(Не)братская любовь 2

      — Хочу тебя, — сказал Дофламинго, прикусывая Росинанту ухо. Его дыхание было горячим и неровным от возбуждения. Он в очередной раз затеял лапать младшего братика, то нежно трогая за плечи, то пытаясь подлезть под рубашку и огладить торс, но Роси сегодня капризничал. — В чем дело? Раньше ты не возражал, — ехидно осведомился Доффи.       В ответ Коразон надулся, как обиженный хомячок, затянулся сигаретой и выпустил ему в физиономию плотный клуб дыма, дескать отстань, противный. Но Донкихот-старший не угомонился, завалил того на пол и, плотно к нему прижимаясь, принялся дразнить горячими поцелуями в шею и ключицы. Роси не выдержал и томно завздыхал, заливаясь краской, как обычно.       — Хочешь ведь, врунишка, — ласково усмехнулся Дофламинго. Он намеревался продолжить свои поползновения, распаляя брата, но тот собрался с силами и его оттолкнул.       Кора сел, пристально уставившись на Доффи, а затем жестами показал, что не согласен с таким подходом.       — Ну и? — недовольно спросил тот.       Коразон поднялся с пола, подошел к письменному столу и долго рылся в ящике, пока не извлек оттуда какую-то мятую бумажку и протянул ее брату.       — Да ладно, — сказал Дофламинго, узнав в записи на ней то самое желание, которое грозился исполнить для Росинанта. Тот сейчас стоял над ним, скрестив руки на груди и выжидательно попыхивал сигаркой. Доффи поднял на него взгляд, Кора выставил руку, указывая на него пальцем и кивнул. Мол, обещал, давай, выполняй.       Дофламинго это всерьез не воспринял, а зря. Уже за следующую попытку полапать, получил уверенный пинок по яйцам с добавлением воли. Ему ясно давали понять: или сам подставляй задницу, или секса не будет. А будешь пытаться лапать — не будет в квадрате. Росинант хоть и уступал брату в силе и техниках, тоже был не пальцем делан и вполне мог дать сдачи.       Разумеется, Доффи думал о том, что упрямого Роси можно скрутить нитями и взять свое по-любому, но что-то ему подсказывало, что это не лучший вариант. Нет, он бы его простил и за такое… Но вот без полного согласия со стороны брата ему было как-то неинтересно. Кайф бы все равно был, но не тот. Дофламинго нравилось его именно уламывать. А еще он вдруг взалкал интереса попробовать что-то новенькое. Это ведь незазорно, раз он сам так решил. Что ж, он, пожалуй, позволит малышу Роси потрудиться над ним. Пускай сам его ублажит. И эта идея Донкихоту-старшему вдруг очень даже понравилась.       — Справишься? — насмешливо спросил он, поднимаясь с пола и расстегивая на себе рубашку. Кора утвердительно кивнул.       Доффи уже разоблачился и развалился на их любимом диване, наблюдая за тем, как раздевается Росинант. Тот так эротично стягивал с себя штаны, что Дофламинго мгновенно завелся пуще прежнего. Кора, как нарочно, нагнулся, повернувшись к нему своей аппетитной задницей. Прямо дразнил!       Сей изысканный стриптиз закончился тем, что Росинант финальным движением попытался эффектно скинуть спущенные брюки, но запутался в них и упал. «Он в своем репертуаре», — подумал Доффи. Затем Коразон, швырнул мешающий окурок в пепельницу, но промахнулся, едва не устроив небольшой пожар, потом минут пять неуклюже тушил загоревшуюся рубашку, на которую тот угодил… Дофламинго уже вовсю одолевали сомнения насчет того, можно ли доверить такому растяпе свой драгоценный зад.       Росинант, улыбаясь и показывая, что все под контролем, добрался наконец до братишки, скинул с него вечные очки, чуть не разбив их к Дэйви Джонсовой бабушке, и нагнулся, чтобы потереться об него носом. Было очень мило. Дофламинго с интересом ждал, что же тот предпримет дальше.       А дальше был нежный и долгий поцелуй, во время которого Роси ласкал его язык своим и весьма сексуально прихватывал его губы. И во время которого запамятовавший старший братец по привычке попытался повалить младшего, но вышло наоборот: он, мало того, что оказался под ним, так еще и был поставлен перед фактом, то есть перед членом Росинанта, который почему-то не соизволил как следует возбудиться.       Далее Доффи был неожиданно грубо притянут за уши, и кончик Коразонова хозяйства уперся ему в губы. Весьма так недвусмысленно. Такого унижения Дофламинго еще не знал! Не знал он и того, что бы сделал с кем угодно, кто бы попытался сделать такое с ним, будь то не здесь и сейчас с любимым младшим братиком, с которым он согласился проделать такое сам.       Дофламинго несколько неохотно взял его за член, чмокнул в самый кончик губами, немного подумал и лизнул головку, пробуя на вкус и легонько сжимая лежавшую в руке мошонку. Кора довольно выдохнул. Доффи осмелел и обхватил головку губами. Тут Роси немного неловко подался вперед, и его старший братец приобрел новый бесценный опыт по части минета.       Дофламинго был в замешательстве: такое ему просто не могло нравиться. Ну он так думал. Но его извращенная натура желала эксперимента, и Доффи, следуя шальному желанию, основательно заглотил, чувствуя, как заводится еще больше, и стал посасывать набухающий орган. Кора же, достигнув нужной кондиции, отстранился и показал жестом перевернуться. Дофламинго не без опасения лег на живот, выставив пятую точку. Росинант принялся гладить ему ягодицы и поясницу, заставляя расслабиться. Он собирался сделать все как надо.       Коразон все продумал. Зная, как это непросто, особенно в первый раз, щедро припас для любимого братика баночку аптечного жира, что стащил из запасов начинающего доктора Ло вместе с резиновой перчаткой. С этим нехитрым оборудованием он и принялся заботливо разрабатывать тому зад, нежно и методично. Дофламинго, которого там отродясь не трогал никто, кроме его самого во время банных процедур, испытывал сейчас целую гамму неизведанных чувств.       Кора, памятуя собственный опыт, попутно нащупывал нужные места, заставляя братишку нервно под ним елозить. Растянув задний проход достаточно, он вбил туда два пальца и начал энергично трахать ими Доффи, другой рукой надрачивая ему член. Глава семьи Донкихот до срамного быстро кончил, ему самому не верилось, что такое с ним происходит. Смешанные чувства позора оттого, что его поимели, и удовольствия, которое доставил ему брат, переполняли молодого господина. И он вновь воспылал желанием.       Коразон и не думал давать ему передышки: он сам уже так сильно завелся, что не было сил терпеть. И ему отчаянно хотелось поскорее «испробовать на прочность» братца. Если такой кайф тот получил только от его пальцев, то впереди их обоих ждало еще нечто более интересное.       Росинант добавил еще жира на задницу брата и обильно обмазал свой член: смазки много не бывает, ведь та слишком быстро впитывается и высыхает. Он притянул к себе филейную часть Доффи, в последний раз ласково погладил ему спину и живот и, помогая себе рукой, вошел, пытаясь быть осторожнее. Дофламинго, зад которого заполнил горячий братский член, издал не поддающийся описанию звук. Росинант честно пытался дать ему привыкнуть, но всякое терпение иссякло, и он, забываясь, начал двигаться резкими мощными толчками, потому как иными двигаться в тугом заднем проходе было просто невозможно.       Коразон закусывал губу, отчаянно стараясь не выкрикнуть неважно что в порыве страсти. Сейчас он любил братика так, как нравилось ему, имея его в полном своем подчинении. И от этого просто сносило крышу. Дофламинго, недавно уже испытавший оргазм, отказывался верить возможностям собственного организма и тому, что готов вот-вот разразиться новым, еще более бурным и опустошающим. Ритмичные толчки Коры быстро настроили их на ритм любви и держали на одной волне бесхитростного и первобытного животного удовольствия. Весь мир кроме них сейчас перестал существовать.       Дофламинго кричал, не слыша себя, от переизбытка страсти и по наитию подмахивал брату. Он сейчас чувствовал, что любит его еще сильнее. Теперь, когда побывал на его месте, теперь, когда понял каково это, когда тебя имеют. Нет, каково это отдаваться и давать все, что можешь тому, кого любишь. Раньше Дофламинго только брал. То, что ему причиталось, то, что он считал таковым. Все, включая любовь брата. Задумывался ли он когда-нибудь о его чувствах? Скорее нет, чем да.       Да и человек может понять только то, что пережил на собственном опыте. И таковой Доффи теперь приобрел. Он метался, весь взмыленный, исторгая нечто нецензурного свойства в предвкушении мощной разрядки. Коразон для лучшего эффекта навешивал ему шлепки по заднице, которые так подхлестывали Доффи поскорее кончить. Давление страсти нагнеталось пока не достигло предела, и Донкихот-старший скорчился в порыве бешенного оргазма так, что брызнул на свое лицо семенем. Кора не стал отказывать себе в удовольствии и спустил все, что накопилось, в дорогого братика.       Доффи приходил в себя. Его только что поимели, причем в самом буквальном смысле. Не кого-нибудь, а его! Это было весьма необычно, поначалу больно и противно, но после будоражаще и освежающе. И оргазм выходил несравненно мощнее. Эти впечатления надо было как следует переварить.       Кора уже успел закурить, что всегда было особо приятно после бурного секса. Он, идиотски улыбаясь, склонился над Дофламинго и ласково чмокнул в щеку, затянулся, и выпустил дым ему в ухо, слегка щекоча. Тот чувствовал, что не зря доверился ему в этот раз и ощущал, как их братские узы теперь стали только крепче. И он подумывал о том, что, пожалуй, рискнет еще разок повторить. Все равно Коразон никому не расскажет, даже если бы захотел.