Пат... Ничья

      Девушка неуверенно замерла в начале темного подвального коридора. Алукард привычно развалился в своем троноподобном кресле и с улыбкой ждал.       Она могла позвать его в любой точке особняка (да и не только особняка), и он тут же пришел бы на зов. Но леди Хеллсинг отчего-то пренебрегала этим. И вот теперь она в нерешительности переминается с ноги на ногу в подземелье. Ей нужна помощь. И помочь может только чудовище, живущее в подвале. Но оно своенравно и непредсказуемо. И от этого становится еще страшнее... и интереснее.       Впервые за сотни лет от него не скрывали истинных чувств и эмоций, не прятались за английской чопорностью и спокойствием аристократов. Алукард упивался открытым замешательством и сомнением. Впитывал его капля за каплей, запоминая, пробуя на вкус...       …Они изучали друг друга, проверяли на прочность, вычисляли границы дозволенного. Вампир и человек. Их соперничество больше походило на молчаливую шахматную партию. Долгая интеллектуальная игра, в которой каждый ход тщательно взвешивается и просчитывается. Где фигура, отправленная «в отбой», может оказаться и осознанной жертвой, и банальным просчетом. Алукард играл белыми - всегда на ход впереди. Это его не первая партия, он с легкостью может обвести вокруг пальца соперника, демонстративно жертвуя белым ферзем в угоду черной пешке. И только для того, чтобы потом красиво поставить «шах и мат». Ей же приходится тысячу раз взвешивать каждый свой ход и думать: «блефует или нет?». Леди Хеллсинг сразу вычислила в вампире показушного, хитрого провокатора, удивленно взирая, как белый ферзь лишил ее последнего черного офицера. Алукард быстро понял, что на открытые провокации новая хозяйка не ведется. Спокойно принимает поражение, когда белый конь, за которым она, казалось, следила всю партию, неожиданно «съедает» ее черную ладью. Она только мягко улыбается, слегка склоняет голову в знак поражения, наблюдая, как маленькая черная фигурка исчезает навсегда в руке соперника. Алукард невольно проникся уважением и симпатией к новой госпоже. Она беспрекословно приняла условия и правила новой для нее игры с заведомо сильным противником.       Надо отдать должное, Алукарду игра доставляла удовольствие. Впервые его воспринимали ни как слугу, обязанного выполнять любую волю. Ни как монстра, которого следует держать на коротком поводке. А как равного себе, как бы абсурдно ни звучало.       За последние почти четыреста лет это - первая спокойная партия. Без надрывов и истерик, без яростного сметания всех фигур с поля, и швыряния шахматной доски в стену. Без выяснений кто лучше и сильнее: гордый вампир или покоривший его человек. В отличие от своих предшественников, нынешняя хозяйка не доказывала Алукарду свою власть над ним. Словно ей это не нужно. Провокации и классические фокусы старого вампира ни к чему не приводили. В него не стреляли, не запирали в подвале, не заставляли жрать чеснок. Все старания Алукарда воспринимались, как детские шалости по принципу: «Ну, не убить же его теперь».       Алукард прекрасно помнил свое замешательство, когда в одну из ночей, страдающая бессонницей хозяйка забрела в одну из темных комнат особняка. С щелчком захлопнувшаяся дверь означала «его ход». Слабый свет от тусклой лампочки замерцал. В комнате заклубилась тьма. Расползающаяся из самого темного угла, словно капля чернил, попавшая на бумагу. Тьма поглощала пол, стены, потолок, неровными плотными сгустками приближаясь к леди Хеллсинг. Девушка не шелохнулась. Алукард чувствовал страх, животный ужас. Они смешивались с его тенью, будоража, опьяняя. Вампир слышал, как бешено начинает стучать живое сердце, подгоняемое адреналином. Он шагнул из тени, высокий, самодовольный, наслаждающийся человеческим испугом. Она отступила на шаг, прижалась спиной к двери. По комнате раскрылись сотни глаз, смотревшие на Главу Хеллсинга, на ее побледневшее лицо, в расширившиеся зрачки. Алукард возник прямо перед носом госпожи, опьяненный бегущей по человеческим венам кровью. Наклонился к лицу. Безумные глаза сверкают алым, а улыбка превращается в хищный победный оскал.       Хозяйка сглатывает, но смотрит прямо в безумные глаза.       - Ну что, госпожа, - голос шуршит, словно сминаемая бумага. - страшно?       Он ждет паники, истерики. Он победил, напугал, раздавил, показал свою силу и превосходство над человеком. Черная пешка сейчас отправляется «в отбой».       На бледным от страха лице появляется легкая улыбка, и уверенный голос тихо произносит:       - Конечно, страшно. Ты же знаешь.       Оскал сползает с лица вампира. Красный отблеск в глазах пропадает. Алукард в замешательстве и недоумении. И тень, словно сама отступает от леди Хеллсинг, множество глаз закрываются и тьма отползает обратно. Носферату выпрямляется во весь рост и смотрит сверху на маленького человека, который боится чудовища. Но смело признается в своем страхе, принимая его как само собой разумеющееся, без унижения и подобострастия. Впервые Алукард отступает назад сам, без приказа.       Леди Хеллсинг не проронила больше ни слова, повернулась спиной к чудовищу и вышла из комнаты. При всех своих страхах она верила ему больше, чем кому-либо. И сейчас, напившийся человеческим ужасом Алукард, удивленно ощущал ее безграничное доверие. Вампир неожиданно осознал, почему новая хозяйка не прятала и не отрицала свои чувства: страх был не слабостью, а простым признанием силы и превосходства вампира над человеком.       …Тогда Алукард понял, что потерял на шахматном поле минимум белого офицера. А маленькая черная пешка неожиданно вырывается «в дамки»…       Мало того, хозяйка следующие дни вела себя, как будто ничего не произошло. Алукард почувствовал уколы совести, впервые за очень долгое время.       Ее управление организацией напоминало скорее власть английской Королевы. Хозяйка чудовища стала неким символом, новым знаменем. Она не влезала в серьезные вопросы без особой нужды, но всегда была в курсе дел. Никогда не приказывала, просто просила. Сотрудники и рады стараться оправдывать оказанное доверие. Теперь деятельность Хеллсинга строилась в первую очередь на глубоком уважении Главы к своим подчиненным, а не наоборот. И, разумеется, свою роль сыграл Алукард. Сотрудники не могли не заметить изменений в обычно эксцентричном поведении Короля нежити. Впервые за сотни лет он успокоился. Понял: доказывать что-то хозяйке не нужно. Его принимают таким, какой он есть. Его силу признают и уважают. И за это тихое, спокойное доверие он готов был играть честно.       Все-таки леди Хеллсинг решается и толкает дверь в его «апартаменты». Подходит к вампиру. Он кожей ощущает нерешительность, а она этого и не скрывает.       - Алукард, мне нужна твоя помощь.       Раз она спустилась в подвал сама, значит что-то личное и действительно очень важное заставило прийти к нему.       - Это приказ? - с издевкой спрашивает носферату. Его белая ладья уже готовиться «съесть» подставленного под удар черного коня.       - Нет, - совсем тихо отвечает леди Хеллсинг, - личная просьба.       Черный конь остается на доске. Алукард встает с кресла и направляется к выходу.       - Идем, моя госпожа...       Играть честно...

Пат... Ничья...