Как Валечка Федечке подарки дарил

Валечка играл в партизан. Шла вторая неделя. Прятки на местности проходили очень успешно. Я начинал психовать. Общались мы с ним только по телефону. Домой ненаглядный мой в первую неделю приходил после девяти, а сейчас и вовсе стал приходить к двенадцати. А учитывая, что он уходит раньше меня – вообще весело. Ежели все же пересекаемся на просторах моей квартиры, Валечка играет в загадочность и недосказанность, миленько улыбаясь и опуская очи долу. Про сексу даже речи нет, интриган мой приходит настолько замученным, что засыпает даже с моим языком во рту. Что же такого он делает в универе своем, что так запаривается? Я, конечно же, помню про его слова, что предупредит, когда налево приспичит погулять, но в порыве ревности все же осмотрел его спящего – никаких посторонних отметин не нашлось, к счастью… Однако, как человек настойчивый, я решил внести ясность в эту туманную недосказанность и словить моего ненаглядного до того, как он опять умчится навстречу знаниям и своим таинственным делам. Таким образом, сегодняшний день был начат с подвига. Даже так: величайшего подвига! Иначе назвать побудку в 5-30 просто язык не поворачивается. Яростно зевнув и смачно щелкнув зубами, я аккуратно встал, чтобы не разбудить Валечку, и отправился принимать водные процедуры. В полседьмого завтрак был готов, кофе вовремя сдернут с плиты, распространяя аппетитнейший аромат. На дивный запах свежесваренного кофе на кухню выполз замечательно сонно-помятый Валечка. - Федь? Привет! – улыбнулся мой хороший, поморщился, глазки потер, причмокнул смешно. - Валюш, доброе утречко! – обнял своего замечательного умника. Тот немного повернулся, чтобы мне удобнее было шейку ему целовать. Я поспешил воспользоваться предоставленным шансом, прошелся с поцелуями к ушку любимому, дунул на влажный со сна затылок, носом в волосы зарылся. До чего же замечательно он пахнет! – М-м-м… Ты моя конфетка… Ам-ам… щас откушу кусочек, можно? – покусал за розовую мочку. Валя замечательно зафыркал, уворачиваясь от моих зубов. - Федька, ну, хватит тебе! – шлепнул меня по руке, что очень замечательно за талию тонкую его держала. - Чего ты так рано встал? Спал бы еще! - Валь, а я соскучился, представляешь? - Почему же… очень даже представляю… – Валечка развернулся, руки мне на шею закинул, крепче прижимается. – Я тоже соскучился… – шепчет, а сам к губам тянется. - Валюш, любимый мой мальчик… – только и смог прошептать я минут через пять, когда Валечка от меня отлепился, у меня-то на подобное сил не было, вот ей-ей, забил бы на универ и остался дома. - Валь, а может, ну её, эту учебу? Останемся сегодня дома? Я, и правда, соскучился… За две недели почти и не виделись! - Федька, не дразни… – прошептали мне в шею, – я тоже задолбался вконец скакать, как заяц безумный, по сцене… Скорее бы отстреляться… Вот хрен они меня еще когда припашут на это дело! - Валь? Какое дело? Какая сцена? Честно, не понял… - Бля, гамадрил ты неандертальский! Число-то какое, помнишь? - Аэ? Ну, вроде как, четвертое… - Чего четвертое? - Ну, это, марта! - Правильно! А что у нас в марте? - Весна! – торжественно провозгласил я. Валька прыснул в кулачок. - Федор, подите, наконец, проспитесь. - Валька, не нарывайся! - Ну что ты в самом-то деле! 8 марта на носу! - Бля! – хлопнул себя по лбу. – Точно! Молодец, что напомнил, а то я напрочь забыл. Вот бы мне потом мать высказала все, что думает о сынульке любимом! - Да, вот такой я замечательный, забочусь о душевном покое моего звереныша ненормального! - Оу, Валечка, а кого это ты так приголубил? - Так тебя же, голубь мой! - Блин, Валюш! – рассмеялся я, прижимая замечательного ворчуна. – Хватит бузить, давай завтракать. - Ладно, уговорил… Давай, что там у нас Федечка послал? - Федечка о тебе заботится, чтобы ты оставался таким замечательно мягким в нужных местах, – облапил любимого мальчика за попку, о мягкости и упругости которой я радел больше всего на свете. - Бля, Федька, ни о чем другом думать не можешь? – язвительно поинтересовалась эта колючка, скидывая ручки мои загребущие и усаживаясь за стол. - Пфе! Можно подумать, ты можешь! - Увы, твоя правда… – стрельнули медовым взглядом, – не могу! – Валя так душещипательно вздохнул, что я только капитальной силой воли заставил себя сидеть на месте, а не нестись с ним в спальню, наплевав на все, ибо уже научен: с утра Валечке не до забав, он опаздывает! - Валь, не дразни меня, я и так истосковался! - Федь, ничего, скоро все закончится, и я опять буду свободен! - А что закончится-то? - Так, опять возвращаемся к вопросу о датах. - Это о 8 марта? – Валя кивнул. – А ты тут каким боком? В барышни подался? Или это есть главный праздник всех радужных народцев? - Да тьфу на тебя! Нет, конечно! Просто меня наконец-то изловили и заставили участвовать в самодеятельности. От дурацкого варьете на валентинов день я отвертелся, на 23 февраля сидел в засаде, а тут споймали меня, увы, теряю навыки! - Хо-хо-хо! Вот это номер! И что тебе вменили в обязанности? - Да херню всякую… Полчаса лицедейства на сцене, и под занавес обойти девчонок в зале, подарить подарки. - И много народу попалось? - Аха… Такие шустрые ловчие у нас! С полсотни народу точно припахали! Хотя, народ-то не особенно против, потому как это, оказывается, довольно интересно и весело, да и деканатом подобная общественная деятельность очень привечается. Вот только никогда не подумал бы, что это так утомительно! Да и времени кучу занимает! - Так ты у нас в артисты подался? – Валька смешно фыркнул в кружку с кофе, кивнул, слизнул капельку с носа. – И кого ты играешь? - Не поверишь, юного пионэрра! - Охо! Это с галстуком красным и панамкой? - Не панамкой, а пилоткой, дубина! - Подумаешь, ошибся малец! Не застал я, увы, эру светлого социализма, только по учебникам и знаком! - Что, «Мурзилку» у дедушки тырил? - Не надо на дедулю поклеп возводить! У него такая библиотека плейбоя была – закачаешься! Слушай, – опомнился я, – хватит мне тут зубы заговаривать! Так что там с пионерчиками? - Да ничего особенного! – сделал пай-мальчика Валечка. – Буду образцовым мальчиком-зайчиком, стишки читать и дам поздравлять. Ой, чует моя печенка, хитрит Валюша! Что ж там за пионерчики, интересно мне очень посмотреть на это действо! - Валюш, а это шоу только для избранных? - Почему это? Для всех! Мы поздравляться в актовом зале будем, и все друзья-родные могут прийти. И я надеялся, что ты не откажешься меня поддержать! - Приглашаешь? - А то! Это ж мой дебют, практически! - Тогда с удовольствием поддержу тебя! А потом за тебя тоже с удовольствием подержусь, а то я уже стал забывать, какой мой мальчик на ощупь! - Вот все готов опошлить! - Ничего не опошлить! Я же от всей души! - Ну, ладно… – ухмыльнулся сладенький мой, потянулся и встал из-за стола. – Раз ты сподобился так рано встать, то подвезёшь меня сегодня? - Конечно! – улыбнулся я, не выдержал, встал, к себе прижал и от души пожамкал попку расчудесную. - Федька! – Валечка с воплем вывернулся, штаны подтянул, мне пальцем погрозил: – Хватит же дразниться. Я тоже не железный, а опаздывать не могу. - Подумаешь, разок опоздаешь? - Ох-хо… Не могу. Первая пара у Рифатовича, а он сразу деду докладывает, если что не так. Дед же – не мама, будет потом мне мозг часа три сношать и требовать дословного пересказа того, что мне по телефону наговорил. Федь, осталось всего три дня, потом на выходные устроим настоящий загул! - Тогда уж залёж! – Валя рассмеялся, запрокидывая голову. – Ну, честно, гулять не хочу, я с тобой полежать хочу. - Хорошо, уговорил, – миролюбиво постановил хороший мой, – полежим. С чувством, с толком, с расстановкой. - О-о-о, да! Будет тебе и чувство, и толк, а уж с расстановкой я расстараюсь! - Бля, Федька, после таких обещаний я до выходных не доживу! - Ну, что же, главное, вместе мучиться будем! Успокоенный нашим разговором, я отвез ненаглядного Валечку в универ и сам как раз успел к паре. Даже не опоздал. Хотя думать ни о чем, кроме как о предстоящих выходных, я не мог. *** - Валь, ну, чего ты там копаешься! Сейчас же опоздаем! - Да погоди ты! – раздался раздраженный голос Валечки. - Ну, что там у тебя? – я зашел в спальню, отчаявшись дождаться на кухне. – Ого! Вот именно, ОГО! Мальчик мой в расстегнутой белой рубашке скакал по комнате, натягивая на свою чудесную попку узкие темно-синие штанишки. Наконец, штаны были натянуты, все пуговки застегнуты. Красный галстук аккуратно засунут в пилоточку. - Все, готов, наконец-то! – довольно выдохнул медовый мой. - Это куда это ты готов? - Как куда… Это, типа, костюм мой, что, не похож на пионера? – Валя накинул галстук и присобачил на маковку пилотку. – Ну, как? Я призадумался. Вот честно, на пионера он был похож менее всего. Или у меня какие-то неверные представления о том, как должны выглядеть пионерчики? - Валь, а ты кого, говоришь, играть-то будешь? - Пи-о-не-ра! – гордо проскандировали мне. - Твоюжмать… Это такие пионеры были, да? – я еще раз облизал его фигурку взглядом. Вы только представьте: белая рубашечка, полупрозрачная до такой степени, что розовые сосочки просвечивают, штанишки в такую облипочку, что фактически не оставляют простора для фантазии, и с такой низкой посадкой, что ложбинка попки видна. Сглотнул. Глазами полупал. Еще раз сглотнул, изо всех сдерживаясь, дабы не разложить Валечку прям тут и сейчас, потому как выглядит это все просто неприлично аппетитно. Бля… это его в таком виде надо на улицу выпустить? – Валь? - Ну, чего! – возмущенно фыркнул он. – Говорю же, пионер я! - А кто тебе костюмчик выбирал? - Не знаю… – он пожал плечами. – А что, плохо, да? - Боюсь, ненаглядный мой, что слишком хорошо… Я уже на слюну изошел, что же в зале-то будет – даже страшно представить! - Да брось ты! Милька сказал, что здорово получилось! - Мальчик мой, я даже не спорю, что здорово, даже убойно, но боюсь, будут жертвы… - Федь, ладно тебе, все хорошо будет! Если что – ты же рядом, м? - Ох, Валюш, даже страшно такого красивого из рук выпускать! - И не надо… не выпускай… – хороший мой так на меня глянул, что я решил ему незамедлительно доказать, что никуда его не отпущу. Рыкнул, за попку подхватил, к стеночке прислонил очень аккуратненько и приступил к доказательствам. Ротик любимый вылизал, щечки бархатные исцеловал, шейку замечательную… тут, увы, нас прервали, Валечку потеряли его пионервожатые. Пришлось брать себя в руки и отправляться поздравляться. - Валь, а у вас там все пионерчики такие? – поинтересовался я, когда уже ехали. - Ну-у-у-у… – Валюша губки пожевал, на меня лукаво взглянул и выдал: – Да. - Чума. В глаза б постановщику вашего праздника глянуть. - Федь, не надо лучше, это наше хулиганство. - О как! - Аха… Мы комиссии другие костюмы показывали. Но они же страшные были! – столько возмущения и праведного гнева! – Так что, мы решили, что так лучше будет… – спокойно уже продолжил он. - И кто это - мы? - Эм-м-м… Ну, идея моя была, – вот честно, почему-то именно так я и думал. – И всем понравилось! - Ох, Валька, ну ты и … интриган! – подумав, выдал я нужную формулировку. – Вас за такое не накажут? - А за что наказывать-то? Все пристойно и чинно-благородно! Мы даже ни слова в тексте не поменяли! Разве что… - Что вы там придумали, не томи! - Тебе понравится! Идейка классная! – Валя аж попрыгал на сидении, восторг из него так и пёр. – Текст решили не менять, только немного, прям-таки капельку изменить тон и манеру изложения! - А идейка чья? - Ха! Догадайся! – гордо расправил плечи мой комбинатор. - Ну, Валька! Не жалеешь своих коллег-актеров! Он фыркнул: - А я не хотел участвовать. Это раз. Они меня уговорили. Это два. И я лишь предложил. Они могли и отказаться. Это три. - И ты был самую капельку убедителен. Это четыре. - Ой, да ладно тебе! – махнул он рукой. – Они ж как дети малые… Вот честно, я даже не подозревал, что их так просто развести на такое, и уж подавно представить не мог, что сами будут рваться этот бред воплощать. Хотя-я… если все удастся, будет классно и весело! - Не могу это представить. - И не надо! Скоро все увидишь! – торжественно пообещал мне ненаглядный мой. Их выступление прошло на ура. Это было дерзко, смело, иронично и очень смешно. Молодежь хохотала и хлопала, поощряя и поддерживая. Старшее поколение держало лицо, но все же было видно, что им такой вариант тоже по вкусу, несмотря на изобилие достаточно раскованных шуточек. Ситуации из студенческих будней, по которым парни обыгрывали сценки, были выбраны как на подбор, нелепые и забавные. Валечка мой тоже блистал, ну, это по моему скромному мнению, но в момент, когда к нему прижался один из пионерчиков в коротких шортиках, немного напрягся: - Красавчик, ты что, меня за голубого держишь? – вопрошал тот. - А разве нет? – удивлялся весьма правдоподобно Валечка. - Так держи же нежнее, лапушка! – товарищ в шортиках попытался приобнять моего мальчика. - Я не могу, у меня муж ревнивый! – под грохот зала гордо ответил хороший мой. Честно говоря, я все время пялился только на Валечку, как он двигался, как говорил, как волосы назад откидывал… как губки облизывал, волнуясь, как глазами меня в зале искал, как улыбался мне… И лопался от довольства, когда девчонки на заднем ряду обсуждали моего красавца и облизывались, как бы с ним познакомиться. Шиш вам, а не Валечка, усё моё! И совершенно пропустил момент, когда же они стали дам поздравлять, а парни с корзинами цветов стали спускаться в зал. - Так! А мне нужен помощник! – сказал Валя, спускаясь в зал. – Девчонок у нас много, а я натура хрупкая, сам не справлюсь. - Давай помогу! – встрял тут парень в шортах, уже не кривляясь согласно роли. Валя только улыбнулся: - Я не шутил про мужа ревнивого, он мне и поможет! – так выразительно на меня при этом посмотрел, что я вскочил и к нему чуть ли не вприпрыжку побежал, гадая, с какого перепугу мой тихушник Валечка решил на весь универ заявить о своей ориентации. - Бля-а-а… – ухмыльнулся помогальщик, Валечка же ко мне развернулся, ждет. Бровь задрал, когда я замешкал, пропуская других поздравляющих, что с розами и конфетами дам обходили. - Федька, не тупи! – меня привычно пнули по ноге. – Вот, держи! – мне вручили надувную дубинку: – Будешь поклонников отваживать! Мы шустро прошлись по залу, Валя раздавал комплименты и цветы, я грозно играл дубинкой, держа корзину за одну ручку, сурово поглядывая на парней, что Валечку моего раздевали глазами. Меня даже стало смущать количество заинтересовавшихся. После подарков что-то со сцены еще говорили и опять поздравляли, только нам уже не до них было. Мы стояли у стеночки, рядом с выходом, и ждали момента, когда сможем тишком сбежать с этого праздника жизни. - Валь, ну, и зачем тебе нужно было это прилюдное представление? – поинтересовался я, когда Валюша тащил меня за руку по пустынным коридорам в неизвестном направлении. - Ох, не поверишь, боюсь, другого способа прекратить приставания не было. - Какие приставания? – я аж споткнулся на ровном месте. - Такие… – пожал он плечиками. – Хоть я и не говорил ничего, как-то все сразу постановили, что я гей. У меня, что, на лбу написано? – увидев мое ошарашенное лицо, быстро продолжил: – Я повода не давал, ни на кого не пялился, честно, Федь. Мне оставалось только вздохнуть и обнять чудушку любимую. Валя мне нервно в шею выдохнул, потерся о бедро дружком нетерпеливым своим, шею лизнул. - Валька, бляяя, ну, что же творишь… И так неделя без секса, не дотерплю же до дома! Хватит дразниться! - Мне терпеть уже моченьки нет… – вздохнул он. – Я другое придумал. Пошли скорей! Мы махом пробежали пару пролетов вверх, в сортир пустой зашли. - Ва-а-аль, а чего это ты удумал? - Молчи давай! И чтоб ни звука! – к кабинке меня подтолкнул, сам следом втиснулся, дверцу запер. – Опусти, пожалуйста, крышку… – я сделал, как нетерпеливый мой просил, начиная понимать, что мой рисковый задумал. Толкнул несильно, побуждая сесть, и шустро на колени забрался. – Наконец-то! – с этим возгласом Валечка присосался к моему рту. Ненаглядный мой, так истосковался… А уж как мне мальчика моего не хватало! Уже через минуту я позабыл о неказистом антураже и наслаждался нежным телом мальчика моего любимого, что доверчиво в меня вжимался, ротик сладкий вылизывая, губки покусывая, язычок завлекая и посасывая, лаская спинку, бедра, попку чудесную. Вот только брюки эти его! Жуть просто! Хрен снимешь, намертво прилипли! Валька рассмеялся мелодично, слез с колен, задрыгался, снимая коварную одежку. - Бля, да что же такое… – бухтел он, стукаясь локтями о стенки и дверку нашего убежища. В четыре руки мы справились, вытащив одну ногу из штанины. На вторую не было ни сил, ни терпения. Облокотил ненаглядного своего об стеночку хлипкую да приласкал как следует дружка его горячего, воспользовавшись таким удобным для подобных ласк положением. Валечка только постанывал да пальцы кусал, дабы в голос не кричать. А я остановиться не могу, соскучился – словами не описать как, по ножкам его стройным, по гордецу вкусному, попке такой чудесно упругой, только для моих рук загребущих созданной. Вот только кончить мой мальчик таким образом не пожелал, достал из кармашка брючек квадратик резинки, что сразу со смазкой, по моему стволу шустро раскатал. - Валька, да ты что… - А я то… – прошипел только он, самолично насаживаясь. - Погоди! – только и успел попридержать его, не дай бог, повредит себе что-нибудь от таких упражнений без надлежащей растяжки. - М-м-м-м… Пиздец, как классно… - Валька, ты мазохист! - Не-а, любуйся, что с людьми неделя без секса делает! Лучше поцелуй меня, а то я щас кричать буду. И я поцеловал, от души поцеловал, доблестно трахал языком ротик любимый, за затылок головку его придерживая, пока Валечка на мне не менее доблестно скакал. Закричать ненасытному скакуну только мой язык и помешал, но цапнуть за него кусака всё-таки умудрился. Не откусил, и на том спасибо. Отдышавшись, неугомонный резинку с меня содрал да так ко мне присосался, что я очень пожалел, что ничем, кроме как кулака, мне-то рот заткнуть и нечем. Как сильно мы шумели – не ведаю. На наше счастье, праздничный вечер продолжался, да и мы непростительно быстро в этот раз отстрелялись. Валечка штанишки назад натянул, я ему рубашечку отряхнул, у раковины мордашки горящие умыли, попереглядывались да решили двигать до дому, до хаты. Потому как - по таким обсосанным губищам и горящим глазам сразу видно, чем мы недавно занимались. - Валюш, а я, пожалуй, не против этой твоей самодеятельности! – озвучил я итог своих размышлений, выруливая со стоянки рядом с его универом. - С чего это ты такой щедрый? – прищурился Валечка, развалившись на сидении. - Тебя это на такие подвиги вдохновляет! - Ты, хороший мой, кажется, страх потерял! – постановил грозный мальчик Валя, ручонки на животике складывая. - Да ладно тебе! Зато гляди, как разнообразили мы нашу постельную жизнь! Привнесли, так сказать, в неё некую долю пикантности и налет авантюризма… - Да уж, налет там был знатный, ты про аромат приключений забыл! – я невольно рассмеялся, Валька тоже тихонько похохатывал, вспоминая свой порыв. - Ты прав, такое не забывается, – я с довольной харей на храбреца своего любовался. - Федька, хватит на меня пялиться, за дорогой следи! - Я не пялюсь, я любуюсь! - А, ну, тогда продолжай! – милостиво разрешили мне. - Валюш, ты неподражаем! – постановил я. - А то! За то ты меня и любишь! - За что же ты меня любишь? - Хм-м, даже не знаю, что и сказать… - Валя! – укоризненно на него глянул. Вот, что за невозможное создание! - Федя? – не выдержав моего возмущенного взгляда, рассмеялся. – Ты у меня самый… – он приготовился пальчики загибать: – Так, надо подумать… Задница классная – это раз. Готовишь классно – это два. Целуешься классно – это три. Трахаешься… - Валя! - Что, Федя? Вот ведь, гаденыш этакий! Знаю, что любит, но неужто так сложно это вслух сказать? Он мне в любви признался только один-единственный раз, и было это в самом начале нашей совместной жизни. - Э-эх, Федька, Федька… Не знаю я, за что тебя люблю… – вздохнув, откинулся на спинку, на меня смотрит. – Просто за то, что ты есть, такой вот классный… - Ва-а-аль… – радостно выдохнул я. Не знаю, довольны ли дамы дарами, которыми их сегодня одарили, а вот я такой подарок никак не ожидал получить. - Федь, ты не тупи на светофоре, а к дому рули. Мне пункт четыре не терпится проверить, настолько ли он классный, как я помню. - А что час назад было? - Не знаю, так, разминочка… - Ну, берегись! – только и смог пообещать, подруливая к дому. Валя поберечься не пожелал, и начали мы еще у лифта. В лифт же я его уже на руках вносил, под попку поддерживая, вежливые соседи даже отвернулись и остались дожидаться следующего, когда Валечка не утерпел и целоваться полез. Надо отдать нам должное: лифт мы надолго не задержали, потому как ещё не совсем сперма мозги залила, и понимали мы, ну, я, если точнее, что на кроватке намного удобнее будет. Но, увы, до кроватки мы не добрались. Только и хватило последнего разумения, что дверь закрыть надо. И все. Мозг отключился, сдался под напором длительного воздержания, та разминочка, ей-ей, только раззадорила. Валечка изобразил тигра, с рыком сдирая свои узкие штаны. Я ему вторил, избавляя от остатков одежки, с нетерпением набрасываясь на ротик жаркий, в стену его впечатывая. Оголодавший мой только ногами покрепче вжался, да сам под вторжение подставлялся. Ни о каких ласках и речи уже не было, таким Валечку я еще не видел. Глаза горят, губка закушена, взгляд мой не отпускает, дышит горячо и часто, руками меня за задницу хватает, да понуждает сильнее вбиваться. Потом я немного подустал его на руках держать, к стеночке развернул и как следует продолжил. Ох, и сладко же было! Просто сил никаких не было оторваться! Как кричал Валечка мой! Симфония любви и экстаза исполнена на ура! Валечка мой так притомился, что уже в ванной засыпал, пришлось быстренько скупываться и отправляться почивать. Вот, вроде, и не наш сегодня праздник был, а любимый мой мальчик столько подарков мне сделал! Сколько бы он еще перед друзьями скрывался? А решался на подобные эксперименты? И уж тем более, в любви мне признавался. Колючка моя вредная подрастеряла под вечер свои иголки, устроила нам дивный праздник. Э-эх, кажись, еще немного осталось, и я его уговорю-таки на поездку в дивный город Амстердам! А кольца я давно купил. Всех с прошедшими праздниками!! Увы, подзадержалась я по не зависящим от меня причинам. ВСЕХ люблю и целую!