Передоз по почте

На улице сумерки, а глаза Юлика уже слипаются, будто он не спал всю ночь — в этом-то и правда. Вечерний ветер не ласкал, как летом, а морозил и без того раскрасневшиеся щёки парня, глаза немного щипало, но он продолжал идти к подъезду высотки недалеко от центра, таща в рюкзаке внушительный свёрток с чем-то достаточно тяжёлым. У Онешко не было привычки спрашивать на складе, что в посылке, или церемонится с такими же молодыми парнишами, как он, которым нужно было как-то снимать квартиру или ухаживать за девушкой-первой-университетской-любовью. Нет, он, скорее, был тем самым волком-одиночкой, которому постоянно не везло в жизни, раз уже второй год он не мог сдать зачёт по философии, пусть и перешёл на следующий курс — это немного удручало, особенно косые взгляды этой старой… Онешко не успел додумать, как голос из динамика домофона произнёс невнятно, видимо, «сейчас открою», и через секунд пять дверь отворилась, окидывая онемевшее лицо Юлика тёплым воздухом. Легкая мелодия из наушников отдавалась звоном в ушах, поэтому он быстро спрятал их, прикрывая глаза от усталости — не сильно помогло, увы. Поднимаясь на четвёртый этаж, не удосужившись вспомнить про лифт, Юлик подумал, что неплохо было бы сегодня поесть, а то с утра ни крошки во рту не было. Дверь открылась буквально с его поднятой для стука рукой. За ней стоял долговязый парень примерно одного с Юликом возраста в футболке с надписью «20ХХ век», гавайских шортах по колено и полосатом зелёном халате, напомнившем студенту раскраску арбуза. Недостаток серой массы в мозгу заставил его думать о посторонних вещах, что неприемлемо, когда тебе что-то говорят, а ты и не слушаешь даже. — Что? — спросил оклемавшийся Юлик, серьёзным взглядом вцепившись в глупую фразу на груди. — Воу-воу, полегче, — в знак перемирия поднял руки парень, открывая вид на синие набухшие вены на запястьях. Из глубин квартиры доносился лёгкий джаз, прерывающийся редкими помехами на записи. — Заходи, и так сквозняк адский, — хриплый голос уходящего в глубь хозяина квартиры вдохнул в мурашки на коже вторую жизнь. Стряхнув наваждение сна, Юлик зашёл и прикрыл за собой дверь, потоптался на месте, оставляя снежные следы на маленьком коврике у входа. Открыв рюкзак, он достал ту самую посылку и бланк, где получателю нужно расписаться за доставку. Если честно, работу свою Онешко любил — она и удобная по графику, и разогревающая затёкшие мышцы после постоянного сидячего положения во время учёбы. Квартирка почти в центре города отдавала лишь своими размерами, не больше. Никаких помпезных картин или мебели, собиравшихся всю жизнь, не было. Скорее, стопка четырёх томов романа-эпопеи на трюмо в прихожей, где обычно находятся мелкие вещи и парфюмерия, да выглядывающий из-за приоткрытой двери в гостиную стеллаж, в котором вразброску лежали самые разнообразные издания всяческих жанров. Даже с такого расстояния Юлик заметил корешок ненавистного лично ему в детстве «Тома Сойера». Чуть ниже, на последней полке — две коробки. Одна с надписью «нахуй выбросить», другая — «мусор», будто они не значат одно и тоже. «Самокритично», — подумал Онешко, как вдруг его окликнули. — Хей, дружище, — весёлым тоном произнёс хозяин квартиры, щёлкая перед его глазами длинными пальцами. — Опять завис? Поспать бы тебе. — Ага, — хмуро ответил Юлик, последний раз бросая взгляд на обложку первого тома «Война и Мир». — Забирай, никогда не любил Толстого, — самым беззаботным голосом сказал парень, расписываясь на листке. — Друзья подумали, что это не будет пылится, — усмехнулся он, отдавая Юлику несколько купюр. — Не осилили? — наконец-то открыл рот Онешко, обращая внимание на самые необычные татуировки, которые он видел за последние полгода. На шее? Серьёзно? — Я и не собирался. «Карениной» хватило, — ответил довольно быстро. Юлик прошёлся взглядом по накладной, в поисках имени — Даниил Ермаков, будто знал вопрос заранее: — Так забираешь или как? Онешко забрал, а после плечи болели нещадно, ибо оставалось ещё несколько часов до окончания смены.