Золотко

      — Жу-у-утик, это карма, — растягиваю слова, будучи зажатой у Песца под мышкой, на манер чихуахуа или другой комнатной собачонки и глядя на живёхонького снайпера из DA-5. Снайпера с ошарашенно-счастливой моськой и не только его. Прежде чем один ситх недоделанный успевает откомментировать ситуацию бросаю. — На ноутбуке открыт приоритетный доступ ко множеству проектов по резолюции одно из Старейшин Союза. До отключения доступа и поднятия тревоги ровно час и двадцать семь минут.       — Не знаю кто ты, но я тебя люблю! — восторженно кидает любитель взломов и щенячьим взглядом сверлит блондина, едва ли не поскуливая, а получая вожделенную технику уноситься вместе с ней подальше, чтобы никто не отобрал, чтобы в одиночестве и покое надругаться над своей жертвой.       Йуху! Самую главную и неподражаемую балаболку за всю историю проекта DA обезвредили одним ноутом!       — Жу-у-утик, могу поспорить, что минут через десять он явиться, чтобы меня придушить, — умиляюсь я, и патетично заламывая руки восклицаю. — Как не постоянны сердца людей! Как мимолётны привязанности!       — Тайра… — не может налюбоваться такой милашкой как я «братец».       «Доктор Айрис, вообще-то» — так и остаётся непроизнесённым, потому, что Такео так счастьем приложило, что мозги отказали напрочь, вон, даже положения «сестрёнки» умудряется не замечать. Странно, что реакция такая сильная и… почему он кажется мне таким знакомым? До одури знакомым. Это «жжжж» явно не спроста.       — Это то о чем я думаю, доктор Айрис?       — Это всё хуже чем ты думаешь, Жуткая Жуть, — признаю, вспоминая причины по которым Айрис так вцепилась в этого парня. — Всё больше теряющей стабильность психике нужен был якорь и я его создала.       — Тайра, что ты говоришь и… — в глазах снайпера появляется разум, он замечает такие детали как «способ доставки» и мой общий довольно потрёпанный вид, заработанный мной во время пяти истерик, что я успела закатить во время перемещения.       — Правда такова, что я — Айрис, — признание даётся мне с трудом, невольно заставляя поморщиться. —  Тайры, как токовой никогда не существовало, только я — злобная, чокнутая и психованная баба, — цепким взглядом изучаю выражение чужих глаз, мягкая энергия очищения, в который раз бьёт по мозгам давая прочувствовать последствия моих поступков и слов для другого человека, и если лицо и взгляд проконтролировать удаётся, то вот с языка слетает, безумно бесполезная фраза: — Я сожалею.       В двух жалких словах звучит слишком много искренности, чувств и понимания. Надежда в глазах Такео на то, что сестрёнка лжет, умирает. Я разделяю эти мгновения с ним. Мгновения, когда меткий голубь гадит на голову, а кажется что рушиться мир и ничего хорошего и светлого больше не будет. Эта история стара почти так же, как и само Бытие.       — Ты отняла у них всё. Сломала их жизни… и теперь говоришь о сожалениях?! — встревает в разговор явный нелюдь. Серебряные волосы с черными полосками от висков, красные глаза, благородная красота и грация, маленький возраст и рост. Всего лишь ребёнок.       — Окей, Мальчик-с-Пальчик, — не собираясь кидаться грудью на амбразуру, легкомысленно создаю образ по мрачней для успокоения чужих нервов, не обращая внимание ни на злобное сопение, ни на прожигающий взгляд алых глаз. — Можешь считать, что я родилась злобным ученым и первым что делала родившись на свет дьявольски расхохоталась, перекусила пуповину и поползла ставить опыты на людях, тебя это упокоит?       — Глаза одинаковые, — подключается к разговору еще один лишний абонент, серенький весь такой, дикий зверюга, прямо волчок из детской колыбельной обожающий пугать детей « страшными укусами» за бока. Да так пугает, что потом эти самые дети своим внукам поют о том, что не стоит ложиться на край, а то придёт такой страшный зверь, что прям туши свет кидай гранату и покуса-а-ает.       Пока я изучаю волчика присутствующие (кроме Жутика) отвлеклись от разборок и как по команде пристально изучают глаза «родственников». Два слова, но они после небольшой заминки создают взрывной эффект, как две противотанковые мины. Причем, если бы что-то взорвалось в прямом смысли, это было бы фигнёй на постном масле, но нет, они взорвались в переносном смысле в длинноволосой голове одного снайпера.       — Одинаковые… — ага, с учетом того, что у меня раньше были желтые глаза, а не голубые.       — Ознакомься с информацией с ноутбука. Она хорошенько прочистит мозги и… — взгляд, выражение лица, решимость окутывающая длинноволосого знакомой аурой. То, что я вижу настолько знакомо и близко сердцу, что это выбивает меня из колеи покруче чем удар с разворота от старины Чака Норриса. Опускаю голову прячась за волосами и одними губами произношу. — Дубьё дубовое…       И вот что мне теперь делать с этим знанием? Вешаться? Покорно принять выбор Урью? Снова? Ну уж нет! Мы не родственники! Хватит! Еще раз загубить свою жизнь я ему не позволю!       — Какая наивность…       — Не надо, — звуки продирающего до самой глубины души голоса обрушиваются на меня девятым валом, с ошалелым недоумением смотрю на… воплощение благородства.       «Эм… Он что, того?.. В смысле был здесь всё это время?!» — хлопаю глазами, пялюсь, любопытство подстрекает на то, чтобы подойти и потыкать пальчиком, проверить, настоящий ли.       Странное чувство, вроде досады достигает меня по цепи от Короля, создавая ощущение, словно я кошка и меня только что погладили против шерсти. Ощущения от связи меняется, будто… Король просыпается? Так вот почему он никак не проявлял себя в жизни Айрис!       Радостное облегчение помогает понять, что именно я чувствую и с чем столкнулась.        — Как воздух… — удивляюсь естественности и лаконичной красоты (элегантности?) силы воплощенного благородства. Определить количество? А навскидку количество кубометров воздуха в атмосфере планеты не назвать? — И почему «не надо»? То что было сделано, я исправить не могу, а героически подохнуть пытаясь изменить положение вещей в мире у меня права нет…       В качестве реакции последнюю фразу по цепи от Короля приходит волна одобрения, на доли мгновения проявляя её в материальном мире. Король даёт возможность осознать находящимся в комнате существам собственную духовную мощь с явно читаемым контекстом: «Я вас всех запомнил, и тех кто раньше её обижал тоже запомнил. Никто не может прощать вечно! Будьте уверенны мой час настанет. Буга-га-гашеньки». Причем так это всё делает, что создаётся впечатление будто я, нечто такое всё из себя героическое и крутое до беспредела, являюсь единственной преградой между Королём и людьми, которых он с особым цинизмом и изобретательностью мечтает укокошить.       Особой эпичности картине добавил мой внезапно решивший воплотиться в реальности духовный клинок. Ага, те самые канзаши и шелковый шнурок с нефритовыми бусинами — этакая муха на лобовом стекле космического шаттла, которая и недаёт ему грохнуться на Землю и взорваться.       «Они не посмеют тебя тронуть», — раздаётся в голове звонкий детский голос Короля и он снова засыпает.       «Тот кто послал меня для спасения Короля душ, тот еще приколист! Или это уже дело рук самого Короля? Но зачем тогда он откатил себе психологический возраст? Или это произошло нечаянно?»       — Окей, Жутик, давай сюда свой чай и я потопаю от сюда куда подальше, — махаю рукой я подражая Гагарину и чувствуя себя едва ли не круче первого человека посетившего космос.       — Что это было? — немного охрипшим голосом непонятно к кому обращаясь спрашивает мелкий благородный.       — Ладушки, можно без чая, я не настаиваю.       — Доктор Айрис, почему когда Вы упомянули, что пошли на предательство союза потому, что «проснулись», Вы забыли добавить, что сделали это не в одиночку? — переходит в наступление Песец.       — Потому, что «проснуться» можно только после рождения при соблюдении определённых условий. А Ему рождение только предстоит, — отвечаю я, едва сдерживаясь от того, чтобы истерически не заржать. — Кстати, Жутик, как местный, ты случайно не знаешь кто может мне посоветовать парочку хороших книг по воспитанию детей? Всё-таки новое рождение чистый лист, не хотелось бы напортачить.       И глазками невинно хлоп-хлоп.