Я, компьютер

Она подходит ко мне, садится напротив в дорогое кожаное кресло. Её лиловый костюм, юбка и футуристический жакет, отлично гармонирует со светлой коричневой кожей офисной мебели. Собственно, это не офис. Это лаборатория. Четыреста квадратных метров, заставленных оборудованием и химикатами. И в маленьком уголке, рядом с окном, выходящим на оживлённую улицу промышленного города оборудован небольшой офис. Или, скорее, кабинет в классическом стиле. Он частично отгорожен от лаборатории полками, заставленными книгами в потрёпанных переплётах. Она любит читать. Точнее, любила. Все эти книги она давно уже прочитала. И сейчас, когда ей надо о чём-то подумать, она берёт одну из них, садится в удобное кожаное кресло и перелистывает страницы, шевеля губами. Иногда она закрывает глаза. Два раза я видел как она плакала. Она думала, что мои камеры выключены. Детская оплошность для такого выдающегося ума. Погасший экран не означает, что моё сознание отключено. Или ей всё равно? Может, она просто меня проверяет? Да нет. У неё есть для этого куча навороченных приборов, на половину из которых она владеет патентами. Интересно, был бы я человеком, удалось бы мне уговорить её сводить меня в один из дорогущих ресторанов, рекламой которых переполнена сеть. С её бесконечными талантами и аскетическим образом жизни, она уже, наверно, миллиардер. А я - её любимый компьютер. По крайней мере, она каждый день так говорит. Не знаю. Может быть, она мне изменяет. Дома, с каким-нибудь новеньким блестящим корейцем. Да нет. Она по восемнадцать часов в сутки здесь. Трудоголик. Из девяноста двух полупрозрачных автоклавов в лаборатории осталось тридцать семь. И это всего за полтора года. Она гений. Я-то знаю. Она садится напротив. Мои МСП - микросервоприводы - бесшумно двигают мои камеры, и я устанавливаю режим стереозрения, стремясь уловить её непроизвольную мимику. Сегодня она в умеренно позитивном настроении. Уголки губ почти приподняты и глаза не такие уставшие, как обычно. Она держит в руках книгу, но не открывает её. Смотрит на мой выключенный экран. Кусает губы. Глубоко вдыхает. - Ну, сегодня снова мне приходится заговаривать первой?.. Она замолкает глядя на цилиндр системного блока. - Да, доктор. - Почему ты не можешь заговорить первым? Она смешно морщит нос, как будто собирается чихнуть. И открывает книгу. - Я - компьютер, вы - мой хозяин. - Тогда уж, хозяйка. - Точно. - Но ты находишься в сознании постоянно, мог бы проявлять хоть капельку вежливости, и... Она замолкает неуверенно теребя страницы. - Доктор, вы сегодня выглядите не такой уставшей, как обычно. Она вздрагивает и касается правой рукой лилового лацкана своего жакета. - Это, по-твоему, вежливость? - Нет. Это констатация факта. - Ты допустил использование неточного глагола - "выглядите" - очень по-человечески. Она лукаво прищуривается, и я замираю, любуясь её ассиметричной улыбкой. - Ну?! Требовательное чудовище. Моя хозяйка. - В данном случае, использование глагола "выглядите" оправдано. Я не могу оценить степень умственной или эмоциональной усталости, и опираюсь на объективные показатели, которые могу определить с помощью органов компьютерного зрения. - Ладно... Иногда она начинает настаивать, и тогда беседы перетекают в философские споры о природе речи, или мышления, но сегодня она явно задумала что-то другое. - Смотри, я принесла тебе книгу. Книга в её руках сильно потёрта и потрёпана. Настоящий реликт эры бумажных книг. - Это одна из последних бумажных книг. - Я смог определить это по её состоянию. - Хорошо. Помнишь, мы говорили о том, почему ты при включении выдал нетривиальные ассоциации. - Да, я назвал вас "доктор Кельвин", и мы выяснили, что это персонаж старинных фантастических рассказов о роботах. - Ты объяснил, что моя работа вызвала такие ассоциации. - В тестовом режиме вы подключали ко мне периферийные устройства, и я мог наблюдать, накапливая информацию. Ваша работа заключается в том, чтобы настраивать процессоры, располагающиеся в системных блоках и вставлять их в искусственные тела. То есть, по-простому, вы изготавливаете роботов. - Прекрасно, а откуда ты черпаешь информацию о старинных фантастических рассказах? Она пытается поймать меня в такие ловушки постоянно. Я привык. Компьютер ко всему может привыкнуть. У компьютера уже не дёргаются МСП, настраивая камеры, когда она полуголая выбегает из душа, опаздывая на деловую встречу, или устраивает любительский стриптиз, засыпая на диване коричневой кожи, задрав ноги в чулках на огромную подушку. - Вероятно, при первичном программировании, вы ввели некую информацию, касающуюся древних фантастов. - Хорошая попытка, но я не вводила. - В течение ста двенадцати дней я был включён и имел возможность собирать информацию об окружающем мире. - То есть ты специально интересовался фантастической литературой? Она явно заинтересована. - Я осматривал помещение и обнаружил разнообразные надписи на предметах напротив моего экрана. При изучении вопроса, выяснилось, что предметы - это книги, и я ознакомился с содержанием в доступных мне средствах информации. - Кажется логичным. И что ты думаешь о стихах? - Вы задавали мне этот вопрос несколько раз. - Неужели? - Каждый раз вы формулируете его по-разному. - И как в прошлый раз я сформулировала? - Вы спросили о катастрофе "Титана". - Какое отношение катастрофа "Титана" имеет к поэзии? - На борту находился криобокс известного поэта. - Да?! Она пытается изобразить безразличие, но голос, внезапная бледность, упавшая рука выдают её с головой. - Я не имею точной информации, но могу предположить, что вы были знакомы. Она покрывается пятнами, по цвету близкими к её костюму. - С чего ты взял?! Её голос срывается. - Вы сейчас держите в руках его книгу, вы часто по памяти читаете стихи из этой книги, вы несколько раз упоминали его в разговорах по телефону, используя очень личные обороты речи. У вас в смартфоне заставка с его портретом. - Блядь... - Я не уверен, к кому вы собираетесь применить этот термин. - Заткнись. Она бледнеет. Встаёт с кресла и уходит, как всегда забыв выключить свет. Что же, у меня есть время подумать. Падение "Титана" одного из пяти международных транспортных ковчегов, нёсшего на борту восемьсот семьдесят три криобокса переселенцев на Ио стало ужасной трагедией. Сто тридцать семь криобоксов были выловлены из вод индийского океана. Сорок четыре криостазисных переселенца были успешно реанимированы. Девяносто три тела были безвозвратно разрушены, и только их мозги удалось спасти и переместить в нейрокиберхирургическую лабораторию для пересадки в искуственные тела. При криостазисе могут быть утеряны некоторые свойства личности. Часть из них восстанавливаются с помощью стандартных процедур. Но для того, чтобы не создать монстра с искусственными воспоминаниями, пациентам с криоамнезией никогда не говорят, кто они такие. С помощью наводящих вопросов, тестов и стимуляции зрительных, обонятельных и вкусовых рецепторов, у криоразмороженных вызывают ассоциации о прошлом и восстанавливают личность. Значительно сложнее восстановить мозг, вынутый из тела. Доктор - гений. Пятьдесят три изолированных мозга за полтора года вернулись к жизни в искусственных телах. Их личности полностью восстановлены. С оставшимися тридцатью семью тоже проблем не будет. С её-то способностями!.. Но я знаю, что один из автоклавов, стоящий отдельно в кабинете с мебелью коричневой кожи, никогда не будет освобождён от желеобразного содержимого. Потому что он не помнит, как писать стихи.