Отпусти

«Скажи мне, что я должен сделать? Я все отдам за тебя, клянусь». Модестас тяжело шагал по комнате, словно мерял ее шагами, голова была опущена вниз, вероятно от перенапряжения. Или он что-то хотел скрыть? Но это не столь важно. Для него. А знаете, что действительно было для него важно? Его будущее. Таким туманным оно никогда не было. Ни-ког-да. Ни в один из периодов его жизни. Даже в самые тяжёлые времена Модестас знал, что будет делать дальше. Он всегда находил выход. Но сейчас… Он искал этот выход. Но не мог найти. Этот сильный, уверенный в себе мужчина вдруг почувствовал себя слабым, настоящим ничтожеством. Он не мог справиться с навалившейся на него ответственностью. Он не мог справиться с этим подарком судьбы. Резко развернувшись на пятках, Модестас все-таки осмелился поднять глаза и посмотреть судьбе в лицо. Черт, лучше бы он этого не делал. По телу пробежали предательские мурашки, руки непроизвольно сжались в кулаки. Да, от злости. Но злился он сейчас только на самого себя. В углу комнаты, закинув одну ногу на другую, мирно сидел Сергей. Он даже не думал волноваться. Да и к черту? Он не видел этой откровенной любви в глазах Модестаса. Он не видел нежности и тепла. Он не видел всего того, что так хотел подарить ему Палуаускас. — Зачем в чём-то сомневаться? Мы просто хорошо провели время. Не усложняй. Наглая ухмылка не хотела сползать с лица Белова. Казалось, каждым своим словом, каждым жестом или взглядом он старался причинить ещё большую боль Модестасу. Просто «хорошо провели время»? Так просто «не усложняй»? Сергей Белов, а вы вообще знаете, что некоторые люди умеют любить/влюбляться? Хотелось броситься на него с кулаками. Или же кинуть что-нибудь в него, что под руку попадётся. Да только не мог Модестас этого сделать. Ведь это исчадье ада с ухмылкой на лице только этого и ждет, когда же Паулаускас выйдет из себя, когда же разозлится. «Не разозлюсь, не надейся» И снова легкий смешок из угла комнаты. Черт, он читает мысли? — Что ты чувствуешь сейчас? Модестас скрестил руки на груди и вопросительно посмотрел на Белова. Сколько усилий требовалось, чтобы спросить это. Сколько неприязни получил он в ответ. — Я чувствую, что ты волнуешься. Паулаускас кивнул. — Это все? А ещё что-нибудь? — Думаю, ты хочешь услышать, что мне жаль? Что все так получилось… Нет, Модя, мне совсем не жаль. — Я просил не называть меня Модей! Снова крик. Черт, сорвался. Раньше ему было плевать, как Сергей называл его. Раньше ему даже нравилось, что Белов единственный, кто называет его «Модя». Это было мило, даже для него. А что сейчас? Пустота. Такой большой обрыв между ними. Который не перелететь, не переплыть. И даже не докричаться до того, кто на другой стороне. Абсолютно ничего. Их разделила эта жизнь. И пусть таков и будет их судебный приговор. Медленно Сергей приподнялся с кресла и подошёл к Модестасу. — Ничего, не расстраивайся. Просто жизнь такая случилась. Я покидаю тебя. Как бы это не было прискорбно. Улыбка. Черт, ему что весело? Сейчас? Когда внутри Модестаса все рушится и он тому виной, ему весело? — Прощай. Последнее слово Белова, которое заставило Модестаса дернуться с места. Он быстро схватил за запястье уже почти ушедшего Сергея. Тот вздрогнул. От неожиданности. Определенно. А может ностальгия смогла пробить даже этого черствого парня? Может даже он помнит нежные прикосновения? Может… он тоже скучает? Модестас заглянул в бездонные глаза Сергея с отчаянной любовью. Мысленно кричал ему: «Останься! Не покидай меня!» — У нас нет будущего. Отпусти. Белов резко выдернул руку. А после... После дверь за ним с грохотом захлопнулась. И отчего-то внутри Модестаса что-то безудержно заныло. А потом оборвалось. Словно это была последняя нить, связывающая их вдвоём. И та не смогла пережить эту боль.