Love is the most terrible lie

Каю было больно. Больно с самого первого дня, стоило только увидеть знакомый ёжик светлых волос в толпе. Больно настолько, что хотелось орать; кричать так громко, что услышал бы даже Он. Пожалуй самым странным обезболивающим в его жизни стала дрочка. Оргазм расслаблял его настолько сильно, что ноющее который час сердце тут же сводило свои песни на "нет", замедляя скорость и, казалось, вовсе хотело остановиться. Однако с рассветом, когда насильно приходилось продирать заспанные глаза, боль возвращалась вновь. А потом била контрольным в голову, когда ушей достигал бархатный, нежный голос в коридоре или из аудитории. Непонятно почему Алекс всегда был с Микки именно таким: мягким, нежным и добрым, словно эта хрупкая рыбка целый час усердно отсасывала тому за углом. Каю до зубного скрежета и дёргающегося глаза хотелось услышать эти тёплые нотки в свой адрес, а не наблюдать, как с Алекс безуспешно окучивает недальновидного Микки, который, к слову, даже внимания не обращал на такого рода манипуляции. Бывало ревность доводила брюнета до того, что он подходил к святой троице таким распалённым и горячим, что хоть сейчас ледники растапливать можно и буквально выливал на них поток пошлостей и разврата, призывая чуть ли не к оргиям прямо у доски, но в ответ он почему-то получал лишь презрительное фырканье с последующим игнорированием в течение всего дня. Каю было больно настолько, что всё чаще и чаще тоска била его в левое плечо и под лопатку, срывая маску раздолбайства с лица; била так резко, что воздух пропадал из лёгких одним махом, а хрупкое на вид тело сгибалось втрое, заставляя мышцы коченеть и нервно подрагивать. По ночам было очень сложно: ночью приходилось плотно зажимать рот рукой и беззвучно орать в ладонь, лишь бы не разбудить близ находящегося Сэма. И он не слышал. А Кай кричал. Долго и протяжно, пока острая боль разрывала его сосуды, расцветая лиловыми синяками на коже, словно первые цветы после зимы. А на утро приходилось подниматься вновь, собирая треснувший мир по осколкам, и склеивать его если не слезами, то кровью точно.  — Ладно, хочешь объяснить? — вопрос прозвучал до того неожиданно, что Кай отдёрнул руку от его гладко выбритой щеки и сжал в кулак, лишившись тепла. — Что? — Не понял Кай, ведь все его мысли были затоплены нежностью и интимностью этого момента. А тут такой вопрос. Каждый бы растерялся, нет? Алекс только тяжело вздохнул и скрестил руки на мощной груди, к которой так тянулись загребущие лапки… — Ну, видимо, ничего, раз спрашиваешь. Его тон был обычным, но Кай, который знал Алекса, казалось бы, наизусть, смутился и виновато отвёл глаза, не в силах найти ответа. «Знал бы ты, как много мне хочется тебе объяснить» — отдалённо прозвучала в голове уходящая мысль. — Мне казалось, ты как минимум задолжал объяснение. С губ сорвалось лишь мычание, но шатену хватило и этого. Он встал, собрал вещи и, сказав, что ему пора, ушёл, а Кай остался сидеть в одиночестве, с наигранной уверенностью заверив, что они разберутся с математикой. И он разобрался! Искал, выписывал и разбирал всю ночь, сидя рядом с Сэмом и изредко перекидываясь с ним парой фраз. Конечно же, боль была и тут и там, так что под утро Кая сломило и он вырубился на плече у своей "звезды", зная, что потом будет жалеть о таком сне. В универе даже пришлось полчаса вертеться перед зеркалом, чтобы войти в аудиторию, красиво соврать про горячую ночь с Сэмом и получить в ответ всю ту же жалость и презрение. И могли ли они знать, что Кай до крови прикусил язык, глотая кровь, лишь бы не закричать от боли, бьющей прямо по венам к сердцу? По дороге домой, в обычную, казалось бы, пятницу Каю впервые стало по-настоящему плохо. Плохо до вымученного стона, до зубного скрежета и до острого желания вспороть кожу руками, лишь бы избавиться от цепких сетей этой боли. Заныло волком сердце, будто просясь наружу, желудок резко сошёлся с убегающей крышей в безумном танце, сжимаясь и возвращая парню весь его обед прямо на траву, рядом с лавочкой. "Только не это..." - Кай всхлипнул и, зажимая рот рукой, осел на землю, даже не пытаясь сдержать рвущиеся слёзы - настолько ему было плохо. С трудом и болью его дрожащие руки дотянулись до телефона и по памяти набрали Сэма. Он нужен ему. Прямо сейчас. Однако Судьба и Случай считали иначе: в трубке были лишь гудки и доброе пожелание сдохнуть автоответчика. В общем, до дома пришлось добираться ползком, оставляя на дороге след из желчи и слёз. Вечером того же дня его тело было измученно до такой степени, что хотелось просто вскрыть вены ложкой, лишь бы не страдать, однако от такой глупости его отвлёк звук исходящего СМС. - Маленький засранец. - Усмехнулся в ответ чёрноволосый, когда их разговор зашёл совсем не в то русло, по которому они плыли изначально. Но не сказать, что ему не нравилось. Наоборот, сообщения пробуждали в нём такую волну возбуждения, что дрочить - не передрочить. Но оборвалось всё так же резко, как и началось. И это всего за три сообщения! Каю даже не думалось, что его член способен на такие стремительные взлёты и падения! Планы на "поспать" снова были прерваны, но в этот раз самим Фростом, который удачно подобрал время, чтобы вернуться домой. Но их привычные нежности сделали даже как-то лучше. По крайней мере Каю стало легче дышать. - Всё в порядке? - Спросил Сэм, положив тёплую руку на щёку тёмноволосому. Эх, его руки по-прежнему нежные. Хотя, чего удивляться, чёрноволосый лично дарил ему крема для рук. А как иначе? - Не знаю. Не уверен. Но я разберусь. - Отмахнулся парень, неуверенно смотря на него. Где-то внутри теплилась обида, ведь он не взял трубку, когда был нужен. Но это быстро прошло, а грусть была моментальная спрятана под маской веселья и сарказма, пропитавшего всего его от ушей до задницы. - Кай, прости меня. - На щёку легла вторая рука, ненавясщего прося не отводить глаз или отворачиваться. - Ладно? Всего за долю секунд зелёные глаза покрылись колючим льдом, а лицо исказилось от понимания того, что эти слова - лишь набор букв и слогов. Сэм сделал то, что Кай не сможет простить. Не сегодня. Не сейчас. Когда-нибудь потом. Но ни он, ни знаменитый Сэм Фрост не знали, что мнимое "потом" никогда больше не наступит и несказанные слова навсегда останутся на языке, не достигнув ушей друг друга. В тот злополучный день внезапно подкрались региональные соревнования по плаванью. И то ли по-природной слепоте, то ли из-за неотразимости одного шкафчика - изменения в виде флагов, брошюр и плакатов, развешанных по кампусу, Каем не были замечены. Ну честно, не заметил и всё тут! Однако, несмотря на это, парню всё же удалось помочь Алексу набрать нужное количество баллов по математике, так что, если его пловец выиграет - эта победа будет принадлежать и Каю! Этот сучёныш всё продумал! К слову, именно поэтому эту игру он не мог пропустить. Кто ж пропустит свой триумф, верно? Как и ожидалось - Алекс был великолепен. Эти крепкие руки рассекали воду так, словно она была для него не препятствием, а лучшим помощником, толкающим его вперёд. А как работали его мышцы! У Кая аж стояк из штанов выпрыгивал - настолько хотелось всего его облапать, собрать языком капельки воды с груди, вокруг сосков и ниже, оттягивая резинку плавок зубами. Кстати, элемент этого гардероба брюнет считал абсолютно лишним в данной ситуации. Да и на этом теле в целом. Наблюдая за соревнованиями, Кай стал замечать, что видеть участников становилось всё труднее, а крик стоящего рядом Микки и Джо стал каким-то далёким и глухим, словно в банке. Желудок отчего-то стало тянуть, рот наполнился вязкой слюной, заставляющей глотать и глотать без толку, а в руки мелко затрясло словно в припадке. Брюнет в срочном порядке ушёл и, только чудом дойдя до туалета, сразу рухнул на колени, не в силах двигаться до кабинки. На пол разлилась рвоту, в нос ударил тошнотворный запах, а рубашка и штаны были безнадёжно испорчены. Ему казалось, что с рвотой уходит само рвение к жизни, ровно как и она сама, однако он и через десять и через пятнадцать минут желудок не щадил и заставлял страдать и Кая и самого себя. Умереть хотелось неимоверно. Хотя бы из-за чувства стыда. Если кто-то увидит - его можно хоронить прямо в этой луже, хуже всё равно не станет. Но его никто не увидел и, быстро приведя себя в порядок, Кай вышел из уборной, затирая салфеткой разводы на коленках. А его приход внезапно встретили с овациями и аплодисментами. Он, что настолько красиво пачкал пол? А, это не ему? А кому? Они победили?! Парень растерялся, стал озираться, ища источник радости и умудрился проморгать тот момент, когда к нему подошёл его увалень - медведь. - Ну, как я выступил? - С фальшивой улыбкой спросил Алекс, кидая на Кая на редкость колкие взгляды. Он что, заметил пятна на рубашке? - Как и всегда: красив и горяч. Так бы и отсосал. - В свои слова и ухмылку чёрноволосому пришлось вложить весь свой сарказм, который, в отличие от еды, выблевать не так уж и просто. - Но я смог бы лучше, точно тебе говорю. Алекс улыбнулся криво, а потом вдруг скинул всю наигранность и в уже холодных глаза мелькнуло презрение. - Всё врёшь и врёшь без остановки. Самому не противно? Слова оказались резкими настолько, что у Кая спёрло дыхание ко всем чертям. Что? - Алекс?.. - Не надо врать. - Рявкнул неожиданно парень, плеская словами словно ядом. СТрашнее всего стало, когда его силуэт резко оказался напротив, а узкая спина в пиджаке встретилась со стеной, больно ударившись лопатками. - Тебя даже на трибунах не было! Снова ты где-то шлялся и я даже знаю где! О, не строй такую мордашку. Думал я о твои похождения не узнаю? Думал, что ты настолько умён, что я не догадаюсь?! - Да что ты нес... - Жалкие попытки всё выяснить были прерваны резким ударом чужой ладони о стену вблизи уха. Кажется, там что-то хрустнуло. Его мир, наверное. Алекс вдруг стал настолько пугать Кая, что где-то в пятке заныло сердце, больно напомнив о себе ударом в плечо и в ту же несчастную лопатку. - Липнешь ко всем, как шлюха последняя. - С холодной ненавистью сплюнул спортсмен, прижимая брюнета к стене словно муху газетой. - Тебя даже касаться противно! Сколько блядей тебя лапало, а? Со счёта, наверное, сбился? Мерзость. От последних слов парня захлестнуло стойкое чувство обиды и горечи, впиваясь своим когтями ему в глотку, словно дикие кошки в свою добычу. Резкий рывок по горлу и на пол брызнули крупные капли, скатываясь вниз по щекам и ноющей от комочка шее, а мутные от слёз глаза слепо и глупо провожали взглядом уходящую прочь плечистую фигуру. В голове глухим набатом звучала стойкая мысль, что это конец. Яркий и непроходимый. Хрупкое и вздрагивающее тело скатилось вниз по стене, оставляя невидимые кровавые борозды на дешёвой, местами облезлой краске. Острые плечи внезапно затряслись, а метавшееся сознание пропало в неконтролируемых рыданиях, пока острая и резкая боль не полоснула по сердцу острым ножом. Кай не помнил крики людей, вой сирен и короткие, холодные переговоры врачей над ухом. Он помнил лишь тёмные глаза перед собою, полные ненависти и презрения. Глаза, в которых раньше он до одури любил тонуть каждый божий день. По бледной щеке скатилась крупная, солёная капля, прежде чем его потрёпанное болезнью и тоской сердце перестало отбивать чистый импульс одиночества в левом запястье... Алекс резко распахнул глаза и как ошпаренный подскочил в мокрой от пота кровати, еле успевая жадно хватать сухими губами раскалённый и спёртый воздух непроветренной комнаты. Сильно дрожащая рука на чистом автомате схватила телефон и деревянными пальцами напечатала СМС на номер, знакомый до сладкого стона и тяжести в паху. Минута, две, три - паника накрывала всё сильнее, заставляя парня дрожать от страха и осознания, что это вовсе не сон, что он посмел наговорить ни в чём не виноватому Каю такого. Однако раздался лёгкий звоночек, оповещающий о входящем и от сердца вдруг отлегло. Диалог вышел настолько нелепым, что прочитав его, шатену захотелось смеяться - громко и нелепо. "Кай!" - Вот и глупое волнение среди ночи. Интересно, как отреагировал его оппонент на самом деле, когда увидел своё имя на дисплее телефона? "Я Кай уже ого-го-го сколько лет, Алекс. Но спасибо, что напомнил". Парню вдруг и правда захотелось громко рассмеяться, но он смог лишь утереть слёзы дрожащей рукой, пока Кай на той стороне ворочался в постели, обидевшись на отсутствие ответа или хотя бы горяченького продолжения! Уже в универе Алекс, увидев парня, привычно достающего Микки до щенячьего визга оного, окончательно успокоился. А на перемене неожиданно зажал худющее тело между стеной и шкафчиками. Кай даже возразить не смог, после того как жест шатена его выбил из колеи на пару минут: - Прости меня. - Шепнул Алекс на ушко и тут же уткнулся лбом ему в плечо, словно верный пёс. - Да ладно тебе, на меня полфакультета в руку передёргивает! Но ты первый, кто извинился за это. Хороший мальчик! - Кай погладил его по голове и рассмеялся, а этот милый шкафчик только фыркнул и ущипнул его до небольшого синяка, с радостью осознавая, что всё будет в порядке.