Она обожает

      Между ними что-то происходило. Она чувствовала лёгкое напряжение кожей, электрическое покалывание в кончиках пальцев. Ей не нравилось это чувство волнения перед чем-то незнакомым.       Гермиона стояла перед громадным стеллажом с книгами в министерской библиотеке. Нужный ей талмуд был непозволительно тяжёл, но это не мешало девушке перечитывать один и тот же абзац уже в четвёртый раз.       Казалось бы, очевидно, о чём она думает. О предстоящем (в перспективе) повышении. Почему в перспективе? Гложущая неуверенность не давала ей честно ответить согласием на такое лестное предложение. «С жиру бесишься, » — красноречиво прокомментировал Рон. Аврор, который почти всё своё время проводит на опасных вылазках: ему не понять её сомнений. Девушке стукнул только двадцать пятый год, а она уже была заместителем главы отдела международного магического сотрудничества. И теперь перед Гермионой Джин Грейнджер открылась блестящая перспектива — стать его главой. Только вот каждодневная беспрерывная работа практически без выходных и с отпуском раз в год начала приносить свои последствия: у Гермионы периодически дёргалось верхнее правое веко. Она была счастлива — точнее, её трудоголическая натура была, — а вот сама гриффиндорская всезнайка явно нуждалась в продолжительном отдыхе. Гермиона была готова согласиться на эту должность, но на данный момент она слишком сильно вымоталась. В конце концов, даже если должность попадет к другому магу, она всегда сможет обскакать его.       А если она «бесилась с жиру», то у неё была другая дорожка — замужество. Разумеется, за Роном. Родить ему четырёх детей и осесть в Норе, как примерная домохозяйка. Когда Рональд с восторгом рассказывал о своих фантазиях на тему будущей жизни Гермионы, как он распорядился бы ею, как настоящий муж, девушке становилось дурно.       Самое ужасное, что гриффиндорка понимала неизбежность такой жизни, если она всё же останется с Роном Уизли. Рано или поздно его глупость в некоторых вопросах отравит и её голову. Он не понимал, что ей всего двадцать пять, что война закончилась лишь семь лет назад и посвятить свою жизнь ребенку, так и не пожив для себя, — кощунство. Хотя Джинни и Гарри, естественно, так не казалось.       Но отступить Гермиона решила не поэтому. Порой она поражалась собственным холодности и равнодушию при расставании с Роном и отказе от повышения. Однако причина всего этого не давала ей покоя — и она с упоением глотнула неизвестности, волнений, хоть и необходимых, но отнюдь не суливших ничего хорошего.       Причина крылась в Северусе Снейпе, которого она встретила месяц назад в Косом переулке. Они столкнулись во «Флориш и Блоттс». Хотя «столкнулись» — слишком громко сказано. Гермионе пришлось всю ночь просидеть над бумагами по поводу магического сотрудничества Британии и Болгарии, поэтому она была совсем не настроена на душевные разговоры с бывшим профессором. Её тогда не волновало ни то, что под его черной мантией скрывается такой же чёрный свитер, а не привычный сюртук, ни его абсолютно равнодушное выражение лица.       Она не была бы Гермионой Грейнджер, если бы не подошла и не поздоровалась. — Выглядите ещё хуже, чем семь лет назад, мисс Грейнджер. Старость неблаготворно влияет на Ваше лицо, — его губы искривила издевательская усмешка.       Если бы она не знала, кто такой Северус Снейп, то подумала бы, что это попытка завязать беседу. — Чего не скажешь о Вас, профессор, — парировала Гермиона в той же манере, слишком поздно осознав, что практически сделала ему комплимент.       Он усмехнулся, будучи явно оскорблённым её наглостью. — Несмотря на то, что я уже давно не Ваш профессор, не стоит мне хамить.       Однако, сама того не понимая, Гермиона дернула за правильную ниточку. — А я уже давно не Ваша ученица, чтобы провоцировать на снятие баллов с Гриффиндора. — Самокритично… — он отвернулся к полке с медицинской литературой. По неподвижно сложенным на груди рукам она поняла, что Снейп не собирается продолжать разговор. — До свиданья, профессор, — добродушно улыбнувшись, Гермиона вышла.       Не в том она уже была возрасте, чтобы обижаться на взрослого человека из-за его отвратительного характера.       Следующая неделя вновь прошла для нее словно бы в тумане. Бесконечная бумажная волокита, связанная с предстоящими соревнованиями на территории Британии, и Рон, настойчиво требовавший её внимания, не позволяли расслабиться ни на секунду. И всё чаще, оставаясь ночевать на диване в собственном кабинете, Гермиона вспоминала случай в Косом переулке. Неосознанный комплимент был правдой — Снейп, пусть не до конца, но восстановился от укусов Нагини. Каждый вечер Гермиона вспоминала всё больше деталей: свитер с высоким воротом скрывал его раны, чёрные глаза смотрели скорее с интересом, чем с насмешкой, а язвительные фразы были попыткой… поддержать с ней беседу?       Северус Снейп так и не вернулся на преподавательский пост в Хогвартсе, по максимуму ограничив свои связи с волшебным миром. Он всё так же занимался зельями — это вся информация, которой располагала на данный момент девушка. Его редкие визиты в Министерство по поводу собственных исследований она не могла застать, находясь днями и ночами в кабинете или библиотеке.       И вот, когда Гермиона не без внутренних терзаний пришла к заключению, что вся его «заинтересованность» их беседой была надуманной, а самого пострадавшего в прошедшей войне человека нужно оставить в покое, он встретился ей снова. Случилось это, по иронии судьбы, именно в Министерстве.       Накануне Гермиона, как это обычно и случалось по пятницам, поругалась с Роном. Его лицо, одного цвета с волосами, готово было лопнуть от ярости. Грейнджер в который раз поразилась неспособности своего друга понять очевидное: раз она на такой высокой должности, то просто обязана закончить отчёты до понедельника. В воскресение утром она уже будет дома — так успокаивала своего парня Гермиона.       Рона, разумеется, компромиссы не устраивали. Гермиону не устраивало его наплевательское отношение. Они сошлись в своих претензиях и с треском разругались. Поэтому, вбегая в лифт и чуть не натыкаясь на Снейпа, она была рада возможности выпустить пар. У неё и так проблем навалом, а прекрасно довершившие бы картину ненужные мысли по поводу бывшего преподавателя Гермиона просто не выдержит.       Как оказалось, прекрасно выдержит.       Её раздражало его искреннее равнодушие при виде неё. Именно тогда, когда Гермиона была готова сразиться с ним в самых резких и грубых словах до крови, до уничтожения себя самой (она прекрасно знала, что даже сейчас ей не тягаться с ним), Снейпа это не интересовало!       Шумно выдохнув, гриффиндорка твердо решила сохранять спокойствие во что бы то ни стало. Как она отметила раньше, её уже семь лет не связывали с этим человеком неприятные чувства. В конце концов она твёрдо решила, что впечатление от «летучей мыши Хогвартса» должно остаться далеко позади. Стоящий перед ней мужчина — всего лишь герой войны, не заслуживший быть «грушей» для расстроенной девушки.       Секунду Гермиона предавалась размышлениям, смотря ему в глаза. В следующий миг её взгляд скользнул ниже, к шее. В этот раз Снейп был в своём фирменном сюртуке, и невысокий ворот не мог скрыть старых шрамов. Двери лифта закрылись за спиной Грейнджер, и Северус, словив её взгляд, застегнул мантию под самым горлом. Она встала чуть позади бывшего преподавателя. По его выражению лица можно было понять, какое колоссальное он приложил усилие, чтобы не отодвинуться.       Гермиона установила свой личный рекорд — она развязала скандал за десять секунд и позволила облить себя ядом с ног до головы за тридцать, пока они ехали в лифте. — Выглядите сегодня особенно состарившейся. Неужели кто-то опять не позволил Вам ответить, хотя Вы так настойчиво подпрыгивали на стуле? — Это не было намеренным желанием оскорбить, скорее поводом к началу разговора. Или ей хотелось верить в это. — Не Ваше дело, профессор, какое у меня лицо, — между делом в голове Гермионы раздавался скрежет собственных зубов. Она же обещала держать себя в руках! — Успокоительные ещё никого до добра не доводили. — Повторю, профессор, это Вас не касается, — ещё чуть-чуть, и она сотрёт зубы в пыль. — Никогда не думал, что в спутники жизни Вы выберете себе человека, чей максимальный интерес вечером — набить желудок и поспать без задних ног. Помнится, в двадцать пять совершенно другие интересы, — его прямая спина едва заметно дёрнулась, видимо, от сдерживаемого смеха.       «Сам пошутил, сам посмеялся,» — разъярённо подумала Гермиона. Нет уж, этот камень из своего огорода она отправит обратно. Если он слышал часть её ссоры с другом, это не значит, у него есть право комментировать ситуацию. — Лучше уж так, чем прозябать в холодном углу без человека, с которым можно поспать без задних ног.       Он, похоже, прекратил упиваться комичностью Гермионы. Когда Снейп повернул в её сторону голову, она не могла рассмотреть выражения его скрытого за черными волосами лица. — Это Вы про себя, мисс Грейнджер?       Гермиона вдруг в растерянности замешкалась, но лишь на секунду. — Это я про Вас, мистер Снейп. — Не стоит сравнивать меня и себя. Поберегите свои остроты для неспособных раздавить Вас. Уверен, мистер Уизли с его мозгом размером с грецкий орех составит Вам отличную конкуренцию. — Я правильно поняла Ваш намёк?       Он полностью развернулся к ней, и она уловила каплю заинтересованности в его глазах. — Какой из? — Что мой мозг размером с грецкий орех? — Гермиона повысила тон, однако Снейпа эта перемена, похоже, только позабавила. — Ни в коем случае. Вы невыносимая выскочка, но интеллекта Вам не занимать. Во всяком случае, не у Уизли. — И что же Вы имели в виду?       Снейп, оставшись стоять на месте, медленно наклонился к её плечу. Гермиона заставила себя замереть. «Он просто насмехается, ничего такого он с ней не сделает,» — судорожно убеждала себя она, когда почувствовала тёплое дыхание на щеке. — Лишь то, что это не Ваш уровень.       Гермиона сглотнула, в недоумении отступив на шаг назад и посмотрев на Снейпа, когда створка лифта открылась, и он вышел, ничего не сказав.       «Вот черт!» — сокрушалась Гермиона на обратном пути к кабинету. Мириться с Роном теперь окончательно расхотелось. Тем более, после встречи с бывшим профессором.       Гермиона откинулась в кресле, коря себя за несдержанность. Конечно, он не должен был говорить столь грубые вещи, но если она позиционировала себя как взрослого человека, а не как гриффиндорскую всезнайку, то и вести должна была соответственно. Гермиона не знала, чего стыдилась больше: своего поведения или своей реакции на слова профессора.       Следующую неделю девушка ходила, подпрыгивая от любого шороха, не зная, кого же она всё-таки избегает: Рона с его попытками помириться или Снейпа с его полным разочарования в ней как в человеке взглядом. Ей было стыдно перед ним, чего уж там. Как ученица она, может быть (да точно), была немного невыносимой (много), но как взрослая девушка Гермиона уже не являлась студентом Гриффиндора. А значит, цивилизованная беседа была приемлема. Вторя этим невесёлым мыслям, в голове постоянно всплывали чёрные глаза, в глубине которых плескалась издевка. Ему, вероятно, было забавно вновь осознать, что Гриффиндор — это диагноз.       Ей претила его, может и немного надуманная ею, заинтересованность тогда, во «Флориш и Блоттс». Он был совершенно не похож на себя спустя несколько лет. Казалось, Снейп не против поддержать беседу с кем-то вроде неё.       Гермионе же, на удивление, не была противна его компания. Он был именно тем, кого ей не хватало последние несколько лет, — человеком, способным ответить на любой вопрос, даже заданный такой всезнайкой, как она.       Поэтому гриффиндорка так сокрушалась по поводу своей глупости: она загубила свою нереализованную возможность встряхнуть мозги без права всё исправить.       Когда Рон, наконец, выловил её в компании Кингсли, девушка не знала, куда сбегать на этот раз.       Гермиона прекрасно понимала его мотивы. Рону, несомненно, было жаль. Он не хотел войны, ему нужен был лишь мир. Он смотрел на неё глазами побитой собаки, и девушка практически пошла на попятную, когда начались задушевные разговоры про Нору. Про посиделки с детьми Гарри и Джинни, родителями. Про приятный вечер, который она секунду назад попросила его провести вдвоем или, на худой конец, просто в тишине. — Прости, Рон. Давай сделаем перерыв?       Ещё через неделю Гермиона, наконец, выдохнула. Прекратились бесконечные вопросы друзей и знакомых по поводу её личной жизни, обсуждения с Кингсли её «будущей» должности, и Гермиона Грейнджер расслабилась.       Теперь она с наслаждением могла отдаться саморазрушению без мук совести. Где же, как не в министерской библиотеке, среди её родных книг! Гермиона постоянно твердила себе, что в Снейпе нет ничего такого, чтобы думать о нём больше — чего уж там! — двух недель. Терпеть его ядовитые нападки — дело неблагодарное. «Но, если бы он не хотел говорить, он бы даже головы на меня не повернул, » — жалобно пищал внутренний голосок. «Вдаваться в минутные прихоти этого змея — себе дороже.» «Ну, а если он действительно изменился? Хоть чуть-чуть?» «Это не он изменился, а ты.» «Это повод.» «Это не повод желать с ним встречи.»       Гермиона вздрогнула от собственных мыслей и тут же сморгнула это наваждение, в пятый раз перечитывая своенравный абзац. «Хватит, это повод только для одной вещи — забыть и жить дальше, не загоняясь. И без Снейпа мне нормально жилось, а уж теперь без Рона будет волшебно… Хотя бы на какое-то время,» — с сомнением добавила она к своей мысленной тираде.       На уровне её глаз что-то хлопнуло. Против воли Гермиона подняла взгляд.       Полка была достаточно высокой, а книги достаточно объемными, чтобы девушка видела часть лица и шею напротив стоящего. Вот мужчина наклоняется к взятой книге, и гриффиндорка видит чёрные глаза, бегающие по строчкам. Их глубокая темная ночь ловит в свои сети помутнённый разум Гермионы. Она знает этот внимательный взгляд за длинными ресницами. Она слышит, как тонкие пальцы перелистывают хрустящие страницы. Она видит непроизвольное подрагивание чужих губ, спадающие на высокий лоб волосы и неожиданно шумно сглатывает.       Её сердце замирает, когда он резко переводит взгляд. Холод, сквозящий в этих глазах, заставляет Гермиону бесшумно выдохнуть волнение. И, к её ужасу, они продолжают бессовестно пялиться друг на друга.       Безусловно, он узнал её. Только вот почему не отводит взгляд? Почему ничего не говорит? Она готова была сбежать прямо сейчас. Только вот её будто «Ступефаем» приложили, и ноги отказывались двигаться.       Гермиона поняла, что ещё секунда, и её сердце разорвется от нахлынувшего волнения. Волнения, вызванного настойчивым взглядом Северуса Снейпа, направленного внутрь её души.       В этот же момент девушка поняла, что не сбежит даже под «Империо». Слишком сладок и таинственен был миг их внезапной встречи.       Почему же он молчит? Как будто ждет чего-то.       От неё.       И Гермиона была готова сделать шаг навстречу.       Не отводя глаз, она нырнула свободной рукой в выемку, оставленную талмудом. Если что, Гермиона всегда может списать свои действия на порыв достать желаемую книгу. Книгу, стоящую с другой стороны стеллажа. Стоящую слишком далеко, чтобы беспрепятственно дернуть за корешок и вытащить. Гермиона и сама понимала, что всё это лишь предлог для её корыстного нежелания разрушить этот таинственный момент, когда вокруг не было ни души, а вечернее освещение библиотеки создавало ореол неразгаданности.       Гермиона сделала крошечный шаг вперед, всё ещё не в состоянии ни достать книгу, ни отвести взгляд от Снейпа. Корешок книги выскальзывал из пальцев уже десятый раз, а вся ситуация вмиг начала казаться до ужаса нелепой. То, как она привстала на цыпочки и дрожала от необъяснимого волнения, в особенности.       Цепкие пальцы перехватили её руку. Подушечкой большого пальца он погладил тыльную сторону ладони. И не сопротивлялся, когда она предприняла попытку переплести их пальцы. Но лишь на секунду, когда вдруг схватил её за запястье и дернул на стеллаж. Гермиона прикоснулась носом к корешкам изношенных книг.       Снейп распрямился, и она могла видеть лишь бесшумные движения его губ. — Осторожнее, мисс Грейнджер.       Когда он резко отпустил её руку и исчез из поля зрения (за злополучной высокой полкой), Гермиона дёрнулась назад и хорошенько приложилась головой о стоящий позади стеллаж. Удивление на секунду исчезло, однако на его место пришли шок и смущение. Смущение с покрасневшими ушами и шеей, которое она испытала последний раз на четвертом курсе Хогвартса на Святочном балу.       Она не надумала это себе. Она догадывалась, что всё не так просто.       Между ними что-то происходило, и ей это не нравилось.       Она обожала это.