***
Спустя несколько дней, ожидая в центре задерживающуюся на встрече Ханну, девушка позволяет себе ненадолго засмотреться на огромную рекламную афишу какого-то из магазинов нижнего белья. С вывески на нее смотрит ничем непримечательная молодая блондинка, но вот то, что на ней надето… Грэм сжимает край пальто, несколько минут рассматривая узоры тонкого черного кружева и темные переливы ткани. Девушка никогда не решилась бы купить это белье, да и не на ее формы оно создается, но картинка выглядит так заманчиво, что Вильма думает отыскать время на следующей неделе и тайно примерить (только примерить!) что-то подобное. Эти мысли так овладевают Грэм, что она даже не замечает подошедшую к ней Ханну. Та ловит чужой неосторожный жадный взгляд и, наклонившись, горячо шепчет на ухо: — Хочешь приобрести? — Прекратите пугать меня так, доктор Лектер, — младшая вздрагивает, заливаясь краской и избегая прямого ответа на вопрос. — Могу ли я принять это за согласие? — старшая улыбается одними уголками и властно кладет свою руку на чужую талию, чуть подталкивая девушку к машине. — Нет. Это неудобно и совсем мне не подходит, — Грэм стреляет в Ханну взглядом, намекая, что сейчас не время для включения режима психотерапевта. — Как скажешь, — Лектер не улыбается, но, когда она садится в автомобиль и девушка не может увидеть ее лица, в глазах женщины пляшет озорной огонек.***
Вильма замечает подарок не сразу. Она просыпается в день Х несколько раньше, чем обычно (хотя Лектер уже на ногах), и чуть сетует по этому поводу: он мог бы длиться и поменьше. Девушка лениво потягивается, морща нос, откидывает одеяло и протягивает руку к прикроватной тумбе, чтобы взять очки, но натыкается на какой-то совершенно другой предмет. От неожиданности Грэм буквально вскакивает с постели: посередине красуется черная бархатная коробка, перевязанная шелковой лентой винно-красного цвета. Кое-как надев свои очки, она присаживается обратно на кровать и ставит на колени коробку, рассматривая ее со всех сторон и обводя пальчиками приятный бархат. Вильма открывает подарок только спустя несколько минут любования: тянет за край аккуратно завязанного банта и снимает крышку настолько осторожно, будто та сделана из хрусталя. Грэм едва не задыхается, а ее щеки вспыхивают алым (и младшая безумно рада тому, что Лектер не может этого увидеть сейчас). Внутри лежит комплект белья. Черного. Кружевного. Для нее. Когда она решается прикоснуться, то узнает, что оно сшито из очень приятной ткани, в отличие от всего того, что девушка себе раньше представляла. Вильма закусывает нижнюю губу, обдумывая можно ли позволить себе небольшую шалость и примерить белье сейчас, и уверенно кивает сама себе. Она в считанные мгновения скидывает мягкую хлопковую пижаму на кровать, обнажаясь, и медленно, тягуче долго надевает комплект из всего двух вещей. Когда Грэм подходит к большому зеркалу смежной со спальней гардеробной, то ахает. В противовес тому, что было напридумано в ее кудрявой голове за столько лет, белье сидит идеально: бедра не слишком обтянуты, а бюстгальтер идеально совпадает с формой ее собственной груди. Девушка еще долго не может отойти от зеркала и рассматривает себя с головы до ног. Проходит еще какое-то время, прежде чем Вильма спускается на кухню, уже одетая в свой повседневный костюм. Какой-то голосок подсказывал, что Лектер заранее спланировала абсолютно все и не подымалась наверх именно затем, чтобы дать ей время насладиться подарком. Подумав об этом, Грэм снова чуть покраснела; подглядев из темноты коридора, она словила момент и незаметно подкралась к своему «доктору», обвив руками талию женщины и устроив подбородок на ее плече. — Спасибо тебе. Мне… очень понравилось, — остаток фразы смазывается в мягком поцелуе. В голову девушки неожиданно приходит идея для новой шалости: она несколько секунд озорно улыбается, а затем наклоняется и оставляет темный засос на шее. Достаточно высоко и достаточно ярко, чтобы его было трудно скрыть. Ханна хмурится, но скорее для вида, и Грэм чувствует, что не ошиблась. — И как прикажешь мне прятать это? — Лектер накрывает маленькие, аккуратные ладони своими собственными и осторожно сжимает. — Я старалась выбрать что-то подходящее для тебя. Твою красоту слишком легко испортить чем-то чересчур тяжелым. Между тем, у меня для тебя есть еще один подарок. Младшая вопросительно вскидывает брови и приоткрывает губы для нового вопроса, но женщина, подмигнув, продолжает: — Нас ждет особенный ужин в 8. Не опаздывай.***
Грэм принимает правила игры: она возвращается с лекций немножко раньше, чем обычно, и начинает готовиться к ужину. Вильма скидывает с себя повседневную одежду, достает бархатную коробку и, хитро усмехаясь, осторожно надевает белье. Затем в ход идут темно-вишневая блуза из какой-то легкой летящей ткани (Лектер пару раз пыталась обучить младшую различать что-то кроме шерсти и хлопка, но это было абсолютно безуспешно) и черная облегающая юбка-карандаш. Девушка достает из огромного шкафа новые черные лодочки на небольшом каблуке и еще несколько минут крутится перед зеркалом, поправляя одежду и рассматривая себя со всех сторон. Вильма позволяет себе нервно улыбнуться: Ханна, вероятно, даже не придает этому ужину такое значение, а она наряжается так, словно пытается превратить себя в рождественский подарок. Но отступать уже слишком поздно, и потому из ящика небольшого туалетного столика извлекаются жидкая подводка и винно-красная помада. Грэм в принципе предпочитает не пользоваться косметикой (отчасти просто потому, что так и не научилась делать этого за почти 30 лет), но для такого случая решает изменить положение дел. Когда до 8 часов остается несколько минут, девушка наспех закрепляет несколько непослушных прядей невидимкой, и спускается вниз. Там, около сервированного на двух персон стола, ее уже ожидает Лектер. При звуке приближающихся к столовой шагов, женщина чуть наклоняет голову, и Вильма замечает, как чужой взгляд становится хищным.Старшая жадно осматривает Грэм, не пропуская ни одной детали, и просчитывает количество и места меток, которые удастся поставить за эту ночь. На лице младшей появляется самая обворожительная улыбка из всех возможных — сегодня в ее списке появилась еще одна маленькая победа над обычно сдержанной доктором. Ханна усмехается в ответ, галантно отодвигает перед девушкой стул, а после — усаживается напротив сама. На столе помимо нескольких сложных блюд, названия которых младшая не выговорит даже с пятого раза, и обожаемого Лектер фарфорового сервиза с ветками сакуры по краям тарелок, стоит пара высоких свечей и лежит несколько крупных бутонов темных роз. Надо отдать доктору должное: при всем этом вряд ли бы кто-то посмел назвать эту картину пошлой или безвкусной. Какое-то время они едят не проронив ни слова, наслаждаясь блюдами и выдержанным вином. Грэм сегодня пьет непозволительно много для того, чтобы контролировать свои действия, и непозволительно мало для того, чтобы забыться совсем. Ее щеки чуть алеют, будто давая Лектер сигнал действовать. Не в силах оторваться друг от друга, они жадно целуются на кухне, когда Ханна отключает и свой контроль, по пути к лестнице, когда они пытаются перейти в спальню для более серьезных действий, по пути от лестницы к небольшой гостевой комнате, когда становится ясно, что подняться у них не выйдет, в дверях гостевой комнаты, у стены, на кровати… Старшая с силой смыкает зубы на чужих ключицах, оставляя багровые следы, вырывает из груди горячий крик и срывает легкую темную ткань.***
К концу этого дня Грэм узнает, что кружевное белье может быть очень прочным в отношении чужих зубов, а Лектер — что день Святого Валентина не такой уж плохой праздник