***
— И как же это тогда называется? — Аллура нависает над ней с любопытством котенка, сияя в приглушенном свете сапфирами глаз. Её татуировки горят ярким неоном, почти что алыми ранами выделяясь на темной коже. Зеленый паладин не может оторвать от них взгляда. Шепчет приглушенно уже слишком запоздало: — А никак. Ну... Лэнс нашел их на прошлом задании. Говорит, эта дрянь пыталась его сожрать. Аллура переводит недоуменный взгляд на колбочку с синеватым содержимым в своих руках. — Вот это несчастное создание? — Несчастное? — Ты только посмотри! Эти существа.. — Принцесса почти возмущенно сдувает упавшую на глаза белоснежную прядь. — На Алтее их называли Оцелотами, кстати. Они живут несколькими особями в симбиозе друг с другом, и Лэнс так бесцеремонно лишил бедняжку шансов на полноценное развитие! — Его пытались сожрать, Лура. Как раз эти несчастные создания. Только, полагаю, пятиметровый папочка вот этой девочки в твоих руках был куда как опаснее. Инопланетянка вновь бросает сожалеющий взгляд на колбу, прежде чем бережно поставить её обратно в стазисную капсулу. Пидж буквально заставляет себя вернуться к расшифровке базы данных с очередной захваченной базы галра. — Помню, их разводили в королевском зверинце, — вдруг после долгой паузы продолжает Аллура. — Такую забавную разновидность - они еще светились в темноте. Ты, кстати, знала, что наши татуировки как раз созданы из их чернил? — Это еще и моллюски? — удивленно брякает Пидж. — Моллюски? Ну, наверное... понятия не имею о чем ты, прости. Принцесса виновато пожимает плечами, но мысль свою больше не продолжает. Гандерсон про себя костерит свой длинный язык. Вот что ей стоило промолчать и послушать редкое откровение инопланетянки о прошлом? Аллура не любит вспоминать Алтею. Особенно, при них. Молчание никогда не тяготит этих двоих. Но, отчего-то, не сейчас. Зеленая буквально чувствует витающее в воздухе напряжение, которое не может внятно обьяснить. Аллура вновь силится что-то сказать, Пидж видит краем глаза, как та чуть ведет губами, однако в воздухе раздается лишь невнятное хрипение. Гандерсон, обмирая, поворачивает голову. Принцесса, с огромной дырой в груди, оседает на пол. В глазах намертво отпечатывается недоумение и что-то щемяще теплое, не успевшее вытесниться разгорающимся испугом. Обшивка идет уродливыми пробоинами, шипящим воздухом играет похоронку. Неоново-голубая кровь алтеанки взмывает каплями самоцветов над полом, знаменуя разгермитезацию. В космосе никто не услышит твоего крика, верно?***
Пидж широко распахивает глаза, шумно вдыхая спертый воздух вагона. Из чуть приоткрытого рта почти раздается панический всхлип. Гандерсон зло сжимает зубы почти до боли, мгновенно стирая с лица признаки собственной слабости. Идиотка несчастная. Заснуть на Грааке. В монорельсе. Да еще и... Пидж заученно выбрасывает все мысли о сне из головы, аккуратно проверяя все карманы рюкзака за спиной. Вроде бы, все было цело, однако... Девушка наконец нащупывает рваную дыру почти под днищем. Удовлетворено хмыкает, не показывая на лице никаких эмоций, и краем глаза начинает осматривает немногочисленных пассажиров. Зазевался? Будь готов, что у тебя утащат даже печатку с пальца, если позволишь. Нежданным же свидетелем проще убраться, чем помочь глупой жертве. Еще потом огрести от мехов или группировки, мстящей за своих? Даже щипачи тут имеют какую никакую, но крышу. А разбираются только лишь по понятиям, в которые, без нормального прикрытия, за своим лучше было даже не лезть. Однако и философия тут была соответствующая. Нет человека - нет проблемы. Таких вот дружков, работающих по чужим карманам, особо никто и не хватится. Умудрился сгинуть? Ну и черт с ним, еще сбег кому под крылышко, сволочь предприимчивая. Щипач так неудачно для себя решил польститься на комлинк. Добыча хорошая, как ни посмотри, но только полный идиот не поставит себе на цацку жучок. Думал по быстрому разобрать? Пидж оценивающе рассматривает длинные, тонкие пальцы, худощавую фигуру и прожилки под голубоватой кожей. Арас. Этот сможет. Поганая раса, все же. Впрочем, этому хватит и переломать все пальцы, да маленький незаметный гребень, скрытый под волосами. Все равно, что слепота для художника - арасу лишиться своего гребня. Ни о какой мелкой моторике и подробном анализе больше не может идти и речи. Нечему больше будет взять на себя дополнительную нагрузку на сознание. А Гандерсон как раз не помешает выпустить пар. Двери раскрываются. Арас под скрежет динамика торопливо выходит в ночь. Девушка, чуть выждав, следует за ним. Ей было далеко до Кита или Широ в искусстве набивания морд. Безыскусный техник, что с неё взять. Однако у всякого безыскусного техника всегда полно такой же безыскусной смертоубийственной техники. Все просто. Разряд в спину из искусственной ладони, спрятанное в рукаве лезвие... было даже немного скучно. Много ли веселья в почти-что разделке туши? Кровь, запах дерьма, невнятные полузадушенные всхлипы. Отвратительно. Пидж брезгливо вытирает лезвие о запылённую куртку араса. Пидж не чувствует ничего, кроме всепоглощающей усталости. Да и должно ли быть по другому?***
Аллура целуется тягуче медленно, чуть прикусывая незаметными клычками её нижнюю губу. Обожает их неторопливые ласки, кожей о кожу, ласковыми пальцами по все новым и новым синякам. Позволяет прикусывать татуировки, оставлять свои метки на неоново-розовом. Пидж, кажется, живет от и до, отсчитывает минуты, буквально сходит с ума. Зеленый Паладин становится пагубно зависим, болезнью считая собственные эмоции. Паладину больно ждать, когда это страшная сказка подойдет к концу.***
— Я дома, — в пустоту шепчет Пидж. Обшарпанные стены не отзываются, безмолвными наблюдателями сияют темными провалами отклеющихся обоев. Гандерсон щелкает переключателем и коридор заливается приглушенным желтоватым светом. Светоид пару раз угрожающе моргает, но вскоре сияние становится более стабильным. Гандерсон небрежно бросает куртку прямо на пол, не особо беспокоясь о чистоте хорошенько замызганной на работе ткани. Через голову снимает свитер, оставаясь в одной латанной футболке. Чуть скрипит дверь, впуская из единственной комнаты темную фигуру. — Пидж? Это ты? Девушка сглатывает вязкий комок, прежде чем промычать что-то утвердительное. В воздухе вновь повисает спертая тишина. Гандерсон разворачивается к собеседнице лицом. Аллура смотрит белесыми глазами куда-то сквозь нее, побелевшими пальцами сжимает неуверенно косяк, пытаясь удержать равновесие. Выражение пугающе одухотворенное, словно больное - какое только и бывает у слепых. Вокруг глаз морщинками рассыпались многочисленные темные разводы - шрамы с прожилками застывшей крови. Пидж вновь хочется что-нибудь разбить. Принцесса, так и не сказав больше ни слова, сломанной куклой бредет обратно, с трудом волоча за собой хромающую ногу. Гандерсон торопливо догоняет, подхватывая под руку вздрогнувшую от этого жеста девушку. Аллура с трудом скрывает страх от внезапного прикосновения, с горечью понимает Пидж. Не чувствует себя в безопасности даже с ней, предпочитая закрываться в собственном коконе из сплошной тьмы перед глазами. Уворачивается от нежных поцелуев, просит не смотреть на неё, не прикасаться, не... Гандерсон глушит обиду, верно поддерживает, все равно целует, убеждая в собственной красоте, просит сражаться с собой хотя бы ради неё. Но не знает насколько хватит Аллуры еще, как бы то ни было больно. Кто бы вот так вот мог позаботиться о ней самой, устало думает Пидж. Не чувствует же отклика, кажется себе прилипшей колючкой, что не отпускает острыми шипами - впивается крепко в самое нутро. И это тоже катастрофически больно.***
Маршрут был заучен до оскомины - порядок действий, не меняющийся уже пару лет. Почти верит, что становится роботом, настолько в жизни не бывает место хоть чему-нибудь. Усталость бетонной плитой давит к земле - совсем не завися от физического состояния её тела. Пидж, в конце концов, тоже бывает до жути страшно Она заученно открывает дверь квартиры громыхающим ключом, заученно произносит необязательные вовсе слова, раздевается, застывая в коридоре ассиметричной фигурой. Ждет. Но Аллура так и не появляется. Алгоритм дает первый сбой. Ошибка устраняется, когда Пидж видит Принцессу на диване, укрывшуюся почти что с головой. Умиротворенно спящую, полагает. Бредет по алгоритму дальше, сооружая нехитрый ужин из отвратительных на вид корешков и остатков старых добрых макарон. С трудом запихивает в себя слипшуюся массу чисто чтобы не слечь завтра с недостатком сил. Прием пищи давно перестал приносить хоть какое-либо удовольствие. Подзарядка, не более того. С трудом держит глаза открытыми, когда бредет будить Аллуру и раскладывать диван. Касается бережно плеча, скрытого за тонким свитером, чуть тормоша. Принцесса не просыпается и даже не реагирует. Пидж прикладывает чуть больше сил, нежно касается лица, совсем рядом с губами и... не чувствует дыхания. Кажется, внутри все резко обрывается - падает куда-то в метафорическую пропасть. Сон слетает словно по волшебству. Была ли это паника? Определенно. Ожидать и верить отчего-то для Пидж не было соединено воедино. Сюжетец для низкосортного кошмара, маловнятное нечто из обрывков редких разговоров, жестов, выражения лица. Подсознательно верит, что Аллура никогда не... но давно уже ждет чего-то подобного. Кажется, она кричит, раненным зверем бросается к давно отключенному за неуплату и ненадобность стационарный комлинк. Всхлипывая, достает свой, с трудом попадая по сенсорным кнопкам из-за все больше расплывающегося обзора. Сеть издевательски мигает недоступностью - и Пидж в истерике бросает хрупкую технику о ближайшую стену. Пластик и стекло жалобно трещат, разламываясь на неравные половины - распадаются осколками по замызганному ковролину. Гандерсон медленно оседает на колени, до побелевших пальцев сжимая край стола. Случайно задевает какую-то кнопку стационарного, совершенно не замечая маленького укола боли. Тишину нарушает тихий шорох и треск, словно кто-то усаживается на их скрипучий диван. Пидж с трудом поворачивает голову и... слышит усталый, надломленный голос Аллуры: — Кэти... Кэти я, — запись ненадолго прерывается, но ей плевать, она вслушивается в нотки такого живого голоса Принцессы. — Я так хочу попросить у тебя... не прощения, вовсе нет. Ненавидь меня, умоляю. Проклинай, истери, чувствуй, черт побери! Не надо вот так, как ты... Я ведь помню, что было после смерти ребят. Помню как ты кричала, когда Мэтт запер нас в капсуле и выбросил в открытый космос со взрывающегося авианосца. Я все так катастрофически помню! Мне так жаль обесценивать все это, но что я могу? Что, Пидж? Запись вновь смазывается, пленка запечатляет тихий невнятный всхлип, совершенно не вяжущийся с недавним криком. — Ты ведь так... Плевать. Сама же все прекрасно знаешь. Я не могу так, Пидж. Ты могла бы еще бороться, слышишь. Могла бы сбежать с этой чертовой планеты, засунув этому... квизнак.. — неразборчивые маты, — в зад. А вместо этого нянчишься с чертовой калекой, которая даже позаботиться о себе не может. Я обуза. Обуза, квизнак все побери! Какого ты ломаешь себя ради меня, Кэт?... Запись прерывается, прежде чем она успевает протестующе вскрикнуть и подскочить на непослушных ногах. Сознание плывет, она с трудом фокусируется на дисплее комлинка, пытаясь найти хоть еще одну запись, хоть что-то. История издевательски пустует. Аллура не утруждает себя повторять дважды даже для свихнувшийся Пидж. Удивительным было только то, что несчастный комлинк не отправляется вслед за своим собратом. Впрочем, учитывая исходные, это и в том числе было до отвратного логично. Кэти Холт медленно разворачивается, словно оставляя позади сломленную Пидж Гандерсон. В тумане подходит к дивану, усаживаясь на самый краешек. Чуть касается бережно поблекших за шрамами татуировок из чернил оцелотов... и со всей силы влепляет трупу пощечину. Ожесточённо бьет и бьет, приходя в неистовство от одной мысли, что Аллура больше никогда ничего не почувствует. Мокрые капли с чужих разгоряченных щек падают на абсолютно холодные, кривым дорожками следуя за текущей кровью. Всё вокруг надрывно кричит, вторя проклятиям и рваным ударам. Своим поступком Аллура так хотела освободить бедную Кэти Холт. Своим поступком Аллура освобождает лишь Пидж Гандерсон от остатков здравого рассудка. Какая неловкость же, право слово.***
Сводки в ту ночь были на диво богаты сюжетами о криминале. СМИ Граака неохотно освещают разборки местных группировок, но какой бы писака прошел мимо свихнувшегося бывшего Паладина Вольтрона, что собственноручно уничтожает целую подпольную сеть переродившегося течения Сопротивления? Впрочем, то было неудивительно, учитывая такое поспешное в свое время решение полностью отказаться от поддержки увечной Принцессы и её единственного недобитого рыцаря. Вот и все, что в своё время остается от прославленной легенды. Так быстро отказываться от проигравшего союзника... ах, определенно фатальная необдуманная случайность. Вольтрон давно разбит на осколки, режим возвращен в былые рамки, но повстанцы были стары как мир. Мотивы? Подробности? Таблоиды многое выдумывают в ту ночь. Ах, как жаль, что сама виновница была подорвана вместе с захваченным повстанцами заводом по производству оружия... Такая потеря для смакования и высосанных из пальца подробностей. За кадром же остаются переправка бесценного генетического экземпляра силами друидов, грубое внедрение в высшую власть Граака... Впрочем, кому это уже интересно?