the feeling

— Ключи Лере оставляю, если что, пишите. — загрузив последний чемодан в багажник, Александр Иваныч прыгнул в свой черный Жигуль и укатил в ворота киностудии. Сегодня 3 апреля, что значит, что Александр Иванович снова уезжает и оставляет хендмейдов одних. Для них это был идеальный вариант для того, чтобы приходить и играть то, что они сами хотели, а не то, чего он от них требовал. Но репетировать вряд ли кто-то собирался. У Яры годовщина и куча других дел, Феодосия, Диана и Скотч, пусть по отдельности, но усердно готовятся к экзаменам, а Лера к сессии. И только у Завода на удивление не нашлось дел. — Лер, а может я возьму? — робко сказал парень, почесывая подбородок. — Это еще зачем? Я там убрать хотела… Наконец… А то от вас не дождешься. — резко ответила Лера, пряча ключи в карман кофты. — Я хотел… ну… — Вове явно стоило придумать причину раньше, — У нас же концерт в Запрудном скоро, а я только текст свой нашел… Ну который… — Ахахах, Вова хочет к Саласпилсу? — Скотч рассмеялся и похлопал Вову по плечу, — Спермотоксикоз это плохая штука. — Скооотч, перестань, дай голубкам потешитьсяяя! Вот потеха то будет, да, Завод? — Яра взяла у Леры ключи, и передала их Вове, — Но это только на сегодня. Развлекайся. Погнали, ребят. Держа в руках ключи, парень перебирал все исходы сегодняшнего дня. Саласпилс парень с характером, и в большинстве случаев, плохим. Так что-либо Завод получит то, что хочет или получит по ебалу. Вова открывает дверь в студию и видит, что блондин сидит у синтезатора и тихо напевает что-то, едва касаясь тонкими пальцами клавиш. — Эм. Привет, Сал. — запинаясь, пробормотал юноша, разуваясь. Блондин поднял на него глаза. — Привет, Вов. Чего хотел? Я думал вас не будет недели две. Вот сам уже сел. — парень закрыл тетрадь с нотами и убрал ее на стол, — Ну раз пришел, чай будешь? — Да, было бы неплохо. — Завод стоял посреди комнаты и наблюдал за движениями блондина. Его завораживало все в нем: то, как красиво переливаются в тусклом свете лампы его светлые волосы, как грациозно он проходит мимо него, обжигая его взглядом зеленых глаз, и то, как он протягивал ему кружку, улыбаясь уголком губ. Его губы… Бледные искусанные губы, которые так хочется поцеловать прямо сейчас. Но нет. Вова взял кружку из рук Саласпилса: — Спасибо. А ты не будешь? — Ну ты ведь дашь мне, если я захочу? — нагло улыбаясь, сказал юноша и потянул руки к кружке в руках Завода. Но тот уклонился. — Нет, это ты дашь мне, если я захочу. Быстро поставив чай на стол, вокалист притянул Саласпилса к себе и горячо шепнул ему: — К твоему счастью, я уже захотел. После этих слов, обоих будто накрыла волна желания. Скованность Завода, с которой он вошел в студию улетучилась с того момента, как он коснулся поясницы белокурого юноши под черной толстовкой. Усевшись на стул гитаристки, Вова усадил парня на свои колени и снял с него толстовку, наслаждаясь тем, как мягкая ткань скользит по безупречному телу Саласпилса. Вова покрывал поцелуями каждый сантиметр белоснежной шеи парня, покусывая ее и оставляя сине-фиолетовые засосы, которые вскоре станут причиной тому, что Сал придет на одну из репетиций в свитере с высоким горлом. Осознав, что поцелуев ему явно мало, парень взял Завода за руку и притянув к себе, помог встать. Только встав на пол, парни свалились на пол, прижимаясь друг к другу все крепче и целуя друг друга все горячее. Саласпилс стянул с Вовы футболку и укусил его в голую шею, спускаясь к джинсам. Расстегивая ремень, он смотрел вверх на него, и хищно облизывался. Как только губы парня коснулись его, он закрыл глаза и полностью растворился в этих минутах…