Bad Religion

-Куда ехать? -Неважно, - ответил Зейн грубым голосом. Кончики его пальцев и губы горели от всех сигарет, которые он выкурил перед тем, как сбежал из гостиницы и запрыгнул в такси. Водитель молчал: ему нужно было знать направление. -Мне всё равно, куда ехать. Просто езжай, - ухмыльнулся Зейн. Он откинулся назад на кожаное сидение. Всё, о чём он мог думать, это люди, которые сидели здесь до него. Какими были их истории? Кого они любили? Была ли их любовь взаимной, или они было похожи на него? -Ты - мой способ сбежать, - пробормотал он достаточно громко, чтобы водитель услышал его. - Просто не отключай счётчик. Такси влилось в поток движения, и Зейн вздохнул от облегчения. Он не знал, была ли причина в алкоголе, которым он заливался, прежде чем выйти из отеля такой важной походкой, словно он владел этим местом, или реальность наконец-то обрушилась на него, но он чувствовал, что ему нужно поговорить. Ему просто было необходимо выговориться, выплеснуть всё наружу. Ему нужен был кто-то, кто бы знал о его чувствах, но не знал его самого. Кто-то, кто не стал бы судить его. Кто-то, кто не был Лиамом. -Час пик, - заговорил Зейн, встречаясь взглядом с тёмными глазами водителя в зеркале заднего вида.- Езжай куда угодно. Его переполнили чувства, когда в голове всплыла картинка спящего Лиама, свернувшегося в клубок на половине кровати Зейна. -Просто нужно оставить позади некоторых демонов на время, - сквозь стиснутые зубы сказал Зейн. Зейн не думал, что водитель слушал его. Чёрт, да они никогда не слушали, не так ли? Они делали свою работу и не задавали вопросов. Им платили за то, чтобы они доставляли клиента из пункта А в пункт Б, а не за то, чтобы они давали советы. -Аллаху Акбар. -Не проклинай меня, - ядовито выплюнул Зейн. Он ответил до того, как понял, что сказал мужчина. Когда он осознал сказанное, то начал проклинать самого себя. Он понял, что сказал мужчина - Бог Величайший. Он знал, что ему следует извиниться перед водителем… но решил притвориться невежественным. -Парень, тебе нужно помолиться, - произнёс водитель с сильным акцентом. -Я думаю, это бы не повредило, - сказал Зейн, мрачно рассмеявшись. Молитва. Религия. Дерьмо. Он бросил всё это очень давно. Он верил во все эти глупые вещи, когда был ребёнком. Теперь он был мужчиной. Жизнь изменила его, сделала его твёрже. Она бросила ему любовь в лицо, но затем забрала её обратно прямо перед его носом, до того, как он мог хотя бы осознать, что происходит. Но было слишком поздно. -Если она заставляет меня вставать на колени, то это плохая религия. Зейн уставился в окно, рассматривая город, проходивший сквозь них, всех их жизней, всей любви. Водитель такси ничего не говорил, впрочем, как и Зейн. Зейн был потерян в своих мыслях. Они все были одинаковыми, пробегая словно по кругу в его голове. Лиам. Лиам. Лиам. Лиам. -Ты знаешь, безответная любовь… - начал он, но остановился, потому что голос застрял где-то в горле. Ему было необходимо продолжить, он должен был сказать это. Он не мог больше скрывать этого. -Это… это ничего, но культ одного человека. Зейн достал пачку сигарет из кармана своей куртки. Одна сигарета выпала, и он начал неосознанно вертеть её в руках. -И цианид в моём пластиковом стаканчике, - горько рассмеялся Зейн. Его сердце причиняло ему боль. Просто и понятно. Его сердце болело и кровоточило. Оно было избито, использовано и оставлено умирать на полу холодного подвального помещения. Шансы на выживание были ничтожно малы, но они были нужны Зейну. Ему нужно было выжить. Просто ему требовалось время. -Знаешь, я бы никогда не смог заставить его полюбить меня,- сказал он, глядя в окно, но зная, что водитель продолжал слушать его. Звук радио стал тише, и Зейн почувствовал, как дрожит его голос. -Никогда не смог бы заставить его полюбить меня, - повторил Зейн и снова замолчал. Полюбить меня. Полюбить меня. Полюбить меня. Любовь. Любовь. Любовь. Любовь была тем, что он чувствовал. Любовь была тем, что проникло так глубоко в его сердце прежде, чем оставить его растерзанным умирать в холоде. Любовь была причиной, по которой он просыпался по утрам. Любовь была той улыбкой, что была направлена на него во время репетиций и интервью. Любовь была той рукой, что обнимала его за талию, когда они ложились спать. Любовь была тем шепотом на его ухо, что имел значение для него и только него. Любовь была Лиамом Пейном. В голове Зейна стучало. Он чувствовал себя так, словно у него была передозировка: все бешено кружилось перед его глазами. Но он был в порядке. Он должен был быть в порядке. Он всегда был в порядке. -Водитель, - позвал Зейн, и их взгляды снова встретились, - такое ощущение, что у меня три жизни, клянусь. И все они балансируют в моей голове, как ножи в стейке. Сравнение было таким, что можно было гордиться, точно. Но это было тем, что его любовь делала с ним. Взяла и разорвала его на кусочки. В его словах не было никакого смысла. Ничего, связанное с ним, больше не имело смысла. Он больше не был просто Зейном. Он был Зейном, который любил Лиама. Зейном, который сделал бы всё для Лиама. Зейном, который бы умер ради Лиама. Зейном, который был бы оставлен позади, когда Лиам пошёл бы дальше. Зейном, чья любовь была бы забыта и выброшена. Зейном, который бы любил и никогда не был бы любим в ответ. Зейном, который никогда не был любим в ответ. -Я не могу рассказать тебе правду, скрывающуюся за моей личиной, - признался он, говоря о слоях одежды и частично о маске, которую он постепенно стал снимать перед незнакомцем. Это была странная терапия, заставляющая его откровенничать с мужчиной. Он мог быть самим собой без переживаний или осторожностей. Он мог бы быть Зейном Лиама, не беспокоясь о том, что всё это разрушит его. -Я никому не могу доверять, - прошептал он. Эта мысль захватила его, и он мог почувствовать солёные слёзы, выступающие на его глазах. Это была его история. Он не мог никому доверять. Никто бы из парней не понял. До фанатов бы не дошло, как бы они не старались понять. Не было никого, кому он мог бы полностью довериться и знать, что кто-то был бы рядом с ним всегда. Чёрт, он не мог доверять даже себе. -Аллаху Акбар, - снова заговорил водитель. На этот раз голос звучал сильнее и чувствительнее. -Не проклинай меня, - сказал Зейн, закатывая глаза и сохраняя спокойствие. Казалось, что водитель смотрел ему прямо в душу. -Парень, тебе нужно помолиться, - медленно повторил он. Зейн горько рассмеялся. Была только одна религия, в которой он нуждался. И она поимела его. Она оставила его умирать. Она одурманила его. Она убила его. Любовь была ужасной религией. Она была худшей религией. Она была единственной религией. Во всей истории любовь была движущей силой. Любовь к власти. Любовь к знаниям. Любовь к деньгам. Любовь к тёплым рукам, обнимающим его. Любовь к комфорту и защищённости. Любовь к разговорам и твиткамам поздней ночью. Любовь к любви. -Если она заставляет меня встать на колени… это плохая религия. Зейн подумал обо всех временах, когда он бы с удовольствием встал на колени перед Лиамом, а Лиам бы прошёл мимо, даже не осознавая, что Зейн положил всю свою жизнь на то, чтобы Лиам заметил. Водитель что-то проворчал, но не ответил. Что он мог ответить кому-то, кто был так уверен в своей правоте? Зейну не нужны были убеждения. Ему не нужна была молитва. Зейну нужен был кто-то, кто бы понял. Зейну нужен был кто-то, кто бы любил его. Зейну нужен был Лиам. Но его безответная любовь всегда бы оставалась с ним. Навсегда в одном положения. Неменяющаяся. Зейн бы остался в своём культе одного человека. Он бы уверенно взял тот пластиковый стакан в руку и выпил тот цианид без раздумий. Это было единственным шансом, чтобы он мог жить. Он мог жить только со своей любовью. Она стала частью него. Зейн был своей любовью, и его любовь была Зейном. Она отравляла его изнутри, повреждая каждую частичку его татуированного тела. Но он бы не изменил это ни за что на свете. Любить Лиама – всё, что ему было нужно, всё, чего он хотел. -Это плохая религия, - фыркнул он, - любить того, кто никогда не полюбит тебя. Слёзы покатились по его щекам. Ему нужно было побриться. Ему нужно было принять душ. Ему нужно было собраться. Его фантазия, в которой он притянул к себе Лиама, прижимаясь своими губами к его губам, казалась такой реальной. Он мог бы попробовать своим языком язык Лиама. Он мог бы почувствовать горячую кожу Лиама своей. Он мог бы почувствовать Лиама. Он мог бы. Он мог бы. -Кто никогда не полюбит тебя. Лиам улыбается вместе с Даниэль. Смеётся вместе с Даниэль. Целует Даниэль. Женится на Даниэль. Проживает идеальную и полную жизнь, которую он заслуживает, с Даниэль. Лиам и Даниэль. Лиам и Даниэль. Водитель повернул, и Зейн понял, что они переезжали мост, когда в глаза ударил свет красных огоньков. Машина замедлила движение и остановилась, застревая в пробке и присоединяясь к хаосу жизни. -Я знаю… - начал Зейн и остановился. Было так много, что должно было быть сказано, но Зейн слишком устал. Он был морально и физически вымотан. Водитель такси обернулся и посмотрел на него. Зейн слабо улыбнулся ему. -Только плохая религия может заставить меня испытывать те чувства, что я ощущаю.