Вы будете молчать, мой друг

Ежегодная ярмарка в окрестностях Изумрудного города подходила к концу, и гости понемногу разъезжались. — Всего вам хорошего, господин Кокус, приезжайте снова. — Фарамант раскрыл ворота Изумрудного города перед повозкой когидского старейшины. Сам Прем Кокус шёл пешком, в повозке ехали его жена и маленький сын. Кокус был ещё совсем не старым, крепким, кряжистым Жевуном с окладистой русой бородой. Его жена Клоринда, молоденькая хохотушка, была родом из Изумрудного города — наверняка это она упросила мужа приехать на ярмарку. — До свидания, молодой человек, — звучно отозвался Прем Кокус. — Ох, потешились мы в этом году на вашей ярмарке. Даст Гуррикап, ещё не раз приедем. — Конечно, приезжайте, — улыбнулся Фарамант, снимая зелёные очки с впряжённого в повозку коня. — Великий Гудвин каждый раз готовит новое необыкновенное волшебство для гостей города. Вам понравились фейерверки? — Жене понравились, — степенно ответил Прем Кокус, поворачиваясь спиной, чтобы Фарамант мог снять очки и с него. Нарочито спокойный тон вряд ли мог кого-то обмануть: каждый в Изумрудном городе помнил историю трёхлетней давности. Городские кумушки ещё до сих пор вспоминали, как давно вдовевший, бездетный старейшина Когиды приехал в Изумрудный город, встретил случайно юную Клоринду, влюбился в неё без памяти и увёз из отчего дома в Голубую страну. Впрочем, та, похоже, была вполне счастлива. — О да! Просто прелесть! — защебетала Клоринда Кокус, наклоняясь над бортом повозки. — Такое чудо! Прем Кокус прошёл вперед, подхватил под уздцы нетерпеливо переступающего с ноги на ногу коня, кивнул жене — мол, вылезай. Молодая женщина спрыгнула с повозки, потом сняла с неё нетерпеливо подпрыгивающего сына. Фарамант расстегнул замочек очков Клоринды и наклонился над мальчиком: — Не вертись, пожалуйста, — безуспешно уговаривал он. — Сейчас сниму очки, и пойдёшь к маме… Малыш протестующе хныкал и вырывался, Клоринда с трудом удерживала его. Внезапно он так дёрнулся, что выбил ключ из рук Фараманта. — Что ты делаешь! — строго прикрикнула молодая женщина. — Извините нас, пожалуйста. — Не беспокойтесь, пожалуйста, ничего страшного, — любезно ответил Страж Ворот, отходя за отлетевшим ключом. Подняв ключ, он обернулся и с удивлением обнаружил, что малыш совершенно перестал вырываться из рук матери. Наоборот, теперь тот стоял смирно и заворожённо глядел на дорогу через распахнутые ворота. — Ма! Дога зёя! Дога зёя! — залепетал мальчик. — Нет, сынок, она не зелёная. Дорога жёлтая, ты же знаешь; это из-за очков тебе так кажется, — спокойно ответила госпожа Кокус. — Из-за очков? — рассеянно переспросил Фарамант, быстрее расстёгивая замочек на детских очках, пока ребёнок не начал снова капризничать. — Ну конечно. — Клоринда хихикнула. — Дорога-то ведь жёлтая. А очки — зелёные! Ой, вы не представляете, как они на самом деле помогают. Какой мудрец Гудвин! Ой, хотя вы-то наверняка представляете, что это я… Я когда уехала из Изумрудного города, то долго не могла привыкнуть, даже глаза болели. Представляете, во всей стране небо и солнце совсем другого цвета! И даже трава и листья, хотя тоже зелёные, но всё равно другие! Прем Кокус многозначительно кашлянул. Клоринда осеклась на полуслове, подхватила сына и мгновенно забралась обратно в повозку. — Счастливо оставаться, молодой человек, — пробасил Кокус. Он уже и сам занял место возницы и взял в руки поводья. — Счастливого пути, — привычно отозвался Фарамант, складывая четыре пары только что снятых очков в сумку. Он аккуратно выписал цифру «четыре» в специальной учётной книжечке, которую всегда носил с собой, а потом подошёл к распахнутым воротам. Всего-то и дела — закрыть створки, но Фарамант вдруг пристально вгляделся вдаль. Выдумщица эта Клоринда! Почему она сказала, что небо и солнце во всей стране другие? Такие же, как в Изумрудном городе. Страж Ворот задумчиво смотрел, как повозка Кокусов слегка подпрыгивает на камнях Жёлтой дороги, удаляясь к Голубой стране. Да, но ведь дорога-то неспроста называется Жёлтой! Жёлтая дорога… Фарамант вдруг поймал себя на том, что плохо представляет себе жёлтый цвет. Ведь из-за магии Гудвина в городе всё зелёное, и гости города не раз жаловались, что им сложно было привыкнуть к обилию зелёного цвета вокруг… Но тут за спиной снова послышался стук копыт. Обернувшись, Фарамант увидел сразу три телеги — это уезжали купцы из Розовой страны. Что ж, надо возвращаться к своим обязанностям. Весь день Страж Ворот был занят по горло. Гости уезжали с ярмарки, и с каждого надо было снять очки. Конным — открыть ворота, пеших — выпустить через калитку, и с каждым уезжающим перекинуться хотя бы парой слов и пожелать хорошей дороги. Только под вечер Фарамант, тщательно пересчитав зелёные очки в сумке и записав число в свою книжечку, смог наконец перевести дух. Сегодня уже вряд ли кто-то выедет из Изумрудного города… Фарамант запер внутренние ворота городской стены, которые днём обычно оставались открытыми, и подошёл к внешним воротам. Закрыв их на большой тяжёлый засов, он шагнул к калитке. Её тоже надо было запереть, но Фарамант вместо этого решительно распахнул калитку. Небо на западе окрасилось в закатные тёмно-зелёные, почти бурые тона. Точно такой же закат, как в городе, — но слова Клоринды Кокус отчего-то весь день не выходили у Фараманта из головы. Зачем-то быстро оглянувшись, Страж Ворот вышел за калитку. Постоял некоторое время. В конце концов, он ведь уже не в Изумрудном городе, а за воротами? Он же может снять очки? Он только посмотрит на небо и на дорогу. Несколько минут Фарамант, заведя руки за голову, безуспешно возился с собственными очками. На ощупь было очень неудобно отыскивать замочную скважину и пытаться повернуть ключ на нужное количество оборотов, но через некоторое время ему это удалось. В первый момент он даже зажмурился: такое цветовое безумие вдруг нахлынуло на него со всех сторон. Небо, только что бывшее привычно-зелёным, полыхало такими красками, которые Фарамант и назвать-то не мог. На заходящее солнце словно накатывались пылающие волны самых разных цветов. Тона, полутона, переливы… Страж Ворот поскорее снова надел очки и облегчённо вздохнул. Перед глазами опять стояла привычная вечерняя картина. Он кинулся обратно, запер калитку и вернулся к себе в привратницкую. В ту ночь Фарамант долго не мог заснуть. После только что пережитого окружающее вдруг показалось ему ужасно тусклым. Даже изумрудное великолепие городских башен теперь казалось слишком однообразным. Неудивительно, что раньше он никогда не любовался закатами: он же не догадывался снять зелёные очки. «Красный» — всплыло вдруг из глубин памяти, откуда-то из детства. Цвет заката назывался красным. Клоринда была права, за городом небо совсем другое. Всю следующую неделю Фарамант по вечерам выходил за ворота и снимал очки. В первые дни он ещё немного побаивался, но к концу недели уже не мог дождаться вечера, чтобы снова увидеть красоту заката за городскими стенами. А потом, набравшись смелости, улучил момент и проделал всё то же самое рано утром. Дорога действительно оказалась жёлтой, а небо — голубым-голубым; наверное, это и был тот небесно-голубой цвет, о котором пишут в книгах… Залюбовавшись, Фарамант вдруг ощутил, как его кто-то дёргает за рукав. От неожиданности он отпрянул, но тут же ему стало стыдно. Перед ним стояла девочка лет десяти — Флита с соседней улицы. Фарамант часто видел её и знал, что она гостила у бабушки в соседней деревне Васильки. — Добрый день, господин Страж Ворот. — Флита сделала вежливый книксен. — А можно мне пройти в город? — Да-да, Флита, конечно. — Фарамант перевёл дыхание. — Извини, ты меня немного напугала. Пойдём. Войдя следом за Флитой под арку, он надел на девочку очки и раскрыл перед ней внутренние городские ворота. И замер, неверящим взглядом всматриваясь в соседние дома. Флита давно уже ушла домой, а Фарамант всё ещё стоял не двигаясь. Случилось то, от чего великий Гудвин всегда предостерегал горожан, — отвлёкшись на Флиту, Страж Ворот забыл надеть очки сам. И не ослеп, как пугали непослушных детей, от блеска городских изумрудов. Хотя, может, лучше бы он и ослеп? Ведь стены домов вдруг оказались жёлтыми и белыми, а камень мостовой — серым. Да ещё кое-где в стенах и под ногами блестело прозрачное стекло… Фарамант осторожно поднял голову. Небо над городом было точно таким же, как и за его пределами, — ярко-голубым! Точно так же, как за пределами города, светило солнце. На городских башнях сверкали изумруды, но не настолько ярко, чтобы от их блеска мог кто-то ослепнуть. Страж Ворот вытащил из сумки собственные очки. Догадка была настолько ужасной, что её следовало немедленно проверить. Лучше узнать сразу, чем мучиться! Дрожащими руками он нацепил на нос очки — и перед ним открылась знакомая с детства картина, стены домов окрасились в зелёный цвет, в них заблестели изумруды… Но стоило снова снять очки, как изумруды в стенах домов превратились в простое стекло. Магия? Да нет. Фарамант отлично знал, что зелёные очки сделаны из обычного стекла, только окрашенного в зелёный цвет. Ведь стёкла бьются, и приходится часто заказывать новые; кому же, как не ему, этим заниматься? Выходит, что город-то самый обычный, а никакой не Изумрудный? И всё, что вокруг, — сплошной обман? Фарамант метнулся обратно под арку ворот, снова запер калитку и бросился во дворец Гудвина. … — Ну что ты так волнуешься, мой мальчик? — мягко журчал голос Великого и Ужасного. Запыхавшийся Фарамант сидел на диване в личном кабинете правителя, угрюмо разглядывая носки собственных башмаков. Об этой комнате над тронным залом знали многие придворные, но вход сюда прежде был для всех заказан. — Да, это всё бутафория, уловка, фокус, если хочешь. Но где бы я нашёл столько изумрудов? А с этими очками все горожане видят, что живут в прекраснейшем городе Волшебной страны. — Им кажется, что они видят, — тихо возразил Фарамант. — Но это же обман! — Ну и что? — искренне удивился Гудвин. — Мальчик мой, главное, что им хочется верить в этот обман. — Я расскажу всем, что это обман. Что город на самом деле обыкновенный. — А вот это лишнее! Да и не нужное. — Но вы же лишили людей возможности видеть красоту. Ведь горожане знают только один цвет — зелёный. Они не видят из-за вас голубого неба и золотого солнца! — А зачем им это? — пожал плечами Гудвин. — Они видят много оттенков зелёного и вполне довольны. Скажи, тебе было приятно, когда ты открыл правду? — Нет, — сознался Фарамант. — Не было. Действительно, ощущение многоцветности мира его сначала безумно испугало. — Вот видишь, — удовлетворённо улыбнулся Гудвин. — Так кому она нужна, эта правда? Горожане просто тебе не поверят. Они же видят собственными глазами, что живут в Изумрудном городе, они знают, что если снять очки, то блеск изумрудов ослепит глаза. Даже если ты на их глазах снимешь очки и останешься зрячим, они просто скажут, что ты вдруг стал волшебником. И согласись, что определённые основания у них будут. Фарамант потерянно кивнул. А Гудвин продолжал: — Но это в лучшем случае. А в худшем случае, мой мальчик, тебя запишут в сумасшедшие и не станут слушать. Так что в твоих же интересах молчать о том, что ты узнал. — И как долго я должен молчать? — робко уточнил Страж Ворот. — Рано или поздно я покину этот трон, и тогда ты можешь делать всё, что тебе угодно. Но послушай меня сейчас: если у людей есть какая-то общая вера, то ими намного проще управлять. Запомни это на будущее, тебе это пригодится… Слегка скрипнула дверь. Оба — и Фарамант, и Гудвин — обернулись на звук, но, похоже, дверь распахнулась от простого сквозняка. Тем не менее Гудвин повысил голос и громко и чётко произнёс: — У вас что-то ещё ко мне, мой друг? — Нет, господин правитель, — откликнулся Фарамант. — Тогда не буду вас задерживать. Идите. И обдумайте наш разговор. Возвращаясь к себе в привратницкую, Страж Ворот кипел от негодования. Но, несмотря на гнев, он отлично понимал, что ничего не сможет сделать. Ему удивительно доходчиво это объяснили. Впрочем… Это с горожанами он пока ничего не может сделать. И то — только пока. Зато он может следить, чтобы обман не зашёл дальше, чтобы, по крайней мере, всё оставалось так, как есть. И тогда лучшего поста, чем его нынешняя должность Стража Ворот и хранителя зелёных очков, для этого не придумать. Больше десяти лет спустя … В то утро ничто не предвещало беды. Фарамант, как обычно, на рассвете отпёр ворота Изумрудного города и занял свой пост в привратницкой. Повесил через плечо сумку с зелёными очками, проверил, хорошо ли смазаны петли ворот, не скрипят ли они, — словом, проделал все свои обыкновенные утренние дела. Но вдруг в привратницкую сломя голову вбежал запыхавшийся мальчишка. Фарамант узнал его — это был младший брат Флиты, которая была теперь помощницей дворецкого в Изумрудном дворце. Мальчика звали Талем, и он частенько бегал по разным дворцовым поручениям. — Господин Фарамант, господин Фарамант, — затараторил Таль, — вас требует к себе Великий и Ужасный Гудвин! Флита сказала, вам нужно немедленно явиться! — Я понял, Таль. Если тебе не сложно, сбегай за моим сменщиком, а потом передай сестре, что я приду сразу же, как смогу. Меньше чем через час Фарамант уже поднимался по узкой лестнице, ведущей в личный кабинет Гудвина. Он деликатно постучался, услышал глуховатое «Войдите» и не без робости отворил дверь. Много лет уже он не приходил сюда. Кабинет правителя был совсем небольшим, светлым, довольно уютным; возле усыпанного стружками верстака стоял лысоватый кругленький человек в пёстром жилете и полосатых брюках. При виде Фараманта он расплылся в улыбке: — Здравствуй, мальчик мой, здравствуй! А я-то всё гадал, получил ли ты моё приглашение... Страж Ворот немного опешил. За долгие годы, в течение которых подданные видели Гудвина под личинами самых разных причудливых существ, Фарамант почти забыл, как же выглядит правитель Зелёной страны в действительности. — Проходи же, проходи, — Гудвин продолжал добродушно улыбаться. — Я всего лишь хотел обсудить с тобой одно небольшое дело. Взяв себя в руки, Фарамант вошёл в комнатку и закрыл за собой дверь. — Готов служить, — сухо поклонился он. — К чему эти церемонии? — Гудвин так и светился радушием. — Мой мальчик, ну ты-то можешь говорить со мной запросто! Фарамант изумлённо взглянул на Великого и Ужасного. Никогда прежде на его памяти Гудвин не высказывался против жестов почтения, наоборот, очень любил их и всячески приветствовал — от кого бы ни исходили эти жесты. — Да... Так к чему это я? — продолжал тем временем Гудвин. — Мне нужна твоя помощь. Вернее, всему Изумрудному городу нужна твоя помощь. Нет-нет, ничего не говори, сначала посмотри вот сюда. Он протянул Фараманту небольшое круглое зеркало. Вглядевшись в блестящую поверхность, вместо собственного отражения удивлённый Страж Ворот увидел, как по дороге из жёлтого кирпича бодро шагает странная компания: девочка лет семи, неизвестный чёрный зверёк, живое соломенное пугало, железный человек и огромный лев. — Завтра они уже могут быть здесь, у городских ворот, — вкрадчиво заметил Гудвин. — Давно ли ты видел в Изумрудном городе льва, милый мой? Или такого вот железного человека с огромным топором? — Но, господин правитель, — осторожно возразил Фарамант, — если эти существа несут в себе угрозу для города, мы можем просто закрыть ворота. — Нет! — Гудвин даже руками замахал. — Ни за что! Ты ещё не знаешь, вероятно, а я знаю: эта милая компания убила Гингему, а потом Людоеда. Это, разумеется, прекрасная весть, но что могут они сотворить с нашим чудесным городом и невинными горожанами? Посмотри, на ногах у девчонки серебряные башмаки Гингемы — а ведь завладеть ими может только колдун. Нет, нельзя просто закрыть ворота, и я придумал великолепный план, а ты поможешь мне с его осуществлением. Фарамант скептически поджал губы, но тем не менее кивнул. — Итак, прежде всего я отправлюсь посоветоваться с моим другом, волшебником Солнце... Страж Ворот деликатно кашлянул, и Гудвин осёкся на полуслове: — Ах да... Прости, мой дорогой мальчик. Эта привычка полезна с другими, но тебе-то всё известно, — слова «к сожалению» произнесены не были, но явно подразумевались. — Тогда, если коротко, план выглядит так: нужно произвести на них такое впечатление, чтобы они не решились нападать, и это позволит нам выиграть время. Я попрошу тебя встретить их и лично проводить во дворец. А попутно постарайся внушить им чувство глубокого почтения к нашему прекрасному городу и к его правителю. — Я сделаю всё, что в моих силах, — отозвался Фарамант, а сам подумал: «Чувство почтения к правителю? Интересно, можно ли внушить то, чем сам не можешь похвастаться?» — И вы будете молчать, мой друг. Вы понимаете, о чём я говорю. Молчать — несмотря на то, что всё знаете. — Разумеется, господин правитель, — сдержанно ответил Страж Ворот. Переход на «вы» означал, что аудиенция окончена. Наутро в Изумрудном городе воцарилось странное затишье. И хотя о прибытии необычных гостей были оповещены только Фарамант, его друг, солдат Дин Гиор, да Флита, казалось, что весь город насторожился и замер в ожидании. Колокол на городских воротах зазвенел только после полудня. Открыв ворота, Фарамант увидел тех самых существ, которых Великий и Ужасный показывал ему накануне в волшебном зеркале. — Кто вы такие? — сразу спросил он, пытаясь казаться строгим и суровым. — Я соломенное чучело, и мне нужны мозги! А я сделан из железа, и мне недостаёт сердца... А я Трусливый Лев и желаю получить храбрость. А я Элли из Канзаса и хочу вернуться на родину, — посыпались ответы. — Зачем же вы пришли в Изумрудный город? — задал следующий вопрос Фарамант. Ответ поразил его: — Мы хотим видеть Великого Гудвина! Мы надеемся, что он исполнит наши желания: ведь, кроме Волшебника, никто не может нам помочь. Это совершенно не совпадало с тем, что успел выстроить в воображении сам Фарамант по вчерашнему рассказу правителя. Компания, победившая таких могучих противников, как Гингема и Людоед, пришла просить о помощи? Впрочем, незваные гости могли и лукавить, и тогда и он может играть по их правилам. — Много лет никто не просил у меня пропуска к Гудвину Ужасному, — задумчиво произнёс Фарамант. — Он могуч и грозен, и, если вы пришли с пустой и коварной целью отвлечь Волшебника от мудрых размышлений, он уничтожит вас в одно мгновение. — Но мы ведь пришли к Великому Гудвину по важным делам, — возразило соломенное чучело. — И мы слышали, что Гудвин — добрый мудрец. — Это так, — уклончиво ответил Фарамант, которому сделалось несколько неуютно от той роли, которую он вынужден был играть. — Он управляет Изумрудным городом мудро и хорошо. Однако для тех, кто приходит в город из пустого любопытства, он ужасен. Я Страж Ворот Фарамант, и, раз вы пришли, я должен провести вас к Гудвину, только наденьте очки. — Очки? — удивилась девочка в серебряных башмачках. — Без очков вас ослепит великолепие Изумрудного города. Даже все жители города носят очки и день и ночь. Таков приказ Мудрого Гудвина, — терпеливо объяснил Фарамант. — Очки запираются на замочек, чтобы никто не мог снять их. Раздав зелёные очки всем путникам и надев собственную пару, Страж Ворот вышел проводить гостей, как и было условлено накануне. Дойдя до Изумрудного дворца, Фарамант с облегчением вздохнул: на этом его роль заканчивалась. Нужно было только дозваться Дина Гиора, чтобы тот опустил дворцовый мост. — Дин Гиор! — закричал он. — Я привёл чужестранцев, которые хотят видеть Великого Гудвина! Но тот, как всегда, занятый расчёсыванием своей бороды, ничего не услышал. Путешественники неожиданно поддержали Фараманта: каждый по очереди попытался докричаться до Дина Гиора. Когда это не помогло, закричали все вместе; Страж Ворот сгорал от стыда за своего рассеянного друга. Только когда огромный Лев раскрыл пасть и оглушительно зарычал, Дин Гиор наконец заметил их. — Это ты, Фарамант? — безмятежно поинтересовался он. — В чём дело? — Дело в том, Дин Гиор, — едва не сорвался Фарамант, — что мы целых полчаса не могли докричаться тебя! — А, только полчаса? — хохотнул Дин Гиор, прекрасно знавший о своём недостатке, но недостатком его отнюдь не считавший. — Ну, это сущие пустяки. Лучше скажи мне, кто это с тобой? — Это чужестранцы, которые хотят видеть Великого Гудвина! — прозрачно намекнул Страж Ворот. Не мог же Дин Гиор забыть всё, о чём его вчера просили? К счастью, солдат всё же вспомнил о вчерашнем разговоре. — Ну что ж, пусть войдут, — Дин Гиор немедленно напустил на себя бравый вид, и Фарамант перевёл дух. — Я доложу о них Великому Гудвину. Попрощавшись с путешественниками, Фарамант с относительно чистой совестью вернулся в привратницкую. Он действительно сделал всё, что мог, только... нужно ли было это делать? Путешественники отнюдь не выглядели грозными, и непохоже было, что они хотят навредить Изумрудному городу или его обитателям. В течение следующих четырёх дней до Фараманта доходили вести, что Гудвин поочерёдно принял всех путников, являясь им в разных обличиях, и обещал исполнить их заветные желания в обмен на помощь в борьбе с Бастиндой. Что ж, вероятно, это имеет смысл — заполучить таких могучих союзников, но отчего-то это встревожило Фараманта ещё сильнее. А ранним утром пятого дня всё та же чуднáя компания в сопровождении Дина Гиора явилась к городским воротам. Наверное, подумали и решили, что никакие обещанные Гудвином чудеса не стоят опасности встать на пути у колдуньи Бастинды, — и Фарамант не мог их за это винить. Могут ли пятеро смельчаков сделать то, что не удалось целой армии? — Вы уже покидаете нас? — заученно-вежливо поинтересовался он. — Да, мы вынуждены идти, — ответила за всех девочка в серебряных башмачках. — Где начинается дорога в Фиолетовую страну? — Туда нет дороги, — откликнулся Фарамант. — Никто по доброй воле не ходит в страну злой Бастинды. — Как же мы найдём её? — задала очередной вопрос девочка. «Найдём»?! Фарамант сначала решил, что ослышался. Но от странной компании исходила такая решимость, что он как-то сразу поверил, что они действительно своим крохотным отрядом собираются идти против Бастинды. — Вам не придётся беспокоиться об этом, — припугнул он. — Когда вы придёте в Фиолетовую страну, Бастинда сама найдёт вас и заберёт в рабство. — А может быть, мы сумеем лишить её волшебной силы? — легкомысленно заявило соломенное пугало. — Ах, вы хотите победить Бастинду? Тем хуже для вас! С ней ещё никто не пробовал бороться кроме Гудвина, да и тот потерпел неудачу. Она постарается захватить вас в плен, прежде чем вы сможете что-нибудь предпринять. — Но чем больше Фарамант говорил, тем яснее понимал, что не сможет их переубедить. Тогда и пугать больше не стоит… — Будьте осторожны! Бастинда очень злая и искусная волшебница, и справиться с ней очень трудно. Идите туда, где восходит солнце, и вы попадёте в её страну. Желаю вам успеха! Проводив путешественников взглядом и закрыв за ними ворота, Фарамант развернулся и снова отправился к Гудвину. Но не тут-то было — Дин Гиор и Флита, пряча глаза, признались, что правитель распорядился ни под каким предлогом не пускать к нему Стража Ворот. Потянулись дни ожидания. Фарамант расспрашивал птиц, но те ничего не знали об отправившихся в Фиолетовую страну путниках. Лететь же во владения Бастинды птицы побаивались, а Фарамант не мог настаивать. Но вдруг однажды днём, когда он сидел у себя в привратницкой, раздался звон колокола. Фарамант отправился открывать и изумился: перед ним, как ни в чём не бывало, стояли те самые путешественники, которые ушли несколько недель назад в Фиолетовую страну! — Вы вернулись?! — невольно вырвалось у него. — Как видите, — важно ответило соломенное пугало. Фарамант только теперь заметил, что в руках оно держит новёхонькую трость с набалдашником из слоновой кости. — Но ведь вы отправились к злой волшебнице Фиолетовой страны? — уточнил Страж Ворот на всякий случай. — Мы были у неё. — Пугало стукнуло тростью по земле. — Правда, нельзя похвастать, что мы там весело провели время. — И вы ушли из Фиолетовой страны без разрешения злой Бастинды? — глупо спросил Фарамант. К этому моменту он разглядел и золотые ошейники на льве и чёрном зверьке, и золотую Шапку на голове девочки, и совсем уже отчаялся разобраться в ситуации. Не может же быть, чтобы Бастинда не только отпустила незваных гостей, но ещё и преподнесла им подарки? Да ещё такие драгоценные! — А мы не спрашивали у неё разрешения! — ответило пугало. — Вы знаете, она ведь растаяла! — Как? Растаяла? — Фараманту вдруг представилась Бастинда в виде куска масла, тающего на сковороде. — Прекрасное, восхитительное известие! Но кто же её растопил? — Элли, конечно! — рыкнул лев. Бросив на девочку недоумённый взгляд, Страж Ворот низко поклонился ей. Как бы то ни было, а если они говорят правду, то теперь Изумрудному городу не угрожает никакая опасность. А родной город Фарамант любил, несмотря ни на что. Проведя путешественников в привратницкую, Фарамант надел на них зелёные очки. Проделывая привычные действия, он лихорадочно соображал, что ему предпринять дальше. Ведь с Гудвина станется не рассказывать горожанам о смерти Бастинды или же представить её результатом своего колдовства. Но тут можно принять некоторые меры… Страж Ворот отправился вместе с путниками теми же улицами, какими вёл их несколько недель тому назад. Счастье, что по дороге повстречались несколько известных в городе сплетниц — и Фарамант тут же рассказал им о победе над Бастиндой, отлично зная, что меньше чем через час эта весть разлетится по всему городу. К дворцу они подошли в сопровождении целой толпы горожан. Однако Гудвин, хотя и ему наверняка донесли ошеломляющее известие, не пожелал никого принять. Целую неделю Дин Гиор безуспешно стучался в дверь покоев Великого и Ужасного, а потом жаловался Фараманту на странное поведение правителя. А ещё через день тот же Дин Гиор прибежал с известием — Гудвин чудесным образом выполнил желания всех путешественников, и теперь соломенное пугало напропалую хвастается своими великолепными новыми мозгами, железный человек мечтательно рассказывает всем подряд, как прекрасно иметь сердце, а лев то и дело оглушительно рычит, демонстрируя смелость. — А как же девочка? — зачем-то спросил Фарамант. — Она же хотела домой? — А что девочка? — удивился Дин Гиор. — Наверное, для неё Великий и Ужасный Гудвин тоже что-то сделал или сделает. Ему, волшебнику, это раз плюнуть! Фарамант вздохнул, но разубеждать приятеля не стал: ещё не время. Если ему так нравится верить в могущество правителя, пусть. Прошло несколько дней. И однажды утром по городу объявили, что великий Гудвин собирается навестить своего друга, волшебника Солнце. Едва услышав об этом, Фарамант отправился во дворец. К его удивлению, на этот раз его беспрепятственно допустили в кабинет правителя. — Здравствуй, дорогой мой, здравствуй! — безмятежно встретил его Гудвин. — А я уже хотел посылать за тобой. — Говорят, вы собрались ехать в гости к Солнцу? — тихо спросил Фарамант. — Не ехать, мальчик мой, а лететь! — Гудвин значительно поднял палец. — Мы полетим на воздушном шаре. Да-да, мы — ведь я затеял всё это для того, чтобы выполнить желание девочки Элли. Нехорошо было бы исполнить желания её друзей, а про неё позабыть, не так ли? — Да, пожалуй… Но что будет с Изумрудным городом? — Что может случиться с городом? — рассмеялся Гудвин. — Ему больше не грозят опасности. Ведь Гингема и Бастинда побеждены! Я выполнил свой долг правителя и защитил город. А теперь мне пора немного развеяться, а тебе — наконец-то оставить эту будку у ворот. Большинство людей, конечно, всё давным-давно позабыли: удивительно короткая память у жителей Волшебной страны! Но некоторые-то ещё помнят. Да и я уезжаю не навсегда. Главное, учти — нельзя сразу рассказывать людям об истинной сущности моих чудес, это явится для них слишком большим потрясением. Фарамант промолчал. Но про себя подумал, что расскажет всем правду при первом же удобном случае. — Да, мальчик мой, так-то… — задумчиво протянул Гудвин, всматриваясь в лицо Стража Ворот. — Как мне ни горько расставаться с тобой, пусть даже ненадолго, но уже пора. И как грустно покидать этот великолепный город, который я строил собственными руками и так долго защищал от вражеских нападок! — Не играйте хотя бы теперь, — неожиданно попросил Фарамант. Сейчас ему было особенно неприятно смотреть, как лицедействует Великий и Ужасный. — Поверить вам теперь, после того как все узнали правду о смерти Бастинды, не сможет даже соломенное пугало. Но Гудвин — весь уже в роли всемогущего чародея — его не услышал. Или сделал вид, что не услышал. Он рассеянно похлопал Фараманта по плечу и прошёл мимо него вниз по лестнице — к парадному выходу. Фараманту ничего не оставалось, кроме как последовать за ним. На городской площади медленно раздувался, наполняясь горячим воздухом, гигантский воздушный шар. Гудвин, уже забравшись в корзину, прощался с народом, а девочка Элли обнималась со своими друзьями. Фарамант терпеливо ждал, стоя в толпе в десяти шагах от воздушного шара. — Мы много лет жили в мире и согласии, и мне больно расставаться с вами… Но мой друг солнце настоятельно зовёт меня, и я повинуюсь: ведь солнце более могущественный волшебник, чем я! — разглагольствовал тем временем Гудвин. — Вспоминайте обо мне, но не слишком грустите: грусть вредит пищеварению. Соблюдайте мои законы! Не снимайте очков: это принесёт вам великие бедствия! Встрепенувшись, Фарамант рванулся вперёд, но толпа вокруг зажала его как в тисках. К шару было не прорваться, не рассказать, что же представляют из себя эти пресловутые очки, какой обман они таят за собой… А Гудвин продолжал: — Вместо себя я назначаю вашим правителем достопочтенного господина Страшилу Мудрого!!! Оцепеневший Фарамант молча смотрел, как ликующие горожане приветствуют нового правителя. Он взглянул на Гудвина. Тот, наполовину высунувшись из корзины, одобрительно улыбался горожанам, а сам что-то колдовал над верёвкой, удерживавшей воздушный шар на земле. Встретившись глазами с Фарамантом, Гудвин тут же отвёл взгляд и поспешно позвал Элли: — Скорей в корзину! Шар готов к полёту! Девочка замешкалась, в последний раз прощаясь с друзьями. Фараманту с его места было отлично видно, как прямо на глазах истончается верёвка в том месте, которое только что закрывали руки Гудвина. — Скорей! Скорей! — торопил тот заплаканную Элли. Фарамант снова попытался пробиться к воздушному шару, но тут налетел ветер, и удерживавшая шар верёвка наконец оборвалась. Шар с Гудвином взмыл в небо, оставляя на земле растерянную Элли, о чьём возвращении домой так пёкся бывший правитель. Вместе со всеми горожанами Фарамант провожал взглядом воздушный шар. Всё-таки в последний момент Гудвин сумел его переиграть. Этот человек никогда и ничего не делал без выгоды для себя. Этот человек одним махом сделал из себя легенду и оставил своим наследником единственное существо, которое не знало и вряд ли захотело бы узнать правду. Этот человек тридцать с лишним лет назад прилетел на воздушном шаре и объявил себя волшебником, и никто, будь то мужчина или женщина, ни в чём не мог ему отказать. Этому человеку не смогла тогда отказать и несчастная мать Фараманта. Этот человек был его отцом. Он вспомнил слова Гудвина. Но теперь они увиделись ему в истинном свете: некоторые ещё помнят. Но большинство людей давным-давно всё позабыли. Фарамант развернулся, снял зелёные очки, аккуратно сложил их в сумку и ушёл дожидаться очередного заката.