Пьяные танцы

Никогда не считал себя лучше остальных, но возвышенное мнение о себе моих одноклассников дало мне толчок. Поэтому, в разряд наших с Настей шуток вошло четкое понятие - Я Царь. Все это, конечно, в шутку, но помогало заткнуть что-то строящих из себя шлюшек. Настя, как мой верный оруженосец, стала смело именоваться мной - Холоп. Вполне себе мило. Мы могли найти шутку в любом человеке и высаживаться с этого вечность. Такова наша натура. Не в наших правилах было унижать и презирать остальных, однако две яркие особы так и напрашивались на словцо. Эти особы: Валюха и Ангела. Это, конечно, самый малый аспект презренных в нашем классе, но по крайней мера два САМЫХ раздражающих фактора. Валюшка училась с нами с первого класса, то есть она основной состав нашего класса, собственно, как и я с Настей. В принципе, в Валюшке не было ничего такого, и если приглядеться, она даже казалась милой. Но, это Валюшка с семьей, как у Рона Уизли из "Гарри Поттера". Это само собой преувеличение, но семья большая и бедная. Одни ее шуточки заставляли Настю выкрикивать ей колкости. Валюшка часто болела отитом, от чего вата в ушах стало незаменимой частью ее тела. И я с моим верным Холопом не могли этого не подчеркнуть. Когда Валюшка борзела и пыталась нам что-то вякнуть без особой на то причины, я заявил: "Что ты, Валюшка? Модные наушники надела?" И тут класс залился истерическим Настиным хохотом, она всегда смеялась с фраз, которые я говорю, так уж повелось. С этих пор "Отитные наушники" и Валюшка стали синонимами. Ангела - перевелась к нам в десятом классе, если приглядеться, но лучше не стоит. Лицо полно тупости, хотя в принципе она не тупая. Длинные волосы, заплетенные порой в колхозные прически, падали на ее тощий зад. Когда она оборачивается, невозможно смотреть ей в глаза, взгляд приковывают вечные прыщи на ее подбородке. Но то, что Настю просто выводило из себя, это ее голос. Он был настолько писклявым и мерзким, что резал слух. Сидя на литературе, мы слушали, как она рассказывает что-то про Чехова. А Настя лежа на парте стонала: " Хватит. Замолчи. Садись - 12, только заткнись..." Благо дело при мне всегда были наушники, и я спасался от ультразвуковых волн этой девицы. Она часто "болела" и это тоже отражалось на Настином бешенстве. Как только ее спросят на каком-либо предмете, она пищит: "А мне плохо было". Мне тоже плохо, каждый день, блядь ты эдакая! Настя уже рычала ей в лицо: "Да не было тебе плохо! Ставьте ей "2"! Не выучила - "2"!" Но учителя ничего не предпринимали, и ответ тоже быстро пришел. Моя тетя преподавала в той школе, где она училась раньше, и оказалось, что ее богатенькие родители просто откупаются от учителей. Холопу всегда хотелось иметь пульт, чтобы снизить громкость Ангелы, однако это никак не мешало ей клянчить у патлатой деньги. И естественно не возвращать их. На это она говорила: "Та она такая бесхребетная, что она мне сделает?" А ведь правда, заткнуть ее вообще не составляет никакого труда, ей наверное слово плохое скажи, а она в обморок упадет. Наша классуха - Зина, или Жидовка, как мы ее зовем, была ужасной занудой. В этом мире она любила всего три вещи: Деньги, Бога и секс. И заметьте, что деньги на первом месте, что основывается тем, что она еврейка. И Бог тоже основывается ее жидовскими корнями. Ну, а секс тем, что она преподает ОБЖ, очень специфично преподает. Узнав, что я рисую, она напрягала меня плакатами и афишами, словно мне делать больше нечего. И главное, материал для работы я брал за свои маленькие карманные деньги. Конечно, раньше я не мог отказать, мелкий был, а теперь, стоит ей только об этом заикнуться: "Не-не-не. Женя не будет. Жене некогда. Женя занят. Спросите Казакова, у него же маман рисует. Или Шабашную, она же там что-то говорила". Я помню, как был влюблен в одного парня, старше меня на два года. Мы никогда особо не дружили, но нас можно было назвать приятелями детства. Я часто играл с ребятами, живущими со мной в одном доме. Я осознал свою любовь еще в восьмом классе, тогда я и начал писать стихи. Рифма лилась из меня рекой, а я все писал-писал-писал. Мы учились в одной школе, поэтому виделись каждый день. Однажды я осмелился к нему подойти и, вручив открытку в честь его Дня Рождения с моими стихами, быстро ушел. На следующий день об этом знал весь его класс, они стали высмеивать меня и указывать пальцами. Мне стало стыдно, что я полюбил такого ублюдка. Я убивался: "Как он мог так отнестись к моим чувствам?" Естественно я тут же возненавидел его, и чуть кто-то из его дружков пытались мне сказать, я тут же посылал их. Как-то завуч сообщила, что в школу приедет какая-то делегация и нам нужно будет зачитать им свои стихи. На то время сравнительно нейтральных стихов у меня не было. На репетиции мы рассказывали наши стихи, а в зале сидели двое его дружков. Я с максимальным выражение прочел свой стих "Весной рождается любовь", и услышал насмешливое: "О, стихи Андрею?" Я молча спустился со сцены и отвесил нахальному выродку подзатыльник толстой папкой, которую я держал в руках. Он стал что-то возмущенно вскрикивать, но я спокойно присел на один из стульев и внимательно смотрел на девушку, зачитывавшую по памяти свой огромнейший стих. Пожалуй, с тех пор все мои мечты о счастливой любви канули в унитаз. Мои светлые детские чувства были нагло растоптаны его грязными ногами. Я не особо отчаивался, просто разочаровался в человеке, от которого не мог отвести глаз.