Не отпуская руки

POV Евгений — Он тебе нравится? — спрашиваешь ты, встречая меня в прихожей у двери. — Кто? — непонимающе, поднимаю на тебя взгляд, прислонившись спиной к стене и пытаясь стянуть ботинок. — Тот парень, что подвёз тебя — голос тихий и очень спокойный, ты забираешь у меня куртку, вешая её на крючок в шкафу. — А, ты о Нике — догадался я, вспомнив улыбающегося юношу, что недавно устроился к нам в офис программистом — Ну да, — подбираю слово, которым можно было бы описать парня — Он милый. Подхожу к тебе и, притянув, целую в щёку. Зарываюсь носом в твои волосы, наполняя грудь твоим воздухом. Я дома. Как же я скучал. — Идём чай пить — отстраняешься ты, — Замёрз, наверное, на улице похолодало. Невнятное «угу» в ответ. Ты всё такой же чуткий, как и когда мы только встретились. Плетусь за тобой по коридору. Я устал. Любимая работа — это, конечно, здорово, но к сожалению, не отменяет того факта, что она жутко выматывает. Плюхаюсь на стул, а ты колдуешь с чайником. Только ты и умеешь заставить пить чай такого нестерпимого кофемана как я. У тебя всегда чай самый вкусный, ты знал? Наверное, хотя бы поэтому стоило влюбиться в тебя. — Спасибо — шепчу я, когда передо мной опускается прозрачный чайник и моя любимая чашка с графическим мостиком Питера. В чайнике плавают ягоды облепихи и лимон. Я залипаю на них. В голове какие-то графики траекторий движения этих ягод, но я уже не обращаю на них внимания. Будь я поэтом или на крайний случай художником, я точно бы захотел как-то красиво описать этот момент. Момент, когда возвращаешься домой, и натянутая струна внутри будто ослабевает. Прекращает тянуть так сильно. Правда, и держать себя становится сложнее, но напряжение целого дня, оно словно вытекает из тебя. Каждая клеточка тела становится чуть легче, а ты невесомее. Всё напряжение вытягивается заботой любимых рук. — Жень, — поднимаю взгляд от чайника к тебе, ты чуть обеспокоенно хмуришься — Ты в порядке? — вижу, как рука дёргается в желании дотронуться до меня, но так и не отрывается от стола. — Да — заставляю себя улыбнуться, вряд ли получается правдоподобно — Просто устал сегодня — складка на лбу разглаживается, оставляя о себе лишь тень воспоминания на коже. Ты снова спокоен и чуть-чуть отрешён. — Пей чай, а то остынет — подвигаешь ко мне ближе чайник, вставая из-за стола, и собираешься выйти из кухни. — Саш, — роняю всё тем же шёпотом, боясь нарушить этот зыбкий уют. Ты останавливаешься у двери и вопросительно смотришь на меня. — Поцелуй меня, — чуть склоняю голову набок. На твоих губах появляется улыбка. И, кажется, что даже в комнате становится чуть теплее. В глазах появляются светлые крапинки. Ты наклоняешься ко мне и оставляешь касание своих губ на лбу. Я закрываю глаза, наслаждаясь этим мгновением. — Ложись, я допью чай и приду — выдыхаю, когда ты отстраняешься. На губах остаётся улыбка, теперь уже искренняя, не вымученная. Ты моё спасение, ты знал? Это счастье возвращаться домой к любимому человеку и точно знать, что тебя ждут. Что тебе будут рады и в любом случае уделят хотя бы пару минут, даже в самые загруженные дни. Мне спокойно от осознания того, что как бы плохо мне ни было, ты будешь рядышком, и я всегда могу прийти к тебе с любой проблемой. Даже самой глупой, надуманной. Что я могу обнять тебя, а ты, как раньше, погладишь меня по голове, и огромный груз будто свалится с плеч. Ты невероятный, чуткий, добрый, заботливый. Я могу подобрать слишком много прилагательных которые опишут тебя, но они все мне кажутся настолько плоскими, неспособными описать всю ту прорву чувств, что я испытываю. Знаешь, с тобой я всё ещё чувствую себя маленьким ребёнком. Каким был, когда мы только познакомились. Ты мне тогда казался недостижимым богом. Моим личным идеалом. Да и всю нашу совместную жизнь, я равняюсь на тебя. Постоянно мысленно ставлю тебя на своё место. Думаю, а как бы ты поступил в той или иной ситуации. Наверное, именно поэтому я и добился многого в этой жизни. Например: тебя. Очнувшись от своих мыслей, замечаю, что чай почти закончился, а тот, который остался безнадёжно замёрз. Да и самого на самом деле пробирает холод. Хочу к тебе. Сейчас же. А потому небрежно сгружаю чайник вместе с чашкой в раковину и направляюсь в комнату. — Уже спишь? — вопрос в темноту комнаты. — Ещё нет — раздаётся из-под одеяла. Скидываю с себя вещи неаккуратной кучей на пол и забираюсь к тебе под одеяло, отползая на краешек от горячего тела. Нельзя сейчас к тебе свои ледяные конечности прижимать, и так только простуду перенёс. Вот сейчас согреюсь хоть немного и обязательно пристроюсь под боком у любимого тела. Обнять хочется нестерпимо, до зубовного скрежета. Впиваюсь ногтями в ладони, уповая на свою хвалёную выдержку. Нельзя! Перед глазами встаёт бледное лицо любимого с невероятно высокой температурой, и терпеть становится легче. Ещё чуть-чуть. — Я завтра уеду, — говоришь ты спокойно, а меня будто насквозь прошибает током. Резко сажусь в кровати и ошарашенно смотрю на тебя. — Как? Куда? — недоумённо смотрю на тебя, а ты даже не поворачиваешься ко мне. — Это обязательно? — уже тише, думая как же так поменять планы, чтобы провести с тобой хоть какую-то часть дня. — Так, нужно — ты тяжело вздыхаешь — Спи. — Ты надолго? — обратно забираюсь под одеяло, рассматривая твою спину. — На пару дней — бурчишь в ответ — Спи, мелочь. Губы непроизвольно растягиваются в улыбке, ты давно меня так не называл. Дотрагиваюсь своими руками до своего же бока, проверяя насколько они, согрелись и, понимая, что всё равно ещё прохладные. «Но хоть не ледяные, как до этого», — решаю я и все же обнимаю тебя со спины, утыкаясь наверняка всё ещё холодным носом между лопаток. — Спокойной ночи, родной — говорю, закрыв глаза. Утром меня разбудил великолепный аромат блинчиков. Боги, это прекрасно! Лениво потянувшись и улыбаясь во все тридцать два, я вышел на кухню, не особо себя утруждая одеждой. Ты стоял в тёмно-синем фартуке у плиты и переворачивал очередной оладушек. — Доброе утро — произношу чуть охрипшим со сна голосом — Давно проснулся? — Не очень — отвечаешь, кинув быстрый взгляд на меня и вернув всё своё внимание готовке — Иди умываться и завтракать, тебе выходить через полчаса. — Угу — тяну я и вместо твоих указаний подхожу ближе, прижимаясь к тебе со спины. — Ты такой красивый по утрам, — ты вздрагиваешь от моих слов. Не могу перестать улыбаться. Это один из лучших вариантов нашего утра. Мы оба дома, никуда не опаздываем. Обнимаю тебя со спины. — Ты в курсе для чего нужен фартук? — спрашиваешь ты, а я уверен, что сейчас твоя правая бровь саркастически изогнута. — Чтобы не обжечься, если масло вдруг брызнет на тебя, — как маленькому ребёнку объясняешь ты и, положив лопатку, убираешь мои руки. — Кыш в ванную, — развернувшись ко мне лицом, подталкиваешь меня в нужном направлении. А я всё также улыбаюсь и, чмокнув тебя в нос напоследок, удаляюсь с кухни. Редко я в последнее время позволяю себе такое ребячество. — Во сколько ты уезжаешь? — спрашиваю, стоя уже перед дверью в прихожей и натягивая куртку. — Через пару часов где-то, — тяжело вздыхаю на твою фразу, понимая, что времени совсем немного, но я обязан успеть. Сегодня ведь наш день. Не хочу, чтобы ты уехал, не увидев моего подарка. Смотрю на экран мобильного, проверяя сообщение от Ника. Он уже ждёт внизу. — Ладно, я убежал тогда! — тороплюсь, совсем забывая поцеловать тебя на прощание, но я обязательно восполню это упущение. Уже через час, подсчитываю я в уме время. Всего лишь час. «До скорого!» — мысленно произношу, садясь в машину Никиты.

***

POV Александр Ну, вот и всё, думаю я, когда за Женькой захлопывается дверь. Осталось совсем чуть-чуть. Собрать последние вещи в сумку, заказать такси и уехать. По-английски, как говорится. Не хочу этих мучительных недомолвок, секретов и поимок с поличным. Я ведь знаю, что он что-то от меня скрывает. Вижу этот его бегающий взгляд, когда я расспрашиваю о том, где он был и почему задержался. А в последние дни и вовсе приезжает домой на машине с этим «Ником». Не терплю я лжи в отношениях. Вначале думал, что это так, просто интрижка, ничего не значащая. Уверял себя, что если он всё же возвращается ко мне, то я ему важен. Что это хоть что-то значит. А теперь вот понимаю — это ведь всего лишь жалость к такому старому хрычу, как я. Не люблю я жалость. Да и, в общем-то, я даже Женьку понимаю. Зачем ему молодому парню, какой-то старик. Да было время, мы неплохо жили, а теперь что? Всё прошло. Я постарел. Двадцать лет разница в возрасте — это не шутки. Скидываю последние вещи из шкафа в сумку. Теперь, наверное, и правда — всё. На условно моих полках пусто. Скоро это место займёт Ник. Может оно и к лучшему? Если всё закончить именно как — в воспоминаниях останется только счастье, незамутнённое предательством и изменами. Память - она странная. Мы помним лишь то, что хотим. А я хочу помнить лишь счастье с этим человеком. Сажусь на кровать и в последний раз обвожу взглядом комнату, стараясь запомнить всё до мельчайших деталей. И шкаф, что постоянно открыт, особенно когда ты опаздываешь. И не заправленную большую часть дня кровать. И зеркало, что увешено нашими совместными снимками. Я позаимствовал один, надеюсь, ты будешь не слишком против. Телефон пиликает, сообщая, что такси уже ждёт меня. Пора. Вот она вся моя жизнь, такая огромная, а уместилась всего лишь в два чемодана и сумку. Смешно же. А казалось бы. — Сашка! — уже на первом этаже, ко мне подлетает Женя — Успел! Он тяжёло дышит, упершись ладонями в колени. — Там такая пробка на Гороховой! — задыхаясь, объясняет — Думал, точно упущу тебя, — он поднимает на меня свои огромные глаза, с полчищем чертят на дне. — Ты ведь точно подумал, что я забыл, правда? — он ждёт от меня хоть слово, а я смотрю на него, запоминая каждую чёрточку. — А я не забыл! — так и не дождавшись. Он порывисто обнимает меня и целует. Так нежно, будто и правда любит. Больно, где-то глубоко внутри. Прижимается к моему лбу своим и смотрит прямо в глаза. — Я люблю тебя! — уверенно и спокойно. — И у меня есть для тебя подарок, правда уже, когда вернёшься, — снова улыбка. — Такси уже приехало? — Да — задушено киваю. — Давай помогу, — Женя тянется к одному из чемоданов. — Кстати, а почему так много вещей? — он хмурится. — Ты же, обычно, с одной сумкой, даже если едешь на месяц. — неуверенная улыбка, — Погоди. В его глазах мелькает недоверие, а я уже протягиваю ему руку с зажатыми в ней ключами. Не получилось у меня по-английски. Жаль. — Саш, что это значит? — он непонимающе смотрит на руку с зажатыми в ней ключами от нашей квартиры. — Я уезжаю, — смотрю на него в упор. — Совсем. — Но… — Женька переводит взгляд от ключей ко мне и обратно — Почему? Что случилось? Неужели правда не понимает? Думает, что я ничего не замечаю? — Жень, я ухожу, — делаю попытку обойти парня, но он преграждает мне путь, заставляя остановиться. — Почему? — во взгляде плещется… боль? — Я не хочу мешать тебе и этому пареньку, Ник, кажется, — предельно честно. — В смысле? — искреннее недоумение в голосе. — Ну, я же вижу — он тебе нравится. Ты последнее время постоянно с ним, и я не хочу стоять у тебя на пути. Ты молод, а я уже старая рухлядь. Не буду тебя обременять своим присутствием. Я всё понимаю, ты достоин быть любимым. И я не виню тебя, просто… — тут голос меня чуть подвёл, сорвавшись — Просто дай мне уйти. — Родной мой! — выдыхает Женя и забыв про чемодан, берёт моё лицо в ладони, — Мой хороший! Любимый! Это бред! — поднимаю на него взгляд, — Ник, он помогал мне последний месяц найти подарок, на нашу годовщину. У него жена и маленькая дочка. Да даже не в этом дело! Я люблю тебя! Ты моя душа и мой воздух. Благодаря тебе и ради тебя я живу! — говорит он быстро, сбивчиво, будто стараясь успеть, оставляет свои поцелуи между словами на моих щеках, подбородке, носу. — Я хотел подготовить, что-то грандиозное. Хотел показать, насколько ты важен для меня. И вот, — Женя вытягивает из внутреннего кармана куртки какие-то бумаги — Это дом! Тот самый, который когда-то принадлежал твоей семье, — я невольно охаю. — а Ник, он помогал.… Помогал оформить всё. Глупый мой. Любимый. Как же хорошо, что я успел. Ещё и эта пробка дурацкая. Как же хорошо! Парень прижимает меня к себе, поглаживая по голове. А я счастлив. Вот прямо сейчас. Он всё ещё любит меня. Старого идиота. И не нужно большего для счастья. — Ты дурак великовозрастный, знаешь? — зарывается носом в мои волосы — Я же мог потерять тебя! Знаю. Отпускаю ручку сумки, и она с тихим стуком падает на пол. Сам прижимаю к себе своего любимого человека. Самого близкого, и, как оказалось, это неизменно. — Я бы не нашёл тебя, — всхлипывает он, а у меня сжимается сердце. — Я не льщу себе, что я смог бы против следователя, пусть и бывшего. И ты не узнал бы, — он отстраняется, глаза и правда на мокром месте. — Я не хочу без тебя. — Прости, — целую его. Поцелуй выходит солёным от слёз и чуть горьковатым от того груза, что свалился с плеч. Но безнадёжно нежным. Каждый старался показать, насколько ему важен человек напротив. — Идём домой, — тихо, чтобы слышал лишь тот, кому это предназначалось. Женя кивает, не обретя ещё способность говорить, а я беру его за руку, но он не даёт себя утянуть, — Я обязательно буду говорить, если меня что-то волнует, — заглядываю ему в глаза — Обещаю. Он коротко кивает и, взяв за ручку чемодан, тянет меня в лифт. Больше не отпуская моей руки.