"Прости меня, Киемаса, прости, но пусть и не долго, но я был..."

Чем красивее человек, тем больше у него проблем. Постоянный взгляды, наполненные желанием, сопровождают везде. И всем плевать, что я один из самых лучших полководцев в Японии. Каждый выход в свет, да что там выход, даже во время сражений я слышу одно и то же: «Как благосклонен к капитану лорд Тоетоми. Ну конечно, они же больше чем товарищи. Надеюсь, госпожа Нене не знает о похождениях своего мужа». Закрывать на это глаза и игнорировать глупые слухи - все, что мне остается. Были, конечно, люди, которые поддерживали меня, зная правду, но легче не становилось. - Митсунари, почему ты не злишься на них? За такие слова и головы лишиться можно. - Ага, разбежался я на чернь нервы тратить. Это твои привилегии, Киемаса. - Грубиян какой. Хотя, я их понимаю. Ты слишком красив для мужчины, да и Тоетоми к тебе очень хорошо относится. Вот и слухи и берутся. - А у тебя язык смотрю, лишним стал. И так всегда. Этот человек, был одним из немногих, кто мог в моем присутствии говорить такие вещи. И мне это нравилось. Очень. Правда, ему я это не говорил. Часто мы с ним оставались наедине. И не потому что мы были товарищами или друзьями. Между нами были совершенно другие отношения, такие, какие мне приписывали с Тоетоми. И нас все устраивало. Внезапные порывы желания, страсть и снова товарищи и не больше. Наша общая дурная привычка. - Давай сбежим, а? - Я тебя казню за побег. Скоро важнейшая битва, а ты собрался бросить своих солдат? - Глупый гордец. - Язык вырву. Со временем я понял, что лучше бы сбежал с тобой, ведь при следующей битве тебя не стало. Я не заметил атаки врага, и меня задело. Я пытался подняться, но ничего не выходило. А ты взял весь удар на себя, в одиночку отбиваясь от атак. Их было слишком много, но ты держался, то и дело, получая раны. А когда пришло подкрепление, я уже прижимал тебя к себе. Ты мне что – то говорил, но я не слышал. Прекрасно понимая, что из-за меня ты весь в крови, я не мог простить себя. Совершенно наплевав на всех, я плакал, наверное, первый раз в жизни. Прости, Киемаса, прости меня. Надо было сбежать тогда, когда ты предлагал. Время шло, но легче мне становилось. Мой отвратительный характер стал еще хуже. Часто я срывался на солдатах, и только один человек мог сдержать меня. - Ты ведешь себя, словно глупая баба, Митсунари. - Заткнись, Сакон, пока я тебя не убил. - Ты? Меня? Глупость какая. - Хочешь проверить? - Я тебе не враг, но ты должен смириться и жить дальше. - Легко говорить тому, кто ценит только удовольствие. - М, даже так. Ну, я не против такого мнения обо мне, но не лучше бы было и тебе так отдохнуть? Я не сразу понял, что происходит. Привкус алкоголя и табака на моих губах сразу вернули меня в реальность. Упираясь в твою грудь руками, я пытался вырваться из твоей хватки. Я чувствовал, как сильно стучало твое сердце, как дрожат твои руки, обнимающие меня. Почему то я расслабился, позволяя тебе, грубому мужлану, прикасаться ко мне. Прости, Киемаса, но я пойду дальше. После того, что произошло между мной и Саконом, я, почему-то, успокоился. Я нашел силы идти дальше и воевать. Ни я, ни он не вспоминали о произошедшем, но я видел его мучения из-за этого. Я много раз пытался поговорит об этом, но тот всегда отмахивался, говоря, что это был минутный порыв. Тогда не смотри на меня так, как будто еще хочешь. Смешной ты. И я еще ребенок. Но спасибо тебе. А потом и ты исчез. Ходили слухи, что ты пропадаешь в публичных домах. Воля твоя, но мне не хватало тебя. Не хватало твоих удивительных, но действующих планов, не хватало издевок, да просто твоего присутствия. Были еще Юкимура и Кенетсуги, но опора из них никакая. Скорее я был для них опорой. Молодые и энергичные войны. Тогда как раз наступило затишье. Настоящее затишье, которое бывает перед бурей. И этой бурей стал Орочи. Непонятно как, но мы все оказались в неизвестном нам месте. И не мы одни. Китайские воины оказались в такой же ситуации, как и мы. Я видел воинов, давно покинувших мир живых. Киемаса, неужели ты тут? Но сколько бы я не искал, его не было. В этот момент, я первый раз подумал об измене лорду Тоетоми. А что, я вполне элитный воин, и мои умения и навыками пригодятся Змею. А если я себя удачно проявлю, возможно, он призовет мне Киемасу. Сакон мне что-то кричал, но мне было не до этого. Я расставил свои приоритеты и решил идти до конца. Под правлением Орочи, я познакомился с очень интересным человеком. Цао Пи – молодой полководец, сын правителя. Холодный и расчетливый человек. В меру жестокий. Но меня он раздражал. Толи от того, что мы похожи, толи от того, что слишком разные. Работать с ним было невыносимо, но у меня была цель, а значит, как бы он меня не раздражал, я должен терпеть его. - И за что я заслужил такую слежку, что самого Митсунари поставили за мной следить? - Разве? А мне казалось, это тебя послали шпионить за мной. Или по своей воле пошел? - Язык твой такой же гадкий, как и ты сам. - Не плюйся ядом. Ненавижу его! Но и, почему-то, стал переживать, когда в одной из миссий, не мог с ним связаться. Забрав лошадь у какого-то солдата, я поскакал к месту, где он бы до обрыва связи. А если его убили? Что же он скажет господину? Что делать дальше? Слабею я с каждым разом все больше. Но я успел вовремя. Цао Пи и его отряд взяли в кольцо,и мое появление было как раз. Воспользовавшись замешательством вражеских солдат, отряд Цао и он сам перешли в наступление. Я так же не остался в стороне. На удивление легко было сражаться вместе. Каждые движения походили на танец. Спиной к спине, поворот, удар и снова спина к спине. Поворот, и лицом к лицу. Мгновение, которое длилось целую вечность. Тяжелое дыхание, горящие глаза, чужая кровь возле уголка тонких правильных губ. Слишком опасно, но и слишком маняще своим запретом. Хотелось, чтобы никого кроме нас не было здесь, но как назло врагов становилось все больше. Пришлось вернуться к битве. Но ощущение магнитного притяжения не давало покоя. Я сорвался, убивая своих и чужих. Сам себя я в тот момент перестал узнавать. Закончили мы быстро и теперь шли с отчетом к правителю. Вот сейчас реальность вернулась ко мне. Если этот китаец расскажет о моем расточительстве орочевского войска, мне точно несдобровать. Но он и словом не помянул, что половину отряда уничтожил я. Странная выходка для человека ненавидящего меня. Я смотрел на Цао Пи, скрывая удивление. И восхищение. Ровные скулы и немного хриплый голос, гордая осанка и широкие плечи. Даже разум помутился. Мне безумно хотелось этого человека. Поэтому, как только мы закончили с отчетом, я потащил ничего непонимающего Пи в свои покои. А он особо не сопротивлялся. Поначалу говорил, что жена его не простит, потом назвал ее потаскухой и расслабился. Прости меня, Киемаса, но сдерживать свои порывы я не могу. Наша связь с Цао Пи длилась на удивление долго. Мы вместе предали Орочи, и я помог ему воссоединиться с его семьей. Он хотел, чтобы я остался рядом с ним, несмотря на его жену. Я рассмеялся, а он был серьезен. Странно, но мне было приятно, и я хотел согласиться. Но счастье было таким недолгим, и после победы мне пришлось вернуться в мой мир. В следующий момент я оказался в своем времени, в Японии. Солдаты Токугавы вели меня на казнь. Я шел с гордо поднятой головой, а перед глазами проносились моменты моей жизни. Я видел себя ребенком, видел улыбающегося Тоетоми, отчитывающую меня Нене, видел моменты знакомства с Саконом и наши попойки, видел тот бой с Цао Пи. Я видел и то, как хорошо нам было вместе. Слыша голос Сакона и просьбы Пи. Поистине прекрасные моменты моей жизни. И только за пару мгновений до своей гибели, я увидел Киемасу. Так же улыбается, так же дерзит. Те же привычки и те же прикосновения, как и раньше. Прости меня, Киемаса, прости, но пусть и не долго, но я был счастлив без тебя. _________________________________________________________________________________________________________ - Я тебя уже заждался, Митсунари! Пошли быстрее, а то нас казнят. - Не смей со мной говорить в таком тоне, или жить надоело. - Ага, вредина, надоело.