Палитра наших душ

      На часах семь утра; он встаёт до будильника. Практически одним движением садится на кровати и, торопливо потерев лицо руками, идёт в ванную.       Он не привык собираться долго, – не укладывает толком волосы, не расчёсывает бороду, лишь второпях чистит зубы и умывается. Вода настолько холодная, что режет кожу и морозит суставы на руках, так, что их сложно сгибать, но иначе ему не проснуться.       Спит он мало, отрывисто. И давно не видит снов.       Раньше ему снились кошмары, но лет пять назад прекратились и они. Поговаривали, это нормально для тех, кто долгое время не может найти своего соулмейта.       И на самом деле Климов даже не знает, радоваться их отсутствию или переживать, потому что дурные сны были хоть и не самым лучшим, но каким-никаким, а разнообразием. Впрочем, поскольку он всё равно ничего не может с этим поделать, он отбрасывает ненужные мысли, поспешно моргает, пытаясь таким образом выбраться из прострации, и возвращается к сборам на работу. Как кошка, бесшумно пройдя к шкафу, Серёжа находит там однотонную чёрную футболку, каких у него сотни, и поношенные джинсы. Торговец сказал, что они светло-синие, но им редко можно верить, а Альберт, его лучший друг, которые уже нашёл свою родственную душу, в тот день не смог пойти с ним. Впрочем, не то чтобы его сильно волновало, как он выглядит – почти все, кого он знает, кто работает с ним в ФСБ, не различают цветов.       Потому что никто из них не нашёл своего соулмейта. Как и он сам.       Серёже Климову уже двадцать семь, и он привык, что весь его мир черно-серый. И, на самом деле, осознание, что он никогда не увидит цвета – это чувство смирения, с которым он воспринимал свою участь – возникало у него в голове и раньше, ещё пару лет назад, но сейчас он был точно уверен, что в этом нет ничего зазорного и что многие так живут. И даже умудряются быть счастливыми... Наверное...       Уже натягивая тяжёлую кожанку, Климов кидает осторожный взгляд на кровать. Там спит его девушка, Нина. Удивительно красивая, но, увы, не его. Они просто удобны друг другу. И никаких чувств... Не родственные души.       Не то чтобы всё было совсем плохо: Нина действительно была добра с ним, искренне старалась, чтобы им было комфортно, чтобы была хотя бы иллюзия счастья... Не хуже, чем у других. А Климов ей подыгрывал. В какой-то мере из благодарности, а в какой-то – из удобства...       Впрочем, ему не хотелось сейчас об этом думать, поэтому он поспешно забирает с тумбочки ключи от байка и быстро выходит во двор.       А в Петербурге снова дождь.       Как-то Альберт говорил, что временами в этом городе серо даже ему – тому, кто различает цвета – и Серёже эта мысль отчего-то нравилась.       Наверное, этот город идеален для того, кто никогда не увидит красок.       Задумчиво ухмыльнувшись этой утренней, несвойственной для себя меланхолии, Серёжа садится на байк и, объезжая ещё не многочисленные пробки, едет за город, где располагался офис. Мотоцикл он ведёт на автомате, особенно не задумываясь о своих действиях – возможно, потому что когда-то занимался гонками, а, возможно, потому, что в последнее время каждый его день походил на другой.       На работе всё было тихо и уныло, в основном они просто мониторили редкие сигналы, поступающие от населения, да и после работы не было никакого разнообразия: с друзьями Серёжа не виделся уже пару недель, а дома ждала Нина. Оттого, с каждым днём, ему всё сильнее начинало казаться, что он кому-то врёт, – и врёт в первую очередь самому себе. Наверное, в какой-то мере Серёжа считал это преступлением. Поэтому всё больше склонялся к мысли взять долгосрочную командировку и развлечь себя какой-нибудь опасностью (может быть, даже смертью).       От этой мысли Серёжа морщится. Он никогда не был эмоциональным человеком, так что сейчас эти рассуждения кажутся ему как минимум странными, однако разбираться в причинах их возникновения нет ни времени, ни желания – вскоре вдали виднеется управление ФСБ, поэтому неестественные для него утренние размышления сменяются пеленой повседневных рутинных забот.       Вход, как всегда, по пропуску, очередная шутка коллеги, которую Серёжа никогда не понимал, краткое рукопожатие с начальником, смотрящего на Климова строго и с явным неодобрением: ему определённо не нравилось, что Серёга снова надел футболку и обнажил забитые тату руки. Впрочем, Климова несильно волнует чужое мнение о себе.       Кабинет. Небольшой для старшего оперативника, а из-за бардака, который развёл Серёжа, даже тесный.       Климов решает расчистить территорию – не столько из-за природной чистоплотности (коей он никогда не отличался), сколько от безделья; минут сорок уходит на разбор бумажных завалов, примерно столько же на проверку входящих. Время тянется медленно, а поскольку Климов в последнее время был постоянно уставший, неудивительно, что вскоре он начинает зевать. Осознав, что выдался очередной спокойный день, он тягостно вздыхает и откидывается в кресле. В голове вяло и смиренно мелькает мысль, что сегодня его единственным развлечением будет лента ВКонтакте, но тут неожиданно дверь распахивается, и на пороге показывается парнишка из отдела кибербезопасности.       — Поступил сигнал, что некий товарищ планирует вывезти из страны важные документы. Я записал номер. Посмотришь за ним пару дней, хотя не думаю, что нам есть, о чём беспокоиться на самом деле.       — С чего это я должен делать? — удивляется Климов, даже соизволив спустить ноги со стола. — Я, кажется, не айти-мастер.       Компьютерщик неловко передёргивает плечами и слегка тупит взгляд.       — Ну, начальник следственного комитета сказал, что сегодня как раз ваша очередь примерить шкуру "штатской крысы".       На этих словах Серёжа смеётся, причём настолько громко, что пугает парнишку.       Такой мелкой мести стоило ожидать. Тем более если учесть, что конфликтовать с коллегами Серёже было не в новинку. Разные менталитеты.       Он не понимал их, не понимал всей этой чёртовой бюрократичной системы. Несколько лет назад, когда Серёжа ещё служил в спецназе, он не раз видел, как из-за всей этой бумажной волокиты гибли мирные люди, другие бойцы, его товарищи. Да что там, он сам оказался в душном кабинете из-за ранения, вызванного промедлением тех, кто вовремя не удосужился подписать бумажку. Так что неудивительно что Серёжа до сих пор не мог найти общий язык со своим окружением, а скрывать свои эмоции под маской наигранного безразличия он не умел.       Так получилось и в последний раз, когда он во время спецоперации на весь холл обозвал своего напарника-следователя конторской крысой.       Естественно, никаких угрызений совести по этому поводу Климов не испытывал, поэтому сейчас, сталкиваясь с последствиями собственной грубости, он не возникает и не пытается избежать наказания (всё могло быть куда хуже, если вдуматься) – лишь с надменной улыбкой кивает парню, потирает уставшие от долгого залипания в телефон глаза, зевает и начинает грузить компьютер.       Очевидно, в процессе набора он перепутывает какую-то цифру, потому что первое, что он видит через фронтальную камеру, обложка учебника геометрии за одиннадцатый класс. Впрочем, сразу отключаться он не решается, – вместо этого он лезет в личные данные пользователя, чтобы убедиться: он ошибся, или это гаджет оказался в руках родственника подозреваемого. Детей у него не оказывается, а вот на прослушиваемый телефон приходит сообщение.       Над экраном сначала возникает изящная тоненькая ручка в многочисленных браслетах, а после Серёжа видит девушку...       С ярко-голубыми глазами.       Почти одновременно с тем, как эта мысль проскальзывает у Климова в голове, во рту пересыхает.       Это определённо был голубой. Именно такой, каким показывали его на мультигаммаспектрации, процедуре, которую проходил каждый, когда под воздействием сильных веществ на считанные минуты человек начинал видеть цвета. Так и появлялись наркоманы – люди, которые ради пары минут лицезрения тусклых цветов, были готовы губить себя. Но и без этой процедуры обойтись было нельзя, ведь иначе можно было сойти с ума при встрече со своим соулмейтом.       Однако Климову всегда казалось, что этот экскурс абсолютно бесполезен, и сейчас он лишь убеждается в своей правоте, – ведь сейчас, именно в этот самый момент, его мир едет крышей.       Он начинает видеть цвета. Сотни, тысячи оттенков. Свет солнца, болезненно-зелёный цвет папки на столе и такой глубокий жёлтый паркет.       Всё это сбивает с толку, выбивает почву из-под ног. В комнате становится душно, кружится голова.       Нервно сглатывая, Климов снова смотрит в монитор. Светловолосая красивая девочка в забавной розовой футболке и зелёных брюках. С такой милой невинной улыбкой.       Неужели она и есть его родственная душа?       Если бы кто-то сказал ему это, он бы ни за что не поверил. Ведь это неправильно. Совсем не нормально.       И что теперь? Как быть дальше?       — Серёга, ты с ума сошёл?! — Климов буквально подпрыгивает на стуле от звучного голоса шефа, приход которого он, очевидно, не заметил в свете последних событий. Тем более что тот, военный генерал, был известен своей безупречно тихой походкой. – Тебе работу дали, а ты на девчонку пялишься?       — Извините. Номер неправильно ввёл, — сдавленно шепчет майор пересохшими от волнения губами.       И под недовольный взгляд начальства нервно дрожащими руками тянется к мышке, но прежде, чем закрыть вкладку, всё же успевает выделить и скопировать номер своей родственной души. Серёжа ещё не до конца понимает, что сейчас произошло и как поступить дальше, но в одном он точно уверен. Буквально чувствует каждой клеточкой своего тела. Нельзя её потерять; нельзя так просто отказаться от самого дорогого из возможных подарков мироздания