***
Они не целуются, и дальше ласковых объятий дело не заходит вообще. Слава пытается определить, кто вообще сказал, что в современном мире так должны выглядеть отношения? Закрытая тусовка в каком-то жутко дорогом месте – не то мероприятие, где он чувствует себя в своей тарелке. Он сидит за барной стойкой, вяло крутит в руке опустевший бокал из-под коктейля и, когда Мирон подходит, когда он становится между Славиных ног, проезжаясь горячими ладонями по его коленям, Карелин ощущает болезненное жжение в глотке. Мирон не слишком трезв и не слишком пьян, но он весь светится изнутри какой-то непередаваемой эмоцией, а еще смотрит на него блестящими глазами и, подпевая одними губами орущему из колонок музыканту, приближается к Славиному лицу. Это безумно волнующе. До окаменения в штанах. Губы Мирона близко к его рту, он может чувствовать жар дыхания и привкус выпитого им вискаря. В голове густеет туман, Слава подается вперед, приоткрывает рот, ловит каждый звук, каждую букву, совершенно не разбирая слов – английский – не его сильная сторона. Он не понимает, что происходит вокруг и сколько он выпил – он не ощущает ничего, кроме того, как Мирон близко. – Хочу, – выдыхает Слава и кусает свои губы: одну, потом вторую. Мирон допевает строчку из припева и, потянувшись к его лицу, спрашивает: – Чего ты хочешь? Господи, блять, это мука. – Хочу, чтобы ты сдох, – сообщает ядовито, а сам едва ли не воет от бессилия. Мирон смеется, тянется и обнимает его за плечи, крепко прижимает к себе, наполняя жаром до основания. Слава сыт по горло, в него больше не влезет.***
Когда Рудбой, нехило налакавшись, пересекается с ним в туалете к середине ночи, Слава пытается оттереть тупое выражение «я так несчастлив», прилипшее к лицу. Он поднимает голову, капли стекают по его шее под воротник. Ваня подпирает раковину задницей и с грустной улыбкой заявляет: – Повезло Мирону. Слава не особо понимает, о чем речь, потому что у него в ушах гудит от желания потрахаться с одним-единственным на свете человеком, а также от желания порезать себе что-нибудь, закрывшись в кабинке. – Чего? Охра вздыхает: – С тобой, говорю, повезло. Он не продолжает. Слава в легком ахуе, потому что отношения с ним никто еще в этой жизни не расценивал как «повезло». Обычно их расценивали как «пиздец, ты вляпалась», «только маме не говори» и «сука, это ж надо было так набухаться». Слава мотает головой: – Ты серьезно? Ваня кивает, пьяно растирает рукой лицо и, философски осмотрев потолок, выдает: – Не всем везет вот так ответно кого-то любить. Любить. Как громко сказано-то. На лице Рудбоя расцветает та же обреченная херня, которую Слава видел в зеркале пять минут назад. Ему становится не по себе. – Думаю, ты погорячился. – Нет. – Слушай, – чувство, что он вот-вот выйдет из себя, не покидает. Срываться на Ваню не очень-то хочется, в конце концов, за все это время он был с ним вполне себе доброжелательным. – Довольно странно говорить о любви между людьми, которые даже не целуются. Произнеся это вслух, Слава чувствует еще большую усталость и, кажется, у него сейчас случится истерика. Он вдыхает, закрывает глаза и больше не может себя контролировать. Охра внезапно издает смешок. – Ты серьезно? Ты запариваешься из-за этого? Слава бросает на него взгляд. – А я не должен? – Ты, кажется, не совсем въезжаешь, – ладонь Вани касается его плеча. Они почти одного роста, только Слава шире в плечах, а Охра костлявый и странный. – Он тебя не трогает не потому что не хочет. Ты для него, как ваза из дорогущего стекла… Он тебя даже касаться боится. Слава ржет в голос. Большего бреда он в жизни не слышал. У него начинает болеть горло от смеха, но он все еще не может остановиться, даже когда Ваня зачерпывает полную ладонь воды и плещет ему в лицо. – Ты прикалываешься? – спрашивает он, пытаясь отдышаться. Ваня хлопает его по спине. – Спроси у него сам.***
Слава не спрашивает. Нет, как он должен спрашивать о таком? «Ты меня вообще хочешь или ты импотент? Или я омерзителен? Или ты удовлетворяешься обнимашками? Или ты долбоеб, Мирон?» Слава не спрашивает, но начинает наблюдать. И ему точно нравится то, что он замечает. Мирон может позвонить ему в три часа ночи и спросить: – Слав, можно я приеду? Потому что ему не спится. Потому что он был на студии и так выебся, что до дома свою тушу просто не дотащит. Потому что он хочет видеть Славу, блять, в три часа ночи! Они спят вместе. Довольно смешно, пиная друг друга, стаскивая одеяло, матерясь и ворча. Спят вместе, несмотря на то, что диван в квартире Славы слишком маленький, а кровать в апартаментах Мирона Яновича – слишком мягкая. Слава открывает в себе способность высыпаться за пять часов, потому что в объятиях Мирона удобно и тепло. А еще потому что жидяра всегда просыпается на полчаса раньше и готовит просто одурительный кофе. Слава наблюдает осторожно, незаметно, он делает маленькие пометки у себя в голове, строит догадки и соединяет их все одну за другой в цепочку. Мирон любит, когда Слава остается у него на ночь. Мирон любит оставаться на ночь у Славы и никогда не привозит с собой домашние шмотки, предпочитая красть одежду из небогатого гардероба Карелина. Мирона бесит Замай, потому что, когда он приходит, то Слава много с ним треплется, и Окси остается без внимания. Мирон осторожничает с котом Славы, но все равно притаскивает ему дорогущий корм, потому что «ты его однажды этой развесной дрянью потравишь, Гнойный». Мирон любит, когда Слава называет его по имени. Мирон всегда обнимает Славу при встрече, даже если они не виделись три часа. Мирон пару раз отменял мега-блять-важные дела, потому что у Славы была температура и воспаление хитрости. Мирон покупает Славе еду каждый раз, когда едет к нему. Мирон отказывается от пьянок с друзьями, потому что не хочет идти без Славы. Мирон стоически выдерживает выходные в компании Фаллена и Замая и даже начинает понимать некоторые их внутриантихайповские шутки. Мирон смотрит все то дерьмо по телеку, которое хочет смотреть Слава. Мирон звонит отцу по скайпу и предлагает «познакомить его кое-с-кем», после чего Слава быстро закатывается под кровать и проклинает оттуда гребаного жида с его любовью к неожиданностям. Слава наблюдает за Мироном, и он в восторге от того, что он видит. Это не длится вечно. И это не происходит в какой-то совершенно волшебный момент. Они едут в лифте, Слава напевает какой-то из трэков Мирона себе под нос. Через секунду он оказывается прижат к стене, и его рот полностью захвачен губами Мирона, которые, о чудо, на вкус точно такие, какими Слава себе их и представлял. Потом идет ступор и куча извинений от Мирона Яновича. Потом Слава орет на него за это. Потом они вваливаются в квартиру, ругаются там до соплей, после чего Коха оказывается заперта в ванной, ведь гейская нетерпеливая ебля – это не то, что выдержит ее слабенькая кошачья психика.