Короткая дистанция

— Проблемы с дистанцией? — Проблемы с прикосновениями? В комнате, выделенной под гримерку, больше никого — кто-то досматривает последний баттл, кто-то бухает, а вот Сережа съебался из зала и пытается найти в рюкзаке зарядник, потому что ебаная батарея разрядилась в ноль. А ему еще пиздовать на другой конец Москвы, и без привычного и успокаивающего туц-туц в ушах это будет такое себе удовольствие. Он замирает, когда Пашин голос будто бы застает его врасплох, хотя нихуя подобного, конечно. И среагировать на нелепую доебку тоже получается автоматически, привет, баттл-рэп, сколько тупых панчей про то, что баттлы в крови, можно тут придумать? Паша фыркает, отмирает, отлепляется от дверного косяка, звучно захлопнув за собой дверь. — Я же разрешил тебе свинтить мне голову. Ну, почти, — со смешком поправляет он сам себя. Сережа поводит плечом — понимай этот жест, как знаешь. Идея была не его, это все Котзи «Мистер Хасл Мэйн» Браун, чтоб его. Но Сережа мог бы и отказаться. Но ему это почему-то показалось забавным — и Паше, вроде бы, тоже. Сейчас, постфактум, оно вызывает какое-то недоумение пополам с раздражением. — Если бы ты продолжил тереться об меня, я бы тебе сам втащил, — мрачно говорит Сережа. В рюкзаке находится что угодно — початая большая упаковка «орбита», успевшее задрябнуть яблоко, наушники, которые казались безнадежно проебанными, спрей от насморка — что угодно, но не ебучий айфоновский шнурок. Блядь. — Может, я хотел тебя спровоцировать? И вот он снова это делает — сейчас они не в баттловом кругу, но Паша подходит слишком близко, куда ближе, чем Сереже комфортно, намного ближе, чем он готов стерпеть. Рука сама тянется к груди, сгребает олимпийку вместе с футболкой, на автомате тянет ближе. Сережа не учитывает того факта, что кто-кто, а Паша равен ему физически и даже, кажется, чуть выше, когда не сутулится. Его рука железной хваткой смыкается на Сережином запястье, удерживая, и вот они оказываются в патовой ситуации — стоя тесно друг к другу, глядя в глаза. Сережа чувствует жар в солнечном сплетении — предвкушение то ли хорошей драки, то ли... Паша медленно облизывает губы. Показательно. Потом разжимает руки и отстраняется. — Вот и хуле ты такой серьезный, а? Он берет со спинки стула свой серебристый бомбер и невозмутимо идет к двери. — Кстати, не знаю, что ты так старательно искал, но под ноги себе погляди. Дождавшись, пока дверь хлопнет во второй раз, Сережа опускает глаза — и видит злоебучую зарядку. * Смотреть чужие баттлы, чтобы писать текст на оппонента и в целом быть в курсе — нормальная тема. Сережа же включает предыдущие видосы Паши Плохого с совершенно непонятными целями. Вот Паша в ебанутой панамке разносит Айшу и выглядит при этом как полный пиздец, в следующем баттле Исла правду сказал — какой-то фрик, то ли Скриптонит, то ли Крип-а-Крип (и это единственный его годный панч). Паша выглядел повыигрышнее на фоне нудного Тру Фрика и совсем уебищного Аукса, но все равно казался всратым уебком без какого бы то ни было... вайба. И вот, блядь, приплыли. Наверное, в первый раз за все встречи на Фиделио Сережа почувствовал какое-то противостояние. Как будто Паша, сам же заявлявший о том, что делает все по фану, вдруг вложился. И выглядел он совсем по-другому. Как нормальный, мать его, человек. С нормальной прической и в нормальных шмотках. И, стоя напротив него в свете софитов, Сережа чувствовал азарт, а это было почти плохо по очень, очень многим причинам. Их баттл уже тоже выложили, и Сережа, помедлив, нажимает «плэй». * Сережа ненавидит недосказанность, неопределенность и вообще все, что можно охарактеризовать как «недо». — Ты недобаттлер, — выплевывает он Паше в лицо, когда тот роняет безобидную, совершенно плоскую шутку на абстрактную тему. Паша немного пьян, совсем чуть-чуть, они только ввалились в чью-то хату на вписон, чтобы отметить очередной пережитый ивент (или тут уместнее сказать «вкатились как Райтраун?», Сережа видел мемы), и в общем приехали все, даже Браги, который держится как-то особняком. Даже сам Сережа, и блядь, кто бы ему объяснил, зачем. Маниту и Айша мило беседуют в углу дивана — про них не панчит только ленивый, и Сережа, видимо, из таких, ему скучно, и пресно, и так заебала эта элитная баттл-лига, что хоть волком вой. Посреди всего этого предыдущий баттл с Пашей кажется, блядь, глотком свежего воздуха. На него на баттлах давно так никто не смотрел. Будто действительно хочет разъебать. «Или выебать», — подсказывает внутренний голос, подсказывает язык тела, инстинкты тоже вопят. (Сережа пересматривал их баттл трижды.) И в общем он успевает так себя накрутить, что от простой шутки, которую он даже не запоминает, у Сережи срывает крышак, и он огрызается, нелепый и внезапный с этим своим «недобаттлером». Паша даже теряется чуть, потом хлопает по плечу — и быстро убирает руку, прежде чем последует реакция. — Ты бы выпил, мужик. Чилл, чилл! У Сережи покалывает кончики пальцев. ... как они оказываются вместе в ванной, Сережа не очень понимает. То есть технически-то все просто: санузел раздельный, отлил, заглянул помыть руки, повернулся к полотенцу — и уперся прямо в Пашу. И в закрытую дверь за его спиной. — Дистанция, — цедит Сережа, уже понимая, по глазам Пашиным видя, что приплыли, блядь. Вместо ответа тот берет его руку и безапеляционно кладет себе на загривок. Сережа на автомате смыкает пальцы, короткие отросшие волоски чуть колются, Паша немного запрокидывает голову, подставляясь под прикосновение, напрашиваясь. Вау. Возбуждением простреливает остро и неожиданно, тугой ком прокатывается по низу живота, и вот уже Сережа плевать хотел... Да на все. И если Паше так нравится об него обтираться, то пожалуйста. Паша все еще выше и по-прежнему сопоставим по физической силе, но все равно разрешает резко развернуть себя, почти утыкаясь при этом ебалом в дверь. Выдыхает рвано и явно не восторженно. Сереже хватает совести сказать «извини», но это ощущается почти как компенсация — Паша его тоже, можно сказать, ебалом по стеклу возил. Метафорически. Уебок. — Уебок, — повторяет Сережа уже вслух, шепотом, выдыхая это Паше прямо на ухо, и вжимается всем телом, словно хочет распластать его по несчастной двери. Горячо. И пиздец. И рука сама скользит по Пашиной груди, комкает футболку, задирает ее, чтобы пролезть под пояс. Носом Сережа утыкается Паше куда-то в шею, а потом, забывшись, прихватывает губами, прикусывает, и тот вздрагивает так, что въебошивается лбом в дерево. — Блядь, ты меня покалечить решил? Дай я сам, — шепчет он рвано, стряхивая Сережины руки, расстегивает штаны, приспуская их вместе с трусами. Сереже не видно нихуя, кроме бледной задницы, он возвращает правую руку туда, где она сейчас нужнее всего, а левой упирается рядом с чужой головой. У Паши отменно так стоит, так что он явно не сомневается, чего хочет. Сережа не нежничает, не играет, не дразнит — отдрачивает торопливо, как дрочил утром в душе, будучи пиздюком, пока мамка не выгоняла завтракать. Сперва суховато, и он не особо церемонится, когда сует руку Паше под нос: — Сплюнь. Рука на члене, движение собственных бедер, притирающихся к чуть выставленному заду — Сереже, в целом, глубоко плевать, приятно это или нет, что ткань его штанов елозит по голой коже. Ему самому тесновато, хочется высвободиться, но почему-то не получается убрать руку, замедлиться, остановиться — Паша тяжело дышит и поддается, толкается в кулак, ему явно не очень удобно, да им обоим, в общем-то, но при этом хорошо. Где-то в самый последний момент перед тем, как кончить, Паша поворачивается — и утыкается губами в Сережины губы. Поцелуем это нельзя назвать при всем желании, так, слепое соприкосновение, и Сереже приходится показать, как надо. Почти сразу он чувствует влагу в кулаке. Хорошо, что полотенце совсем рядом, можно вытереть перепачканную руку. Шум в голове понемногу отсупает, просыпается здравый смысл и резонный вопрос, какого хуя вообще творится, но Паша не дает Сереже рефлексировать — он явно намерен оказать ответную услугу. Этому сложно противиться, и Сережа даже разрешает поменять их местами, упирается лопатками в дверь, не зная, куда девать руки. Паша быстро натягивает свои штаны, а потом расправляется с чужими. И самое охуенное, пожалуй, в том, что он тоже не играет, а сразу задает дикий темп, вот только не зеркалит Сережину просьбу — облизывает ладонь сам, медленно и показательно, и от этого возбуждением пронзает еще больше. Они молчат, слова сейчас все только испортят, достаточно сбившегося, загнанного дыхания — и тихого хриплого «ох», с которым Сережа обмякает. Оргазм короткий и яркий — как и все, что только что произошло. Паша снова целует его, на этот раз правильно, жадно, и под конец сильно прикусывает нижнюю губу, заставляя дернуться. После разрядки все ощущения кажутся излишне яркими. — Надо было тебе отсосать, — с каким-то странным, задумчивым видом изрекает Паша. — В следующий раз, — Сережа сначала говорит, а потом понимает, что только что сказал. Паша растягивает губы в какой-то полудемонической ухмылке. Именно с такой он пел песенку о том, что ему придется убить, чтобы между ними ничего не было возможно. Блядь. Вот же блядь. — Мне нужно умыться, — Сережа сперва моет руки, а потом плещет в лицо ледяную воду. На миг он ловит отражение Паши в зеркале над раковиной. — В следующий раз, — одними губами произносит тот. * Они вываливаются из ванной, чтобы уткнуться прямо в Райтрауна. Ну кто бы сомневался, этот всегда невовремя. — Че такое, пацаны? — смотрит он подозрительно. — Вы махались, что ли? Сережа подавляет порыв закатить глаза — и думает о том, насколько успела опухнуть укушенная губа. — Угу. Но уже все порешали. И тут же ловит Пашин многообещающий взгляд. «Ничего еще не решено, да?»