Реинкарнация
27 февраля 2018 г. в 23:50
Примечания:
Полноправно можно считать продолжением предыдущего.
— Ты веришь в реинкарнацию?
Если вспомнить, тем вечером происходит один из последних их разговоров.
Кумагами неторопливо переворачивает книжные страницы, пока рука Шунске касается его колена.
Когда-то давно, когда он еще был живым человеком из плоти и крови, старший Отосака часто заставлял его читать для него вслух.
Полностью потеряв зрение, Шунске честно пытался выучить шрифт Брайля, но надолго его не хватило. Времени уходило слишком много, а попросить верного Пуха прочесть для него необходимые документы было гораздо быстрее.
После смерти Такехито, многие вещи для него стали суровой необходимостью.
Чтение, ежедневный подбор одежды и процесс ее надевания, поиск внезапно пропавших предметов. Первые месяцы он ощущал себя неоперившимся совенком, по неопытности выпавшим из родительского гнезда в крайне яркий и солнечный день.
И, несмотря на поглощающее его чувство отчаяния, это не могло не вызывать раздражения. Он никогда не думал, что настолько беспомощен без Кумагами, готового в любой момент подставить ему плечо.
— Чего ты вдруг об этом, Пух? — беззаботно отвечает Шунске, хотя в глубине души он не уверен, что хочет поднимать эту тему.
Юу исполняется двадцать один в этом году, и это чудо, что они смогли протянуть так долго.
Шунске чувствует, как чужая теплая рука сжимает его пальцы, и грустно усмехается, сжимая ее в ответ.
Кумагами никогда не был любителем первым проявлять нежности путем физического контакта, в отличии от самого Отосаки.
В этом Будущем он всегда делал это намного чаще, нежели во всех предыдущих, возмещая таким образом неспособность Шунске видеть его.
Иногда он и правда тосковал по утраченной возможности увидеть лицо Такехито снова. Наблюдать за тем, как взрослеют Юу и Аюми, оценить то, как красиво Медоки смотрелась в своём свадебном платье, выходя за Маедомори.
Но также было в его слепоте свое преимущество.
Несмотря на то, что память нещадно продолжала стирать детали образов дорогих ему людей, он запомнил Кумагами таким, каким он был до инцидента. С его медвежьей сварливостью и густыми растрепанными волосами. Не Кумагами, висящим над Нао на пробившей его тело арматуре, и не Кумагами-Юу, чье тело он сейчас периодически заимствовал.
В последнее время он делал это все реже.
Возможно, дело было в ослабевающей силе Отосаки-младшего. Либо же Кумагами осознанно старался подготовить Шунске к очередному, теперь уже окончательному, прощанию.
Понимая это, остальные предпочитали оставлять их наедине друг с другом, когда Такехито давал о себе знать. Даже Шичино, несмотря на все свое желание провести с Кумагами как можно больше времени, неожиданно начал находить самые разные поводы для того, чтобы уйти.
— Я просто подумал... — голос Кумагами-Юу возвращает его к действительности, и Шунске поворачивает голову туда, где, по его предположениям, находится лицо собеседника.
— Да?
— ...Было бы стремно переродиться девочкой, — буркает тот неожиданно, и замерший было Отосака прыскает.
— Из тебя вышла бы неплохая девочка, с твоей-то шевелюрой, — выдавливает он сквозь смех, чувствуя, как Такехито рядом тоже начинает фыркать.
Он пытается представить себе тринадцатилетнего Кумагами в юбке. Выходит на удивление легко, и Шунске смеется снова.
— Если бы была возможность, я бы сделал это для тебя, — серьезно добавляет он.
— Переродился бы девочкой? — уточняет Шунске, прекрасно понимая, что он имеет в виду.
Даже после смерти Кумагами остается Кумагами.
— Ты всегда думал обо мне больше, чем о себе, — мягко укоряет он Такехито.
— Ну, — Кумагами так привычно тянет это «ну», что Шунске снова забывает, что перед ним Юу, — кто-то должен был думать о тебе, пока ты думал обо всем мире.
Кумагами дурак. Такой дурак, что Шунске поцеловал бы его, не будь он в теле его младшего брата.
Вместо этого он чувствует, как чужие губы целомудренно касаются его лба.
Вирус Шарлотты исчезает из тела Юу за несколько месяцев до его совершеннолетия.
И это две недели до рождения их с Нао старшего сына.