Присутствующий

      Два старика сидели в трактире, этим прекрасным солнечным утром других посетителей не было. За стойкой стояла служанка, которая отскребала жир от тарелок и мыла их, абсолютно не обращая внимания на старость. Можно было предположить, что старики примерно одного возраста, но на самом деле один был старше другого на целых двадцать лет. Зная это можно было бы предположить, что длинный старик, с почти лысой головой и редко растущей бородой, сидевший у окна, старше, но это было не так. Не смотря на бледность его лица, карие глаза сохранили внимательность и ум, на пальце виднелось кольцо с символом Ордена Гола, что привлекло мальчишку, сына хозяина трактира, который играл у дверей под одним из столов. По второму было не сказать, сколько ему лет, однако он соблюдал безукоризненно все старые правила ордена Гола, что было видно по его стоптанным башмакам, достаточно простой мантии и тёплому плащу, всё это одеяние напоминало одежду обычного бродяги, если бы не символы ордена и замысловатый узор мантии. Длинные седые волосы и борода раскинулись по одежде. По старым законам ордена нельзя брить бороду и слишком коротко стричь волосы.       Хорошие были тогда времена, когда маги были обязаны странствовать, помогая людям или вести затворнический образ жизни, чтобы исследовать природу магии. Членам ордена воспрещалось брать деньги в руки, служить кому-то в корыстных целях, использовать свои знания для личной выгоды и воевать. Но, увы, прошли те дни и таких, как этот старик, осталось мало, большинство предпочли зарабатывать своими особыми умениями, сначала таких с позором изгоняли из ордена, но потом всё изменилось и уже члены Совета состоят на службе богатых особ, естественно продолжая звать себя магами и членами Ордена. Хотя после Двадцатипятилетней войны грань между колдунами, не членами ордена, практикующими магию, и собственно его членами — магами, почти стёрлась, но почтение к магам, которое вырабатывалось веками осталось.       — Я не могу, так просто простить себя за то, что оставил вас тогда, учитель. Я, наверное, был слишком молод и не понимал сути… Больше, чем-то, что я сбежал на войну, я не могу себе простить то, что я наговорил вам тогда, — прервал молчание младший из магов.       — Дорогой Хейвуд, я же говорил, что давно простил тебя, — немного снисходительно, но с улыбкой произнёс учитель.       — Маг Альво!       — Да, Хейвуд?       — Вы точно не сердитесь?       — Как я могу сердиться на того мальчишку, что заперся на чердаке, как сейчас помню, как сидел в таверне, а в неё вбежал твой отец…       … Молодой маг сидел у очага в таверне и грелся. Он не надеялся ни на ночлег, ни на еду, но пользовался тем, что его пока не гнали на улицу под холодный осенний дождь. За проходящий день маг прошёл немало и хотел одного поскорее уснуть, чтобы не чувствовать голода, который медленно подступал к нему. Дверь таверны открылась, в неё вошёл взволнованный человек, весь промокший и продрогший до костей, он подошёл к стойке и что-то спросил у хозяина. Тот задумался, а затем указал на мага. Взволнованный крестьянин поспешил к засыпающему магу.       — Маг, помогите! Мой сын одержим! — произнёс несчастный замерший отец.       Молодой маг поднял голову и произнёс:       — Я помогу вам. По пути расскажете подробнее, что произошло.       Маг встал и быстро собрал свои вещи, которые успел разложить, а затем вместе с крестьянином вышел на улицу. Холодный и дождливый осенний вечер встретил их неприятной липкой сыростью воздуха. Крестьянин сел на приступку телеги, а маг забрался в кузов, тут же тихо пробормотал заклинание и снял свой плащ.       — Возьмите мой плащ, он не даст вам окончательно замёрзнуть и промокнуть, — предложил молодой маг.       Крестьянин с подозрением принял вещь, осмотрел её и с недоверием спросил:       — Магия какая-то?       — Нет. Этот плащ был сделан сестрой Нив из монастыря Бака-те, моей воспитательницей, по технологии распространённой в Лана-ме, — ответил маг, чуть улыбнувшись.       Крестьянин завернулся в него, затем хлестнул лошадь. Маг устроился на дне телеги, так, чтобы слышать крестьянина и, наконец, решился расспросить, в чём дело.       — Вы сможете теперь рассказать, что произошло? — спросил он.       — Мой сын одержим! — нетерпимо воскликнул крестьянин.       — В чём это проявилось? — спокойно спросил маг.       — Он всегда был спокойным и трудолюбивым, послушным сыном, однако некоторое время назад он стал скрытным, перестал общаться с мальчишками, а затем начал вечерами пропадать на опушке леса. Позавчера я пошёл за ним и увидел, как колдует! Честно сказать я испугался и вернулся домой, дождался сына там и хотел устроить хорошую взбучку, как он задрожал, закричал, а меня отшвырнуло в стену. Когда я проснулся меня окружали соседи, а этот негодник забрался на чердак и сказал, что не выйдет оттуда. После этого я взял у соседа телегу, запряг и направился в сторону города, ну, а дальше в трактире встретил вас.       Маг задумался, стараясь извлечь из этой истории суть проблемы. Телега катилась по раскисшей от дождей дороге. Незаметно для себя молодой маг уснул. Проснулся от резкого толчка, на небе по-прежнему висели низкие тучи, но дождь утих, край горизонта чуть светлел. Телега ехала по дороге, в конце которой виднелась деревня, состоявшая дворов из десяти или пятнадцати. Крестьянин дремал на приступке, крепко держа поводья. Вскоре лошадь поравнялась с первым домом. Маг осторожно дотронулся до бедного отца, чтобы разбудить его, тот проснулся не сразу. Они проехали ещё немного по боковой улице и остановились у низкого дома с заострённой крышей.       Несмотря на ранее время на улице встречались местные жители, которые с некой опаской и отвращением смотрели на молодого мага, так, что он подумал, что вляпался в конский навоз своей мантией вчера вечером, но нет его одежда была относительно чистой и он недавно купался, поэтому от него не могло нести смрадом. А может в чистоплотности дело? В некоторых деревнях до сих пор кичатся тем, что никогда не мылись и из-за этого их считают светлейшими людьми. Такие убеждения очень часто встречались в Маэл, что уроженцу Лана-ме было почти не понять, хотя культуру соседней страны он понять смог и даже частично принял её.       Крестьянин слез с телеги и проводил в дом. В нём было пусто, и царила тишина.       — Вот здесь люк на чердак, — произнёс крестьянин, кивая на дырку в потолке, расположившуюся над столом. — Сейчас принесу лестницу.       Крестьянин вышел из дома, оставив приглядывать за магом мальчика лет десяти, который боязливо забился под скамейку.       — Что же ты туда забрался? Брата боишься? — спросил молодой маг.       — Нет, — тихо и честно ответил мальчик, — вас.       — Что ж меня бояться? Я чуть старше твоего брата. Знаешь, я тебе завидую. Ты играешь с другими мальчишками, а я рос в монастыре.       — Как это? — удивился мальчик.       — Так родители меня оставили под воротами горного монастыря.       — Потому что ты владеешь колдовством?       — Каждый в этом мире в какой-то степени владеет им, потому что это свойство души, — со вздохом ответил маг, вопрос мальчика задел его за живое.       — Нет, в церкви говорил священник, что магия — это зло, которое даруют демоны или Присутствующий. И те, кто поддались магии — пропали, их души никогда не увидят Лучшего Мира. Такие души можно очистить только огнём.       — Однако, чтобы помочь твоему брату, твой отец позвал мага, — заметил гость дома.       — С демоном может совладать только тот, кто связан с подобным ему.       Маг покачал головой, однако в его голове начал складываться паззл ситуации. Данные заблуждения о природе магии, были весьма странны, и непонятно откуда вообще взялось это мнение. В дом вошёл хозяин с лестницей и приставил её к «люку».       — Мне понадобится миска с водой, — произнёс маг.       Отец оглянулся в поисках младшего сына, тот выскочил из-под скамейки, и шустро пробежав по дому, наполнил миску водой и отдал тяте. Маг поднялся по лестнице и принял из рук хозяина дома миску, а затем полностью залез на шатающийся пол. Он огляделся. Через многие щели на чердак просачивался свет, созывая бледную темноту, в которой в дальнем углу можно было увидеть сгорбившуюся фигуру юноши.       — Уйдите! — всхлипнул он.       — Я маг. Меня зовут Альво Нова. Я помогу тебе. Позволишь подойти?       — Я Хейвуд, — всхлипывая, представился юноша. — Я же одержим?       — Это я должен спросить у тебя или определить. Ты подпустишь меня к себе?       Хейвуд согласно всхлипнул.       Альво осторожно прошёл по хлипким доскам, аккуратно, стараясь не пролить миску с водой, опустился на корточки, поставил на пол миску и тихо прошептал над ней заклинание.       — Опусти в миску руки, — попросил маг.       Мальчик послушался. Вода изменила свой цвет в синий. Заклятье, которое применил Альво, было элементарным и было основанное на окрашивание воды энергетикой разумного существа. Людям присущ синий или голубой цвет, вампирам оттенки красного, оборотням зелёного, а демонам фиолетовый разной насыщенности. Если человек одержим, то цвет будет сине-фиолетовым, у вампиров — красно-фиолетовым, а у оборотней тёмно-коричневый или даже чёрный.       — С тобой всё в порядке, — заключил маг. — Ты не одержим.       — Тогда что со мной? Ведь я… — заплакал мальчик и прервал фразу       — Я слышал рассказ отца, — произнёс Альво. — И я слышал, что за представления в твоей деревне о магии, но это не правда.       — Они сожгут меня, заботясь о моей душе… — совсем тихо произнёс мальчик и горько заплакал.       Маг приобнял его. Некоторое время они сидели в тишине, затем Хейвуд поднял голову и посмотрел на мага.       — Помогите мне! — тихо попросил он. — Помогите уйти из деревни! — он всхлипнул. — Я бы сам убежал бы, но я не знаю, куда и как.       Сердце сжималось при мысли, что этого замечательного юношу лишат жизни так бесчеловечно, но имел ли права маг помогать ему? В этот момент вспомнились собственные проявления магии, то, как к нему начали относиться некоторые сёстры и собственное непонимание происходящего. А если бы тогда ему грозила бы смерть? Что бы он делал? Альво было легко представить себя на месте мальчика.       После некоторых размышлений он улыбнулся и сделал утвердительный жест. Он помог мальчику бежать и хотел лишь довести до ближайшего города…       — Вы и вправду тогда не видели меня своим учеником? — спросил Хейвуд Монд.       — Я был молод, был не готов к ответственности, мне хотелось приключений, мне хотелось увидеть Мир, заглянуть за границы познанного и доказать тысячи своих гипотез. Ты же знаешь, кем я был тогда.       — Мне всегда казалось, что вы гораздо старше возраста, который называли, как минимум на век другой! — рассмеялся бывший ученик.       — Полно! Полно тебе! — улыбнувшись, произнёс учитель. — Всё такой же неугомонный мальчишка!