Луна, полная крови

Кровь. Кровь везде. Но для того, кто её пролил, она лишь украшенье. Её бордовый цвет чуть заметно выделяется на алом плаще и волосах. Для их хозяина это - невероятно прекрасно. - Луна сегодня такая красивая... - Пробормотал жнец и спрыгнул с невысокой крыши, на которую поднялся, чтобы поближе разглядеть небесное тело. - Не удивительно, ведь сегодня она цвета глаз Себастьянчика! Грелль счастливо улыбнулся и поднял с окровавленной мостовой косу смерти, закидывая её на плечо. Луна ровно освещала красным светом Лондон. На душе было так спокойно... Жнец прошёл по кровавым лужам, предававшим луне ещё более красный оттенок. Его работа здесь закончена, и осталось время на то, чтобы увидеть ещё кое-что прекрасное. Сатклифф по крышам добрался до поместья графа Фантомхайва, периодически глядя на луну. Грелль медленно прошёлся по парадной дорожке, волоча за собой бензопилу, оставлявшую бордово-красный след. Постучал в дверь и остановился в томном ожидании. Дворецкий появился не очень скоро. Грелль еле удержался от того, чтобы не рубануть по нему пилой при первом же появлении. Он не раз представлял растекавшуюся по коже Себастьяна кровь, но сегодня жнецу захотелось увидеть именно эти глаза. Михаэлис, увидев, кто перед ним стоит, сразу же попытался закрыть двери. Жнец быстро среагировал, зажимая между ними лезвие. - Себастьянчик, неужели ты даже не впустишь меня? - С наигранным разочарованием спросил Сатклифф. - Я ведь жертвую своим сном ради тебя. Дворецкий отошёл от двери и оглядел жнеца. Даже не приглядываясь, его зоркие глаза заметили кровь. Но Себастьян почувствовал и кое-что ещё, от Грелля пахло, нет, даже несло ароматом душ. От жнецов часто исходит такой, всегда немного бледноватый, но не в этот раз. Этот запах терпкий, и как будто имеет температуру. Сколько плёнок обрезала смерть этой ночью? Тысячи? Миллионы? Наверное, именно Грелль был на месте пожарища в центральной части города... Себастьян наконец впустил его, бросая при этом снисходительные взгляды. Грелль прошёл тёмную парадную и упал на диван, предположительно, в зале. Он даже не потрудился снять хотя бы верхний слой запачканной одежды. - Себастьянчик, неужели ты меня даже чаем не угостишь? - пропел Грелль. Жнец рукавом начистил одну из сторон пилы и посмотрел в неё, как в зеркало. Изменив ракурс, чтобы поправить волосы, он заметил, что дворецкий всё это время стоял позади него. Глаза демона горели рубиново-красным, а окровавленный край лезвия только подчёркивал их неестественную красоту. Грелль обернулся, положив руки на спинку дивана, и спросил: - Себастьянчик, тебе нравится луна? Демон покачал головой. - Это просто спутник. Но он всё же напоминает мне о том дне, когда я променял тысячи душ на всего одну. Грелль потянул спусковой рычаг. Лезвие завыло, громыхая цепью, и рассекло воздух у самой головы дворецкого. Раздался стук каблуков по глянцевому полу, жнец уже находился в трех метрах от Себастьяна и стоял, держа дребезжащую косу обоими руками. - Какая жалость! Себастьянчик, ты выглядел так печально, твоё тело стало бы в разы краше, будь оно в крови. - жнец улыбнулся из темноты. Демон приблизился, сохраняя боевую позицию. Он в любой момент был готов достать парочку ножей и сразиться с незваным гостем. Но сейчас поместье и так наполнилось железным лязгом, чудом никого не разбудившего. Сатклифф стоял неподвижно. Его глаза тоже замерли, подобно кошачьим. Он смотрел одновременно в одну точку и везде и сразу. Взгляд был чётко сфокусирован, но трудно понять где. Пространство как будто сжалось и наполнилось сладким смрадом. В холодном ночном воздухе то и дело вспыхивали фрагменты ничейных жизней, а именно, те секунды между жизнью и смертью, в которых иногда чуть заметно светилась бензопила. -Ну же, Себастьян, давай сразимся! Лезвие двигалось настолько быстро, что даже не было видно зубцов на его концах. Они слились в одну линию, и кровь, оставшаяся на косе, небольшими пятнами покрывала пол, мебель и стены. Раздражает. Себастьян уже покинул обычное состояние. Его уже не волновало, что в одной из многочисленных комнат поместья спокойным сном спал юный господин. Раздражает, нет, бесит этот запах. Такой приторно сладкий, но до боли естественный, манящий. Аура, пропитанная почти могильным холодом, ещё не застывшая кровь. И этот чёртов жнец! Он выбивал из себя больше всего. Режет всех подряд, виновных и невинных, бедных и богатых, готовых и даже не подозревающих. Отблески кровавой луны играли в волосах Грелля, слепя глаза. Это свечение не видно смертным, да и обычно его и нет вовсе. Только тогда, когда множество гибнет не своей смертью, если смотреть на луну с близких к месту "кладбища" точек, она окрашивается красным. Себастьян начал медленно продвигаться в сторону Сатклиффа. Тело словно тянуло к жнецу невидимыми нитями. Дворецкий опустил голову, дребезжание пилы заглушило звук шаркающих шагов. Он решил не сопротивляться. Всё равно. Демон превратился из вольного волка в собачонку графа. В плену навечно. Ему уже не хватает одного запаха, который лишь возбуждает, но не даёт чувства насыщения. Впереди остался лишь вечный голод. Лучше умереть. Михаэлис приблизился уже почти вплотную, замирая, ожидая момента своей кончины. Лязг прекратился, уступая место всепоглощающей тишине. Грелль бросил на Себастьяна скучающий взгляд: - Совсем не интересно! - Жнец снова закинул на плечо косу смерти, медленно и грациозно зашагал к выходу, приняв спокойное выражение лица. Всё-таки рубить на куски не желающую жить жертву - слишком скучно! Себастьян проследил за удаляющимся жнецом, оцепеневая. Он опять идёт кромсать на волю. В теле как будто что-то затряслось. Опять начался этот ад, похожий на рай! Демон разом возненавидел весь мир, который и так был невыносим. Он сорвался с места. Послышался звук падающих тел. Коса смерти ударилась о кафель, отскочила и вонзилась в пол в двух метрах от хозяина. Голову Грелля пронзила резкая боль, словно после похмелья, а из глаз посыпались искры. На секунду он ослеп, а звуки слились воедино. Следующее, что жнец увидел - разлетевшиеся по полу пуговицы пиджака и рубашки. Сатклифф поднялся на руках и тут же почувствовал, как плечо заныло от укуса, а в рубашку начала впитываться кровь, заставляя прилипать её к телу. Жнец поднял глаза, тут же встречая ими обезумевший взгляд демона, в котором смешались бордовый и рубиновый цвета. Себастьян снова застыл, смотря в одну точку. Грелль тут же придвинулся, словно увидел что-то особенное, и в следующее мгновение, обвив шею дворецкого, проник языком тому в рот через неплотно сжатые губы. Михаэлис не вернулся в привычное состояние, но ответил на поцелуй, тут же ставший страстным. Их языки соприкоснулись и сплелись, лаская друг-друга со всех сторон. Мышцы напряглись и натянулись, словно струны гитары, передавали вибрации в нёбо. Пытаясь перебороть Грелля, Себастьян поцарапал язык об острые треугольники его зубов. На языках появился вкус железа и чего-то ещё, но уже трудно разобрать из-за переполнившей рот слюны. Материя перчаток демона порвалась, обнажая руки, которые с лёгкостью оставили борозды на одежде и коже жнеца. Грелль лишь несдержанно застонал в ответ и машинально зацепился пальцами за галстук. Себастьян уже перестал отдавать себе отчёт в своих действиях, лишь изредка его посещали тихие голоса рассудка, тут же затемняемые вызванным луной и жнецом возбуждением. Демон освободил торс жнеца от одежды, одним движением сорвав её. От плеча оставил череду засосов, больше похожих на синяки, сопровождаемые кровавыми подтёками. Запахи и вкусы слились так, что нельзя было разобраться в них. Органы чувств отказывали, невероятным образом мешая стоны с тишиной. Реальный мир больше не имел значения, ничто не имело значения. Иногда из уст Грелля доносились обрывки фраз, вроде как содержащих слово "Себастьян". Демон то оставлял глубокие укусы, то переходил на мягкие поцелуи. Сатклифф медленно снял с него галстук и жакет, часто останавливаясь и запрокидывая голову назад, глотал ртом воздух, еле сосредатачиваясь на узлах и пуговицах. На остальное не хватило времени. Дворецкий снова прижал жнеца к полу и навис над ним. Разгорячённое тело Грелля уже готово было почувствовать холод плит, но лежащий на них красный плащ не позволил этого, смягчая падение, но лишь прибавляя жару. Штаны обоих незаметно очутились в неопределённом месте. Больше ничто не мешало разгорячённой плоти. Грелль одной рукой приобнял Себастьяна за шею и приблизился к его голове для очередного поцелуя. Другой рукой жнец провёл от головки до основания их членов, после чего сжал их. Начал двигать рукой и, изображая стеснение, застонал в рот Себастьяну. Рука демона легла поверх его, и ускорила темп. Сатклифф мотнул головой, смахивая с лица волосы, и тут же почувствовал прикосновение горячих губ на шее. Себастьян оставил пару поцелуев и нашёл зубами вену, покусывая кожу по её длине, он дразнил жнеца, ускоряя темп. Сильный укус, всё же не разрывающий кожу. На живот Грелля упало пару капелек смазки, и сразу после этого он перестал чувствовать давление в паху, а голени прикоснулись к чему-то тёплому. Секундная передышка, и его тело пронзила острая боль, тут же доходящая до заветной точки и сменяющаяся удовольствием. Себастьян медленно отодвинул таз, оставляя в теле одну головку, и снова вошёл на всю длину. Грелль, прерывисто дыша, застонал в такт с темпом. Дрожащими руками обнял своего партнёра и при каждом толчку оставлял красные полосы на его спине, после чего расслаблялся. Казалось, всё подстроилось под такт: и дыхание, и жесты, и стоны. Лишь луна оставалась на месте и своей статичностью возбуждала и сводила с ума ещё больше. Всё остальное не сохранилось в памяти. Себастьян очнулся посреди парадной в лучах мерклого утреннего света. Тихо. Слышался лишь отдалённый звук приближающихся шагов. Скоро шаги стали отчётливей и стало возможным разобрать цоканье каблуков. В дверном проёме появился Сатклифф в изорванной рубашке, жакете и штанах. Плащ и пила выделялись и приобрели новизну. Волосы и одежда жнеца больше не несли следов крови. Он дошёл до выхода, развернулся, показал рукой свой коронный жест, и, произнеся: - Когда ты снова захочешь существовать, я обязательно окроплю тебя кровью и наконец увижу твой истинный облик, Себастьянчик! Исчез.