never break the chain

«Нет». Шерлок открывает глаза. Серый прямоугольник окна подсказывает ему, что уже рассвело. Он поднимается с постели легко, будто и не было трех часов маятного, неглубокого сна. По пояс обнаженный выходит из спальни. Гостиная, некогда захламленная и уютная, смотрится сейчас выжженным черным нутром. Пахнет гарью и сыростью одновременно. Ремонтные работы начнутся завтра, а пока выбитые оконные рамы прикрыты фанерными щитами, и холодный лондонский ветер проникает в комнату так же свободно, как если бы их не было вовсе. Шерлок считает, что разрушенная гостиная — это отличная аллегория его душевного состояния. Может поэтому он отказался выезжать в гостиницу, как это сделала миссис Хадсон, и ждать там, пока второй этаж дома 221-б не восстановят. «Нет». Единственное слово, брошенное в его адрес Молли Хупер, после телефонного моста Шерринфорд — Лондон. Холмс садится на высокий табурет, уцелевший после взрыва, и проводит пальцем по экрану телефона, что все это время — даже во сне — держит в руках. Одна и та же мысль уже несколько дней — он должен попробовать снова. Должен поговорить с ней. Молли не поворачивает головы, даже когда тяжелое пальто Холмса ложится ей на плечи. Как и другие выведенные из своих квартир жильцы, она стоит за ограждением и смотрит, как полицейские с собаками заканчивают осмотр здания на предмет обнаружения взрывного устройства. — Как ты, наверное, догадалась, проверка, — Шерлок кивает в сторону служителей закона, — связана с нашим сегодняшним разговором… Существовала реальная угроза твоей жизни. Молли, все еще не глядя на него, поджимает губы — и это единственное проявление эмоций. Шерлок думает, что если попробует коснуться ее спины, то почувствует сведенные судорогой мышцы. Полицейский произносит успокаивающую речь, благодарит жителей за содействие и предлагает вернуться в свои квартиры. И пока соседи робко переминаются с ноги на ногу, Молли сбрасывает накинутый белстафф Шерлока и идет к подъезду, решительно убирая с пути желтую ленту. — Позволь мне объяснить, — Холмс не выдерживает дистанцию, ловит ее за запястье, заставляя обернуться и посмотреть в глаза. — Нет. — ответ звучит не гневно и не печально. Единственное слово слетает с губ так обыденно, как отказ от десерта в кафе. Холмс выпускает руку Молли, пальцами продолжая ощущать нить ее пульса. Он даст ей время. Столько, сколько понадобится. Но в конце-концов, они ведь поговорят? С того дня проходит целая вечность. Каждое мгновение сопровождается жалящим чувством вины и тоски. Джон, прошедший на волосок от смерти, проводит все свое время с Рози. Майкрофт — как типично — с головой уходит в работу. У Шерлока нет ничего и никого, чтобы заполнить оглушающую пустоту внутри. Не думая, он нажимает иконку вызова напротив имени Молли. К его удивлению, гудки обрываются почти сразу и он слышит желанный голос: — Привет, Шерлок, — два слова на выдохе, будто она говорит на ходу. — Ты… ты в поездке? — он оказывается настолько растерян результатом, что не сразу соображает, что сказать. — Да, решила, что самое время исполнить давнюю мечту. В дороге случилась небольшая поломка, и я выбилась из графика. Надеюсь, моя бронь в отеле не сгорела. Хотелось бы принять душ, — ее слова льются так легко, будто между ними не было никакого периода молчания, никакого объяснения, никакой взаимной боли. — Молли, я… — Шерлок, прошу тебя, — Молли обрывает его излишне резко. Он слышит, что она остановилась. Слышит ее дыхание и кажется, различает звуки другого просыпающегося города. — Я знаю, что случилось на острове. Я знаю про Эвр. Твой брат рассказал мне. — Майкрофт?.. — к горлу подступает тошнота. — У тебя есть другой брат? В свете последних событий, я не была бы удивлена, — едко замечает Молли и замолкает, сама удивленная своей грубостью. — В любом случае, я знала… Нет, не так. Я примерно представляла, что произошло, Шерлок. На следующий день я нашла на почте письмо со ссылкой на видеозапись, которое появилось почти сразу после нашего разговора. Оно начиналось с момента как вы втроем входите в комнату и кончалось тем, что ты… ты ударяешь по гробу снова и сно... Холмс вдруг чувствует нарастающий приступ паники. — Молли, ты… — Не перебивай, прошу. — мягко говорит Хупер. — Иногда одного объяснения не хватает, Шерлок. Теперь я знаю, зачем ты сделал то, что сделал. Но мое глупое сердце разбито, а моя душа вывернута наизнанку. И ничего уже не будет как прежде. Он готов умолять, как и в тот раз, чтобы она не прерывала разговор, но сам не находит слов — сердце бьется словно он только что пробежал стометровку. «Ты больше не можешь меня любить?», — переполняющие его горечь и отчаянье не дают вымолвить ни слова. — Я вернусь через неделю. И обязательно загляну на Бейкер-стрит, ладно? — в ее голосе вдруг звучит усталость, и Шерлок думает, что Молли с той ночи так же плохо дружит со сном, как и он сам. Он кивает, как идиот, не сразу соображая, что она его не видит. — Хорошо, — хрипло соглашается Холмс и почти сразу Молли дает отбой, не прощаясь и не добавляя к сказанному ни на вздох больше. *** «Я люблю тебя». Молли закрывает глаза. Проклятье. Время от времени эти три слова возникают в ее голове совершенно из ниоткуда. Она даже не знает, чьим голосом они звучат в голове — ее собственным или Шерлока?.. В любом случае, это — словно потревожить неосторожным движением затягивающуюся рану. Молли сидит на нагретом солнцем каменном парапете, которому не менее тысячи лет, прижимая разложенную карту своим рюкзаком с одного угла, с другой — придерживая пальцами. У нее есть телефон и планшет с доступом в интернет, но этот поход был задуман, когда бумага имела больший вес, чем ненадежные еще на тот момент технологии. Она делает пометку напротив острова Скеллинг-Майкл. Спустя годы она все-таки покорила этот некогда неприступный одинокий утес, окруженный бушующими волнами. Она чувствует приближение Холмса задолго до того, как его тень падает на землю. Необъяснимым предчувствием, дрожью вдоль позвоночника, слабым — и скорее подсказанным мозгом, чем принесенным ветром — запахом. — Я решил искать тебя без помощи технических средств. — Ты отличный детектив. — Но потом, — Шерлок садится напротив. — Я подумал: «какого черта». — И отследил мой телефон. — Да. Потому что мне нужно поговорить с тобой. Молли переводит взгляд с карты на собеседника. Тот выглядит по-настоящему вымотанным, практически выбившимся из сил. Еще хуже, чем когда ловил на живца Калвертона Смита. Сердце Молли болезненно сжимается — невыносимо видеть его таким разбитым. — Помнишь, — Шерлок вздыхает, — помнишь вторую годовщину моего падения? Мы встретились в Дублине. И в Феникс-парке, глядя на монумент Веллингтона, ты сказала… Молли помнит. После коротких рассказов о жизни в Лондоне, о Джоне и миссис Хадсон, которым Шерлок кивает, Молли замолкает и, пользуясь моментом, беззастенчиво рассматривает профиль Холмса, стараясь сохранить в памяти каждую новую морщинку и положение каждого локона в прическе, созданной ветром. — Так значит, жизнь идет своим чередом, — меланхолично произносит он ненужную фразу, в которой Молли слышит гораздо больше. Она уже три месяца встречается с Томом — славным парнем, в которого искренне влюблена. Поэтому ладонь Шерлока в свою она берет смело, по-дружески. — Шерлок, мы никогда не вычеркнем тебя из своей жизни, слышишь? Когда ты вернешься, все будет по-прежнему. Наши жизни переплетены с твоей слишком крепко, эту нить никогда не порвать, — она улыбается. Ему, этому неожиданному дню в Дублине, поэтичности собственных слов. — Ты приехал напомнить о моем обещании? — Я приехал сказать, что люблю тебя. Фраза как удар под дых — Хупер сворачивается, прижав руки к животу, словно из нее и правда выбили весь воздух. — И я найду тысячу других способов говорить об этом, — Молли не замечает как оказывается в руках Шерлока, укутанная полами его пальто. Боль постепенно растворяется в том тепле, что возникает между их телами. — Ты специально ждал момента, когда я окажусь на острове, с которого не убежать, чтобы «найти» меня? — бормочет Молли, прижимаясь щекой к груди Шерлока. Она вдруг чувствует себя очень слабой — настолько, что готова задремать в нежных объятиях мужчины. — Просто немного символизма, — непонятно отвечает Холмс, глядя поверх макушки Молли на волны. Если вся его жизнь, по словам Эвр, глубокие воды, то именно этот момент — берег, к которому он всегда стремился.