hold me down

– Отец? – красивая девушка со светло-русыми волосами проходит внутрь комнаты, отряхивая платье от еле заметных частичек пыли. – Что-то случилось? – Мне нужна вся информация о Гурмане, которая тебе известна, – светловолосый мужчина оборачивается к девушке лицом, часть которого прикрыта маской, похожей на респиратор. – Скрывать от меня что-то глупо и не в твоих интересах, Асуна. Девушка старается скрыть учащенное сердцебиение, сжимая тонкими пальчиками края платья. Внешне, юная особа остаётся неизменна, только губы чуть заметно дрожат. Чёртов Татара, если бы не его власть и угрозы убить мать, то Асуна давно бы отправилась в свободное плаванье вместе с отпрыском семейства Цукияма. – Это подло, отец, – подобно змее шипит девушка и сжимает губы в тонкую линию. – Цукияма Шу, иначе, Гурман. Думаю, это тебе и без меня известно. Любит придавать особое значение трапезе, отдельной любовью любит иностранные языки, в частности, хорошо владеет французским. Мечтает, и по сей день, сожрать Канеки. И мы с ним трахаемся, когда у обоих находится свободное время. Последнее Асуна протягивает с особым интересом, вкладывая в каждое слово всё отвращение к собеседнику. Она знала, любая язвительность и неповиновение грозит гибелью самого близкого ей человека – матери, но временами было так сложно удержаться от колкости. Её мать – Мицуки, обычный человек. Работала флористом, пока не забеременела от гуля. Татара редко позволял себе подобные слабости в виде развлечений с обычными людскими женщинами, но всё-таки подобные грешки за ним прослеживались. Девятнадцать лет назад очередная утеха подарила ему нежеланную дочь – полукровку. Тот факт, что Мицуки семнадцать лет удавалось успешно скрывать ребёнка-полугуля, говорит о невероятной силе воли, закалённости характера, мужестве и храбрости. Все эти качества переняла и её дочь, которая допустила оплошность на охоте, что почти стоило ей жизни. Благо, неподалёку охотился Гурман, который спас Асуну. Слух о ещё одном одноглазом гуле быстро расползся по Токио, так Татара узнал о дочери и бывшей любовнице на одну ночь – Соно Мицуки. Девушка оказалась очень упёртая, отвергнув приглашение своего отца вступить в Древо Аогири, так что мужчине пришлось действовать кардинально. Он похитил Мицуки и под угрозами её убийства, снова сделал Асуне предложение пополнить ряды организации, теперь-то у девушки не было выхода. Татара минует расстояние между собой и девушкой в несколько шагов и резко хватает её за волосы на затылке, больно оттягивая их назад. Девушка смиряет гуля брезгливым, полным отвращения взглядом, пряча за этим страх. Нет, она не боится смерти, Асуна была убеждена, что само её появление на свет – ошибка природы. Скорее, она продолжает до сих пор бороться только ради Мицуки, которую безмерно любит и уважает. – Ты же знаешь, что любое неповиновение и язвительность больно сказываются на твоей матери, – вкрадчиво произносит мужчина, смотря дочери прямо в глаза. – По слухам, что собрали наши шестёрки, Гурман сейчас в очень плачевном состоянии. Пока он ослаблен, Цукияму Шу необходимо устранить. Гуль расслабляет руку и снова поворачивается к девушке спиной, отчётливо слыша её тихие ругательства. Наигранная храбрость Асуны перед ним всегда жутко забавляла и заставляла… гордиться? Все боялись и уважали Татару, а эта девчонка без должного опыта ведения боя, без базовых знаний о защите всегда стояла, гордо приподнимая голову, и смотрела прямо в глаза. Глупая… – Устрани его, – всё тем же спокойным, приказным тоном проговаривает мужчина. – Можешь взять кого-нибудь, если нужно. Особа шустро разворачивается на каблуках и уже собирается покинуть ненавистную комнату и не менее ненавистного ей собеседника, но Татара бросает вдогонку. – Если не принесёшь мне голову Гурмана в течение недели, то я принесу голову Мицуки, как подарок на твоё совершеннолетие, любимая дочь. Асуна опускает голову и быстро смахивает слёзы, громко хлопая дверью. Как же она ненавидела быть такой слабой и бессильной, неспособной помочь своей матери, когда она так в ней нуждалась. Ведь Мицуки ела человеческое мясо, чтобы выносить и родить Асуну, искала по ночам трупы, срезала с них мясо и приносила дочери, пока та была ребёнком, неспособным охотиться… учила ей читать и писать кандзи, учила готовить и есть человеческую еду. Мицуки сделала всё, чтобы вырастить дочь самостоятельной и способной за себя постоять. – Мама, – Асуна кусает свою ладонь до крови, слышит хруст собственных костей и рычит, чтобы не разрыдаться в голос. – Почему… Физическая боль не так давно стала верным спутником девушки, ведь это единственное, что относительно заглушало боль в груди. Будь у неё достаточно сил, она бы смогла противостоять Татаре или хотя бы отвлечь его на себя, пока Мицуки удаётся сбежать. – Ненавижу, – огрызается Асуна и разбивает зеркало, висящее на стене. *** Мирумо учтиво подаёт девушке руку и ведёт ей в сторону комнаты Шу. Эту дорогу Асуна знала отлично, ведь не раз оставалась ночевать в гостях у семейства Цукияма и когда все засыпали, приходила к другу, забиралась под одеяло и долго перебирала его волосы, пока он не проснётся и не начнёт рассказывать свои истории. Девушка благодарно кивает и входит в комнату, как только перед ней распахивают дверь. Холодно, темно и вкусно пахнет одеколоном Шу – резковатый аромат, который Асуна не могла описать, но безмерно его любила. Юная особа садиться на край кровати и осторожно убирает спутанные, влажные волосы парня с лица. Такой спокойный, красивый. Девушка наклоняется и оставляет лёгкий поцелуй на губах Цукиямы, отчего тот смешно морщиться. Асуна тихо усмехается и снимает надоедливые каблуки, забираясь под одеяло. Соно вплотную прижимается к другу, кладя свою голову на его тихо вздымающуюся грудь. – Я опасен, Асуна, – Шу приподнимается на локтях, немного отодвигаясь в сторону. – Тебе лучше уйти, ты знаешь, как я люблю твоё… тело. – Я не боюсь, – уверенно, без толики сомнения, отзывается светловолосая. – Я не боюсь, Шу. Ни тебя, ни твоего голода, ни смерти. Девушка обхватывает руками лицо Цукиямы и оставляет на его губах влажный, сладкий поцелуй, после чего утыкается носом ему в шею. Дыхание у неё сбитое и сердцебиение бешенное, что-то тут не так. Шу осторожно отстраняет её от себя, кладя свои руки на её хрупкие плечи. Рядом с ним Асуна всегда смотрелась как-то смешно: маленькая, худая девушка, которую так и хотелось укрыть пледом и задушить в объятиях – Цукияма так и делал. – Отец сказал убить тебя, – не поднимая головы, хрипло произносит девушка. – Иначе он убьёт мою мать. Слёзы крупными каплями стекают по щекам Асуны. Это паршивое чувство бессилия, слабости, невозможности дать отпор своему врагу в лице отца. Шу осторожно обхватывает лицо девушки своими ладонями и притягивает к себе, завлекая в нежный, мягкий, почти целомудренный поцелуй. Блондинка поддаётся вперёд, впутывая свои пальчики в отросшие волосы Цукиямы и отвечая с большей страстью, почти мольбой. Парень наваливается сверху, и его рука скользит по талии, бедру, забирается под короткое, облегающее платье. Тихий стон тонет во влажном поцелуе, когда пальцы Шу проскальзывают под тонкую ткань кружевного белья и массируют клитор. Асуна невольно поддаётся вперёд бёдрами и её дыхание сбивается. Цукияма понимает, что если сейчас не прекратить, то потом он не сможет себя контролировать, поэтому быстро отстраняется. Он тяжело дышит, спускает ноги с кровати и холодной пол немного отрезвляет затуманенное сознание. – Асуна, ты же знаешь, – сбивчиво произносит гуль, не оборачиваясь к раскрасневшийся девушке. – Я… не сдержусь. Блондинка вплотную прижимается к Шу со спины, вся такая горячая, но руки ужасно холодные. Её тонкие, ледяные пальцы проскальзывают под халат парня и вырисовывают понятные только ей узоры на его обнажённом торсе. Влажные губы касаются мочки уха гуля, спускаются ниже, оставляя после себя дорожку поцелуев и кровавых засосов. Девушка знала, как заставить Цукияму прекратить контролировать себя и, чёрт возьми, Шу готов поклясться, что сейчас из последних сил старался держать себя в руках. Асуна приспускает край халата парня, оголяя плечо и впиваясь в него зубами, после чего зализывает место укуса. Парень вздрагивает, лёгкая, почти незаметная волна боли разливается по телу, и оборачивается к Соно лицом, немного удивившись такому развратному поведению своей возлюбленной. Блондинка проводит пальчиком по стекающим капелькам крови и после мажет себе губы. Шу продолжает заворожённо смотреть за тем, как девушка блаженно закрывает глаза, облизывая свои губы. – Прошу, – сладко, хрипло шепчет Асуна, притягивая к себе гуля. – Не сдерживайся. Мне сейчас это нужно. Он знает, что её просьба звучит скорее как крик о помощи. Асуна погрязла в кровавых играх своего родителя, в жизни, в которой чувствовала себя лишней, а ещё она полностью погрязла в Цукияме Шу и своей любви к нему. Такой нежной и развратной одновременно. Шу дарил ей цветы и мягкие игрушки, они часами читали книги на иностранных языках и говорили о романтике, а потом находили интересную жертву и истязали её всю ночь, упиваясь страданиями несчастной игрушки. Страстно целовались с окровавленными губами неподалёку от трупа и, чёрт, как же это было грязно и пошло, но именно в такие контрастные моменты Соно Асуна и Цукияма Шуу были счастливы. – Асуна, что ты со мной делаешь? – Почти рычит Цукияма, когда рука девушки снова проскальзывает под халат и ложится на разгорячённую плоть. Блондинка только довольно усмехается и снова увлекает гуля в страстный, развратный поцелуй, переплетая их языки. Сейчас она была такая распутная, бесстыдная. Такая его. Шу осторожно укладывает девушку и особо не торопится, хотя сдерживать желание с каждой секундой всё труднее. Он удобно садится у ног девушки и одну приподнимает за щиколотку, проводя языком по икре. Блондинка опирается на локти и привстаёт, чтобы лучше проследить за действиями любовника. Цукияма пододвигается и оставляет дорожку поцелует от колена до внутренней стороны бедра, приподнимая и без того короткое платье. Асуна шумно выдыхает, но взгляда с парня не сводит. Шу скользит пальчиками по бёдрам и поддевает кружевные трусы, потянув на себя. Девушка привстаёт, чтобы парню было удобнее их стянуть. Цукияма осторожно перехватывает ноги Соно и закидывает их к себе на плечи. Блондинка испуганно дёргается и пытается отодвинуться, но Шу крепко, так, что скорее всего останутся синяки, держит её за бёдра. – Шу, ты же не… Ах! Асуна комкает в руках простыню и откидывается на подушки, выгибаясь навстречу умелым ласкам парня. Она протяжно стонет и закусывает губы до крови. От каждого движения языка Цукиямы у себя в лоне, ноги блондинки сводило судорогой, а внизу живота только сильнее разгоралось пламя. Шу вдруг прерывает свои ласки и приподнимается, проводя по губам рукавом халата. Девушка недовольно мычит и открывает глаза, поднимая на гуля разочарованный, заволочённый дымкой взгляд серых глаз. Парень только усмехается и склоняется над хрупким телом возлюбленной. – Я больше не могу, – шепчет блондинка и её руки скользят по идеальному торсу Цукиямы, оставляя за собой красные полосы. – С каких пор ты стала такая нетерпеливая? – Насмешливо интересуется Шу, продолжая издеваться над девушкой. Гуль приподнимает девушку и стягивает с неё платье и бюстгальтер, оставляя её полностью обнажённой. Скользит влажным языком по шее, кусает кожу в области ключицы до крови и припадает к груди. Асуна не сдерживает внутри развратный стон и закрывает глаза, запрокидывая голову. Её хриплый голос – лучшая музыка для его ушей. Цукияма оставляет несколько кровавых засосов на груди Соно. Рука снова проскальзывает между ног Асуны и он резко вводит два пальца во влагалище юной особы, заставляя ту протяжно застонать. В это же время он то до боли прикусывает затвердевшие соски, то нежно посасывает, отчего девушка уже срывается на хриплые крики, впиваясь острыми ноготками в плечи гуля. Как же Шу нравилось наблюдать за такой беззащитной, слабой, полностью подчинившейся ему Асуной. Сколько раз он мог убить её, когда она вот так безрассудно ему доверялась? Но отчего-то Цукияма не убивал, медлил, играл… влюблялся. Гуль вводит третий палец и блондинка непроизвольно начинает двигаться быстрее, поддаваясь навстречу ласкам. Она пошло, развратно стонет. Проходит каких-то жалких несколько секунд и девушка обессиленно откидывается на подушки, сжимая стенками влагалища пальцы Шу. – Я смотрю, ты очень скучала по нашим встречам, – жарко шепчет Цукияма и нависает над Асуной, смотря в её затуманенные, широко распахнутые глаза. Парень скидывает с себя халат и нижнее бельё, прижимаясь головкой члена к разгорячённой плоти возлюбленной и усмехается тому, как она жадно хватает ртом воздух. Шу входит одним резким толчком, отчего Асуна вскрикивает и из глаз брызгают слёзы. Она зажмуривается и прикусывает губу. – Тише, mon chéri, – Цукияма заботливо слизывает дрожки слёз с лица блондинки и припадает к её шее, кусая, целуя, посасывая нежную кожу, хотя там и так уже живого места нет. Вообще, Шу любил оставлять метки на своей возлюбленной. Будь то простые засосы или кровавые раны, которые заживали в течение нескольких дней. Все и так знали, кому она принадлежит, но Цукияма продолжал помечать Соно при каждой их встрече. Первое время Асуна даже пыталась возмущаться, а потом привыкла и тоже завелась такой привычкой. Когда девушка относительно привыкает к быстрому ритму возлюбленного, то даже начинает поддаваться навстречу, выгибаясь в спине и постанывая. Шу проводит кончиками пальцев по упругой груди, чуть сжимает соски, заставляя Асуну снова выгнуться. Цукияма вбивается в хрупкое тело возлюбленной, заставляя ту срываться на хриплые крики, впиваясь ногтями в его спину. Она сейчас была такой красивой: разметавшиеся по подушки длинные, светлые волосы; пунцовые щёки; полуприкрытые, дрожащие пушистые ресницы. Парень не сдерживает зверя внутри себя, всё-таки впиваясь зубами в мягкую кожу на плече Соно. Он отрывает совсем маленький кусочек кожи, прекрасно понимая, что это уже долгосрочная метка. Останется небольшой шрам, но именно он будет олицетворять принадлежность Асуны ему. Её плоть такая мягкая, сладкая и Шу рычит, чтобы не сорваться снова. Слизывает стекающую по её плечу и шеи кровь, а после целует окровавленными губами задыхающуюся от боли, возбуждения и жара девушку. Сминает её мягкие губы своими, оттягивает нижнюю губу зубами и ловит тихий полу-стон/полу-крик. Последние толчки и они одновременно кончают. Цукияма обессиленно падает на девушку, целует её в висок и всё-таки удосуживается скатиться с неё. Соно всё ещё находится в какой-то прострации, стараясь перевести дыхание. Плечо неприятно саднило, а по телу разлилась сладкая истома, вызывая дрожь и приятные покалывания в кончиках пальцев. Шу притягивает к себе Асуну и укрывается одеялом. Блондинка лихорадочно сжимает в руках края холодной ткани, а после переводит блестящий взгляд на парня. – Зачем? – Хрипло спрашивает Соно, так и не найдя в себе силы приподняться. – Чтобы все знали, что ты моя, – пожимает плечами гуль и целует девушку в лоб. – На самом деле, я давно хотел это сделать, но как-то не находил подходящего момента. Светловолосая тихо усмехается и утыкается носом в грудь возлюбленного, мгновенно засыпая. В его объятиях было так тепло и спокойно, не хотелось даже думать о его диких и ненормальных замашках по поводу еды, не хотелось думать о том, какую опасность он несёт в себе на самом деле. С ней он держал своего внутреннего зверя на коротком поводке – это, пожалуй, было для Соно главным.

***

Шу просыпается от ярко слепящего солнца, которое, к слову, уже давно не проникало в его комнату. Шторы были распахнуты, а перед раскрытым окном стояла изящная, хрупкая фигура его возлюбленной. Она уже была одета, только волосы не успела привести в порядок. Не успела или не захотела. Цукияма быстро одевается и подходит к ней со спины, обвивая руками тонкую талию. Соно тихо всхлипывает и поспешно вытирает слёзы с щёк. Парень быстро разворачивает Асуну к себе лицом и вопросительно приподнимает брови. – Аято звонил утром, – тихо произносит девушка, отчего Шу неприятно хмурится. – Татара давно убил маму, когда она пыталась сбежать. Но ничего не сказал мне, потому что потерял бы единственный рычаг давления. Киришима просил меня бежать, как можно скорее и как можно дальше. Парень осторожно обхватывает ладонями лицо блондинки и большим пальцем вытирает слёзы с её щёк. – Давай сбежим в Германию или Францию? – Вдруг произносит Шу, прижимаясь к Соно ближе. – Помнишь, ты хотела побывать в Мюнхене и Париже? – Но… как же Канеки? – Асуна прекрасно помнила об увлечении своего возлюбленного/друга, поэтому решила всё-таки уточнить. – Он никуда не денется, – пожимает плечами Цукияма. – Надеюсь, мы ещё сможем вместе попробовать его дивную плоть. Соно слабо кивает и прижимается к нему всем телом. Новая жизнь, новый город.