I was waiting for you.

       Ньют давно хотел ощутить это чуть покалывающее чувство на запястье, которое так красочно и ярко описывали некоторые глэйдеры, часто взмахивая руками, дабы сделать рассказ ещё понятнее, дабы лучше передать ту самую лёгкую боль, будто тебя ущипнули и пытаясь как можно лучше описать то, что чувствуешь после этого. Обычно это называли счастьем или любовью, пытаясь олицетворить то самое тепло, что разливается внутри тебя, когда ты наконец понимаешь, что тот, кого ты столь мучительно ждал, наконец находится рядом с тобой.        Светловолосому уже около семнадцати (да, он даже не знал своего точного возраста), а он до сих пор не встретил своего соулмейта. Хоть абсолютно все и твердили, что ещё куча времени, и даже рано, парень тем не менее каждый раз отпускал голову, когда при разговоре с новичком он не чувствовал абсолютно ничего в районе запястья, и лишь легко сжимал ткань штанов, порой уже в отчаянии поджимая свои тонкие губы. Отчаяние с каждым разом всё сильнее ударяло по чувствам, заставляя чувствовать себя крайне ужасно, так, что хочется буквально вывернуться наизнанку.        Но время шло, парень менялся, точно так же, как и всё вокруг него, как его вкусы, принципы и цели, и сейчас парень перестал так яростно ждать своего соулмейта, пытаясь развидеть его в абсолютно каждом новичке, больше отдавая силы на помощь в поисках выхода из этого чёртового места, стены которого постоянно давили на и без того омерзительно истерзанную душу, что с каждой ночью болела всё сильней, но всё равно продолжал где-то внутри этой самой омерзительной души надеяться, что наконец лифт привезёт того, от разговора с которым на его запястье расцветёт цветок.        Юноша часто представлял себе его, вырисовывал образ глубоко в сознании, пытался представить его голос и глаза, которые наверняка были глубокими до такой степени, что можно буквально сгореть под их взглядом. Он не представлял себя его идеалом, ибо давно знал, что так таковых не существует, помнил, что у каждого так или иначе есть какие-то изъяны, порой проявляющиеся с жуткой силой, а порой вовсе не появляясь наружу, но всегда совершенно точно знал, что этот человек — тот, кто спасёт его от ужасных мыслей и тот, кто способен одним лишь прикосновением свести с ума. Возможно, подобные мысли и были глупыми, но Ньют просто напросто не мог избавиться от них, каждый день чувствуя, как постепенно умирает внутри, продолжая улыбаться снаружи.        В какой-то период парень даже задумывался о том, что его соулмейт и вовсе уже мёртв, а он всё продолжает наивно надеяться на встречу с ним, но откладывал подобные мысли на самые дальние полки своего разума, где пылились его самые глубокие тайны, которым, видимо, было суждено всю жизнь валяться где-то там, глубоко внутри, продолжая каждый раз напоминать о себе, ибо никому, кроме той самой родной души, Ньют не собирался рассказывать их.

xxx

       Обычный день, небо всё также, как и раньше, застилают редкие облака, которые медленно двигались по светло-голубому полотну, порой привлекая к себе внимание глэйдеров, которые, пока выдалась свободная минутка, каких было крайне мало, пытались разглядеть в них какие-либо формы. Ньют всё так же работал на плантанциях, часто отвлекаясь на какие-то мимолётные мысли, как вдруг раздался знакомый всем грохот, отчего светловолосый невольно прикрыл уши ладонями, хоть давно и привык к подобному.        В середине большой поляны собралась толпа, каждый что-то говорил, толкая стоящего рядом товарища, кто-то спокойно ждал прибытия лифта, а Ньют лишь наблюдал за этим со стороны, иногда чуть щуря глаза от солнца, что слепило глаза. "Надоело." — мысль пролетает в голове парня, а он продолжает собирать ягоды, о чём его ещё утром попросил Фрайпан. Весь Глэйд принимал новичка, что-то крича ему, а тот лишь растерянно осматривался по сторонам, отчего светловолосый усмехается, наблюдая за этой картиной. Безусловно, ему тоже стоило подойти и поздороваться с новичком, но отчего-то было так тошно, что не хотелось совершенно ничего, тем более новых знакомств.

xxx

       Вечер. Сегодня, как всегда, должно было быть небольшое торжество в честь новоприбывшего, на которое Ньюту не хотелось идти больше всего, но, тем не менее, хотя бы ради приличия и уважения к Алби, который самолично попросил друга присутствовать на данном мероприятии, приходилось. К тому же, там будет выпивка. Противная, но выпивка, а такого парень просто не мог пропустить. Костёр уже давно развели, а толпа, что уже бегала вокруг огня, давно собралась, часто отвлекая Ньюта, который сидел поодаль и держал в руках баночку с очередным противным алкоголем, от своих мыслей и личных загонов, отчего тот немного злился, кидая на ребят неодобрительные взгляды.        Где-то внутри было настолько противно, что буквально хотелось блевать, лишь бы избавиться от этого ужасного ощущения негодования и некого чувства чего-то столь ужасного, что парень готов был избавиться от чувств вовсе, и даже мерзкий напиток не помог так, как раньше. Глэйдер нередко ловил на себе взгляды новичка, чьи волосы были словно смоль, и почему-то так хотелось ощутить их, зарыться худыми пальцами в эту густоту, и услышать его голос, который, Ньют был уверен, просто прекрасен. Не стыдясь, темноволосый упорно уставился на Ньюта, который лишь вскидывал брови, будто задавая немой вопрос. Абсолютно весь вечер парней состоял из этих глупых переглядок, и они, словно дети, так и не подошли друг к друг, разойдясь по своим спальным местам.

xxx

       Утро в Глэйде всегда было чуть прохладным, отчего мурашки часто покрывали тело, отдаваясь лёгким холодом, который чаще всего остаётся где-то на руках, сначала медленно проходясь по плечам, будто дразня и немного развивая кончики волос, а после медленно спускаясь ниже, продолжая "дарить" свой холод, после медленно отступая, но, тем не менее, оставляя руки холодными. По-крайней мере, в случае Ньюта всё именно так.        Этот юный всегда просыпался раньше положенного подъёма, обожая наблюдать за этим спокойствием, изредка всматриваясь в рассвет, который всегда удивлял своими яркими и пёстрыми красками, что будто бы раскрашивали серое, утреннее небо, застилая края взора парня, и выглядывая из-за серых и скучных стен лабиринта, будто давая некую надежду.        Светловолосый выходит ближе к поляне, отдаляясь от гамаков, удивляясь тому, что сегодня там виднелась тёмная макушка, хоть раньше всегда и было пусто настолько, что парень с лёгкостью мог сравнить это напрямую с собой, с тем, что каждый день ощущал и то, что терзало его мысли и его самого, постепенно добивая с каждым днём. Ньют присаживается рядом с новеньким, а точнее, рядом с Томасом, который вспомнил своё имя всё тем же вчерашним вечером, получая уже одобрительные взгляды. Парни долго молча сидели, уставившись на тот самый рассвет, что так полюбился Ньюту. — Ты как? — тихо спрашивает русый, решив, что хотя бы это, возможно, сгладит вину за вчерашние переглядки, инициатором которых, по сути то, был Томас. Парень наблюдает, как его собеседник резко меняется в лице, сжимая ладони в кулаки. — В порядке, вроде.       И вот оно.       Ньют чувствует некое пощипывание в запястье, то самое, что описывали ему некоторые глэйдеры совершенно по-разному, но это явно совершенно не то, что он представлял. Ощущение явно было непередаваемым, столь особенным, чуть колющим, но приятным до мурашек по спине. Светловолосый смотрит на новичка взглядом, что выражал всё то ожидание, все те муки, мысли, которые давно съедали, и некую обиду, что преследовали его последние годы осознанной жизни, которая хоть и была не такой долгой, но насыщенной до невозможности. Ловит на себе взгляд, который явно блестел, будто привлекая к себе, и выражал некую радость этой самой искрой, что уже полюбилась Ньюту.        Парень кидает взгляд на своё запястье, наблюдая, как на нём распускается небольшая ромашка, столь аккуратная и будто бы стеснительная, точь-в-точь такая же, как на запястье Томаса, между двумя выделяющимися венами. — Я ждал тебя.