Это Тэхён.
Ты делаешь вид, что ничего не слышишь. Идешь дальше, а в горле тяжесть, острая и нестерпимая. На мгновение хочется даже развернуться навстречу, но ноги, будто механизм, неподвластный управлению, и не думают слушаться. На глаза находит влага. Натягиваешь капюшон и продолжаешь идти в дом, где тебя никто не ждёт. Тэхён продолжает стоять на месте и провожать тебя взглядом, в попытках отдышаться, когда хотел тебя догнать. Он знает, что ты его слышишь. Он слишком хорошо тебя знает. У тебя нет желания говорить с кем-либо, ты хочешь побыть один. Пусть даже если это твой лучший друг. Четыре поворота ключа против часовой стрелки и дверь отпирается. Рюкзак падает на пол, и ты вместе с ним. Сползаешь вниз по стенке, кладя голову на колени, сворачиваясь калачиком. Тебя снова окружают тревожные мысли. Ты сидишь так добрые минут десять, и остался бы ещё на пятьдесят, если бы не доклад по истории и куча другой работы на дом, к которой ты и пальцем не притронешься. Всё равно вряд ли тебе помимо работы кассира в круглосуточном магазине или на автозаправке в будущем что-то да светит. Смахиваешь невольно скатившуюся слезу с лица, но за ней тут же идёт вторая. Ты разбит, сломлен, разорван на куски. Вода наполняет почти белоснежную ванную, практически доходя до краев, когда ты вспоминаешь о том, что платить за ремонт соседей снизу в твои планы на ближайшее будущее не входило. Опускаешь руку, чтобы проверить температуру воды. Холодная. К чёрту. Открываешь дверцу шкафчика и неосознанно, будто бы по привычке, достаёшь лезвие. Даже не помнишь откуда оно у тебя. Стоишь так какое-то время, смотришь то на своё отражение, в котором давно перестал видеть себя самого, то на заострённый с двух сторон кусок стали. Ты всегда боялся остаться один, потерять спасение, потерять надежду. Но чем больше боишься, тем реальнее становится страх. И больше не колеблясь, не снимая одежды, проникаешь под воду. Всегда интересно было попробовать, какого это – зайти в воду в одежде. Закатываешь рукав толстовки, проводишь линию по запястью, не вдоль, но поперёк. Красная краска проливается вниз по кисте руки, доходя до кончиков пальцев, опускаясь каплями в воду, образуя багровое облачко посреди воды, заполняющей ванну. И снова, и снова, и снова. Кап, кап, кап. Кажется, ты теряешь рассудок, а желание жить и вовсе исчезает с каждой секундой твоего ничтожного существования. Слёзы перестают течь – на их место встала кровь, что струйками медленно стекает и не думает прекращаться. — Прости, Тэхён. Ты лежишь так минуту, две, и совсем перестаешь замечать, как перед глазами всё плывет. Каждое мгновение рассыпается словно песок, развиваясь по ветру. Твоё тело становится ватным, невесомым, словно парит меж мирами на грани жизни и смерти, что мало отличается от твоего обычного состояния – существования. Ты видишь сон. Такой ненастоящий и неправдоподобный, но в его реальность хочется верить подобно словам утешения, когда всё катится к чертям. «Всё будет хорошо», «всё наладится», «всё встанет на свои места». Нет. Не теперь. Не наладиться. Ты жив. Ты живешь и даже не существуешь. Ты наслаждаешься жизнью. Ты смеёшься как когда-то в детстве, искренне и беззаботно. После такого сна и просыпаться вовсе не хочется. Что правда отстойно – так это когда во сне лучше, чем в реальном мире, где ничего уже давно не приносит тебе радости, а наоборот, лишь вгоняет в депрессию. Ты видишь парня, что стоит рядом. Ваши руки переплетены. Он смеётся вместе с тобой. Вы есть друг у друга и никто вам больше не нужен. Ничто кроме вас в этот момент не имеет значения. Вдруг, ясная погода сменяется тучами, солнце прячется за горизонт, словно за секунду весь день прошёл. Время будто останавливается и перестает быть чем-то линейным. На миг всё замирает. Во всё горло, раздирая его, Тэхён выкрикивает твоё имя, когда ты оборачиваешься. Яркий свет, который приближается, всё ярче и ярче светит тебе в лицо, затмевая рассудок. Тело отбрасывает на несколько метров и ты в конец прекращаешь что-либо разбирать. Тебя сбила машина?.. Сон прекращается, но крики становятся лишь громче и яснее. Ты чувствуешь, будто бы кто-то или что-то пытается вытащить тебя из полусонного состояния, возвращая назад к жизни.***
Тэхёна мучают мысли беспокойства за друга. Почему он избегает его? Он не хочет его видеть? Ему нужно побыть одному? Тэхёну нестерпимо больно видеть его в таком состоянии. Вечно замкнутый в себе, хмурый Чонгук. А ведь были дни, когда он просыпался без мысли о том, чтобы день, когда смерть с косой придёт за ним, поскорее наступил, ведь сил терпеть это с каждым днём становилось всё меньше и меньше. Так что же изменилось? Что заставило его стать таким холодным, пустым, безразличным? Чем больше Тэхён задавался этим вопросом, тем сложнее было найти на него ответ. Но если кто и способен помочь Чонгуку выбраться из этой пучины отчаяния, так это он. Ким обошёл множество кварталов просто блуждая по улицам, пытаясь привести мысли в порядок, прийти к чему-то. Спустя полчаса хождения вокруг да около, ноги сами потащили его на путь в сторону дома Чонгука. Перед глазами появилась металлическая табличка с нужным номером, аккуратно выведенным чёрной краской на поверхности. Собрав все силы в кулак, парень нажимает на круглую кнопку вызова у двери здания, но никто не отвечает. Также, как и на второй раз, на шестой… Нервы, мягко говоря, уже сдавали и были на исходе. Младший никогда не игнорировал его прежде. Он начал стучать кулаками о дверь, со всей силы вопя, сбивая руки в кровь. Набирает номер Чона, что всегда стоял у него на первом месте в списке избранных, попутно трезвоня в дверь в надежде на то, что хоть что-то подаст ему знак на то, что с его Гуком всё в порядке. Спустя несколько гудков батарея телефона из-за минусовой температуры садится, и шансы на то, чтобы попасть внутрь дома, с каждой секундой становятся только менее вероятными. На часах семнадцать сорок пять, вокруг темень и не единого фонаря, и он просто уже не знает, куда податься и что, чёрт возьми, делать. Но вдруг, с другой стороны выходит мужчина, за что Тэхён благодарит Господа, в которого никогда не верил, как и в Санту Клауса. Быстро проскочив через щель, что вот-вот закроется, парень лихорадочно клацает по кнопке вызова лифта, что со скоростью улитки «мчится» на первый этаж. Но недолго метясь, Тэхён бежит к лестнице, решив, что так будет куда быстрее. Добравшись до пятого этажа, долбит в дверь. Она не заперта. Когда до него это доходит, на душе становится только тревожнее, а в голове всё больше ужасающих мыслей зарождается. Медленным, словно боясь увидеть то, о чем и мысль допустить страшно, но уверенным шагом, Ким проходит внутрь, выискивая хозяина квартиры. Зовёт по имени. Просматривает все комнаты, которые на пальцах одной руки пересчитать можно, и доходит до ванны, со скрипом отпирая дверь чуть шире. Тэхёна окутал ужас, тревога, а ноги и вовсе подкосились. Перед глазами вырисовался Чонгук, лежащий в ванне, наполненной водой с алым оттенком его же крови. Без колебаний старший тут же кинулся к нему, рывками пытаясь достать тело из воды, то попутно окрикивая парня, то прося на помощь, хоть и вряд ли кто-то да услышит. В голове одним словом паника. Что делать? Давно он так лежит? А если он не очнется? Много крови он потерял? Что вообще сейчас происходит? Такое чувство, будто самое худшее, что он мог себе представить, сбылось на яву, словно предсказание. — Х... хён? — еле понимающий сейчас что-либо Чонгук подал первые признаки жизни, на что Ким облегченно выдохнул. — Потерпи ещё немного. Совсем чуть-чуть, Куки, — парень провел ладонью по влажным, наверняка с примесью крови, волосам Чона, успокаивая. Выудил из кармана сотовый, что очень вовремя решил сесть ещё минут пятнадцать тому назад. Завыв, от злости и паники кинул телефон об стену, что разлетелся на части, включая аккумулятор, закатившийся под стиральную машину. Хочется разгромить всё вокруг, подобно Халку из так обожаемых Гуком Мстителей. Чувство, что Тэхёна вот-вот накроет паническая атака, если ещё этого не сделала. Внутри всё буквально переворачивается от вида Чонгука в таком состоянии. Уж лучше бы он так лежал на его месте, но только не его любимый и единственный лучик в этом мире. Он бы всё отдал, лишь бы поменяться с ним местами. Взор падает на лежащий неподалёку мобильный на тумбочке в коридоре и появляется хоть какая-то иллюзия надежды на то, что ещё не всё потеряно.***
Рука Тэхёна крепко сжимает ладонь Чонгука в машине скорой помощи, пока тот то хмурит, то разлепляет глаза, явно не особо вникая в происходящее. Но только от того, что парень рядом, тревожность сама по себе проходит. У Кима сердце совершает кульбиты от волнения за темноволосого мальчишку. Дорога кажется бесконечной, когда дело касается жизни и смерти дорогого человека. А тому будто только хуже становится и выглядит он ещё более бледным, чем раньше. Губы приобрели фиолетовый оттенок, словно кровь туда уже долгое время не поступала. — Эй, эй... Чонгук. Говори со мной. Ты не должен засыпать, — в ответ только тишина, — помнишь, как мы пускали воздушного змея, когда были ещё совсем детьми? Он улетел нечаянно, а я успокаивал тебя, чтобы ты не плакал, и обещал отдать своего, лишь бы ты так не расстраивался. Или как я учил тебя кататься на велосипеде? Ты не хотел, чтобы я отпускал тебя, но потом сам поехал, как это всегда и бывает. Ты всегда схватывал всё на лету. Даже не знаю, как тебе это удается. Не поделишься секретом? — внутри всё сжималось от боли и страха из-за немой реакции, по телу бежали мурашки, — Чонни?..***
Тэхён наматывал круги на месте, от чего наверняка скоро протрет дыру в кафеле. В то время, как за стеклом палаты лежит безжизненно тело. Врач для удостоверения проверяет бумаги, и констатирует: — Чон Чонгук, время смерти – 21:15. Слова вонзаются под кожу иглами, вызывая невероятно пронзительную боль по всему телу. Ноги подкашиваются и опускают на пол, когда всё, что есть в голове, – это слова отрицания происходящего. Этого попросту не могло случится. Не с ним. Не сейчас. Не вот так. Не могло и всё. Он срывается на плач и бьет кулаками об стену, взвывая от боли. Опоздал.***
Тэхён ходит по краю крыши той самой больницы, выкуривая уже, вероятно, пятую сигарету за последние полчаса. Вдыхает табак, будто это последнее, что осталось у него в этом ничтожном мире. Но вдыхать хотелось дыхание Чона, а не табак. Тушит пепел о собственную кожу, развевая по ветру. Наблюдает, как мирно он летит к земле, и представляет, как красиво будет лететь он сам на месте пепла, ведь жить откровенно не хочется. Слёзы уже не льются, больше не в силах. Он готов на что угодно, лишь бы снова заглянуть ему в глаза, увидеть искреннюю улыбку, и почувствовать то самое душевное спокойствие. «Все в этом мире могут жить без тебя. Но не я», — проносится в голове. В последний раз дым проникает в легкие, заполняя собой всю оболочку. — Я не могу бросить тебя. Шаг в пропасть. Тело беззвучно упало на землю, разметая осколки несказанных слов.