Лучшее всегда приходит неожиданно

      День прошел на удивление быстро. Приятная, достаточно теплая погода, иногда с солнышком. Уже идя по улицам своего района, я вдруг поняла, что ни слова не говорила подруге. Что же она наверное думает? Придя домой, мои мысли подтвердились. Уже через 15 минут звонит она и воскрикивает: — Ты где была? Жди через полчаса буду, — вешает трубку. Уже через 35 минут слышу настойчивый звонок в дверь. Открываю и меня чуть не сносит волна вопросов. — Да всё в порядке. Просто я на даче была, — оправдывалась я. — Допустим я поверила, — она смерила меня взглядом, — но куда ты делась с концерта? Я тебя искала.  — Прости, я за автографами пошла, а там такая толпень, потом уже стало поздно и я ушла домой. А вечером мне позвонили и я уехала, — соврала я. Да что же я творю? Вру лучшей подруге… но если сейчас скажу правду, от вопросов не отбиться будет. Лучше потом ей всё расскажу как есть. — Понятно… — после долгого молчания озвучила подруга.  — Что? Что понятно? — не поняла я. — У тебя парень появился? — она улыбнулась. — Почему ты так решила? — я действительно не могла понять, почему она так думает. — Да ты же светишься вся, — она поднялась с места и подошла ко мне, — у тебя глаза блестят. Влюбилась ты. Я же вижу.  — Прости, но ты ошибаешься, — ухмыльнулась я, — я просто под кайфом от того концерта. Ты же знаешь. Они для меня самые лучшие.  — Эх ты, влюбчивая ворона, — подруга обняла меня, — втюрилась в кого-то из них? Признавайся. — Нет. Моя любовь к ним такая же фанатская, как и у большинства других людей. Пожалуйста, не придумывай себе ничего, — я отстранилась от нее и пошла собирать в сумку некоторые вещи.  — Прости я потом тебе всё расскажу, ладно? Просто я сейчас очень устала. Я только приехала и хотела бы вздремнуть. И ещё завтра не ищи меня. Я по делам уеду с утра. Ладненько? Просто объяснять сейчас всё очень сложно, понимаешь да? — Доведешь ты меня, — она накинула куртку, — ладно отдыхай и не пропадай больше, а то ни ответа ни привета. -Хорошо, больше не буду, — улыбнулась я, закрыв дверь за подругой. Фуф. Выкрутилась. Блин. Глаза блестят? Свечусь? А что, если вправду… Ну да, он мне нравится. Как музыкант. Как человек. Его глаза… Так, хватит уже думать об этом. Завтра приеду к ним и всё. Мне просто нравится такая компания. Да и кому бы не понравилась? Ладно, надо бы прибраться, приготовить что-нибудь. Может вечером в магазин заскочить. Всё. Погружаемся пока в быт.       В хлопотах, день прошел незаметно. Не успела оглянуться, как на улице стало темнеть. Небо было ясное, что предвещало хорошую погоду. Я вышла на балкон и вдохнула прохладный Питерский воздух. Ветер, свежий и при этом достаточно тёплый, ударил мне в лицо. Внутри меня разрывали противоречивые чувства, с одной стороны казалось, что всё это лишь сон, но с другой, я закрывала глаза и предо мной чётко возникал образ Горшенёва: Тёмные. Очень темные, блестящие карие глаза, в которых светится какая-то искорка. На сцене глаза его почти безумны. Темные волосы спадают до самых плеч и немного вьются на концах. Его искренняя улыбка, отсутствие передних зубов, но прикольные клычки… Он в черном кожаном плаще…       И в голове сразу несутся строчки: «Мне больно видеть белый свет, мне лучше в полной темноте…». Едва ли темнота может показать что-либо прекрасное, но она и завораживает. День как день, а ночью всегда происходит что-то таинственное. Всё самое лучшее происходит обычно ночью. В душе появляется какое-то чувство, будто завтра должно произойти что-то хорошее, то, что никогда не происходило. Но завтра, есть завтра. Слышится тихое пение птиц. Я возвращаюсь в комнату, закутываюсь в одеяло и ложусь, продолжая напевать известные всем мотивы. Все, что подходит под сон. «Темнело за окном и наступала ночь…» «Темный мрачный коридор… Я на цыпочках как вор…» Под напевание этих строчек, засыпаю.       Проснулась я около 10:00 утра. День был пасмурным, но не очень холодным.       Как свойственно наверное каждой девушке, долго стою и решаю что же надеть. Идея с платьем сразу отпадает. На улице не настолько жарко… Да и идти в гости… к панкам… Ну уж нет. Шорты? Холодновато. Джинсы? Самое оно. Вместо рубашки или футболки и куртки можно надеть толстовку. Да, шикарно. Волосы. Да фиг с ними. Распущенные будут. Резинку возьму, если что.       В этаком прикиде в 12:20 я уже стояла у двери квартиры и всё собиралась с мыслями, чтобы позвонить. «Так ладно, что ты нервничаешь то?» Звоню. Дверь мне открывает Горшок. На нём черные кожаные штаны, чёрная футболка (или может быть кофта?), в руке он держит сигарету. — Привет, — негромко произношу я и улыбаюсь. — Опа, Адель, здорово, проходи, — он отходит чуть в сторону, пропуская меня. — Я тебя ждал, — говорит Миша, закрывая дверь. Разуваюсь. — А что, ребят не будет? — ситуация, что я остаюсь наедине с Горшеневым, пугает меня больше, чем если бы в квартире были бы ещё Князь или Балу. — Не, они дома отсыпаются, — подтвердил мои опасения Миша. — А что так? — Да вчера репетиция была до вечера, ну, а потом как всегда, — он щелкнул пальцами по шее, — ну выпили короче. — А ты? — Я немного. Знал же, что ты должна прийти. Хотя голова гудит немного, но это херня, — он сделал пару затяжек и пошёл на кухню, — чай будешь? — уже из коридора крикнул мне Миша. — О, нет. Спасибо, — отказалась я.       Ещё полчаса прошло за чаем. Я, как достаточно стеснительная, первый разговор не начинала, но Горшок человек открытый и прямой, поэтому неловких пауз у нас не было. Он рассказал некоторые смешные истории о своих друзьях, в основном истории, где они в пьяном виде что-либо вытворяли. Рассказывал о первых концертах, когда Княже с нервяка так нажрался, что не мог стоять на сцене, то заваливался куда-то, то ходил раскачиваясь по сцене, умудряясь еще что-то кричать в микрофон. В общем спустя эти полчаса я была что называется «под столом».       В перерыве между рассказами, Миша поднялся из-за стола и сказал: — Ладно, пошли в комнату, — я поднялась и направилась за ним, очень удивилась, когда мы вошли не в гостиную, как я предполагала, а в другую комнату. — В общем это моя комната, — он открыл дверь и пропустил меня вперед, — тут небольшой бардак… Но ты же ничего против не имеешь? — Нет конечно. Порядок для глупцов, гений же господствует над хаосом! — процитировала я.  — Ха, в точку, — Горшок забрался с ногами на кровать. — Вот и я так думаю, а Князь всё ноет, убери, да убери. Что, ему места что ли мало? — Просто он немного другой, — сказала я, присаживаясь на стул. Но не успела я сесть, как Миша подал голос: — Эй, ты чего на стул то? Иди сюда. Места много, — он похлопал по кровати, показывая рядом с собой. От этих слов меня резко бросило в жар, я закатала рукава кофты. Сердце стало биться быстрее. Я сделала пару вдохов и, не показывая свое состояние, села к Мише. Подождав, пока я сяду поудобнее, он лег… положив свою голову мне на колени. — Извини, мне просто удобно так лежать, особенно когда бошка трещит, ты не против? — Нет, что ты, — стараясь не дрожать, — ответила я. Боже мой! У меня сейчас на коленях лежит легенда русского панк-рока, рассказывает истории… Это всё не со мной, я наверное сплю. Но небольшая тяжесть на коленях и жар исходящий от мужчины, дал поверить мне в то, что это не сон. Горшок продолжал рассказывать истории, а я старалась не смеяться громко, дабы ненароком не скинуть с себя Мишу. Ещё через некоторое время, когда видимо поток информации иссяк или Горшенёв просто решил сделать передышку, он закрыл глаза. Моя рука плавно скользнула ему на голову. Я проникла пальцами в волосы, осторожно водя по голове, как бы массируя. На его лице появилась улыбка, дыхание стало глубоким. Он словно урчал, как кот, в какой-то момент даже слегка начал поворачивать голову, чтобы мои пальцы скользнули именно там, где ему хотелось. А я… а что я? А мне самой было по кайфу гладить его по голове и смотреть на его умиротворенное лицо. Вот он. Свирепый панк. Гроза бабушек на скамейках. Лежит у меня на коленях и урчит от удовольствия. — Миш. — Ммм? — он приоткрыл один глаз. — Ты говорил, что сможешь достать мне билеты, — я убрала руку на что получила недовольный возглас. — Да, — он приподнялся и сел рядом со мной, — просто приходи немного раньше и пройди с черного хода. Мы тебя там встретим. Тебя пропустят. Вот. Пройдешь на ложа, так сказать, для друзей или за кулисами. Там всё отлично видно и слышно. — Классно! Горшок встал. — Ха, ну ты чудеса творишь, Адель!  — Что? — Так голова не болит почти! Я даже тебе за это… ммм… о, на гитаре сыграю! — Лучше спой, — улыбнулась я. Он как-то странно посмотрел на меня, а потом сказал: — Тогда ты со мной. — Хорошо. Миша сходил за гитарой, которая лежала в другой части комнаты и снова плюхнулся рядом со мной. — Ну, что играть будем?  — «Лесника», умоляяяяю, — протянула я. Он захохотал. — Да, «Лесник» песня ахуенная! Когда Андро ее нам принес, мы пребывали в эйфории несколько дней. Пели ее на улице. Просто пели и нам было кайфово. Одна из лучших.  — А у меня именно с неё началась любовь к вашему творчеству. — Да? — Миша глянул на меня и ухмыльнулся. — Ага. Моя любимая. — Ну тогда давай, пой, — и он ударил по струнам. Сказать, что я была в ударе, ничего не сказать. Через пару строчек я поняла, что не могу сидеть. Я встала на середину комнаты, сжала руку в кулак и широко расставила ноги, как любил делать сам Миша. Горшок смотрел на меня с интересом. А я просто отрывалась. За «Лесником» последовала новая песня — «Мертвый анархист». Опять же по моей инициативе. Тут уже мы разделили голоса. По строчкам. Припев пел Горшенёв, а я кайфовала от его голоса. Когда песня закончилась, я громогласно крикнула «Хой» и выставила вверх руку с «козой». Миша отложил гитару и начал аплодировать. — Я тебя вместо Князя возьму, — захохотал он, — мне нравится твоя энергетика. — Так ты же мне ее и даешь! — я положила руку на сердце, чтобы отдышаться. Невыносимо жарко… зря я надела эту толстовку. Я снова плюхнулась на диван рядом с Горшком. Лучше не стало, даже наоборот. От него шел такой жар, что хотелось снять с себя даже кожу.  — Фууууф, ну и жарища протянула я, пытаясь обмахать себя руками, для получения ветерка. — Так сними толстовку, конечно жарко, мне даже в футболке жарко, а в кофте я бы умер. — Да я бы с радостью, но не могу же я голышом ходить? — я взглянула на Мишу. Его глаза заблестели, а на губах заиграла улыбка. Прямо так и читалось «А я бы не прочь посмотреть на тебя без неё». Но всё же здравый смысл взял верх.  — А, ну да, не можешь, наверное, — он почесал затылок, — сейчас. Миша поднялся и вытащил из шкафа футболку, затем кинув ее мне, — вон надень. О Господи! Он дал мне футболку. Дал. Свою. Футболку. Ещё немного и я сойду с ума. Это определенно самое лучшее, что со мной происходило за последнее время. Я поднялась и пошла к выходу. — Адель? — он окликнул меня, — ты куда? Я молча показала ему футболку и перевела взгляд на себя. — А точняк. Я вышла из комнаты. Быстро сдернула с себя толстовку, надела футболку. Пару раз вдохнул запах. Запах сигарет и ЕГО запах. Я вернулась в комнату. Горшенёв сразу оглядел меня.  — А тебе идет, — он сложил руки на груди. Я оглядела себя. Ну на пару размеров больше, она мне как туника, но блин, в ней так по родному уютно! — Спасибо. Давай что-ли за учебу возьмемся? — Ах да, — Миша убрал от меня глаза и повернулся к гитаре. Я снова села рядом с ним его, пытаясь вникнуть в то, что он мне показывал.       Я взяла гитару. Горшок сначала на словах пытался объяснить мне, как правильно ставить пальцы на грифе, но потом не выдержал и, как бы слегка навалившись на меня своим телом, ставил мою руку своей. Признаюсь честно. Первый раз, когда он прикоснулся ко мне, я вся замерла, стараясь не пропустить ни одно его прикосновение. Голова пошла кругом, а я пыталась вникнуть в то, что мне говорил Горшенёв. В следующие разы я уже старалась не обращать на это внимание. Но мне стало казаться, что этого хочет сам Миша. Как бы невзначай проводил рукой по спине, чуть ли не шептал на ухо правильность постановление пальцев на струнах. А еще мне казалось, что смотря на гитару, вернее следя за тем, чтобы я правильно ставила пальцы, его взгляд скользил немного выше, останавливаясь на пару секунд на груди, а потом вновь переходил на гитару. Ну может показалось.       В общем спустя 2 часа я употела, да и Миша весь мокрый был. Пальцы, которыми я зажимала струны, были как маленькие помидорки, я их почти не чувствовала, они горели, как будто их прислонили к печке. — Всё, держи, — я передала ему гитару, — я не могу больше, ещё чуть-чуть и мои пальцы оторвутся нафиг, — я улыбнулась. — С непривычки так и бывает, — он ставит гитару у кровати, — завтра уже будет лучше.  — Лучше бы уже сегодня, мне жуть как продолжить хочется! Даже странно что ты такой спокойный. Я думала, у тебя не хватит терпения поправлять меня. — Просто знаешь, — Горшок осторожно положил руку на мое плечо, — одних учить одни мучения, а с тобой всё наоборот… с тобой прикольно. — А почему так? — я не могла понять, что произойдет, но моё сердце начало отбивать бешеный ритм. Я чувствовала что-то расстояние, что было между нами, словно сокращалось. Его рука, что была на моём плече (при чем на том плече, которое дальше) плавно скользнула вниз. Сначала по моей руке, а затем по спине и остановилась на талии. Стало не хватать воздуха. Я начала глубже дышать. Очевидно он это почувствовал. Я ощутила на своей шее его дыхание, затем губы. Он осторожно, словно исследуя, проложил дорожку от середины шеи до уха, тогда уже он снова начал говорить, тихонько, на ушко, задевая его губами: — Просто одно дело учить или просто проводить время с обычным человеком, — он сделал паузу, — а другое, с тем, с которым приятно общаться, к которому тянет, словно магнитом… Миша осторожно провел языком за ухом. Его слова растворились в волне нахлынувших ощущений. Я сама, ничего не контролируя, поддалась на его ласки и слегка наклонила голову набок, открывая больше простора на шее, и прикрыла глаза. Для меня это было впервые. Отношений у меня никогда не было, несмотря на то, что мне было уже 20. Горшенёв стал действовать более решительно, очевидно не первый опыт. Он стал осыпать мою шею поцелуями, причём прикусывая слегка кожу, его рука, что лежала у меня на талии, сильнее прижала меня к нему. Он снова поднялся выше и, сделав небольшую паузу, осторожно коснулся моих губ. Для меня это был первый поцелуй. Я неумело начала отвечать ему, моя рука приземлилась ему на голову и слегка запуталась в волосах. Миша уже настойчивее целовал меня, его язык проник в мой рот и слился с моим собственным. Это были незабываемые ощущения, теперь я уже чувствовала, насколько быстро колотится его сердце, как сбилось его дыхание. Через некоторое время, которое мне казалось мгновеньем, Горшенёв отстранился и провел рукой по моей груди через футболку. Он потянул меня за край одежды, приглашая лечь. Я, пока еще пьяная от поцелуев, инстинктивно потянулась за ним. Наши тела соприкоснулись, пока ещё только через одежду, но стало невыносимо жарко. Его руки гладили меня по спине и бедрам, а я рукой теребила его волосы. Не знаю сколько бы мы ещё наслаждались этим моментом, если бы не один факт. Против природы не попрешь. Так как я всё это время сидела на его бедрах, я не могла не заметить, что штаны Горшку стали явно малы. Я чувствовала это. Именно этот момент меня отрезвил. Повторюсь. До этого у меня отношений не было. Никаких. А уж тем более более интимных. Знаю, что вы скажете: «20 лет, что уж тут бояться?» А я испугалась. Даже не самого процесса, а своих мыслей. У меня возникли вопросы, на которые я бы хотела получить ответ до того, когда всё произойдёт. Я резко отстранилась. Миша, очевидно не заметив разницу, потянул меня обратно, но на сей раз я не поддалась.  — Нет… прости Миш… я не знаю… я не могу… — начала оправдываться я.  — Адель. Ну что ты? — он поднялся и провел рукой по моим волосам, снова немного придвинувшись и проведя губами по моей шее. — Нет-нет, Миш… — я поднялась с кровати, — мне… мне наверное стоит уйти… я… просто мне надо сначала узнать пару вопросов. — Адель, — Горшенёв поднялся следом за мной и подошел со спины, обняв руками на уровне живота, — не уходи, — он зарылся носом в мои волосы, — ты нужна мне. Как бы банально не звучало… я ему нужна? Эти мгновения никак не укладывались в моей голове. — Мишенька, позволь мне побыть наедине, если ты просишь, я не уйду, но позволь мне подумать… мне… мне нужно всё обдумать… я тебе всё объясню, только позже. пожалуйста Миша… я не хочу обидеть тебя, просто так надо, пойми. — У тебя парень есть? — словно игнорируя мои слова, проговорил Горшок. — Миш, не в этом дело. — А в чём же? — Миш, я тебе потом всё объясню, только дай мне побыть наедине немного.  — Хорошо, ты где хочешь быть?  — Я бы в комнату прошла, в третью, где спала позапрошлой ночью. — Ладно. Ты знаешь где я. Я буду ждать тебя здесь, — он опустил руки освобождая меня из объятий.  — Спасибо, тихо прошептала я, повернувшись к нему. Я всё объясню. Я быстро вышла, закрыв за собой дверь. Мне нужно было подумать. В комнате я почему-то расплакалась. Слезы радости видимо. Я и не могла бы подумать что у Михаила Горшенёва могут быть ко мне какие-то чувства. Нужно было обдумать, как всё объяснить, нужно было решить для себя «А чего же хочу я? Нужен ли он мне?» Безусловно. Я не могла понять, что чувствую к нему, но раз я готова быть с ним, мне хорошо с ним и меня кидает в жар от его прикосновений. Готова ли я что-то сделать для него? Готова. Вот даже сейчас, я сижу и переживаю, как он там.       Я не заметила, как в раздумьях прошло 2 часа. Возвращаться было как-то не по себе, но возвращаться надо. Тем более я для себя всё решила и нужно было ловить кайф от этих моментов. Я осторожно открыла дверь и вошла в комнату. Миша сидел на подоконнике и курил. Заметив меня, он выбросил окурок в окошко и спрыгнул с подоконника, выдыхая остатки дыма. — Я обо всём подумала, — я подняла на него глаза. Горшенёв подошел ко мне почти вплотную. — Я тоже. Прости, если что-то было не так. Я не должен был так резко, не спросив твоего мнения. — Нет, нет, нет, ты не виноват ни в чём, просто мне надо рассказать тебе некоторые моменты и услышать твое мнение. — Я тебя слушаю. — Пойдем сядем. Мы приземлились на кровать.  — Миш, расскажи, почему именно я? Извини за такой вопрос, но для меня он важен. — Ты мне нравишься потому что. Меня к тебе тянет. — Но ведь мы знакомы два дня всего! Как же так! Расскажи пожалуйста, — я говорила это спокойным голосом, взглянув на мужчину исподлобья. Он вздохнул. — Да с самого первого дня, ещё когда на тебя указал Андрей, что-то меня зацепило, но я не придал этому значения. Я наблюдал за тобой за время разговоров и ночью я не спал, потому что ты мне всю голову заполонила, понимаешь да? Блять, да я даже во время репетиции думал о тебе, не поверишь, но я реально ждал тебя. Меня влечет к тебе. У тебя красивая фигура и не дурной характер. Я с тобой быть хочу, рядом, всегда. От этих слов у меня вылетели все слова, что я хотела сказать, я просто не могла подумать, что я ему нравлюсь. Его слова перечеркивали всё, что я надумала, я готова была рискнуть. Я придвинулась к нему максимально близко и провела губами по шее. — Адель? — Я тоже хочу открыть тебе один секрет, ты мне тоже нравишься Миш, и сильно. Просто я боялась своих ощущений, — я переползла на его колени и села к нему лицом, — обними меня. Он послушался. Его руки кольцом обхватили мою талию.  — Тебя может это шокировать, — я смотрела прямо в его глаза, — но у меня никогда не было парня. Никогда понимаешь? Его взгляд стал выражать что-то типа «Что совсем? Да ты шутишь?»  — И я имею в виду не только секс, даже целовалась первый раз я именно с тобой. — Разыгрываешь? — Горшок недоумённо смотрел на меня, — тебе сколько лет? — 20, Миш, 20. — И что ни разу? — Ни разу. — Ахуеть. — Я хочу, чтобы нам было о чём вспомнить, — я провела рукой по его волосам и уперлась рукой в грудь, как бы толкая. Он откинулся на диван, а я нависла сверху. Также как и пару часов назад, я сижу у него на бедрах, мои губы соприкоснулись с его. Он отвечает мне с напором, в нём снова играет азарт. Наши сердца опять бешено бьются. Оторвавшись от поцелуя, я переместила губы на его шею. Горшенёв закрыл глаза и стал рвано дышать. Он забрался руками под мою футболку, гладя по талии и спине. Я начала прокладывать дорожку от его уха, до основания шеи. Оторвавшись на секунду, попыталась стянуть с него футболку, в чём он мне помог сам, откинув ту куда-то на пол. Я продолжаю целовать его тело, провожу языком дорожки. Дошла до пупка и остановилась. Пальцами провожу по телу до низа живота и останавливаюсь. Смотрю на Мишу. Его дыхание не восстановилось, он смотрит пристально, ловя каждое мое движение, глаза блестят. Медленно веду рукой ниже, провожу по брюкам, где уже видно невооружённым глазом бугорок, останавливаюсь там и начинаю водить по поверхности штанов, чувствуя напряженный орган. Горшок дышит тяжело и шумно. Он ненароком облизывает губы и, быстро поднявшись, подминает меня под себя. Он впивается в мои губы, терзает их поцелуем, сплетает свой язык с моим. Отрывается лишь на секунду, чтобы вдохнуть немного воздуха и припадает к шее, проводит языком вокруг уха и прикусывает кожу на шее, оставляя красные следы. Долго ждал. Рычит, когда я рукой касаюсь низа его живота. Сдирает с меня футболку. Я не сопротивляюсь. Я решилась на это. Я хочу. Я его теперь никуда не отпущу. Приподнимает меня, расстёгивает лифчик, отбрасывает в сторону. Мои щеки загорелись от небольшого смущения, но, когда Горшок начинает целовать мою грудь, водя языком вокруг сосков, мысли улетучивается и изо рта вылетает тихий стон. Ухмыляется, спускается ниже. Гладит рукой по бедрам, спускаясь вниз, забирается между ног, гладить сквозь джинсы. Мое дыхание напрочь сбиваются. Я впиваюсь пальцами в его плечи и голову, умоляя не останавливаться. Горшок снова приближается ко мне, соприкасает свои губы с моими, долго, страстно. Разрывает поцелуй, шепчет на ухо:  — Я хочу тебя. — Миш, — шепчу я, открывая глаза и смотря на его опьяневшие и жаждущие глаза, — не останавливайся. Он расстегивает мои джинсы, помогает освободиться от них. Мои стоны уже становятся всё громче, чаще. Я тону в ощущениях. Меня захлестывает с головой так, что я боюсь потерять сознание. Я поддаюсь ему навстречу, навстречу его ласкам. Я понимаю, что Миша борется, борется с собой. Он на пределе и он держится ради меня. Я давлю пальцами на его плечи, заставляя отстраниться. Он понимает. Спускаюсь с кровати и встаю на колени. Расстегиваю его штаны. Такого громкого выдоха с его стороны я еще не слышала. Достаю ЕГО. У Горшенёва дыхание полностью сбивается, он водит рукой по моим волосам. Шепчет спустя несколько минут: — Адель… Поднимаю глаза и понимаю, что пора. Отползаю вглубь кровати, обнимаю Мишу за шею. Я готова. Он нависает надо мной, склоняется к уху: — Детка, а теперь постарайся расслабиться, будет немного больно, но это только в первые секунды. Осторожно начинает входить и делает резкий толчок, сразу затыкая мой рот поцелуем. Резкая боль, мои глаза округлились. Инстинктивно я начинаю сводить ноги, но Горшок всё держал под контролем. Он положил руку мне на колени, не дав свести ноги. Замер на мгновение, давая привыкнуть к новым ощущениям. Мне перестало хватать воздуха и я толкнула руками его в плечи. Миша оторвался от моих губ, давая мне, да и себе, вдохнуть. Он начал медленно двигаться, постепенно ускоряя темп. Колкие ощущения стали более приятными, я стала получать кайф. — Миш… — шепчу я. Он склоняется над моей шеей, вновь припадая к ней губами. — Ты теперь моя, — шепчет на ухо, — только моя! От этих слов внутри расползается тепло. Я уже почти сплю, впадая в эйфорию. Прихожу в себя только через некоторое время. Мы лежим на кровати, заботливо укрытые одеялом. Моя голова лежит на груди Миши. Его дыхание вновь ровно, впрочем как и моё. Он обнимает меня за плечи, прижимая к себе. Я начинаю водить пальцами по его груди. — Адель, ты не спишь? Приподнимаю голову и заглядываю в тёплые, сверкающие глаза. — Нет, — я снова чуть приподнимаюсь и целую его, чувствуя моментальный ответ. Глубокий вдох, он обнимает меня второй рукой. Я касаюсь вновь его волос. Отрываюсь от его губ, продолжая перебирать волосы. Умиротворённо улыбается. Он доволен и в прекрасном настроение, как и я. — И долго я спала? — Несколько часов. Тебя вырубило после оргазма. Такое бывает. И не только, когда впервые. Ты потратила много энергии. Детка, ты была великолепна. Давно у меня не было такого. Я улыбнулась и снова легла ему на грудь. Меня теперь не интересовало время, дела. Здесь и сейчас мне было хорошо. Правильно говорят, кто умеет ждать, дождется большего и самое лучшее придет тогда, когда ты этого совсем не ждешь. Вот так и произошло. И вот я лежу в обнимку с любимым мною человеком, с тем, кто готов ради меня на всё. А на всё ли? — Миш. — Ммм, да? — На что ты готов ради меня? Он серьезно на меня посмотрел и спустя несколько секунд произнес: — Я за тебя глотку перережу всякому, кто посмеет обидеть тебя, — и подумав добавил, — или если посмеет забрать тебя у меня. От его слов мне стало очень хорошо на душе. Мой защитник. Моя любовь. Теперь я спокойна. — Значит, — я сделала паузу, проведя пальцами по его щеке тыльной стороной ладони, — я теперь твоя? — Только моя, — заглянув в глаза произнес Горшок.  — И надолго? — я сплела пальцы с его. Он притянул меня к себе. — Навсегда.