Мой король

      В королевских покоях было невыносимо душно. Чад от десятка свечей царапал горло, нервировал обоняние, будто бы помещение весь день не проветривали. Артур зашел в комнаты, тихо закрыв за собой дверь. Почти бесшумно, но новоявленный король услышал, едва не подскочив на месте. После коронации у него обострились почти все ощущения, к этому долго привыкают.       Альфред развернулся и вздохнул, успокаиваясь. — Как отец так жил? Я отсюда слышу, что девчонки на кухне гутарят, хотя, о чем именно, расслышать не могу. Пока что. Да, тьма меня раздери, я даже твое сердцебиение слышу. Это сводит с ума.       Артур сделал несколько шагов вперед, переступая скинутую на пол несколько минут назад церемониальную мантию. — Вы привыкнете, ваше высочество. Это много раз спасет вам жизнь. — Артур повел плечами, отчего Альфред сморщился. — Сними. Доспехи сними. Они страшно гремят. Не могу. — Джонс завалился на кресло, зажимая уши. Если его слух усилился настолько, то понятно, почему свечей не так много и почему он не хочет открывать окно. Шквал запахов с сада окончательно сведет его с ума. — Ну же, Артур. Я тебя почти не слышу из-за этого грохота. Не заставляй меня приказывать. — Да, мой Король. Ваше желание — закон. — Выдал непривычное обращение Артур, избавляясь от доспехов, но не роняя их, как сделал это Альфред со своей мантией, а аккуратно опуская на пол, оставаясь в штанах и рубахе. — Звучит неплохо. Король объединенного королевства Пик Альфред Франклин Джонс. Скажи это ещё раз. Мне нравится, как ты произносишь «мой король». — Протянул Джонс, вытягивая ноги, перекинутые через подлокотник. — А не слишком много самомнения, ваше величество? Вы едва не завалили поединок. И чуть не остались без короны. — Артур склонил голову, специально не выполняя просьбу короля, пряча глаза за челкой, чем неимоверно раздражал Альфреда. — Я просто отвлекся. Меня не предупредили, что мой противник будет щеголять в одних штанах. Это нечестно. — Ворчал Альфред, прикрыв глаза. — Вы всю жизнь стоите в паре на поединках со мной. Что изменилось? — Артур скрестил руки, а Альфред, фыркнув, отвернулся к спинке кресла, едва слышно отвечая. — Например, то, что ты скинул доспехи с рубахой при всем дворе, а у тебя на спине мои укусы. — Альфред зажмурился, против воли вспоминая тот самый ритуальный поединок, которым он доказывал, что достоин трона и короны. Обычно старшему сыну требовалось одолеть отца, младшему брату — старшего. Но Пиками до совершеннолетия Джонса правил Совет, поэтому противником нового короля стал глава дворцовой стражи Артур Керкленд, учивший молодого принца сражаться на мечах, стрелять, драться и держаться на лошади. Да и вообще в разные промежутки времени он воспринимался принцем то как наставник, то как друг, то враг, то любовник, то возлюбленный.       В свете факелов, они стояли в центре тронного зала, держа в руках длинные шесты. Альфред тогда едва узнал Артура. В неровном свете огня его учитель казался диким зверем с пылающими ненавистью глазами, обнажившим оскал, стоило только тяжелым доспехам рухнуть на пол у его ног. Совершенно диким, неконтролируемым, но невероятно привлекательным. Артур — быстрый хлыст, тонкий стилет, на мгновение показывающий силу и смерть, а потом скрывающийся в рукаве. Альфред все никак не мог отвести взгляда от не по-мужски худого тела, жилистого, но скрывающего невероятную для такого телосложения силу. Следил жадным взглядом, как перекатываются мышцы на спине, как напрягается перед быстрым ударом пресс, как тонкие руки вращают шест, прогибаясь от запястий до плеч, не делая ни одного лишнего движения, ни одного удара мимо. Альфред считал, что не грех пропустить пару ударов, заглядевшись на что-то подобное. Сейчас так считал. А в том кругу света словно обезумел, вторя Артуру. Бил со всей силы, зная, что бывший учитель увернется, остановит блоком, переведет прямой удар в скользящий. Бросался вперед, пригибаясь к земле, подобно хищнику, отскакивал, шел на таран.       Воздух вокруг них едва не искрился. В какой-то момент Джонс вдруг подумал, а под силу ли ему победить главу стражи, ни разу на тренировках не показывающего свою настоящую силу. Но, раз за разом оглядывая противника, понимал. Да. Одолеет. Подомнет. Подчинит. Заставит признать свою силу. Заставит признать, что тот принадлежит ему. Полностью.       Артур, уклоняясь от удара, опустился на землю, подсекая. Его плечи блестели от пота, в глазах первородная ярость и полыхающее пламя, грудь вздымалась от тяжелого, свистящего дыхания. Он сам, кажется, стал сгустком огня, являя что-то темное из самых недр души. Альфред едва ли отличался от него внешне. Но если Керкленд был непостоянным огнем, сквозь который проходили все удары, не задевая, то Альфред рядом с ним казался мощным осколком бронзы, плавящийся в этом жаре, перетекающим из одной позы в другую, неколебимо стоя на месте, с силой атакуя, ставя непробиваемые блоки.       Казалось, их бой затянется до утра, но все вокруг молчали, завороженные зрелищем. Альфред действительно думал, что проиграет, потому что в выносливости сильно уступал Артуру. Но если бы тот поддался, древняя магия не засчитала победу в поединке. А второго шанса нет.       Джонс, ощущая что-то звериное внутри себя, будто бы уподобился дикарям с Северных гор, предводителя которых часто видел в своем дворце. Иван был выше него, выше любого из свиты или стражи. Альфред пасовал перед ним немного, но Артур смело шагнул вперед, принимая вызов вместо тогда ещё принца, глядя прямо в глаза коронованной особе, за что мог поплатиться головой. И чем весьма позабавил Ивана. Крестовый король уехал и на ухо Альфреду шепнул, что если этот парень не будет принадлежать принцу в следующий его приезд сюда, то его заберет сам король. Украдет в ночи и увезет в снежные горы, вершины которых скрыты облаками, как лица их женщин цветастыми, теплыми шалями.       Когда они оба достигли предела, Артур оступился, на долю секунды теряя равновесие и концентрацию. Время, в сотни раз меньше того, что разделяет два удара сердца. Но Альфреду хватило. Хватило на бешеный рывок вперед, на сильнейший удар, ломающий шест Артура надвое.       Артур бился в его руках, едва дыша от сдавливающей горло руки, обхватившей гортань и прижимающей к обжигающе горячему телу Альфреда. Несколько секунд сопротивления, и он расслабился, обмякая в руках победителя, признавая поражение. Альфред был готов прямо там впиться в его губы, доказывая всем, что этот зверь только его. И никому больше не поставить Артура на колени. Никто больше сможет заставить Керкленда захотеть преклонить колени, захотеть подчиниться.       Не удерживаемый больше чужими руками, он упал на пол, растягиваясь на нем, опираясь локтем о нагревшийся камень, другой рукой касаясь горла, будто все ещё не веря, что дышит. У Альфреда перебило дыхание от этого взгляда снизу вверх, обещавшего покорность, пока не наскучит, а потом смерть от сильных рук. И Джонс был готов бросить вызов, поддаться опасности. Протягивая руку Артуру, он смотрел на него сверху, но не чувствовал себя властителем ситуации. Приняв помощь, Артур резво встал на ноги, вздрагивая от обжегшего ухо «После церемонии брысь к лекарям».       Керкленд первый преклонил колено, принося клятву верности новому королю, слова которой рунами оплелись вокруг запястья и исчезли, неярко вспыхнув. Альфред нисколько не комично смотрелся в короне на встрепанных, мокрых волосах и королевском плаще на голые плечи. Он был истинным королем, достойным силы, которую получил после обряда в подвалах дворца.       И все же сейчас Альфред, столько не старался, не мог разглядеть в Керкленде того зверя, с которым бился едва ли не насмерть в тронном зале. Спокойные глаза — безмятежная, летняя зелень, ровное сердцебиение, холодное лицо, скучающая поза. Абсолютно ничего дикого. Домашний барс, тыкающийся холодным носом в руки, кормящие его. Альфред облизнулся. У него было в голове несколько способов, которые могли помочь вновь разбудить в Артуре ту древнюю ярость предков, бросавшихся на врагов, словно берсеркеры. Но не сегодня. — Моя спина и отметины на ней самое последнее, на что там все смотрели. — Артур подошел ближе, едва слышно ступая. Его шаги не раздражали Альфреда, как это было с многочисленными слугами, наоборот, вызывали такое же умиротворение, как и сердцебиение. Холодная рука опустилась на пылающий лоб, заставив Джонса вцепиться в неё и прижаться сильнее с измученным стоном. — И все же вы молодец. Я уж поверил, что почти победил. — Артур усмехнулся, но руку не убрал, поглаживая кончиками пальцев висок. — Теперь не видать мне победы. Придется поддаваться моему королю.       Альфред сглотнул, ощущая, что все внутри сжимается от этого честного, с придыханием произнесенного «моему королю». Джонс действительно принадлежал Артуру со всеми потрохами, со всеми шрамами на молодом теле, со всеми тайнами и слабостями, со своим замирающим при виде Артура сердцем и дурной головой. Принадлежал так же сильно, как и Артур ему. — Мне будет неинтересно сражаться с тобой. Придется приказать не поддаваться. — Кажется, самое время перестать зубоскалить с вами, ваше высочество, и становиться покорной игрушкой в чужих руках. — Артур будто бы с сожалением вздохнул, откидывая пальцами челку в сторону. — Я и без приказов могу добиться твоей покорности. Ты такой гибкий, такой жаждущий, особенно ночами. — Альфред окинул Артура тяжелым взглядом, слыша, как у того сбился ритм сердцебиения. Новые способности иногда оказывались очень полезными. Керкленд ничем не выдал себя. Лишь чертовым сердцем. — Что насчет разделить ложе с королем? Могу поспорить, с ним ты в постели ещё не был. А то все принцы и принцы. — Джонс коснулся губами костяшек, мягко очерчивая легкими поцелуями изгиб пальцев, запястья. Артур прикрыл глаза, вздыхая, дрогнув рукой. Он весь натянутая тетива, готовая отправить стрелу в чью-то голову. Неожиданную. Болезненную. Подлую. — Нет. — Альфред смотрел на него широко раскрытыми глазами, в которых плескалось только удивление. — Что? — Нет. Я против делить ложе с королем, у которого скоро появится королева, которой он должен хранить верность. Кто я такой, чтобы разбивать настолько сильный союз.       Артур смотрел прямо, уверенный в своих словах, в своем выборе. Альфреду страшно хотелось вскочить, рыча, прижать к себе главу стражи или, ещё лучше, к кровати и медленно доводить до грани, заставляя отказаться от резких слов. Хотелось прошипеть приказ, отказать которому Керкленд не сможет из-за клятвы. Но Альфред только вздохнул, прикрывая глаза. — Я принимаю твой выбор. Но знай, что двери моих покоев открыты для тебя и днем, и ночью. Помни это. — Благодарю, мой Король. Спокойной ночи. — Артур вышел, закрыв за собой дверь. От него разило спокойствием и обреченностью. Альфред довольно улыбнулся, откидываясь на подлокотник кресла.       Потрясающе. Артур отказал ему (смог отказать) ради его будущего. Несмотря на болезненную привязанность, граничащую с помешательством. Великолепно. Альфред зажмурился, не удерживаясь от вздоха. Вряд ли в его жизни встретится кто-то настолько же верный трону и ему самому, как Артур. Тем лучше для них обоих.       Потому что Артур пока не знает, что в подземелье, передавая силу короля Пик, духи открыли Джонсу часть будущего. Будущего, в котором Альфред надевает Артуру на голову королевскую корону, ласково шепча «Попалась, моя Королева», накидывает подбитую мехом мантию, укутывая до носа, в который звонко целует, а затем всю ночь наслаждается изящной, почти ажурной пикой на лопатке новой королевы и синими всполохами магии на самом дне зрачков.       Пока не знает. И Альфред сделает все, чтобы это видение как можно скорее осуществилось.