I hate you Jeon Jungkook...

— Чон Чонгук! Твою мать! — закричал Юнги, пиная разбросанные вещи на своем пути.       Чонгук в ахуе от громкого крика хёна, поэтому сразу прибегает в гостиную, откуда исходил шум, ведь если не прискакать на такие возгласы сразу, малому не хило так влетит. — Что? — спросил Гук, делая невинное личико. — Что?! — воскрикнул Мин, — Ты ещё, блять, спрашиваешь?! Серьёзно? Ты, блять, нахуй, тут устроил этот беспорядок?! — так же не снижая тон, спросил он.       Чонгук просто молчал, оправдываться тем что он так получилось, потому что «ЗАДОЛБАЛСЯ, КАКОГО ХРЕНА ЭТОТ ПИДОРАС НЕ ПРЫГАЕТ! СУКА ЗАНОВО БЛЯТЬ ИГРУ ПРОХОДИТЬ БЛЯТЬ», звучит смешно. Так что теперь, чтобы хоть как-то успокоить своего хёна, Чону приходиться подойти вплотную к нему. Гук был уверен в то, что после его дальнейшего действия, Юн ему хорошенечко по лицу пропишет, но всё обошлось. -Что, блять те… — не успел договорить Юнги, как его макнэ затыкает его поцелуем.       Сказать, что Юнги ахуел, ничего не сказать.       Старший пытался оттолкнуть ошалевшего мелкого, но ничего не вышло.       Вот и с хуя ли он такой сильный?!       Гук лишь сильнее впивается в губы старшего, посасывая и покусывая их.       Повалив хена на диван, Чон сел сверху и, не разрывая поцелуя, стал растегивать рубашку Мина. Все сопротивления против Чонгука были тщетны!       Уже когда воздух кончался, макнэ решает оторваться от розовых губ. — ЧТО, МАТЬ ТВОЮ, ЧОН ЧОНГУК ПРОИСХОДИТ? — стал вопить Юн, — ОТВАЛИ!       Но Чонгук не слышал старшего, пропуская все звуки мимо ушей. Он споконой наклонился и стал целовать бледную кожу Юнги. В ответ на что получал сладкие стоны. Пусть старший и показывал сначала свое недовльство, зато потом решил плыть по течению чувств. — Чонгуки~я остановись! — нехотя молил Мин, но тот так же игнорировал просьбы.       Вот же говнюк! Главное в стоны вслушивается, а когда хен просит его остановиться, будто изолирован от него. — Ах… Ненав… Вижу… Те. Бя… — выздхал Мин на каждое прикосновение чужих губ к своей коже.       Чонгуку уже невтерпёж, и он уже решает покончить со всем этим. Чон сползает с ног, чтобы стянуть с Мина штаны.       Да, Юнги был в ожидании свободы. Он думал, что над ним уже хорошенько поиздевались и теперь отпустят. Но не тут-то было!       Макнэ разварачивает Юна на живот и резким рывком стягивает джинсы, вместе с боксерами, и со всей силы начинает шлёпать ладонью по заднице, получая в ответ громкие крики.       Юнги визжит как девственница, хотя Чонгуку это очень даже нравится, поэтому он ударяет ещё раз пять, а после стягивает с себя обтягивающие джинсы и боксеры заоодно.       Раздвинув бледные булочки хёна, Чон быстро приставил свой член ко входу. Он резко вошел в неподготовленного Юнги. Наверное этот крик слышал весь мир. Чонгуку было похуй, сейчас ему хорошо, даже очень. Но он не позаботился о Мине и сделал ему больно.       Юнги стонал, что слышал весь дом, просил Чонгука остановиться, но тот как с цепи сорвался, только прибавлял темп, даже ни на секунду не сбавлял его.       Мину было безумно больно, в двух смыслах: в первом, осознавать, что им воспользовались как какой-то шлюхой; во втором — в физическом плане. И он просит всё, чтобы это поскорее закончилась!       Это наверно первый раз когда Юнги пожалел, что никого нет дома и не верил в Бога.       Чонгук, даже не задумываясь о чем же думает старший, продолжает вдалбиваться в беспомощное тело.       И после пятнадцати минут мучений, этот ад для Мин Юнги заканчивается!