* * *
Лиам не один из тех стремных чуваков, которые пялятся на то, как другие люди спят. Просто так случилось, что он проснулся раньше Тео, и просто так случилось, что в его комнате особо не на что смотреть, помимо парня, лежащего рядом с ним в его кровати и едва прикрытого его простынями. Он единственное, что не вписывается в норму, поэтому конечно Лиам пялится на него, но он также очень стремится держать свой мозг абсолютно пустым, он не собирается смотреть на него и начать думать обо всех тех нелепых вещах, о которых всегда думают те пялящиеся чудики, например, «как красиво» и дерьмо вроде этого. Он просто пялится и ни о чем не думает, что делает это приемлемым. Он думает о нескольких неприемлемых и нелепых вещах, когда Тео внезапно делает забавную гримасу, прежде чем открыть глаза, но это нормально, пока ты не говоришь это вслух. А теперь Тео тоже пялится, так что он сам виноват. — Ты проснулся, — восклицает Лиам, как будто это удивительный поворот событий. — Да, у меня есть эта забавная привычка — просыпаться каждый раз, когда я засыпаю. — Голос Тео не такой, как обычно, а низкий и хриплый, и это моментально ломает что-то внутри Лиама. — Это называется не умереть во сне. — Не начинай быть мудаком сразу же, ладно? Тео ухмыляется, протирая рукой глаза. Он наверняка думает, что он выглядит очаровательно, когда делает это, или вроде того. Это не так. — Дашь мне знак, когда захочешь, чтобы я начал? — Да, как насчет этого? Лиам показывает ему средний палец. Тео смеется, а потом подносит обе руки ближе к лицу Лиама, тоже показывая ему оба средних пальца. — О, ты имеешь в виду это? Лиам сильно кусает один из его пальцев, и Тео бьет его по голове. Перед глазами у Лиама на секунду темнеет. Или на две. Может, на несколько минут. Когда он открывает глаза, все, что он видит, — это голова Тео, зависшая в воздухе над ним. — Ты только что потерял сознание, Данбар? Он совершенно не выглядит обеспокоенным. Его голос звучит так, будто он смеется. — Это такая забавная привычка, которая у меня есть, — терять сознание, когда всякие мудаки бьют меня по голове, — рычит Лиам, касаясь ноющего лба. — Это называется пошел ты. — Прости. Я забыл, насколько я невероятно сильный, — хихикает Тео. Лиам расстроенно вздыхает, отводя взгляд. Он поверить не может, что его вырубил парень, которому он только недавно отсосал. Есть правило, запрещающее это, Лиам уверен. Или оно хотя бы должно быть. Тео наклоняется над ним, и его маленькая улыбка теперь намного ближе к надутым губам Лиама. Дальше следует мягкий, медленный поцелуй, и это извинение нравится Лиаму намного больше. Он все равно еще немного злится, поэтому, как только Тео отстраняется от его губ, он добавляет: — Твои волосы сейчас выглядят нелепо. Это даже не ложь. Это нелепо — то, что он даже более привлекательный, чем обычно, когда его волосы примяты с одной стороны головы и торчат во все стороны с другой. Тео пожимает плечами. — Ну, а ты выглядишь так, будто у тебя какое-то мертвое животное на голове, и не только сейчас. — Отвали. Лиам пихает его, и Тео смеется, а потом снова целует его. Его губы быстро и нежно касаются губ Лиама кратким ласковым жестом. Лиам обнимает его руками и сжимает, перемещая его сверху на бок. Тео позволяет ему это сделать, вертится в поисках удобного положения, и какое-то время они просто лежат так, обнимая друг друга в переплетении ног и простыней, в тишине. Затем Лиам внезапно чувствует себя очень решительным. — Давай все проясним, это не штука. Голова Тео дергается к нему. Лиам слышит, как его сердцебиение ускоряется, и это странно, потому что Тео всегда прячет его скорость. — Что значит это не штука. — Это не звучит как вопрос, больше как угроза. Лиам не смог бы почувствовать себя под угрозой, даже если бы захотел: было время, когда Тео был той пугающей змеей, которая разорвала на части его стаю за несколько дней, но это время давно прошло. Он по-прежнему разрывает Лиама на части, даже сейчас, но в другом смысле. — То, что только что произошло, — уточняет Лиам и автоматически ищет глазами свою футболку, брошенную на полу. — Это не… штука. Лиам лишь на секунду успевает почуять неожиданную злость Тео, прежде чем его задница ударяется об пол. Это еще больнее из-за того, что он приземлился на свою обувь. — Нет, это штука, — рычит Тео, освобождаясь из простыней с немного большей яростью, чем необходимо. — Это произошло, так что это штука, которая произошла. Знаешь, что не является штукой? Твой чертов мозг. Лиам встает, и Тео тоже. — У лобстеров даже нет мозга, знаешь ли, — говорит Лиам, потому что это кое-что, о чем он читал. — У них просто агломерат нервных окончаний, который называется… — Заткнись! — Тео не кажется заинтересованным в случайных познаниях Лиама, и это странно, потому что это биология, а Тео любит биологию. — Ты не можешь решать, что штука, а что нет, ясно? Лиам яростно выдыхает, скрещивая руки на груди. — Нет, могу, на самом деле, — твердо заявляет он, удерживая взгляд Тео. — Потому что я устал от этой чуши. Это чушь. Лиама неожиданно ударяет волной печали, исходящей от Тео, но всего через секунду этот запах исчезает из воздуха. Потом Тео сжимает челюсть, и Лиам больше ничего не может почувствовать. — Я не имею в виду тебя, — быстро добавляет он тихим голосом, немного смущенный. — Я никогда не устану от тебя, ты мой лобстер. Тео по-прежнему прячет свои химические сигналы, но он не может спрятать кожу, медленно краснеющую у него на носу и щеках. — Тогда что ты имеешь в виду? — бормочет он, не глядя на него. А Лиам не может перестать смотреть. — Штуку с поцелуем. — Ты устал от штуки с поцелуем, — медленно повторяет Тео. — Да. — Лиам в курсе, что он сейчас, наверное, не очень хорошо все объясняет. Это имеет больше смысла в его голове. — Ты больше не хочешь, чтобы мы делали штуку с поцелуем. — У Тео до сих пор это смущенное, осторожное лицо, как будто он решает, что ему делать. Есть шанс, что он в любую секунду может снова ударить Лиама по голове. Лиам прочищает голос. — Я не хочу, чтобы мы звали это штукой с поцелуем. Вот. Он сказал это. Тео сейчас поймет. Тео фыркает, определенно ничего не понимая. — Ну тогда выбери чертово кодовое имя, штука с огурцом, штука с лобстером, мне плевать. — Нет, мы не будем называть это так! — И как ты хочешь назы… — Штука с парнем! О боже, он сказал это. Он на самом деле выкрикнул это. Наверное, даже миссис Дженкинс это слышала. Она может в любую секунду прийти и постучать в его дверь, спрашивая о своих швейных иголках, теперь, когда она знает, что он дома. У Лиама их нет, у Лиама ничего нет, и особенно у него нет идей, что он делает, но он намерен продолжать делать это. Тео уже какое-то время пялится на него. Лиам не уверен, нет ли у него какой-то потери восприятия времени. Потом Тео кивает. — Хорошо, — говорит он, как будто в этом нет ничего такого, как будто не пялился только что на Лиама, как на психа, пять минут подряд, не говоря ни слова. А теперь он… хорошо. Может, он думает, что он может просто сказать ему «хорошо», а потом опять вернуться к тому, как все было. Он наверняка думает, что «штука с парнем» просто другое кодовое название, как штука с огурцом. Это совершенно не так. — Но если мы будем называть это так, мы не будем просто называть это так. Ты будешь моим парнем, ты понимаешь? — рычит Лиам. Он не знает, почему его голос такой сердитый и угрожающий, когда он на самом деле дрожит внутри. — Это значит, что мы ходим на свидания и держимся за руки. — Теперь он кажется еще более сердитым. Лиам хотел бы иметь контроль над собственным телом, но не имеет. — И ты не разговариваешь с другими девушками или парнями в школе — в смысле, да, очевидно, ты говоришь с другими людьми, но ты не флиртуешь со всеми, как обычно. И ты не смотришь на них так, как ты смотришь на меня. Тео ухмыляется, медленно прикусывая свою нижнюю губу. — И как я смотрю на тебя, волчонок? — Вот так, — сглатывает Лиам. — И это будет значить, что я могу делать штуку с поцелуем, штуку с объятиями и любую другую штуку перед всеми, — решительно добавляет он. — И я буду приносить тебе шоколад на день Святого Валентина, а ты не будешь покупать мне медведей, больше никогда, и мы будем обниматься без ударов по голове, и это значит, что ты мой. — Ладно. Лиам чувствует, что он не должен быть так удивлен, но он удивлен. Он не может поверить тому, что слышит. — Ладно? — Ладно. — Тео пожимает плечами, восхитительно проваливаясь в попытке спрятать улыбку. — Я твой, если ты мой. Лиаму нравится, как это звучит. — Конечно, я твой, глупый лобстер. Тео снова улыбается, той маленькой плохо скрытой улыбкой, и делает шаг ближе. На нем все еще мешковатые тренировочные штаны Лиама (ну, на самом деле они на нем снова). Ему следовало добавить условие, что Тео больше никогда не будет носить одежду, которая не принадлежит Лиаму. Он уже очень близко к губам Тео, когда внезапно останавливается. — И мы будем заниматься сексом, — говорит он. — Это тоже. Много. Я забыл. Тео ухмыляется, обхватывая его рукой за шею. — А я нет. Потом он притягивает Лиама ближе, и они не делают глупую штуку с поцелуем — они по-настоящему целуются, как настоящие парни, хотя на самом деле это очень похоже на штуку с поцелуем, потому что Тео по-прежнему не слишком хорош в поцелуях, а Лиаму все равно по-прежнему это нравится, но теперь есть новое захватывающее чувство, которого не было раньше. Лиам тянется к своему телефону, как только они отстраняются, чтобы вздохнуть. — И я могу сделать это, — объявляет он, прежде чем начать быстро печатать, держа телефон так, чтобы Тео мог хорошо видеть экран. «Прости, Мейсон, я сейчас не могу говорить, я занят поцелуями с моим парнем». «Я буквально не писал тебе, Лиам, но слава богу. Кори тоже рад, но его рот сейчас занят». Проходит несколько секунд, и появляется новое сообщение. «Бретт и Нолан тоже вас поздравляют». — Думаю, они регулярно устраивают оргии, — говорит Тео, когда Лиам отбрасывает телефон в сторону. К счастью, в этот раз он приземляется на кровать. — И тебе придется встретиться с моими родителями, — говорит он, пытаясь отвлечься от того, что делает его лучший друг, и особенно от того, что его лучший друг считает нормальным писать ему, пока он это делает. — Типа ужинать с ними и все такое. — Я живу с ними последние три недели, Лиам, — хмурится Тео. — Твоя мама попросила меня называть ее мамой. — Чего Тео, к счастью, не сделал. Лиам очень благодарен за это. — Верно, — сухо говорит он. — Ну, мы… есть другие вещи, которые делают парни, я просто не могу вспомнить их сейчас. — Ну, мы будем делать и другие вещи. — Тео кажется таким спокойным и собранным, это почти раздражающе. — Тебе не обязательно устраивать мне презентацию, я уже сказал «да». — Да, но ты должен узнать все сейчас, прежде чем говорить «да». Не похоже, чтобы у тебя был парень или девушка раньше, так что… — Мы сделаем все, что ты захочешь, — говорит Тео, и сердце Лиама пропускает удар. Он надеется, что Тео не заметил этого. — За исключением кучи вещей, наверное, большинства из них, потому что у тебя всегда ужасные идеи, но мы сделаем те, что законные. Теперь Лиам чувствует, что на него нападают. — Освобождение тигра из зоопарка не должно быть незаконным. — Мы не будем снова это обсуждать. — Вот, это еще одна вещь: парни всегда поддерживают друг друга. — Я с радостью поддержу твое решение продолжать жить не в тюрьме. Лиам фыркает, но тоже улыбается, а потом они опять обнимаются, и он вдыхает запах шеи Тео, как кокаин, и это определенно странно, но это было бы еще страннее, если бы Тео не был его парнем, кем он теперь является. Это звучит так хорошо, парень. Может, Лиам сделает татуировку с этим словом, чтобы никто не мог сказать ему «но что если вы расстанетесь, и у тебя на теле навсегда останется его имя?» Он не рад тому, что у него есть парень всего десять минут и он уже подумывает сделать татуировку, но в этом весь Лиам — он почти убил своего альфу ради девушки, с которой встречался две недели, а если подумать об этом, он почти убил своего альфу из-за парня, с которым он встречается теперь. Этот странный круг замкнулся. — Мы должны сделать это официальным, — говорит он, немного отстраняясь от объятий, чтобы посмотреть Тео в глаза. — Мы уже это сделали. — В смысле, мы должны сделать это более официальным. Рассказать всем. Тео приподнимает бровь. — Например кому? — Всем. Стае, миссис Дженкинс, Монро. Каждому. Тео смотрит на него и наверняка переосмысляет всю штуку с парнем, потому что Арджент и остальные не могут отследить Монро уже несколько месяцев и Лиам определенно бредит, но потом Тео кивает. — Пойдем целоваться перед домом Дерека, так будет быстрее. Лиам соглашается, потому что не хочет тратить деньги на межконтинентальный звонок, чтобы сообщить мудаку из Франции, и конечно, черт возьми, он не собирается стучать в дверь миссис Дженкинс, чтобы сказать ей самостоятельно, — она похитит его и будет пытать волчьим аконитом, чтобы получить у него свои чертовы швейные иголки. Он быстро одевается и уже направляется к двери, когда замечает, что Тео надел его толстовку для лакросса, с напечатанным на спине «Данбар», и Лиам просто обязан остановиться и поцеловать его. — Кстати говоря, лобстер, ты мне очень нравишься, — бормочет он Тео в губы. — Я вроде как догадался об этом, когда ты попросил меня быть твоим парнем, знаешь ли. Лиам усмехается и собирается отодвинуться, но Тео притягивает его обратно и мягко прижимается к его лбу своим. — Ты тоже мне нравишься, идиот.* * *
«Прости, Кори напомнил мне, что я не пригласил вас, это было грубо. Так что, если вы хотите присоединиться к нам, мы в заповеднике, но принесите немного смазки, Бретт забыл свою». — Мы поедем к Дереку позже, — яростно выпаливает Лиам, выключая телефон — может быть, навсегда. — Мы не будем сейчас приближаться к заповеднику. Тео кивает. — Сегодня, ты имеешь в виду сегодня. Может быть, Тео и добавляет кетчуп в пасту, как сумасшедший, но Лиам рад, что они согласны насчет важных вещей. Это сработает, думает он, когда Тео начинает смеяться и тащит его обратно к кровати. Боже, он такой красивый, когда смеется. Они сработают.