Золотко

      Доктор Кромбель один из ведущих ученых союза, в задумчивости барабанит пальцами по рабочему столу своего почти идеального кабинета. Монохромная серая гамма и господство строгой функциональности — то что нужно, чтобы не отвлекаться и работать с максимальной эффективностью — вынужденно разбавлены тёпло-коричневыми оттенками мягкой мебели в зоне отдыха и кожаного кресла прочно обосновавшегося за белым, лишенным полок или еще чего-то лишнего стола, немного напоминающим из-за этого чей-то обглоданный скелет. Бумажные документы и часть картотеки обосновалась немного за ним, по правую руку едва слышно гудят электронные хранилища данных. Стеклянные стены от потолка до пола скрыты железным панцирем жалюзи, на их фоне плоская, стремящаяся слиться с небольшим участком обыденно серой стены дверь теряет свою невзрачность, приобретая несколько издевательский контекст.       Не идеальный кабинет, помогающий смиряться с неидеальностью подчинённых, Юрий с его теплыми коричневыми оттенками кожи и монохромно серой, максимально закрытой и почти сливающейся цветом с жалюзи за его спиной, одеждой и солнечной легкомысленностью глаз и волнистых волос более светлого оттенка желтого, прекрасно вписывается и дополняет обстановку. Единственное исключение из правил комнаты, сам её хозяин, отмеченный приглушенным синим рубашки и таким же ограниченным яркостью розовым цветом галстука. Многочисленные шрамы, следы увядания, говорящие о том, что перед вами далеко не мальчишка, серое спокойствие седины идеально уложенных коротко стриженных волос и аккуратной бородки с бакенбардами и наручных часов с хирургической точностью отмеряющих время, надёжность темно-коричневых классических брюк и жилетки. Хозяина кабинета и провинившегося подчинённого роднят овальные стёкла очков в бесцветных оправах на их лицах.        — Поразительно… Значит заявление о том, что она является моим соперником имели под собой более надёжную почву… Оружие духа? Кто бы мог подумать, что у такой юной особы окажется припрятанным в рукаве подобный козырь? — размышляет в слух доктор Кромвель, завершая чтение отчета, складывает руки домиком перед лицом, упирая локти в подлокотники и легким толчком заставляет развернуться сиденье кресла на шарнирах, чтобы впиться внимательным взглядом в Юрия. — Так значит после известий об разгроме DA-5 Айрис не удержалась и снова сорвалась, поставив на себе очередной опыт, только не стала ограничиваться безобидным препаратами, а взяла новую планку?       — Это моя вина, я не смог уследить за доктором Айрис. Никаких следов подготовки или обрывков записей обнаружить не удалось. При первом приближении ничего существенного кроме цвета глаз и сбоя в идентификации нано-костюма заметить не удалось.       — Ну-ну, не стоит, Айрис лишь доказала, что её мозги действительно чего-то стоят. И я не зря выделил её на общем фоне. Хотя стоит признать, что я не ожидал подобного здравомыслия, как побег.       — Здравомыслия, доктор Кромбель?       — Айрис никогда не умела правильно использовать собственное преимущество, а эти результаты эксперимента могли поспособствовать прямому попаданию в руки дочери четвёртого Старейшины, та точно не стала бы считаться с последствиями узнай она о том, что кто-то такой как Айрис, смог её обойти. Ты сам прекрасно осведомлён о полной бездарности этой женщины в плане не только интриг, но и способности просто договориться с нужными людьми. В прочем, её характер и привычки подстать двенадцатому Старейшине. Любопытно, где этот солдафон смог её подобрать?       — Прошу прощения, доктор Кромбель, я не смог получить доступ к этой информации, — ученый откидывается в кресле, расслабленно опуская руки от лица, словно ответ был именно тем, что он ожидал.        — Если тебе больше нечего добавить, я более не задерживаю.       — С Вашего позволения… — кланяется подчинённый покидая кабинет ученого.       — Странности в Сеуле и тот модифицированный с которым я столкнулся покидая лабораторию, как именно ты связана с этим, Айрис? — черты лица мужчины заостряются от злости и предвкушения. — Ты ведь не могла провернуть подобное в одиночку, верно? ***       — Почему Тайра так долго не приходит в себя? — спрашивает Такео, сидя рядом с кроватью сестрёнки и держа её такую маленькую и слабую ладошку в своей. Несмотря ни на что, именно сейчас, вдали от Союза и его козней она кажется снайперу до боли родной, настоящей и живой. Красно-оранжевый цвет волос больше не напоминает ни о всполохах огня горящих зданий, ни о крови, а о чем-то давно забытом и уютном, связанном с запахом чернил и солнечным светом.       — Информация о том, что вы с ней родственники оказалось настоящим шоком, её нервная система не выдержала очередного потрясение и отключила сознание. Ей нужно лишь время… — Такео зажмуривается, касаясь лбом прохладной ладони Тайры.       Такео не уверен в том, что она расскажет ему, что с ней было. Не уверен в том, что она сама достаточно знает об этом. Внешне они похожи очень мало. Он типичный азиат, за исключением роста, цвета глаз и тёмно-фиолетовых волос, в сестре явно преобладают черты европейцев.       — Жу-у-утик, зря сотрясаешь воздух, когда он в таком состоянии, существует только Такео и его цель, — тихий, хриплый голос сестры ввинчивается в сознание, Такео вскидывает голову вглядываясь в поддёрнутые сонной дымкой глаза. Снайперу кажется, что это чудесный сон.       — Тайра… — собственное имя, произнесённое снайпером, вызывает тоскливый вздох у сестры. Язык словно прирастает к нёбу и он боится произнести что-то еще, что может её расстроить.       — Тайра так Тайра, но это имя мне кажется чужим, в отличии от Мизуки.       — Когда у человека много разных имён не мудрено в них запутаться. Например, я своё никогда не менял и его очень легко запомнить: «Виктор», — улыбается директор.       — Красивое и его действительно легко и просто запомнить, — кивает сестра, и мило улыбаясь спрашивает. — И что оно значило в те далёкие времена, когда ты был маленьким, а динозавры бродили по улицам?       — Что Вы, доктор Айрис, я не настолько стар и время, как Вы выразились «когда динозавры бродили» не застал.       — Правда? — изумление и детский восторг в глазах сестры, смотрящей на ученого, вызывает болезненный укол в сердце, и возмущение так и вертящееся на языке (Тайра не Айрис!) остаётся не произнесённым. — А насколько ты старый… Виктор?       — Мне кажется или вы действительно хотели исковеркать моё имя? — начиная ярче сиять улыбкой спрашивает блондин.       — Исковеркать? — хлопает ресницами Тайра, ясный взгляд голубых глаз полон непонимания и едва уловимых искр веселья. — Что ты, просто хотела назвать тебя как-то по-милее, но старость нужно уважать, поэтому передумала. Хотя для своих лет ты и выглядишь просто невероятно красивым. Кстати, если ты не видел динозавров, то мамонтов-то точно застал?       — Что-то меня гложат сомнения в том, что Вас, доктор Айрис, от столь необдуманного поступка остановило уважение к моему гипотетическому возрасту, о котором не имеете ни малейшего понятия, — не собирается верить объяснениям Тейры директор.       — Окей, ты меня раскусил, Виктор, — широкая улыбка и откровенное веселье в глазах вызывают противоречивые чувства в душе Такео, молчаливо наблюдающего за разговором сестры и хозяина дома. — Можно сказать это было так же грандиозно как и со взрывом Альдераана в четвертом эпизоде Звёздных Войн. Стоило только мне на миг представить, что я называю тебя Витей и сотни неизвестных мне голосов закричали «нееееет!» и мне пришлось передумать.       — И всё-таки, что Вас остановило? — Тайра набирает в грудь воздуха чтобы что-то сказать и останавливается, смущается, краснея, словно бы пытаясь слиться цветом кожи с цветом волос. Несмотря на дикое смущение и стыд, голос Тайры звучит твёрдо и даже как-то торжественно. — Я благодарна вам, что вы остановили меня и не дали натворить глупостей. Пусть и не понимаю зачем вам это… Спасибо.       — Сотни неизвестных голосов? Наверняка у Вас, мисс Тайра, ненадолго проклюнулись слабенькие способности к телепатии, — уже более благодушно улыбается директор, заставляя Тайру возмущенно вскинуться и перевести полный обиды и немой просьбы о помощи взгляд на Такео.       — Онии-сан, ты ведь веришь, что я рада, что нам не дали друг друга потерять?       Такео насколько возможно бережно и осторожно сгребает в объятья сестрёнку, зарывается носом в мягкие пряди волос, вдыхая родной и уютный запах. Такео не пытается найти сходства этого запаха с какими-то цветами или травами, но почему-то в голове крутиться довольно нелепая ассоциация…       — Онии-сан?       Кажется, именно так весной пахнет солнце.