In the end of this world

      Натаниэль и Бартимеус затаились в деревьях, стараясь перевести дух. Тело волшебника изнемогало от усталости и кровоточащей раны на боку. Мэндрейк тяжело и устало дышал, пока Ноуда бушевал в стороне, уничтожая все вокруг себя. Волшебник прикрыл глаза, облокачиваясь на ствол. Несмотря на убеждения джинна в том, что все хорошо, юноша с трудом в это верил, учитывая сильную режущую боль. Джон уже ощущал свой близкий конец, когда услышал тихий шорох листвы. Китти появилась неожиданно для них обоих, никто из них и не думал увидеть ее здесь и сейчас. — Ты зачем сюда вернулась? — Прошипел Мэндрейк, сразу же пожалев об этом, — каждое слово болью пульсировало в месте удара. Девушка лишь усмехнулась. — Мы вывели простолюдинов. Я вернулась, чтобы помочь вам двоим. — Голос Джонс звучал ровно и спокойно, несмотря на господствующие вокруг хаос и разруху. Снова восстановилось молчание, лишь редкие слова джинна отдавались эхом в голове юноши. Натаниэль был безумно рад видеть эту простолюдинку, с этим он никак не мог поспорить. Но он злился. Злился на то, что ей было сказано не возвращаться не под каким предлогом. И сейчас объект его злости стоял прямо перед ним и невинно улыбался. В сознании парня слово за словом звучали насмешки Бартимеуса в адрес их с Китти, но, спустя какое-то время, он умолк, молча наблюдая за тем, что происходило вокруг. — Посох оказался бесполезен, если использовать его на полной мощности, которую возможно удержать под контролем. — Начал Мэндрейк, сдерживая очередной укол боли в боку и с трудом держась в сознании. — В таком случае, тебя нужно выводить отсюда. И как можно скорее. — Китти, нет. — Твердо вставил свое слово волшебник, смотря на девушку. — Я использую всю мощь посоха. В глазах Джонс застыл немой испуг. Она перевела удивленный взгляд на собеседника в надежде на то, что тот шутит. Но в глазах Натаниэля не было и намека на шутку. Китти прекрасно знала, что если молодому министру что-то взбредет в голову, он не отступит назад. Даже если ценой осуществления его идеи будет его собственная жизнь. Она молча смотрела в сторону бушующего Ноуды, изучая то, как марид превращает в груды мусора все, к чему прикасается. Лондон наполнился страхом горожан, пытающихся спасти себе жизнь. И даже в такие моменты этот человек пытается здраво и хладнокровно мыслить. Но вот насчет здраво девушка не была уверена. Волшебник на полном серьезе был готов подставить себя и Бартимеуса под удар бушующего чудовища, для спасения города. Это безумие. Безумие, которое она не в силах остановить. Посох Глэдстоуна блестел в руках Джона, готовый к атаке. Все трое понимали, на какой риск решился пойти юноша, используя неконтролируемую силу артефакта, пускай даже с помощью джинна. Сама не понимая, что с ней творится, Китти сократила расстояние между собой и Натаниэлем, крепко обняв его. Джонс уткнулась в его плечо, едва сдерживая слезы. Она прекрасно знала, чем все это может закончиться, если они допустят хотя бы малейшую ошибку в использовании посоха. Мэндрейк опешил от такой реакции со стороны Китти, но, помедлив, обвил ее своими руками, пытаясь успокоить. Казалось, в этот момент он забыл о той боли в боку, что мешала стоять ему без опоры на ствол дерева. Бартимеус лишь усмехнулся, наблюдая за этим глазами хозяина. И он не был бы собой, если бы не усмехнулся этой ситуации. Юноша отстранился от девушки, когда та попыталась снять амулет со своей шеи. На просьбу оставить амулет себе, она с сомнением посмотрела на волшебника, который уже озвучивал голосом джинна аргументы, вроде: «Амулет Самарканда может заглушить силу посоха». Но спорить с этими двумя все равно, что говорить со стеной, да еще и что-то ей доказывать. Не без глубокого вздоха и закатанных глаз, но Джонс оставила вещь болтаться на своей шее. Она подняла полный печали взгляд на друзей, которые слились воедино, и грустно улыбнулась, сдерживаясь, чтобы не разреветься на месте. В этот момент раздался грохот, исходящий от ломающихся из-за Ноуды предметов. Настало время прощаться. — Нам пора идти. — Сказал Натаниэль, ловя на себе взгляд собеседницы. — Ну что еще? — Вы обещаете мне, что я увижу вас снаружи? Вас обоих? — Да, беги отсюда. Скорее. — Мэндрейк мимолетно обнял ее и подтолкнул в ту сторону, откуда она тогда пришла, застав их врасплох. Китти одарила их последней улыбкой и скрылась в листве так же неожиданно, как и появилась. Безусловно, парень знал, что обманывать близких — неправильно. Но он не мог сказать ей правду о том, что он может никогда не вернуться домой. «Ты соврал ей», — раздалось у него в голове, — «Все-таки, вы, волшебники, чертовски лживые существа». «У меня не было выбора, она бы пошла вместе с нами. Ты и сам это прекрасно понимаешь». — Натаниэль сделал шаг вперед. Кровоточащая все это время рана дала о себе знать, отзываясь на это движение резкой режущей болью. Он стиснул зубы, но продолжал идти вперед. Навстречу смерти. Безусловно, он винил себя за то, что соврал Джонс. Но, как говорится, это была ложь во спасение. Джон крепче сжал посох Глэдстоуна в дрожащей руке, делая очередной шаг. Но он был счастлив. Ведь последним, что он увидел на закате этого мира — была Китти.