Омут памяти

- Неужели вы думаете, что эти мифы просто сказка, что этого никогда не существовало? Он смотрит на меня снизу вверх, сжав корешок книги в руке. В его взгляде нет злости и намеков на ненависть, только немой укор, похожий на материнский. Это заставляет меня усмехнуться. Похоже, парень привык отстаивать свои слова, но в этот раз он точно выбрал не того собеседника и слишком уж простую тему. Впервые за все время пребывания гостя в моем доме, выдерживаю театральную паузу, пытаясь играть на его нервах. Опустив взгляд, понимаю, что лед в стакане почти растворился, отчего золотистый напиток показался бурым в свете настольной лампы. С усмешкой заглушив мысли о классическом вампирском аперитиве, сажусь в кресло напротив. Психологическое давление не сработает, когда он так серьезно настроен. Легкий морозный ветерок заставляет парня сильнее кутаться в шерстяной плед. Он явно старается не заострять внимания на своих покрасневших ушах. Наверное, не стоило ему открывать настежь окно в январе, ведь у него только спал жар. Сказать об этом или закрыть самому все равно, что признать мое беспокойство о его персоне. На это я точно не могу пойти. - Конечно, – с достоинством отвечаю на заданный вопрос. – Не может быть и капли сомнений. Жду взрыва эмоций, но он лишь закрывает глаза, собираясь с мыслями. Его пальцы сильнее сжимают книгу и в следующую секунду я ловлю его снисходительный взгляд. Этой эмоции я не видел со школьных времен. Уверен, он точно работал учителем. - Я понимаю, что поверить в горгулий, единорогов и магию тяжело здравомыслящему человеку. Допустим, не существовало никакого Авалона, друиды – простые лесные жители, а драконы – преувеличение испуганной домохозяйки, увидевшей ящерицу, - на этом моменте парень запнулся, словно перебарывая себя. – Но, разве король Артур не вписывается в ваше понимание мира? Конечно, трудно утверждать о том, что было так давно, и никто не возьмет на себя ответственность за достоверность. Все эти сражения, благородные поступки, предательства... Но, неужели вас не впечатляют сказания о тех битвах, в которых он победил? Разве не прекрасно торжество физической силы, победившей искусную магию Морганы? Последнее предложение он произносит на выдохе, не сдерживая порыва. Уши его пунцовеют сильнее и точно не от холода. Неужели, ему кажется, что он перешел грань? Ставлю стакан с обжигающим напитком на журнальный столик и мягко забираю книгу из рук собеседника. Бегло пролистывая мифы, вглядываюсь в картинки. Эта книга – первый подарок моего отца. Как же он наивно надеялся в то, что из меня вырастет настоящий благородный рыцарь. Конечно, под впечатлением от рассказов я таскал вещи Утера, притворяясь то королем Артуром, открыто гордясь своим именем, то Мордредом, захватывающим Камелот. Все дети так поступают. - Вы прекрасно знаете, что следов царствования короля Артура не обнаружено. На одних только мифах нельзя строить предположения о его существовании. Уверен, что вы не верите в скандинавских богов. А тем временем, мы не можем наблюдать ледяных великанов на земле, - я спокойно отвечаю, стараясь подбирать слова и скрывать улыбку. Праздную свою победу, пока юноша пытается справиться с собой. Его руки немного дрожат, выдавая перенапряжение. Несомненно, болезнь все еще дает о себе знать. Сегодня он впервые встал после трехдневной лихорадки. Отложив книгу, предлагаю свою помощь. На удивление, гость соглашается. Аккуратно провожаю его в спальню, поддерживая за талию, что его совсем не смущает. Комната выкрашена в темный цвет, напоминающий баклажан. Очередная дань моде. Знаю – ему тут не нравится, но выбора нет. Аккуратно приковываю наручниками его ногу к кровати. Очередное «мерси» моим партнерам, по сути подготовившим меня ко всему. - Спокойной ночи, Артур, - приглушенно произносит юноша, выглядывая из-под одеяла. Он, словно заболевший ребенок, прижимает колени к груди, гремя тонкой цепочкой. В такие моменты он становится почти трогательным. Темно синие глаза напоминают о чем-то давно забытом... И я почти улавливаю, выпавший из памяти фрагмент, когда понимаю, что пора идти. - Спокойной ночи, Эмрис, - произношу это почти тепло, выключая свет в комнате. Закрываю дверь и пару раз проворачиваю ключ в замке. Дополнительная предосторожность никогда не мешала ни мне, ни моему отцу. Первое время гость воспринимал это как страх с моей стороны, но теперь понял, что это всего лишь проявление, привитой с детства, осторожности. Пульсирующая боль в висках накрывает мгновенно. Она затягивает в темную вязкую глубину, поражая сознание. И ведь что-то там есть вдалеке, неуловимо знакомое и притягательное. Страх остаться там навсегда мгновенно выбрасывает сознание на поверхность омута. Тусклый свет настольной лампы слепит глаза. Это повторяется все чаще, ежедневно. И каждый раз я не могу увидеть то, что лежит на дне.