Двойственность

— Юджин мне нравится гораздо больше, — сказала тогда Рапунцель, накрывая его огрубевшую ладонь своей изящной ладошкой, и тот зажмурился, чувствуя, как разливается по жилам умиротворение и какое-то тепло, пока где-то глубоко-глубоко не кольнуло, не отдалось болезненным эхом от стенок сердца. На свадьбе Юджину пришлось туго. Праздник был великолепным, однако он все равно ожидал подвоха. Того, что его вот-вот схватят в самый разгар действа, заставят отвечать перед судом, бросят в темницу. Он прекрасно знал, что король полностью снял с него вину за проступки, но что-то внутри него непрерывно зудело, исходя ядом. Это уловка. Это всего лишь глупый розыгрыш, чтобы заставить его, Юджина… Флинна потерять осторожность и стать легкой добычей. Сидя во главе длинного стола, он внимательно наблюдал за гостями исподлобья. Сердце бешено колотилось в груди, спина покрылась потом. Никто не поймает его. Он будет предельно внимателен. — Рапунцель, твой жених ведет себя очень странно, — услышал он чей-то голос и тут же расцвел напряженной улыбкой, притягивая к себе невесту, вдыхая едва заметный цветочный аромат и постепенно расслабляясь. Это не сон и не обман. Они вместе, и они будут счастливы во что бы то ни стало. Вовлекая девушку в танец, он смеялся уже совсем искренне, однако смутная тревожность не исчезла, а лишь затаилась в нем ненадолго. Может быть, останься у Рапунцель ее чудесные волосы, она смогла бы излечить его? Хотя разве можно излечиться от самого себя. Странная болезнь не исчезала. Переходы становились все более резкими и внезапными. Привычный к вольной жизни и одиночеству, Флинн почти не спал по ночам. Прошлые преступления и страх быть пойманным не давали ему сомкнуть глаз. Вертясь на шелковых простынях и рискуя разбудить жену, он до рези в веках вглядывался в темноту, готовясь дать отпор невидимому врагу, который, однако, так и не появлялся. Иногда наваждение настолько захватывало его, что он принимался тайком красть драгоценности, статуэтки, даже золотые ложки из столовой, чтобы потом, с пылающим от стыда лицом, возвращать их на место. Однажды вечером он был полностью готов сбежать — старая одежда, мешок с деньгами и едой, оружие. Флинн Райдер снова собирался ударить в бега. Юджин неуверенно подошел к черном ходу, запнулся, тяжело дыша, вернулся на несколько шагов и снова мотнулся вперед, хватаясь за дверную ручку. Если бы кто-то увидел его в тот момент, то наверняка счел бы сумасшедшим. Впрочем, он и был таким. — Уходи… убирайся! — простонал он из последних сил, сжимая голову руками. Сзади негромко скрипнули половицы. — О, Господи! Прости, Рапунцель, я не тебе… — начал было юноша, но его жена прервала его жестом. — Я знаю, — спокойно ответила она. — Ты говоришь с Флинном. — Да, — выдохнул Юджин. Конечно, она давно все знала, она же умница. Меньше всего на свете он хотел причинить ей боль. – Да. Да, — повторял он, раскачиваясь из стороны в сторону. — Что мне делать? Что? Девушка шагнула вперед, беря его руки в свои, как тогда. — Просто помни, что я полюбила Юджина Фитцеберта.