Мыс Доброй надежды 2

15 Все дело в том, что Южно-Африканский Союз возник не так уж и давно, только в 1902 году. С XVII века на южной оконечности африканского континента стали селиться выходцы из Голландии. Набожные и трудолюбивые, они сумели в тысячах километрах не только от родины, но и цивилизации создать кусочек Европы. Конечно, им приходилось воевать с местными племенами, но, как правило, ружье, особенно если оно заряжено, сильнее лука и стрел. Но это была даже не пол беды, а сущая малость, ибо отражать нападения местных африканеры, или буры, как они себя называли, научились. Опасность пришла из-за океана. Великобритания, владычица морей, решила обосноваться на этом месте, и начались войны. Нельзя сказать, что они шли с переменным успехом. Все-таки англичане здорово напирали, и усиленно увеличивали свою территорию. Но с середины XIX века возникло относительное затишье. Они взяли под контроль практически все побережье, создав Капскую колонию со столицей в Кейптауне. Но в глубине территории находились два бурских государства – Оранжевая свободная республика, со столицей в Блумфонтейне и Южно-Африканская Республика (Трансвааль), со столицей в Претории. Все было бы ничего, но тут в Южной Африке обнаружили богатейшие алмазные копи, да и другого полезного добра хватала. Вот и началась последняя англо-бурская война 1899-1902 года. В открытом бою буры быстро проигрывали хорошо отлаженной британской машине, и тогда перешли к тактике партизанской войны. Это чуть не стоило англичанам победы, но… буры проиграли. В 1902 году они подписали капитуляцию, но и англичанам пришлось уступить. В 1910 году Южно-Африканский Союз стал де-факто самостоятельным государством, под бдительным оком Лондона. Во главе Союза стоял король, но не мог же он быть сразу в нескольких места, ведь кроме Южной Африки подобным статусом обладали еще и Канада, Австралия и, чуть позднее, Новая Зеландия. Итак, короля представлял генерал-губернатор, который, одновременно, еще и направлял всю внешнюю политику страны. Потому в государстве и было три столицы. Генерал-губернатор и правительство работали в Претории, парламент в Кейптауне, а верховный суд в Блумфонтейне. Буры не смирились с поражением, но решили подождать, ведь силы были явно неравные, англичане могли победить и тогда уж наверняка «закрутили бы гайки». Оттого буры англичан не любили, но терпели, а многие были не против и сотрудничать. Правда, в 1924 году сторонники сотрудничества потерпели поражение, к власти в парламенте, а значит, во всех внутренних делах пришли «националисты», а вернее, более рьяные сторонники самостоятельности. Прежний генерал-губернатор, принц Артур Коннаутский, внук королевы Виктории, уже справиться с делом не мог, потребовался подлинный дипломат и политик, каким и являлся сэр Майлс Кроули-Бигхэм. В Кейптауне жило много англичан, они там были большинством, ибо, голландский по происхождению, британским город стал аж в 1829 году. Это была Мекка британскости на юге континента, а вот Претория совсем другое дело, это полностью бурский город. В Претории сэр Майлс остановился в резиденции генерал-губернатора – огромном, желтого песчаника здании, оттого сливавшегося с пейзажем, если бы предшественники не разбили бы вокруг резиденции большой и красивый парк. Резиденция генерал-губернатора представляла собой два внушительных трехэтажных здания, украшенное портиками с колоннами и соединенное между собой полукруглой колоннадой, закрытой со стороны парка. В левом крыле находился офис генерал-губернатора – пара залов для встреч, парадный кабинет и офисы сотрудников. В правом из зданий на первом этаже располагались парадные залы, на втором находились парадные апартаменты, предназначенные для редких высоких гостей, ну и для генерал-губернатора. На третьем этаже размещались апартаменты ближайших сотрудников. Томас прошелся по апартаментам – довольно банальная отделка, без каких-либо изысков, много скучнее Даунтона. Зато аж десять комнат. Вообще-то, обычно губернатор жил с супругой, но так как нынешний хозяин был свободен, то часть комнат пока пустовала. Но и без этого все было солидно: передняя, салон, столовая, гостиная, библиотека, гардеробная и спальня. Фоуфорды и Барнетт жили на третьем этаже, прямо над патроном, у каждого было по три комнаты. Комната Томаса была в мансарде, то есть, можно было бы сказать, что он живет выше всех, но удовольствия это не доставило – одно созерцание лестниц чего стоило. Вот только дворецким стать тут было невозможно – на этом месте словно вкопанный, стоял жуткий старикашка с кустистыми бровями, тонкими поджатыми губами и массивным подбородком. Касперу Геерстему было около семидесяти, но сдавать позиции он был не намерен. - Менять его я вам не советую, - начал вкрадчиво объяснять Чарльз Трелони. – Он служит на этой должности с 1902 года, переметнулся к нам, чем, кажется, очень гордится, к тому же, как вы, наверное, догадались, он африканер, а это нам на руку. 16 Так начались будни. Сэру Майлсу не требовалось даже ездить на работу – он неспешно прогуливался по коридору, сто пятьдесят метров и он на месте. Да и сотрудников было немного, ведь генерал-губернатор скорее представлял корону, чем руководил от ее имени. По счастью, раз в месяц устраивали приемы. Заводилой на них была миссис Фоуфорд. Эта особа была готова кружиться хоть бесконечно. К тому же она все время строила глазки молодым красавцам. - Сэмми, кто этот очаровашка, - спросила она Барнетта, на приеме в Кейптауне, куда в октябре на пару недель приехал власть – нужно было открывать парламент. - Боже, Летти, откуда ж мне знать, - с наигранной усталостью отвечал Сэм. А сам так и впился взором в молодого человека – там было на что взглянуть. Высокий, статный, с копной темных волос, во фраке он выглядел просто великолепно. Его даже не портило чуть зауженное к низу лицо и несколько выпиравший нос. Летти пошла в атаку. Без стеснения она подошла к молодому человеку и представилась. Молодой человек, а на вид ему еще и тридцати не было, был любезен, но он едва скрывал безразличие, впрочем, от Летиции ему все равно вырваться просто так не удалось, пришлось танцевать. - Мистер Трелони, кого это штурмует Летиция, не подскажите? - Кажется, это Морис ван Камп, - напрягая память, ответил Чарльз. Похоже, он знал всех поименно. Впрочем, для человека, проведшего тут четверть века, удивительного не было. - Ван Камп, - словно желая запомнить, произнес Сэм. - Вы не знаете ван Кампов? – немного иронично спросил Трелони. - Откуда? - О, это некогда одно из состоятельнийших семейств буров из Оранжевой республики. Правда, когда лет десять назад Якоп ван Камп отправился в лучший из миров, его имущество разделили аж на семь сыновей, так что нынешние уже не столь богаты и опасны, хотя старший, Виллем, активно занимается политикой. Получив информацию, Сэм стал приближаться к жертве, тем более что Летти его отпустила. - Кажется, вы уже имели счастье познакомиться с миссис Фоуфорд, - начал разговор Сэм. - Счастье?! – иронично парировал красавец мягким голосом. - Ну, смотря как. Порой, она бывает очень мила и может помочь заболтать нужного человека. - По счастью, я не столь уж и нужный, - легкомысленно ответил Морис. - Почему? – удивился Сэм. - Во-первых, я не политик, во-вторых, я не сказочный богач, как мой покойный отец, ну и в третьих, я бур. Сказал, и пошел себе дальше по залу. Сэм только вздохнул. Парень и в самом деле был твердым орешком. Впрочем, Сэм никогда не сказал бы о себе, что он «белка» и готов приложить массу усилий для разгрызания плода. Он как-то сразу почувствовал, что это не его парень, потому, дальше стал смотреть на него куда как более спокойно. - С кем это ты трепался, - раздался вопрос из-за спины. Это был Майлс, попивая шампанское и дымя сигарой, он обходил группы приглашенных. - Это Морис ван Камп, - спокойно ответил Сэмюэль, и продемонстрировал невероятную осведомленность, чем заслужил комплемент. - Как ты умудряешься вызнать все о людях так быстро!? Сэр Майлс покривил бы душой, сказав, что ему не нравится парень, но… любил он другого, или, хотел так думать, ибо любовь эта была совершенно не взаимна. А с холодным красавцем он столкнулся совершенно случайно. Тот просто толкнул губернатора в спину, немного пятясь назад. - Ой, прошу простить, я так неловко… - Ерунда! – немного весело ответил Майлс по-голландски. Печалиться и в самом деле нужды не было, ибо шампанское было выпито и расплескивать было нечего. - Вы знаете голландский? – с легким интересом спросил Морис, ибо «ерунда» была произнесена именно на этом языке. - Я пять лет был послом в Гааге, - скромно ответил Майлс. – Хотя язык я выучил еще в Кембридже. - Интересно, что заставило вас сделать столь необычный выбор? – Морис был заинтересован. - Хм, я уже тогда хотел стать дипломатом, вот и решил, выучить язык не самый распространенный, чтобы было меньше конкурентов. Да и потом, французский и немецкий я знал с детства. - Вы полиглот, - заметил Морис, кажется, он усиленно старался понять, кто стоит перед ним. - Может быть, я не очень задумывался об этом. - И как вам Нидерланды? - Что ж, я ни разу не пожалел о своем выборе юности. Мне как раз довелось быть послом не в самые веселые годы, но замечу, что это прекрасная страна, и прекрасный народ. Только одно огорчило меня… - Что же? - Они предоставили убежище кайзеру. За этим исключением это страна мечты. - Вас, наверное, потому и назначили сюда, из-за знания языка… Майлсу хотелось сказать правду, но правда легко может ранить. Конечно, знание языка было важно, когда его направили в Гаагу, но Южно-Африканский Союз не заграница, она британское владение, и знание языка было не столь уж важным. - Может быть. Надеюсь, премьер-министр именно об этом и думал, - немного задумчиво ответил Майлс. - И каков он, ваш премьер-министр? – Майлс улыбнулся, пропустив мимо ушей шпильку про «вашего премьера». - Как всегда, компетентен и самоуверен. - Кажется, я забыл представиться, - немного смущаясь, произнес он. – Морис ван Камп. - Майлс Кроули-Бигхэм, но можно просто Майлс. А вы не из семейства ван Кампов? - Да, а вы о нас знаете? - Я довольно плотно готовился к должности, почитал кое-что. Ваш батюшка, увы, уже покойный, составил капитал на торговле железной рудой? - Да, этот так, только дело отошло к старшим братьям. - Что же досталось вам? - Немного денег и громкая фамилия. Как оказывается мало нужно для того, чтобы обаять человека. Буквально одна строчка из отчета лорда Милна, пара фраз, переданных Сэмом и вот, парень словно бутон розы начал распускаться, а ради такой красоты шипы можно и потерпеть. - Какие у вас планы? – спросил Майлс. - Еще не придумал. А у вас? - О, завтра открываю сессию парламента, проведу прием в честь депутатов и вернусь в Преторию. - Понятно… - Приезжайте в Преторию, там прекрасные поля для гольфа и крикета. - Вы играете в гольф? - Да, хотя сильным игроком меня и не назовешь, а вы? - Тоже. - Что ж, буду рад сразиться с вами. Сказал Майлс и был вынужден откланяться, так как Трелони уже подводил к нему какого-то толстяка с массивными моржовыми усами. 17 Через пару дней специальный правительственный поезд стучал колесами по серебряным нитям рельсов. Темнеет в южных широтах рано, потому в восемь уже была темень, но в вагоне горел свет. В салон-вагоне еще кипели сражения в бридж, где с переменным успехом премьер-министр пытался обыграть губернатора. Это была не дружба и не дружелюбие, а скорее желание занять как-то скучный вечер в замкнутом пространстве. Томас закончил работу. Купе хозяина он приготовил, тот разденется сам, когда вернется, он же решил навестить Сэма, так как тот слишком рано решил откланяться, уж не началась ли мигрень. - Мистер Барнетт, вам помочь? – спросил Томас, входя в купе, и только оказавшись там, осознал увиденное. Сэм Барнетт, совершенно голый стоял на четвереньках на кровати и вводил свой пальчик в попку. Не столько увидев, глаза его были закрыты, сколько услышав, он вмиг рухнул на кровать, пытаясь прикрыться одеялом, которое, как назло едва удавалось вытащить из-под себя. - Боже! Закрой же дверь, - прошипел он. - Да-да, - растерянно лепетал Том. - Боже, зачем ты здесь?! - едва срывающимся тоном произнес Сэм, густо краснея. - Я… я… думал… помочь… - Вставить член мне в задницу? Не стоило усилий, я и сам справлюсь, - зло процедил Сэм. Его тон задел камердинера. - Полагаешь, не справлюсь, или брезгуешь? - Не мели ерунду, - ответил Сэм уже немного спокойнее, вставая с кровати, к черту стеснения, все и так увидено. – Иди, босс тебя, небось, заждался. - Подождет и еще немного, - грубо ответил Томас и практически рывком расстегнул ширинку брюк. Его член уже заметно окреп от такого зрелища, потому он просто обхватил упругие ягодицы паря и стал тереть о них пенисом. Приставив головку к дырочке, он надавил, но член стал извиваться, словно змей, он никак не мог пробить брешь. И чем сильнее этого хотел Том, чем яростней становились его попытки, тем мягче был пенис. Отпустив парня, он плюхнулся в кресло возле прикроватного столика, что помещается под окном. В душе появилась какая-то безумная пустота. А Сэм сел на кровать напротив, демонстрируя себя, свой красивый, не очень большой пенис, практически вертикально лежавший на животе, поверх тонкой полоски каштановых волос, словно струя водопада, источавшейся из пупка. На груди у парня практически не было волос, он вообще выглядел просто восхитительно, словно античный бог и только заметные рубца на ногах говорили о недавних травмах. В Сэме было столько жизни, энергии и страсти, что Томас невольно почувствовал себя стариком, никому не нужным, ни на что уже не способным. - Прости, я… я перешел грань. Больше этого не повториться, клянусь, - потухшим голосом произнес он, легко запихивая маленький спокойный член в брюки. - И не забывай запирать дверь. Сэм, казалось, хотел что-то сказать, но не стал. 18 Утром поезд прибыл на вокзал Претории, и у всех было множество дел. Сэмюель Барнетт красовался позади генерал-губернатора, Томас Барроу руководил носильщиками, смотря, чтобы все чемоданы были погружены в специальный фургон. Пожалуй, только днем Томас смог снизить темп. Нужно было просто подготовить пятичасовой чай, а кроме того – подготовить газеты. Майлс Кроули не успел еще просмотреть доставленные из Лондона с двухнедельным опозданием. Он машинально водил утюгом по страницам, чтобы типографская краска не пачкала руки хозяина, совершенно мельком просматривая передовицы. Только на третей странице «Дейли Телеграф» он обратил внимание на заголовок: «Печальное известие из Ноттингема». «Печальная новость пришла из Бэринг-касла, что в Ноттингемшире. Скоропостижно, от сердечного приступа, скончался Филипп Бэринг, 6-й герцог Кроуборо. Покойному аристократу было всего пятьдесят один год… Накануне Великой войны герцог женился на дочери виконта Мейсенского, в браке родилась единственная дочь, Филиппа, а потому титул герцогов Кроуборо прекратил существование…» Томас отставил утюг и сел. Неожиданно слезы навернулись на глаза. И ведь он никогда бы не сказал, что любил Филиппа, скорее они крутили страстный роман, обменивались письмами. Тогда, в далеком 1912 году Филипп решил прервать отношения, он решил жениться, но не на Мэри Кроули, как все полагали, а на совсем другой. Так от чего он плачет. По Филиппу? Нет. Он плакал о себе, своей нескладной жизни. Вон, Лесли Роуз, из горничных стала леди, а он… большой путь от лакея до камердинера. Да, еще сорок лет назад это было бы серьезно, о таком мечталось бы, но не теперь, когда все меняется, когда открывается столько дверей, но не для него. И любовь для него закрытая тема. С Филиппом были отношения, он мог нежно ласкать его стройное тело, покрытую маленькими волосками грудь, живот, он сладостно двигался в любовнике, даря невероятное наслаждение им обоим, да, он, наверное, любил его, но то было не взаимно. А потом… война, смерть Эдварда и случайный секс в темных переулках Лондона, куда семья Кроули перебиралась на сезон. И вот, ему сорок, и он ничего не может, он никто, он ничтожество, чья жизнь закончилась, только он еще не заметил этого… Томас сидел, зажав лицо ладонями, громко всхлипывая, оттого не слышал, как открылась дверь, и в комнату вошел Сэм. Он замер на пороге, растерянный увиденным, ибо казалось, что этот камердинер, Том Барроу, не умеет плакать. Сэм подошел к парню и коснулся его плеч. Том встрепенулся словно птица, размашисто вытирая лицо, и отмахиваясь. Поразительно, но он испугался больше чем Сэм, тогда, в поезде, хотя непристойности было больше у летчика. - Что случилось, я сейчас приведу в порядок… - начал лепетать он. - Том! – твердо произнес Сэм. – Том! Все хорошо, все будет хорошо. Я… я не был уверен, но теперь мне кажется, я все понял. В общем, нам нужно поговорить… - Да-да, я понимаю. - Нет, не здесь и не сейчас. - Но… - Вечером, когда все закончишь, загляни ко мне, нам тогда никто не помешает. Сэм вышел, а Томас умыл водой лицо, чтоб глаза не были очень опухшими. Он одел фрак и пошел готовить чай, тем более что время уже поджимало. 19 Поздно вечером Томас направился в комнату Сэмюеля. Идти не очень-то и хотелось, но объясниться следовало, чтобы избежать двусмысленности, а их за последнее время всплыло огромное количество. Сэм по своему обыкновению стоял в черном кимоно, которое он использовал в этих жарких широтах как халат. Бог его знает, где он его раздобыл, но это было настоящее кимоно, без ляписных драконов во всю спину. - Мистер Барнетт, я готов объясниться, - начал Томас. - Боже. Том, хватит меня называть мистером Барнеттом, я не сэр Майлс. Я Сэм, ну, или Сэмми, это как сложится. Полы кимоно были распахнуты и под ними виднелись одни белые трусы. - И все же мне кажется, - начал Том, стараясь сохранить дистанцию, но летчик его не послушал. Подойдя к двери и повернув ключи, он сказал: - Раздевайся. Томас немного опешил, но чего-то подобного от этого парня можно было ожидать, вот только Том решил проявить твердость. Поняв, что все несколько сложнее, чем кажется, Сэм взял инициативу на себя. Он подошел и стал расстегивать пуговки на рубашке камердинера. - Мистер Барнетт… Сэм, - Томаса стало бросать в жар, во рту пересохло, и он облизывал губы, а тот уже расстегивал жилет. Казалось бы, чего проще, отстрани его, уйди, но как раз этого Том сделать и не мог, он стоял и просто отдавался во власть смелого парня, надеясь лишь на то, что ничего плохого не произойдет. Тем временем Сэм, скинув с шеи парня галстук, одним махом оголил его торс, скинув все вместе: сорочку, жилет, пиджак. Не произнеся ни слова Сэм прильнул к губам парня, и Томас ощутил аромат дыхания парня. От невероятного тепла, что вмиг заполнило его тело, немного закружилась голова, и он упал бы, если бы не крепкие руки Сэма, обнявшие его. Не имея возможности сдерживаться, он обнял парня, начав скользить ладонями по стройной спине, массируя ее под кимоно. Том старался не жадничать, он просто целовал парня, боясь только одно, что это сон. - А ты неплохо целуешься, - прошептал Сэм, на миг оторвавшись от губ. Его нежные пальчики ласкали шею и щеки приятеля. И тут Том проявил себя, он начал целовать Сэма в щечку, в мочку уха, ласкал поцелуями его шею, и на каждую ласку тот откликался нежным тихим постаныванием и его пальчики взъерошивали короткие черные волосы Тома. Дойдя до плеча, Том прильнул к губам парня, таким сочным и страстным. - А вы, мистер Барроу, просто бездна талантов, - игриво пошутил Сэм, оторвавшись от губ приятеля, Том только улыбнулся, и хотел притянуть парня обратно, но твердый указательный пальчик, упершись в грудь, остановил пыл. Прежде чем Том что-то понял, Сэм опустился на колени, и его пальцы расстегнули первую пуговку на брюках. У Томаса так и перехватило дыхание. Предвкушение сладостного мучения кружило голову, но страх все испортить начинал нападать на парня и он уже готов был прервать Сэма, как одним резким движением брюки с трусами оказались у щиколоток. Том знал что привлекательный, но, только Филипп видел его голым, только с ним он обнажался. И сейчас ощутил легкое смущение, даже немного покраснел, но… проворные руки Сэма уже начали ласкать пенис, скользя по его достаточно твердому стволу и стягивая крайнюю плоть с розовой головки. Не раздумывая, Сэм обхватил ее губами и провел по уздечки язычком. В глазах Томаса потемнело, а дыхание перехватило, и он словно сгибался пополам. Но было не больно, было невероятно хорошо, так хорошо, что Том просто перестал ощущать окружающую реальность. Он даже не слышал, как Сэм попросил его сесть в кресло, и, не получив ответа, усадить туда парня силой. Том просто погружался в приятную голубую него, что обволакивала все его тело. Весь мир для него сосредоточился на вершине его пениса, в розовой головке, которой так искусно манипулировал приятель. Сэм практически не скользил губами по ставшему тверже стали пенису. Вбирая его так глубоко, как можно, он массировал губами головку, его язычок то теребил уздечку, то ласкал ее глянцевую поверхность. Он мог покрывать поцелуями ствол, но в такие моменты истома не отступала, нет, ведь Сэм нежно массировал его мошонку, немного сдавливая яички, и невероятное томление, вмиг прокатывало по всему телу. Том не мог контролировать себя, он просто отдался на откуп невероятно сладостного урагана страсти, что зародился у него в паху и всей своей мощью вырвался через пенис, который уже ныл от страсти. Наверное, пару минут Том сидел в каком-то забытье, не в силах пошевелиться, но вот приятное покрывало стало спадать и глаза сами собой распахнулись. Сэм сидел у его ног и слизывал остатки спермы, которые все еще можно было выдавить из полу-обмякшего члена. Еще пара капель красовалась на подбородке летчика. - Сэм… прости, - начал лепетать Том, когда до него дошло, что только что свершилось. - Это было нереально… - только и произнес Сэм. Он скинул кимоно и трусы, без того приспущенные. Улегшись на кровати, он произнес. – Иди ко мне. Том был не против. Сняв ботинки, скинув брюки, он аккуратно лег на парня и стал его целовать. На губах все еще был дурманящий запах спермы. Том слышал о том, что есть оральные ласки, что некоторые только так и любят, но в его жизни ничего подобного никогда не было, по крайней мере, до этой минуты. Филипп предпочитал ласкать только руками, а в темных подворотнях Эст-Энда только грубый трах… - Не хочешь попробовать, - улыбнувшись, спросил Сэм. Том не был уверен, что ему хочется, но просто отказывать он не хотел, а потому произнес: - Если можно, давай отложим это на следующий раз. - Ловлю на слове, - заметил Сэм и еще шире развел ноги, обхватив ими бедра Тома. Они просто нежно ласкали друг друга, без спешки и натиска. Хотя иногда игривое настроение брало верх, и однажды Сэм аж перевернулся, оказавшись на парне. Том только рассмеялся. – По-моему, ты готов. Вначале Том не очень четко понял, к чему он готов, но, когда Сэм чуть приподнялся и кончик головки пениса уперся в заветную дырочку ануса, затаил дыхание. Затаил дыхание и Сэм, начав опускаться и пенис начал исчезать в уютной и теплой попе приятеля. - О, Сэмми! – только и смог выговорить Том, когда любовник уже плотно сидел у него на паху. Медленно, стараясь не совершать резких движений, Сэм начал приподниматься, а потом снова опускаться и с каждым разом движения становились все более уверенными и волевыми. Очень быстро Сэм вошел в ритм. Он, закрыв глаза и постанывая от наслаждения, скакал во весь опор, и его голова то безвольно запрокидывалась, то наоборот, опускалась. Но его руки сильно опирались на плечи любовника, который и сам проваливался в приятный мир наслаждения, но, сохраняя связь с реальностью, ласкал бедра и живот парня. Особенно тому нравилось скользить ладонью по сочному пенису, небольшому, но аккуратному, так и источавшему смазку. Тело Сэма блестело в неясном свете прикроватных ламп, казалось, оно увлажнено благовониями, хотя запах был банальный, запах пота, но этот по настоящему мужской аромат Тому просто кружил голову. Обессилев, Сэм повалился на грудь любовника и тогда Томас, согнув ноги в коленях, забарабанил своим поршнем в узенькой дырочке, и дивное удовольствие начало ручьем заполнять все его естество. Сэм издал страстное: «Ум-м-м!» и Томас ощутил, как что-то приятное и теплое растекается по его животу. Наверное, ему было бы интересно посмотреть на это, но он не мог остановиться ибо почувствовал приближение того самого ураганчика и опять исторг свое чувственное томление в парня, только на этот раз живительной влагой наполнялся анус Сэма… Они лежали на кровати, обнявшись, только Луна светила в спальню чарующим белым светом и прохладный воздух ночного буша заполнял комнату, и легкие белые занавески красиво реяли в ночи. Томас был просто счастлив, он и не подозревал, что именно тут, в тысячах милях от родного дома встретит свое счастье. Сейчас, слыша размеренное дыхание спящего Сэмюеля, этого прекрасного бога, он не собирался ломать голову – как им быть дальше. Такие как они над этим не задумываются, жизнь к подобному не приучает, потому он просто ловил момент и, кажется, кожей чувствовал счастье, впервые за многие годы. Едва над бескрайней равниной начало вставать солнце, Томас проснулся. Эта привычка выработалась с годами, кажется, он больше не хотел спать. Быстренько одевшись, он выскользнул из спальни Сэма, прошмыгнул в верхний этаж, где жили слуги, и оказался у себя. На переживания просто не было времени, умывшись, он одел новый костюм и отправился готовить одежду для его светлости, генерал-губернатора. 20 Их жизнь потекла немного по-новому. Встречаться каждый день возможности просто не было, да и вряд ли упругая попа Сэмюеля вынесла такой ритм. Они условились встречаться по средам, просто оттого, что так удобно. Томасу раньше никогда не приходилось демонстрировать разнообразие в любви, а про взаимность чувств он изрядно позабыл, но, с этим молодым летчиком он чувствовал некое единение, возможно, существовавшее только в его голове, но ему очень хотелось не только получать, но и дарить, делать приятное, и приятные сюрпризы. Наверное, в их третью встречу, Томас решился. Он начал с поцелуев, потом начал спускаться все ниже. Вот грудь парня, немного накаченная, с подчеркнутым рельефом мышц. Ее главным украшением были две бурые точки – соски, такие маленькие, но теперь они топорщились и их было так приятно ласкать. Томас начал покрывать их поцелуями, нежно теребя соски, отчего Сэм просто млел, закусывая губу. Нежно «пархая» губами по шелковистой коже, он спускался чуть ниже и вот его губы ласкают небольшую кнопочку пупка, а потом, спускаясь немного ниже, он оказался в этих райских кущах, немного жестких волосках лобка. Томасу казалось, что сосать член ужасно унизительно – ты сидишь на коленях с членом во рту, а над тобой возвышаются, на тебя смотрят. Но ему так хотелось сделать приятное любовнику, что он решил побороть брезгливость и всякие предрассудки об этом. Повезло и с тем, что Сэм лежал, запрокинув голову, то есть, Томас возвышался над ним. Томас скользил ладонью по пенису, рассматривая его вблизи, что было тоже новым опытом. Недавно он спросил Сэма, зачем все это, ведь можно просто трахаться и все! Но Сэм считал иначе: - Мы и так грешим, грешим, и грешить перестать не можем, так как это единственная любовь, нам доступная. Так не правильнее выжимать из нее все, получать все возможное наслаждение?! Я не хочу скучный секс, как у моих родителей, как у миллионов мужей и жен. Я хочу наслаждаться… И вот теперь это должна была быть и логика Тома. Решив не тянуть, он просто обхватил головку пениса губами. Громы и молнии не нарушили вечерней тишины, а он не пал замертво. Головка была сочной, чуть солоноватой. Могло показаться, что скользить губами по пенису ужасно скучно, но… всякий раз как Том проводил язычком по уздечки, словно дрожь пробегала по телу любовника, его член напрягался, и эта реакция на твои ласки возбуждала едва ли не сильнее всего остального. Нужно было просто посмотреть на это немного по-другому. Пенис – заветная волшебная палочка каждого мужчины, предмет его гордости и источник наслаждения. Ты ласкаешь его и словно сам получаешь удовольствие, ведь это пенис парня или мужчины, которого ты хочешь, которого, возможно, любишь. Чем дольше скользил Томас губами по сладостной плоти, тем больше это ему нравилось, нравилось ласкать тело приятеля, доставляя ему наслаждение. Нравилось нежно сжимать мошонку, немного проигрывая яичками, упругими шариками. Нравилось засовывать пальчик меж упругих ягодиц и массировать сфинктер, готовый к новым приключениям, а не сжимающийся в ужасе от того, что сейчас будет. Томасу нравилось покрывать пенис поцелуями, а потом раз, и лизнуть нежно уздечку или сочно поцеловать головку и смотреть, как изгибается тело парня, как вырывается стон наслаждения с его губ. Томас может и действовал немного неумело, но с напором, оттого вскоре по всему телу Сэма пробежала дрожь, он втянул живот, и только успел простонать: «Я сейчас…», как сперма стала наполнять рот Томас. От неожиданности Том растерялся, не зная, что делать. Так он просто держал ее во рту, не сказать что противную, скорее, безвкусную. - Сплюнь в раковину, - посоветовал Сэм, несколько прейдя в себя. Том метнулся в ванную (по счастью, в этом новом здании ванные комнаты имелись во всех апартаментах), и сплюнул белую влагу. - Это так мило с твоей стороны, - искренне произнес Сэм, стоя в проходе. – Как мне тебя отблагодарить? - Даже не знаю, - немного искренне ответил Томас, все еще озадаченный специфическим вкусом на языке. - Тогда, пошли в кровать, - хихикнул Сэм, и чмокнул Тома в губы. Такая свобода была просто восхитительна, Том искренне завидовал парню. Сэм лег на кровать на спину, чуть задрав ноги. - Ты готов? - Еще бы, - только и ответил Томас. Одним рывком он скинул брюки, высвободив изнывающий по работе член. Смазка так и сочилась с него, потому, приставив сочную головку к сфинктеру, он просто натянул крайнюю плоть, и прозрачная тягучая жидкость стала растекаться по промежности. Немного растерев ее в нужном месте, Том надавил и оп! – он внутри, где, как и в прошлый раз, было тепло и приятно. Томас всегда старался быть чутким, вот и на этот раз он начал действовать медленно и с кончика пениса, плавно, по всему его телу стало растекаться тепло, приятное, заставлявшее закрыть глаза и просто чувствовать. Хорошо смазанный пенис начал легко скользить в попе парня и раз от раза Том ускорял движение. Он мог начать быстро-быстро барабанить лобком о ягодицы, так что приглушенные шлепки превращались в сплошную трескотню, а мог замедляться и потом, с разгону, резко, до упора, вводил пенис. И всякий раз Сэм реагировал невероятно бурно, запрокидывая голову, выгибая, словно пантера, спину. Но долго сдерживаться Том не умел. Почувствовав волну, он нагнулся над парнем, упершись на локтях и стал, словно пулемет, вгонять пенис в очко. Невообразимое томление стало овладевать им, оно затмевало все, даже взор… но тут, словно гром, раздалось: - Сэм, я хотел спросить… - дверь бесшумно распахнулась, Майлс стоял в проеме света и безотрывно смотрел на лежавших на кровати. Томас, медленно, словно это не с ним происходит, повернул голову и увидел потрясенного хозяина. «Странно, - подумал он. – Он ведь и сам…», но докончить мысль не получилось. Тот как-то странно просипел. – Что здесь происходит?! - Майлс, не сходи с ума, - произнес Сэм, вылезая из-под Томаса, который словно оцепенел. - Я!.. С ума!.. – Майлс начинал впадать в ярость. – Ах ты, тварь! Да… да как ты мог! Он просто рванулся к Тому и неловким ударом опрокинул камердинера, который явно не ожидал такого поворота, а Майлс уже набросился на него и стал душить, лицо его было просто страшным, перекошенным от злобы, а из глаз так и брызжали слезы, и он все шипел: - Сука! Сука! Как ты мог… с ним… сука! Том лишь размахивал руками, стараясь высвободиться из плена, но у него ничего не получалось. «Боже, он сейчас его задушит!» - эта мысль вмиг промелькнула в мозгу Сэма, и столь сильно потрясла его, что он просто рванулся вперед и одним правым откинул хозяина в сторону. - Том! Том! Как ты?! – шептал он, склонившись над парнем. Тот немного закашлялся, ухватившись за шею. - Псих! – крикнул Сэм сиплым голосом и всхлипнул. Сэр Майлс уткнувшись в кресло, тихо скулил, источая слезы, Том все пытался встать с пола. Только тут Сэм понял, как опасна их ситуация. Они слишком много шумели, сейчас неминуемо сюда кинется обслуга. Не теряя ни секунды, он скинул Томаса, которому сочувствовал уже вдвойне, на пол и немного толкнул под кровать, мол, доделай сам. На себя же Сэм едва успел накинуть кимоно и, подхватив Майлса, выскочил в коридор. А там уже слышались шаги и встревоженные голоса. - Какого чета тут происходит! – раздался голос Фоуфорда, вышедшего из-за угла, где располагалась лестница. - Мой Бог! – взвизгнула Летти, закрыв рот, но вытаращив глаза. - Сэр Майлс!? – Фоуфорд немного удивился наличию тут шефа, а потому растерялся. – Что случилось? - Я упал, - простонал Майлс, но тут же Фоуфорд рявкнул. - Мистер Барнетт!! - Что?! – нервно отозвался Сэм, его не покидало нервное напряжение. Хорошо хоть Майлс решил подыграть, хотя, выбора у него особенно и не было. Но Фоуфорд так таращил на него глаза, что нужно было взглянуть на себя. - Извините! – взвизгнул он, так как в этой суматохе не успел застегнуть кимоно и сейчас сверкал своей первозданной красотой. В глубине коридора раздалось милое хихиканье – несколько слуг столпились там, боясь подойти. - Ваша привычка спать голышом просто аморальна! – выпалил Фоуфорд и кинулся к шефу. – Как вы, сэр? - Боже, я шел… шел и обо что-то споткнулся… - мямлил Майлс, вконец скисший от всей ситуации. - А я говорил этому чертовому упрямцу, Геерстему, что тут нужны хотя бы два дополнительных светильника, иначе мы рискуем свернуть шеи, и вот! Отстранив адъютанта, тот особо не препятствовал, мистер Фоуфорд помог начальнику встать и повел его в губернаторские апартаменты. Летти кокетливо взглянула на красавчика летчика, кадрить которого она давно уже не пыталась. - Неужели он решил покуситься на тебя? – шепнула она, и легонько шлепнула его по причинному месту. Ответа она даже дожидаться не стала, а проследовала в свою комнату. Сэм вернулся к себе, на этот раз заперев дверь. - Вылезай, - шепнул он. – Ты хоть цел? Медленно, потирая шею, Том вылез из-под кровати. - Никогда не думал, что он так силен, да и ты, - немного разочарованно произнес Томас, ведь тогда бы он справился сам и возможно, защитил бы любовника, хотя, тот явно в защите не нуждался. - Ерунда, ложись, - и он уложил Томаса на кровать. – Ты сможешь закончить? - Боже, мне чуть шею не свернули… - Но ведь не свернули же!.. Ладно, давай немного поспим… а выходить сейчас не стоит, слуги переполошились, снуют по коридорам, так что оставайся здесь до утра, - и он выключил прикроватную лампу, погрузив комнату в приятный мрак. 21 Человек свыкается со многим. Вот и Майлс Кроули-Бигхэм был вынужден свыкнуться с мыслью, что Сэм Барнетт с ним никогда не будет. Вообще-то, Сэм сразу сказал, что они могут быть лишь друзьями, но Майлс не сдавался, он все надеялся на удачу, ах уж эта любовь, затмевающая рассудок, заставляющая совершать странные поступки. Когда Сэм пострадал в той авиакатастрофе, Майлс ему всячески помогал, используя связи, вынуждал оставить на службе, хотя военные решили списать парня «на берег». Именно он настоял на том, чтобы именно Сэм Барнетт, подлинный герой, стал его адъютантом. Он верил… вернее, хотел верить, что ласковое южное солнце растопит лед в душе красавца и они будут вместе. Особенно обидно было то, что Сэм спутался с камердинером, с его камердинером. Да, конечно, после Великой войны многое изменилось, все получили избирательные права, но порой такие как Майлс просто не поспевали за всеми этими изменениями. Майлс решил, что их связь была следствием общего социального происхождения – оба «дети лавочников». Одним словом, все отметили, что на церемонии Поминовения павших в той страшной войне, что происходила 11 ноября, генерал-губернатор выглядел уж больно печальным, словно оплакивал кого-то из своих, что и стало общей легендой. По счастью, синяка не было – быстро приложили холод, но краснота не отступала дней пять. Что еще лучше, газеты об этом маленьком происшествии ничего не написали. А сэр Майлс размышлял о мести. Собственно, вариантов было два – уличить обоих в неподобающем поведении или просто уволить. Первый вариант был исключен, так как тогда в скандал был бы замешан и он, пусть как должностное лицо, а такого не потерпит и Лондон, там предпочтут все скрыть, лишь бы не позориться, ну и то, что у Сэма были его собственные письма, с любовными признаниями, тоже влияло на решение. Уволить Томаса Барроу было проще простого, разве что тогда губернатор остался бы без камердинера, пришлось бы брать кого-нибудь из местных. Сложнее с Сэмюелем Барнеттом. В Колониал-офисе прекрасно помнят, как он лично хлопотал за летчика, выторговывал следующее звание, да и потом – кавалерами Креста Виктории не разбрасываются, все равно придется объяснятся, так что лучше оставить все как есть. А это было ой так тяжело, видеть каждый день Барроу, который помогал ему одеться, обслуживал его. Совсем плохо было с Сэмом, ибо этот мерзавец совершенно не считал себя хоть в чем-то виноватым, наоборот, стал качать права. В общем, отношения особо не налаживались, хотя играть приходилось, ведь окружающие помнили, что эскадрон лидер Барнетт лучший друг губернатора, помнили, как тот весело шутит и всегда может расшевелить своего не в меру тяжеловесного товарища. И произошло маленькое чудо, которое случается со всеми не злопамятными людьми, к каким, совершенно полностью, относился и сэр Майлс. Нет, он, конечно, ничего не простил, и в глубине души все еще дулся, но по большому счету просто старался не вспоминать о неприятном. За ним водилась такая черта – раз сказав себе что-то, он придерживался этого принципа стабильно, даже наступая своим желаниям на горло. 22 Майлс Кроул-Бигхэм вряд ли был поклонником поло, но среди английских офицеров, многие из которых имели за плечами Индию, это было любимое развлечение. Тем более что, во-первых, свободного пространства тут было хоть отбавляй, во-вторых, офицерам особенно нечем было себя занять, разве что охотой. И, как это часто случается, игра захватчиков стала игрой захваченных. Как генерал-губернатор, Майлс оказался попечителем и почетным президентом массы организаций. Одной из них был Офицерский поло-клуб. В клубе имелось три команды, которые ежегодно соревновались меж собой, проводя по пять-семь матчей. Команде, набравшей больше количество очков, доставался кубок Милнера, из серебра позолоченный вазон, подаренный первым генерал-губернатором. Хотя в клуб мог вступить любой желающий, имеющий, правда свою конюшню и несколько сот фунтов на членские взносы, подавляющее большинство все ж таки были англичане и буры, как офицеры, так и отпрыски состоятельных фамилий. Некоторые буры старались не связывать себя с новой администрацией, но… годы шли, Британия только укрепляла свое присутствие, расширяя зону влияния за счет туземных племен и бывших германских колоний. Так что год от года количество «предателей делу независимости» росло, что, по правде, не превращалась в полную лояльность. Наоборот, многие жаждали независимости, но пока ее нет, легко шли на компромисс и играли в крикет, футбол и конное поло. Сэр Майлс присутствовал на матче, и это был далеко не финал. Сидел он под тентом за особым столиком, хотя никоем образом не отгороженный от остальных. Зрители, а это в основном были сослуживцы или друзья игроков, да еще и родственники, или сидели за столиками, или располагались на выжженной африканским солнцем траве, на пледах, как на пикнике. Игра мало занимала Майлса, но читать что-либо считалось неприличным, а потому он с грустью смотрел на мечущихся по полю лошадей, размахивающих длинными клюшками игроков, утешая себя тем, что многие из них были очень даже красивы, и в этих обтягивающих брюках смотрелись просто изумительно. - Прошу простить, - раздалось у него за спиной. – Не помешаю? Майлс обернулся и в лучах солнца увидел знакомые очертания – это был Морис ван Камп. - Конечно, нет, - улыбнулся Майлс. Вероятно, радость на его лице была слишком очевидной. – Вы решили посетить Преторию? - Думаю, пожить тут какое-то время, все равно, как вы знаете, дел у меня нет. - Помниться, вам нравился гольф?.. - В команде «Львы саванны» играет один мой приятель, я вроде бы болею за него, - легкомысленно заметил Морис. – А вы? - Я болею за всех, всех и поздравлю, оказывается, это тоже часть моей работы, - немного наигранно произнес Майлс. - Полагаю, большого греха не будет, если мы перейдем на английский, - несколько смущенно заметил Морис. – Мой голландский не очень-то и хорош. - Как скажете. Где вы остановились? - У Питера ван Берга, - ответил Морис, небрежно махнув рукой на поле, где очевидно и сражался его приятель. Время от времени к столу генерал-губернатора подходили различные важные господа, и присутствие там ван Кампа было немного неуместно, так что он быстро откланялся. Эта практически случайная встреча заставила душу Майлса встрепенуться. Случайной она была оттого, что ее никто специально не готовил, а отчасти оттого, что светское общество Претории было не слишком велико и большая часть ее участников все время пересекалась на каких-либо торжественных мероприятиях. Майлс честно признался, что Морис ему нравиться, хотя вопрос – насколько это чувство может быть взаимным, оставался открытым. Но никто не мог помешать ему лицезреть молодого человека. - Чарльз, вы знаете ван Бергов? – спросил он у Трелони, после небольшого фуршета по случаю победы «Королевских слонов». - Иоахим ван Берг бывший министр внутренних дел, сейчас он живет частной жизнь, а что? - Можем ли мы приглашать его на различные мероприятия? - Никаких преград не существует, просто, он страдает подагрой, и оттого не часто выбирается в свет… - Жаль. - Зато его супруга обожает светскую жизнь. - Уже неплохо, - процедил Майлс, а Чарльз Трелони так и не понял, что в этом «не плохого», но стал чуть пристальнее приглядывать за губернатором. 23 Повод увидеть Мориса выпал очень даже скоро. 25 декабря, в Рождество, генерал-губернатор всегда устраивал грандиозный прием, проходивший по высшему разряду. Этот год не был исключением. Хотя прием назначали обычно на шесть вечера, все дамы были в вечерних нарядах, с бриллиантами в диадемах и ожерельях. Тут, совсем рядом с копями, алмазы были несколько более дешевые, чем на континенте. Джентльмены должны были присутствовать во фраках, при орденах, у кого они имелись. На военных была надета особая, бальная форма. Сэр Майлс одел придворный мундир, черный сюртук с фрачным вырезом и богатым золотым шитьем. К такому верху полагались белые штаны до колен – кюлоты и белые чулки, плюс, черные бальные туфли с пряжками. Взглянув на себя в зеркало, Майлс еще раз убедился – при всей не идеальности фигуры, мундиры, губернаторский или придворный, на нем смотрятся идеально, как и вообще вся парадная одежда. Он становится просто величественней, что ли. Без сомнения, он хотел произвести выигрышное впечатление на публику. После принца Альфреда его статус немного пошатнулся, еще бы – не титулованная особа, штатный дипломат. Впрочем, его это занимало постольку-поскольку. Но был один человек, произвести впечатление, на которого Майлс хотел более всего. Сердце его было свободным, так что Морис подходил как нельзя лучше для объекта воздыханий. Но вопрос, могли ли эти чувства быть ответными, оставался самым животрепещущим. - Дамы и господа, - начал Майлс, войдя в бальный зал, наполненный приглашенными, так и устремившими свои взоры на представителя короны. – Позвольте мне, от имени Его Величества короля, которого я имею честь представлять в Южно-Африканском Союзе, и от своего имени лично, поздравить вас с Рождеством Господа Нашего и наступающим, тысяча девятьсот двадцать шестым, новым годом. Да принесет новый год радость и процветание этой благословенной земле и всем ее жителям. За короля и Южную Африку! - Ура! – весело отозвались приглашенные, поднимая бокалы с шампанским. Затем Майлсу пришлось медленно обходить ряды приглашенных и обмениваться несколькими пустяковыми фразами. Только где-то через час он смог ненадолго спрятаться в небольшой нише, укрытой массивными букетами роз разного цвета, от бордо до нежно желтых. - Вам не позавидуешь, - раздался знакомый голос от входа. – Можно? - Конечно, прошу вас. - Вы выглядите сногсшибательно, - кажется, искренне, произнес Морис. Фрак еще сильнее стройнил молодого человека, хотя Майлсу его одежда подобного не добавляла, разве что солидности. - Вы мне льстите, - сыронизировал Майлс. – Хотя, одно мое достоинство точно продемонстрированно, - заметил он и, видя некоторое замешательство Мориса, с улыбкой добавил. – Прямые стройные ноги. - Только одно? – игриво уточнил Морис. - Остальные скрыты за броней этого мундира. - Мне кажется, вы, политики, всегда в мундире, вы всегда на чеку, ваши панцири трудно пробить и вас трудно понять… - Вы преувеличиваете, - с веселым возмущением изрек Майлс. - Отчего?! Вот вы, вы хоть когда-нибудь бываете просто свободным человеком? - Полагаю, что мог бы парировать встречным вопросом, а Вы? Все мы заложники этикета, правил, не нами придуманных, но нами исполняемых. Но это, как говориться, общее рассуждение, что же касается частностей… Вы спрашиваете, когда я бываю свободным… Где-то с месяц назад я арендовал небольшую виллу, «Голубой простор», совсем рядом от Претории, так вот там я чувствую себя совершенно свободно, там я только один, вернее, там есть и слуги и мой камердинер и мой адъютант, но это сугубо личное пространство. - Значит, только там вы такой, как есть? - Ну,.. будем считать что да. - «Будем считать»? - Я же не бегаю по вилле голышом на четвереньках, - Морис весело рассмеялся. – Да-да, я и там ем вилкой. Просто, я там более открытый, чем обычно. - Хотелось бы взглянуть на вас… открытого. - Нет ничего проще – приезжайте на выходные! - Я приеду, - игриво заметил Морис, покидая нишу. - Буду ждать с нетерпением. 24 Майлс впадал в меланхолию. Как человек с сильным внутренним стержнем, депрессиями по мелочам он не страдал, но уж если той удавалось пробить брешь, что дело было дрянь. Майлс про себя все прекрасно знал – одинокий сорока пятилетний садомит на государственной службе. Особого страха он никогда не испытывал, так как многочисленных романов в его жизни не было. Разве что по молодость, две бурные, но закончившихся ничем истории. На отсутствие личной жизни Майлс жаловаться не привык – такова была его судьба, но разменяв пятый десяток стал все чаще ловить себя на мысли, что ему не хватает домашнего тепла. Порой даже возникала мысль – а не жениться ли, бросить все эти гомосексуальные увлечения, пусть и совершенно платонические, найти себе милую аристократку, жить с ней, поживать, да добра наживать. И отец будет счастлив. Но столь же хорошо Майлс знал и себя, что он не переделается, не изменится. Что измена своей природе, пусть и нетрадиционной, будет кошмаром и для него и для его избранницы. Этот холодный и прекрасный Морис ван Капм был словно ведение, такое чарующее, но очень опасное – стоит т угодить в его сети, как история может выйти еще худшая, чем с Сэмом. Может все дело в том, что он старый, а что, юность давным-давно позади, волосы покрыты сединой – наследственное. Отец говорит, что уже в тридцать пять был белый как лунь. Так что остается – работать. Пожалуй, только это. 25 До «Голубого простора» путь оказался не так, чтобы и близкий. Вышло чуть меньше часа, и все из-за нешироких проселочных дорог. Морис взял таксомотор, хоть за него пришлось прилично выложить, но на извозчике вышло бы дольше раза в два, и дешевизна была бы сомнительной. А теперь, в январе, в разгар лета, это было бы и тягостно – попробуй ка два часа провести на пекле в тридцать градусов – даже привычные к здешнему климату предпочитали умеренность. Признаться, Морис рисковал. То приглашение можно было счесть скорее данью вежливости, его не приглашали буквально, но тон, которым это было произнесено, заставляли верить в удачу. Морис просто позвонил в офис генерал-губернатора, с просьбой о встрече, а ему сообщили, что еще днем (то было в пятницу) руководство отправилось отдыхать. Солнце стояло в зените, а значит, был полдень, когда такси подъехало к небольшому белому дому в два этажа окруженному дивным садом. - Вас подождать? – спросил водитель, явно рассчитывая, что и обратная дорога принесет ему доход. - Нет, не стоит, - ответил Морис, без особой уверенности в голосе. Правда жизни заключалась в том, что если все сорвется, убираться отсюда придется на своих двоих, или, просить отвезти до города. Мотор загудел и, поднимая столп пыли, покатил прочь. Морис осмотрелся, еще пока не решив, позвонить в главную дверь, или обойти дом с «тыла». И тут дверь распахнулась, а на пороге стоял статный брюнет в белой широкой рубахе и белых штагах из парусины. - Чем могу служить? – спросил он вежливо, но глазами так и шарил по молодому человеку. - Я Морис ван Камп. Сэр Майлс просил меня приехать... – он начал привирать, чтоб хоть как-то облагородить цель своего визита. - Прошу, - слуга, а кто это мог быть еще, пропустил его в холл – небольшое помещение, выкрашенное в персиковый цвет. Обстановка была скорее спартанская, впрочем, это ведь место отдыха. – Подождите, пожалуйста, сейчас я приглашу Сэмюеля Барнетта. Слуга удалился, а Морис стал осматриваться. Все было просто и безлико, что означало, что этот дом еще не приобрел отпечатка его нынешнего владельца. Внимание Мориса привлекла перспектива, открывавшаяся от входной двери. Через стеклянную дверь проход шел на что-то вроде веранды, а оттуда в маленький дворик, практически все пространство которого занимал голубой бассейн. Вид был просто изумительный, даже можно сказать, манящий. И тут, из воды вынырнул парень, красивый, с темными, но не черными волосами. Опершись на кромку бассейна, он приподнялся и вылез, явив солнцу и случайному взору свое нагое тело. Взяв с шезлонга полотенце, он направился к Морису. От такого зрелища, у молодого человека в паху все так и заныло. - Мистер ван Камп, кажется, - и он пожал руку немного опешившему визитеру. – Прошу простить меня за этот вид, но тут мы все живем свободно, без массы правил. Если позволите, минут через пять я к вам присоединюсь, - и он быстро стал подниматься на второй этаж. - Пойдемте в гостиную, - мягко предложил слуга, и они прошли в ту самую комнату, что казалась верандой из-за своих больших стеклянных окон, распахнутых настежь и выходивших во двор с бассейном. – Мистер Барнетт умеет смущать. Вам что-нибудь принести, может сока? - Да, я не откажусь. Пока слуга удалился за соком, в комнату впорхнул Сэм. На нем была свободная рубаха и шорты. - Прошу меня простить, я вас, должно быть шокировал, - начал он. - Ничуть. - Раз так, то еще раз представлюсь. Я Сэм Барнетт, адъютант сэра Майлса. - А он сам… простите, похоже, я что-то перепутал... – тут появился гранатовый сок, причем, очень даже кстати. – Сэр Майлс приглашал меня на свою виллу, «Голубой простор». Но, возможно... - Все правильно, но формально, это моя вилла. Видите ли, у сэра Майлса есть официальная резиденция, может быть, вы слышали, ему ведь всегда полагается быть на связи, то с правительством, то с Лондоном. А тут тесно, да и нравы свободные. - Вы живете здесь один? - О, нет. С Томасом – камердинером губернатора. - А он сам? - Он часто приезжает сюда. У Мориса возникло странное чувство, что его заманивают, если уже не заманили в ловушку. Но Сэм выглядел очень дружелюбно, что несколько успокаивало. - Вы останетесь на ночь? – неожиданно спросил Сэм. - Я… я не знаю… не уверен… - О, оставайтесь. Завтра днем мы вернемся в город, а вы с нами, как? Да и Майлс, думаю, может, скоро заглянет. - Хорошо, - ответил Морис, не до конца уверенный в правильности своего выбора. - Тогда пойдемте. Они прошли узким проходом, и неожиданно оказались в светлой спальне. - Вообще-то, она Майлса, но он останавливается тут так редко. - А вы, где живете? - В мансарде. Там у нас с Томасов свои апартаменты. - Странно, - задумчиво произнес Морис. - Почему, - не столько спросил, сколько удивился Сэм. – Там тихо и уединенно, и потом, генерал-губернатору не к лицу жить в мансарде. Да, если хотите – бассейн в вашем распоряжении. - Я не захватил плавательного костюма, - немного растерянно, ответил Морис. - Я тоже, - заговорщицки прошептал Сэм, улыбнулся и ушел. 26 Морис разделся – было и в самом деле жарко и он, пусть и в светлом костюме, но вспотел полностью. Приятная прохлада наполняла комнату, и было очень хорошо. Странный выходил уик-энд. Рассчитывал на одно, а получил совершенно другое. При первой встрече этот летчик не произвел на Мориса впечатления, но теперь… Да и что толку просто сидеть и таращиться в окно. Скинув трусы, Морис пошел к бассейну – раз уж тут так принято, то он не собирается выделяться, а уж стыдиться себя ему точно не придется. И потом, возможно Сэм к нему присоединится. Жаркий воздух окутал его тело, едва он вышел на солнце. Поразительно, но он, уроженец этой страны, никогда в жизни не подставлял солнцу свое тело. Его отец уже унаследовал богатство и был частью элиты. За долгие годы он стал только еще богаче, а все богачи, где бы они ни жили, вели один и тот же образ жизни – жили в роскошных домах, отдыхали в роскошных виллах, и считали загар признаком низших классов. Его счастье, что родился Морис одним из самых младшим, уже когда отцу было за шестьдесят, от его третьей жены. Нравы стали свободнее, ван Камп никогда не был ревнителем религии, так что излишним, как говорили англичане, пуританизмом не страдал, но и он никогда не купался и уж тем более, не загорал. Немного постояв на бортике бассейна, Морис пригнулся, а потом, что есть силы, распрямился и оказался в воде. А она была чуть прохладная, оттого очень бодрила и делала купание приятным. Плавать его научил майор Шелли, с которым не отличавшаяся политической принципиальностью мама закрутила роман. Шелли был хорошо сложен, красив лицом и многое умел. Так, он научил пугливого мальчика задерживать дыхание под водой и не бояться. Вот и теперь, Морис, набрав в легкие как можно больше воздуха, опустился на дно и оказался окружен голубым безмолвием. Ему подумалось, что вилла не зря носит такое название – подними глаза и над тобой голубой простор неба, а тут, в бассейне, пусть и маленьком, голубой просторик воды… «Бу-буффф!» - раздалось под водой, и он увидел тело Сэма, скользившего к нему. Они всплыли. - С вами все в порядке? – поинтересовался Сэм. - Да… о, извините, я, наверное, напугал вас… - Ерунда, - улыбнувшись, ответил Сэм. – В такие прекрасные дни я делаю до пяти заходов в бассейн. - Вам тут нравиться? – спросил Морис. - Милое местечко, уединенное… - Нет, я про Африку. - Пока не знаю, - искренне ответил Сэм. – Я вырос не в загородных домах и не в особняках в Бельгравии, так что по всему этому высшему свету не очень-то и скучаю, а если есть немного элементарного комфорта, то я везде чувствую себя как дома. - Вы много путешествовали? - Удар в под дых! – Сэм усмехнулся и несколько смущенно ответил. – Пару раз бывал в Голландии и Брюсселе, Майлс приглашал, а так… это мое самое долгое и дальнее путешествие. - Вы давно знакомы с сэром Майлсом? - Думаю, лет пять. Мы познакомились на ипподроме в Дерби. Я с парнями смотрел на заезды, ставил всякую мелочь, и вот представьте себе, поставил пять фунтов, и выиграл – 1/50, «черная лошадка», «Гун», он принадлежал Майлсу. Ну, я решил поблагодарить лошадку, а познакомился с ее владельцем. Все это время рука Мориса располагалась на талии летчика и та, а потом раз, и словно слегка скользнула ниже, оказавшись на ягодицах. - Том, присоединяйся к нам, - неожиданно воскликнул Сэм, и рывком подплыл к другому бортику, при этом он глядел на камердинера, накрывавшего легкий ланч в гостиной. - Нет, мне некогда. - Ну же, Том, давай, тут хорошо! - Нет. - Зануда, - заметил, чуть разочарованный Сэм. – Пока все не сделает – отдыхать не будет. Они еще с пол часика поплавали, но больше обнимать Сэма Морис не решался. А потом ланч, а потом они погуляли по окрестностям, а потом еще поплавали. Но главное – сэр Майлс так и не появился. 27 Морис лежал в кровати и смотрел на белесое окно, от невероятно яркой луны. Откинув одеяло, он подставил свое тело лунному свету. Этот день он не назвал бы разочарованием. Да, то, что Майлса не было, испортило картину, но Сэм – просто очаровашка. От одних мыслей про Сэма у Мориса началась эрекция и пенис, вяло валявшийся на боку стал набирать силу и чем тверже он становился, тем скорее стремился вытянуться ровно вертикально. «Смелость берет города!» - так, кажется, звучит старинная максима. Что ж, можно и дальше тут валяться и мечтать о несбыточном, а можно просто подняться и пойти наверх, попытать счастье. Чем он рискует? Многим, но не всем, и потом, Морис не мог быть уверен в точности, но он чувствовал, что Сэм такой же, как и он. Это придавало парню особый шарм. Встав, Морис вышел в холл, а оттуда на лестницу. Она была из камня, потому не скрипела, и он быстро поднялся на второй этаж, где отчетливо услышал звуки какой-то возни. Испуга не было, скорее интерес. Именно потому он и пошел на цыпочках. В мансарде было три двери, но только одна была приоткрыта, и через эту щель Морис увидел Томаса, лежащего на спине, широко раскинув ноги, а на нем, вернее, на его шесте любви сидел Сэм. Хотя… сидел это не совсем правильно, даже, совсем не правильно. Сэм скакал на парне. Крепкие ладони Томаса скользили по упругому стану летчика, ласкали каждый миллиметр его тела. На его лице был написан восторг. Лица Сэма Морис не видел, зато прекрасно видел пенис, скользивший меж его ягодиц. Когда Сэм нагибался, чтобы поцеловать любовника, член практически выскальзывал из его упругой пещерки. Но Сэм быстро возвращался в прежнюю позицию и скачка продолжалась. Но вот Сэм замер, а Томас издал глухой стон и скоро по пенису начали стекать прозрачные капли. Томас обнял любовника, и только теперь его нетвердая плоть обрела свободу, и он был в чем-то белом. Морис лишь догадался, что это сперма. - Пошли в ванну, - произнес Сэм. - Только не шуми, гостя разбудишь, - весело ответил Томас. Морис не испугался, в таких делах главное – никакой нервной спешки, только все испортишь. Потому, медленно попятившись, он оказался на лестнице, по которой начал спускаться вниз. В ту ночь он заснул только под утро, «мучимый» сладостными видениями. 28 Утром в воскресенье Морис встал поздно, уж больно приятно было стать в утренней прохладе. Купаться особенно не хотелось, так как вода еще не успела хорошенько прогреться. Потому Морис откликнулся на предложение Сэмюеля прогулять по окрестностям. Где-то около трех по полудни они сели в небольшую открытую машину и поехали в город. Сэм вел лихо, было видно, что дорога ему прекрасно знакома. В милях пяти-семи от «Голубого простора» появилась внушительная вилла губернатора. Она едва виднелась за хорошо разросшимися деревьями. Вокруг нее простиралось ровное зеленое пространство. Сейчас, в самый разгар лета, трава была уже не столь насыщенного цвета, но все равно зримо контрастировала с грязно-желтым фоном буша. Правда, Сэм туда даже не заехал. Увидев взор седока, обращенный на белое здание, он ответил: - Смысла туда ехать нет, губернатор вот-вот сам двинется в путь, мы его встретим в городе. Вернее, в пригороде. Морису не очень нравилась эта резиденция – не в меру масштабная и помпезная, лишенная тепла и привлекательности. Но именно здесь он был вынужден ожидать приезда главного лица. И главное – зачем. Да и как он мог так пасть – ожидать какого-то англичанина. Пусть независимой Оранжевой республики он и не помнил, но долгом каждого ван Кампа было хранить память о ней, как завещал отец. Только около пяти часов к частному подъезду подъехали три автомобиля. В первом был Майлс и какой-то представительный военный, во втором какая-то пара – пожилой мужчина с молодой дамой, которую Морис быстро припомнил – эта особа беззастенчиво заигрывала с ним на каком-то приеме еще в Кейптауне. Кроме того, на переднем сидении, рядом с водителем был приятный блондин. Едва войдя в холл, Майлс увидел Мориса, увидел и глаза его сами собой зажглись приятным добрым светом. - Мистер ван Камп, рад вас видеть. Чем обязан? - Можно просто Морис, - начал молодой человек, но тут вошел молодой офицер в защитной форме. Это был красивый капитан Пауль ван Боссе, он играл в команде хорошего знакомого Мориса. Увидев знакомого, парень весь так и засиял. - Я… меня… - начал Морис невпопад пытаясь отвести взор от капитана. – Вы меня приглашали на выходные… я и эскадрон лидер Барнетт… - Да-да, я помню, - ответил Майлс, но он уже поймал взор, обращенный на блондина. А посмотреть было на что. Капитан ван Боссе был высокий стройный блондин, причем, с копной совершенно золотистых волос. В Претории он появился пред самым Рождеством, так как командующий счел, что, во-первых, при губернаторе должен состоять армейский адъютант, во-вторых, он должен представлять местных, то есть буров, да и потом, красавец явно создавал сильную конкуренцию остальным офицерам. Даже за те три недели, что Пауль состоял при губернаторе, в него влюбилась практически вся женская половина обслуги. В гостиную личных апартаментов принесли чай. На традиционном чаепитии присутствовали оба секретаря, оба адъютанта, Летти и Морис и генерал. Разговор был скорее дежурным, но молодой человек сумел понять отсутствие Майлса – в официальное поместье, на уик-энд были приглашены верховный судья Союза Росс Иннес и командующий войсками генерал-майор Бринк. Так что Майлс и хотел бы, да не смог уединиться. - Так вы провели время с этим занудой Барнеттом? – вполголоса спросил Пауль. - Да, - немного неуверенно ответил Морис. - Вам крупно не повезло, наверное, все перепутал этот жуткий дворецкий. Полагаю, если сэр Майлс вас пригласит, то непременно езжайте в Вайолет-холл. Там так здорово! Я вам там покажу чудные места. - Правда?! – вырвалось у Мориса. - О, да! Я сам там лишь с недавнего времени, но поверьте, уже многое разведал. - А сэр Майлс? – спросил Морис, скорее по инерции, ибо Пауль ему нравился все сильнее и сильнее. - Он, конечно, скучный тип, но позволяет жить, не то что некоторые, - последнее было сказано практически шепотом, так как очевидно касалось генерала – мужчину не старого, довольно крупного с аккуратными, подстриженными усами, кончики которых были чуть подкручены. Морис уже редко смотрел на губернатора, а то непременно поймал его грустный взгляд – опять мимо, опять счастье ускользает от него. Решив, что для избавления от грустных мыслей необходимо переключить внимание, он стал разговаривать с главным судьей – полной противоположностью генерале – поджарому, с чуть вытянутым лицом и вечно грустными глазами. 29 Морис лежал в постели во внушительном доме ван Бергов, который старался подражать своим лучшим лондонским собратьям. Ветерок легко играл с шелковой занавеской на окне, а молодой человек перебирал почту. Среди немногочисленных писем было одно в специальном конверте. Открыв его, он прочел: «Дорогой Морис Я очень опечалился тому, что мы оказались в заложниках у моей болтливости и неточности. По счастью, Сэмюель утверждает это наверняка, вы прекрасно провели время. Но я, если вы не против, рад был-бы видеть вас в этот уик-энд на вилле Вайолет-холл. С уважением, Майлс» Морису стало очень приятно, ибо он вспомнил скорее не о губернаторе, а о Пауле ван Боссе. Проверив, что на эти дни у него ничего не значится, он быстро написал записку с согласием. 30 Вилла была полной противоположностью «Голубому простору» - она была большая. Все ее комнаты были обтянуты шелком пастельных тонов, обставлены светлой мебелью. Внушительный холл разделял здание на две половины, причем, не только нижний этаж, но и верхний. Морис был не слишком рад, что его комната находилась аккурат в той половине, что и у Майлса, ведь адъютанты жили на противоположной стороне. Днем они играли в гольф, причем, Морис выбился в лидеры. Пока он шел от лунки к лунке, думалось, не уступить ли из вежливости губернатору, Майлс и в самом деле оказался прекрасным игроком. Решил – игра должна быть честной. Во-первых, англичане сами любят говорить о честной игре, во-вторых, уж больно хотелось досадить англичанам. Только во время пятичасового чая Пауль шепнул: - В одиннадцать, когда все успокоятся. И в самом деле, уже к десяти часам вилла стала погружаться в сонное состояние. Поскольку в этот уик-энд особых гостей не ожидалось, то долгого ужина не получилось, он был скорее для своих. Кроме того, Трелони с супругой жил в отдельном коттедже, так что народу в доме было немного. Около одиннадцати, одевшись налегке – простудиться даже в прохладную южную ночь Морис не боялся, на цыпочках, он вышел из комнаты и стал спускаться вниз. В большом холле его встретил Пауль. - Как, готов к приключению? - Морис только кивнул. У него было странное чувство, что он участвует в чем-то жутко предосудительном. Выйдя из дома, спустившись с крыльца, молодые люди прошли вдоль основного дома, за угол, где был гараж. Именно там Пауль сел за руль одного из служебных фургонов. - До утра его не хватятся, а к утру мы всяк вернемся, - заговорщицки подмигнув, сказал он. Ехали минут пятнадцать. Они оказались в небольшом поселке, где главным местом был клуб. Уже возле его входа звучала музыка. И только войдя, Морис понял – это самый настоящий притон, в котором, кажется, предлагались пороки любых видов. Джаз-банд что-то наигрывал, все-таки попадая в ноты, меж столиков прогуливались полуголые официантки. Публика была разная, но по большей части уже разогретая, весело шумевшая. В маленьком зале, что рядом с главным, играли в карты, и в глубине поблескивала рулетка. - Купи рому и возьми пару стаканов. Я тут арендую комнату номер пять, я сейчас, - шептал Пауль на ухо и его губы порой касались уха Мориса. Тот выполнил все в точности. Комната была ужасно убогой, но чистой, насколько может быть чистой комната в притоне. Ее центр и половину площади занимала кровать. Белье было чистое, но хозяйка вертепа, похоже, понятия не имела, что такое уют. Морис налил ром по стаканам и чуть пригубил. Сам он практически не пил, а если и употреблял, то европейские вина, ну и шампанское. Ром оказался сладким и крепким. Предвкушая еще кое-что сладенькое, он вытащил из брюк полы рубашки и начал ее расстегивать сверху. Именно в это момент вошел Пауль. - А вот и мы, - весело бросил он. В полумраке Морис даже не понял, что это за черная тень появилась вместе с ним. Только приглядевшись, он увидел темнокожую девушку. Не раздумывая, Пауль расстегнул брюки и спустил их, выставив напоказ свою возбужденную плоть. Примерный пенис, уже изрядно задрал головку, возвышаясь над красивым пучком золотистых волос. - Раздевайся, - не то предложил, не то скомандовал Пауль. И Морис, смотрящий на парня завороженными глазами, быстро обнажился. Его возбуждение было столь же сильным. Не отставала и девушка, быстро скинув нехитрую одежонку, явив свою природную красоту. - Ну, как она? – весело спросил Пауль и обнял Мориса за плечо, отпивая ром. - Красивая, - заметил Морис, все еще не понимая, куда он попал и что сейчас будет. Главное, он мог лицезреть обнаженное тело этого красавца. Пауль же, чуть разогрев себя спиртным, подозвал к себе девушку и, надавив ей на плечо, заставил сесть на колени. Она была совершенно покорна, на ее лице играла какая-то сдержанная улыбка. Она обхватила пенисы пальчиками и стала скользить по упругим стволам. - Ну же, милая, сделай нам приятно… - прошептал Пауль. Не долго думая, она обхватила своими губками упругое навершие скипетра любви Мориса и стала елозить по нему язычком. Ее губки скользили по твердому стволу, а язычок терся о нижнюю часть пениса, но лишь изредка дотрагивался до уздечки. Немного пососав Морису, она принялась за Пауля. С ним она была более любезна, по всему было видно, что они не в первый раз вместе. Морис иногда подумывал – не использовать ли негров для своих утех, но всякий раз, как фантазия приводила его к очевидному: необходимости впустить упругий черный член в свою попу, он отказывался от этой идеи. И дело было не только в том, что он презирал черных, но и в том, что отдаться черному, значит пасть еще ниже, ниже негров, и без того находящегося в самом низу социальной лестнице этого мира. А красотка закончила с отсосом, и Пауль, легко подхватив ее, уложил на кровать. - Как, хочешь попробовать мою шоколадку? – игриво спросил он. Морис только отрицательно покачал головой. Он лег рядом и просто наслаждался, рассматривая упругое тело красивого парня. А Пауль нагнулся над девицей и стал ласкать губами ее острые как кнопки соски, сжимать упругие небольшие груди. Она лишь мило хихикала. Но вот Пауль выпрямился и стал водить сочной упругой головкой пениса по ее розовой вагине, столь яркой на фоне практически черной кожи. И каждый раз, как Пауль задевал клитор, маленький розовый бугорок, девушка вздрагивала, и дыхание у нее перехватывала. Морис устал сдерживаться, томление плоти было просто невыносимое и он начал ласкать себя, скользя ладонью по железному пенису. Чтобы было удобно, он даже сел на корточки и одной рукой ласкал упругую грудь девицы, но смотрел он на распустившийся розовый бутон, куда сочный пенис легко проскользнул. Пауль начал вгонять свой член быстро, без заминки и раскачки. Комната наполнилась тихими быстрыми шлепками, так пах парня ударялся о промежность девушки. Мориса завораживал вид сочного члена, то исчезающего в вагине, то появляющегося практически полностью. Ему нравилось смотреть, как напрягаются его плечи, спина, как топорщатся его соски посреди натренированной груди. Он мог любоваться сосредоточенным лицом парня, который ловил каждый миг наслаждения. Морису было хорошо, приятное томление растеклось по всему его телу и в паху заныло. Он понимал, что это значит, но обращать внимание не стал, он просто продолжил ласкать себя и густые перламутровые капли полетели на темную кожу, они, словно ожерелье, украсили молодую грудь девушки. Не выдержал и Пауль, он выхватил пенис из приятной пещерки наслаждения и в тот же миг брызги спермы полетели на девицу, увлажняя ее стройное тело – живот, груди и даже лицо, от чего она немного скривила ротик. - Ну же, милая, - произнес Пауль. – Лучше на тебя, чем в тебя. Он забрался на кровать и сел на корточки рядом с Морисом, обняв того за плечо. Они смотрели, как девушка накинула на себя тунику и выскользнула из комнаты. - Ты очень скромный, - с укором произнес Пауль, вставая с кровати и подходя к умывальнику, чтоб освежить свой пенис от капель смазки и спермы. - Я не люблю с черными, - просто ответил Морис, присоединяясь к легкому омовению. - А мне нравятся, честно, - хихикнул Пауль. Он вел фургон и без умолку трещал. Он мечтал купить ферму и разводить страусов, при этом он весело смеялся, так как был изрядно пьян, как пьян был и Морис, но не настолько, чтоб позволить себе какую-нибудь глупость. 31 Утро следующего дня было совсем не радужным. У Мориса гудела голова после вчерашнего – столько пить он не привык, да и прокуренная атмосфера притона радости не добавляла. А еще Майлс. Он сидел смурной, и из-под опущенных бровей время от времени поглядывал на Мориса, и в его взгляде явственно читалось презрение, так, словно он и в самом деле знал, что вчера случилось. Он был вежлив, но не дружелюбен. Зато Пауль выглядел прекрасно, что выдавало в нем привычного к загулам. Морис не мог знать, что Майлс и в самом деле многое знает. Он случайно услышал скрип двери соседней комнаты и подумал, что это к нему направляется гость, но время шло, а никто не стучал в дверь, и тогда он выглянул в коридор. Голосов он не слышал, но понял по скрипу, что входная дверь закрылась. А дальше все просто – подойти к окну и увидеть Мориса и Пауля, смазливого повесу, направляющихся для вечерних развлечений подальше от виллы. О Пауле ван Боссе Майлс знал главное – тот обожает секс с девушками, только это, кажется, серьезно занимает все его размышления, оттого он вряд ли продвинется по службе, хотя, карьеризм не входил в число черт характера этого парня… Питер Фоуфорд листал британские газеты, приходившие в Южно-Африканский Союз с недельным отставанием. По счастью, ныне есть телеграф и все, сколь-нибудь важные вести распространяются со скоростью молнии и их быстро публикуют местные газеты, но… порой так хочется прочесть именно британскую прессу, да и масса мелких новостей с родины – очень приятно. - А вот, некрологи, - себе под нос произнес Фоуфорд. – Ничего интересного, заметил он. Для человека, привыкшего считать себя причастным к вершению судеб, там и в самом деле ничего интересного не было. Впрочем, сэр Майлс потом и самостоятельно просмотрит газеты, прочтет интересные новости. Но Сэм взял отложенную газету и решил сам просмотреть. Ему нравилось поддевать напыщенного индюка. - Оу! – неожиданно произнес он. – Кажется, это у Грэнтэмов мы были на уик-энде, перед тем, как вы отправились сюда? - А что там про них написано? – вяло спросил Майлс. - Печальную новость… - Да, - без интереса произнес Майлс и теперь уже его хотел расшевелить Сэм. - Читаю: « в пятницу, 7 января 1926 года печальная весть пришла из Йоркшира. На 86-ом году скончалась Вайолет, вдовствующая графия Грэнтем…». Это ж у них… - Боже, - изрек Майлс и с него словно начала ползать апатия. – Прошу простить, мне надо написать личное письмо кузену. Все встали, и Майлс быстрым шагом покинул столовую. - Ладно, продолжу. «… В 1877-1883 годах она состояла фрейлиной у герцогини Эдинбургской. После скоропостижной кончины супруга, 6-ого графа Грэнтема леди Вайолет посвятила все свое время обустройству Грэнтема и его окрестностей. Она являлась попечительницей многочисленных учреждений, в том числе местной больницы, школы. Жители Йоркшира с благодарностью будут вспоминать…», ну и в таком духе. - Вы знали ее? – спросил Трелони. - Мельком, но, скажу вам, она была остра на язык, как бритва… 32 Едва вернувшись в город после уик-энда, Мориса ждал новый удар – письмо матери. Как всегда, ничего особенно интересного там не было, но… матушка соскучилась и очень настойчиво требовала приезда сына. Морис был взрослым, но… отказывать матери так и не научился, а потому написал объяснительное письмо сэру Майлсу. Все шло как-то уж слишком нелепо, Морис словно маленький, гонялся за бабочками, ни одной не поймал, зато, возможно, упустил свой шанс, если, конечно, этот шанс у него имелся. Жизнь Майлса текла ровно, вернее, его жизнью опять становилась служба. Она была хорошо знакома и размеренная, хотя кому-то и могла показаться скучной. Правда, время от времени в нее вторгались неожиданные события. Так, в конце апреля, вечером, Майлс уже заканчивал приводить себя в порядок для ужина, на который пригласили около пятидесяти человек. И тут в гардеробную вбежал Сэм. - Срочная, прямо из пункта связи, - выпалил он, немного запыхавшись, протянув телеграмму, запечатанную в конверте. Майлс распечатал его, вынул листок бумаги с наклеенными полосками текста, пробежал взором. - Ну, что?! Что-то важное? - Да! – решительно произнес Майлс и направился в парадную столовую. Там лакеи практически заканчивали украшать стол. – Мистер Геерстем, прошу срочно приготовить шампанское. Обед я начну с тоста. Сказано было столь безапелляционно, что дворецкому пришлось только кивнуть. Большая часть гостей уже приехала, и сэр Майлс приветствовал их, разговаривал с дамами. Сэм был в числе приглашенных, прохаживаясь меж гостей, с любопытством поглядывал на Майлса. Тот и умел, и любил интриговать. Вот и сейчас, у него в кармане лежала особая телеграмма из Лондона, а он делал вид, что ничего не случилось. Впрочем, распоряжение о шампанском говорило о приятной новости, но не снижала накала интереса. - Ваша светлость, леди и джентльмены, прошу! – хорошо поставленным голосом произносил дворецкий, и все потянулись в столовую, окутанную полумраком, и только восемь роскошных позолоченных канделябра со свечами освещали комнату нежным красновато-золотистым светом. - Господа, - начал сэр Майлс когда все сели. Он встал и громко произнес. – Буквально перед обедом мне сообщили из Лондона приятную весть, – все собравшиеся замерли и их взоры были устремлены на губернатора. – Ее королевское высочество герцогиня Йоркская разрешилась от бремени дочерью! При этих словах все радостно выдохнули, заулыбались и начали обмениваться веселыми фразами. - Мать и дитя чувствуют себя хорошо, - продолжил Майлс. – Леди и джентльмены, я хочу провозгласить тост за здоровье их высочеств: герцогини Йоркской и новой принцессы Соединенного Королевства! - Гиб-гиб, ура! – провозгласил мистер Трелони и все присутствующие, вставая, продолжили: - Ура! Ура! Ура! Столовая огласилась звоном бокалов, гости радовались событию, произошедшему в тысячах милях от них, но на исторической родине многих из присутствующих. Уже на утро все газеты написали о замечательном событии, командующий назначил небольшой торжественный смотр войск, городские власти салют, а епископ Претории торжественную благодарственную службу в соборе. Все были просто захвачены этим приятным событием – ведь это был первенец в новом поколении королевской семьи. Впрочем, у сэра Майлса была и небольшая личная причина для радости. В ответном послании на выражение соболезнований, кузен Роберт сообщил, что его средняя дочь, Эдит, ныне маркиза, в положении, правда, пополнение в семье ожидается только в начале следующего года. 33 За всеми этими событиями Морис наблюдал из Блумфонтейна, где жил скучной жизнью представителя высшего общества – ходил на светские рауты и балы, пусть они и были нечета блистательным довоенным, посещал оперу и скачки. А еще он не был уверен, что его ждут в Претории. В личной же жизни стояла невообразимая пустота. Будь он как все – уже женился бы, без проблем, да и маменька пару тройку кандидаток имела на примете, но он не хотел. Наверное, если бы заставили обстоятельства и еще что-то, как-нибудь справился бы, а так… Знали ли о его наклонностях родственники? Вероятнее всего догадывались, ибо светскому юноше, не замкнутому аутисту или интеллектуалу, и не иметь никаких пассий считалось невозможным. Впрочем, сводные братья не шибко горевали, ибо деньги Мориса должны были бы вернуться в семью. Именно потому, старшие братья, не испытывавшие никакой симпатии к последней супруге и ее отпрыску, считая взбалмошную женщину хищницей, охотившейся за большими деньгами, тем не менее, помогали не очень-то сведущему в финансовых вопросах Морису преумножать капитал, ибо как гласило предсмертное напутствие Якопа ван Кампа: будьте бережливыми и возвращайте капиталы в семью. Только в конце мая, сидя в ложе на ипподроме вместе с маменькой, Морис случайно встретил Сэмюеля Барнетта, который по важному делу прибыл в одну из столиц Союза. - Рад вас видеть! – искренне произнес Морис, когда было покончено с приветствиями и представление адъютанта миссис ван Камп. - Признаться, мы скучаем без вас, - произнес Сэм, чуть улыбнувшись. - Я тоже, все думаю, может и в самом деле съездить… - Конечно. Тем более что в июне планируется роскошный праздник – как-никак день рождения короля… некоторые из нас рассчитывают на награды… Миссис ван Камп не слишком-то активно участвовала в беседе, но зато невероятно пристально рассматривала губернаторского посланца. Юноша ей в целом понравился, за одним исключением: - Не понимаю я современных нравов, - заметила она, пока ехали с ипподрома домой. – В мое время молодые люди стремились остепениться, жениться, обзавестись потомством… - Мамочка... - Не спорь! А вы, современное поколение, только и норовите, как бы не брать на себя ответственность. - Мама… - А-а! – и она махнула рукой, отвернувшись к окошку. – Не иначе как опять отправишься в Преторию. Даже если бы любящий сын и решил успокоить разволновавшуюся мать, то соврал, ибо в глубине души, услышав слова Сэма, точно знал – он поедет. Ему казалось, что на этот раз все должно быть лучше. 34 День рождения короля отмечали в субботу, грандиозным балом. Еще днем на центральной площади города прошел смотр войск и сэр Майлс Кроули-Бигхэм, облаченный в темный генерал-губернаторский мундир со знаками большого креста ордена Святого Михаила и Святого Георга, приветствовал проходивших мимо него стройными рядами солдат и офицеров. Для многих этот день стал поистине счастливым. Официальная пресса – «Лондонская газета», дойдет сюда только через неделю, так что рано утром телеграфист принял невероятно длинную телеграмму – список наград для южноафриканских подданных Его величества. Майлс постарался для этого на славу. Так, Трелони сиял что новый шиллинг – его удостоили рыцаря-командора ордена Британской империи (вторая степень), а генерал-майора произвели в генерал-лейтенанты, так что и тут все было хорошо. Не остался без награды и Сэм – офицер ордена Британской империи (четвертая степень) должен был украсить его мундир, Пауль ван Боссе стал членом этого ордена (пятая степень). И только сам генерал-губернатор остался без наград, впрочем, ему было грех жаловаться. Он, наверное, не признался бы даже сам себе, что подарком для него стало уже то, что Морис ван Камп вернулся. Морис на этот раз остановился в «Савойе», там его уже ждало приглашение на бал. Одев фрак, который ему всегда так шел, он отправился в резиденцию генерал-губернатора. Народу там было еще больше, чем на Новогоднем приеме, ведь этот праздник – официальный день рождения главы и их государства. В принципе, нынешний монарх мог и не следовать установлению отца, желавшего яркого зрелища в свой день рождения и потому разделил это событие. Свой непосредственный день рождения он отмечал в ноябре, а официальный в июне. Георг V родился 6 июня, но официальные торжества все равно происходили во вторую субботу месяца. Майлса Морис увидел издалека – облаченный во фрак, с наградами, он был окружен плотным кольцом из военных, политиков и бизнесменов, воротил разных индустрий, персон порой поважней некоторых чиновников. - Думаю, стоит немого набраться терпения, - шепнул на ухо Сэм, облаченный в бальную униформу. – Сейчас к нему прорваться будет очень сложно. - Да, - задумчиво произнес Морис. – Может, в другой раз. - Вам надо быть настойчивей, - укорил его Сэм. – Он ведь официальное лицо, с ним всегда сложно, но если вы хотите – приложите чуть больше усилий, сделайте пару шагов вперед… - Я даже не знаю, нужно ли… - Вы не уверены, что вам это нужно? - Не знаю, - Морис задумался. – Но даже если это нужно мне, как насчет него? Это был странный разговор, ибо трудно было понять, о чем они вообще говорят. Да и сами они, лишь предполагали, что подлинный смысл ясен. Морис помнил о том, что Сэм крутит роман с камердинером губернатора. А вот знал ли Сэм про Мориса, это был вопрос. Где-то около одиннадцати вечер стал близиться к концу. Гости стали уставать, все больше садясь на диваны и кресла, то тут, то там расставленным по залам. - Рад вас видеть, - произнес Майлс, приблизившись к Морису. - Я тоже… рад видеть вас, - и почему-то, покраснел. - Как поживает ваша матушка? - Слава Богу, хорошо. Зиму она переносит куда как легче, чем лето, не так жарко. - Да, по здешним меркам плюс пятнадцать – уже холодно, но в Англии это очень даже распространенная погода как раз для лета. - Это, наверное, очень причудливо, такие различия в природе, особенно, когда ты их видел… - Да, думаю, меня никто не поймет, если я скажу, что июль это зимний месяц. Ведь, тогда получается, что мой день рождения – это этакий перевертыш нового года! - Вы родились 1 июля? - Да. - Наверное, здесь пойдет прием? - Полагаю, его придется повести, но я не думаю, что он должен сравниться с этим, все-таки, я не король, - и Майлс приятно улыбнулся. – Вы еще будете в городе? - Я планировал провести в Претории как минимум всю зиму. - Вот, вы сказали зиму, а я подумал о декабре с январем, - и он хохотнул, а потом спросил куда как серьезнее. – Я был бы рад видеть вас на приеме. - Почту за честь, - чуть покраснев, ответил Морис. 35 Ждать дня рождения генерал-губернатора пришлось недолго, всего-то еще две недели. Само торжество было ужасно формальное – присутствовали все высшие должностные лица Союза, которых пригласить было нужно. Несколько местных знаменитостей. Вообще, здешнее общество было не столь сильно разделено социальными барьерами, потому присутствие премьеров местной оперы ни у кого особого отторжения не вызывало. Одетые на этот раз в смокинг и без наград, все расположились за столиками, украшенными розами и мальвой. Официанты бесшумно скользили меж столов, разнося блюда. Морис не испытывал особых иллюзий на свой счет, ибо за главным столом, а он был не круглый, а вытянутый, сидели только главные фигуры. Ему достался стол поскромней, с парой полковников, армейским и полицейским, да епископом. Ему еще повезло, ибо многие пришли с женами, и рядом сидела миловидная дама, все время нахваливавшая свою очаровательную дочь. Слушать ее сил не было, но это все лучше рассуждений епископа о представлении Фомы Аквинского о рае… После застолья, гости переместились в гостиные, где подавали кофе и ликеры. Именно там Майлс, улучив момент, смог немного поговорить с Морисом. - Знаете, я на весь уик-энд собираюсь убраться за город, причем, только я, ну, и слуги, конечно же. - Вы имеете в виду «Голубой простор»? - Не совсем, вернее, туда я обязательно хочу заехать, но остановиться придется непосредственно на вилле. - Официальность даже в таком вопросе, - посочувствовал Морис. - Да, от официального статуса не сбежишь, но… как вы смотрите на то, чтобы составить мне компанию? - Хорошо, - скромно ответил Морис. – Я тогда приеду в «Голубой простор». 36 На этот раз Морис собирался куда как более основательно, чем в прошлый раз. Да и потом, может для Англии плюс пятнадцать и тепло, но они здесь привыкли немного к другому, так что взять с собой немного теплых вещей было не так уж и глупо. Сэм вел машину все так же быстро, а Томас, Морис запомнил его имя, сидел сзади. Буш наполнялся зеленой краской, ведь именно в это время года здесь прохладно и начинают идти дожди. Земля наполняется влагой и дарит жизнь новым растениям. Увы, стоило компании приехать на место, как начал капать дождик, не сильный, а скорее мерзкий, шедший еле-еле. В такую погодку и на улицу выглядывать не хотелось, не то что бы искупаться. Утешало лишь одно – в пятницу они приехали поздновато и потому могли спокойно поужинать и отравиться спать. На этот раз Мориса разместили в гостиной, той самой, с большими окнами, правда, на сей раз они были практически все закрыты. В «мансарде», как ее окрестил Сэм, разместился он, адъютант и Томас, камердинер. И хотя они явно любили друг друга, но, жили в разных комнатах, так как этого требовали приличия. Хозяйская спальня на первом этаже оказалась свободной. Утро лишь немного изменило погоду, дождя не было, но солнышко все скрывалось за тучами. Завтракали в тишине. Морис опасался, что ему предстоит провести очередные скучнейшие выходные, а главное, опять обмануться в своих ожиданиях. Но «случилось чудо»! Сначала, коло часа дня, неожиданно выглянуло солнышко и как-то сразу потеплело. Морис решил искупаться, благо вода была достаточно теплой. Переодевшись, он вышел в плавательных шортах, темно-фиолетового цвета с белым ремешком. Он мог нырнуть и задержаться под водой на пару минут, медленно плавал от одного бортика до другого. - Не помешаю? – спросил Сэм. На этот раз он решил облачиться в шорты для плавания, только они были покороче. - Конечно, вода уже неплохо прогрелась, – ответил Морис и вмиг был окутан всполохами брызг. - Очень приятная вода, – согласился Сэм. Молодые люди начали дурачиться, брызгали друг на друга водой. Томас старался держаться от бассейна на отдалении, чтоб не оказаться мокрым с ног до головы. Наконец, притомившись, они расположились на белых шезлонгах. Но, разговориться не успели – вдалеке заурчал мотор. В безлюдной местности его было прекрасно слышно, и потребовалась четверть часа, чтобы из-за холмов появилась машина, обычная, ничем не примечательная. Из нее вышел Майлс и, сказав что-то шоферу, направился ко входу, а авто укатило в обратном направлении. Дверь хозяину распахнул Томас, он же провел Майлса к бассейну. - Майлс, мы уж и не рассчитывали тебя увидеть, - с укором в голосе произнес Сэм. - Приехал курьер из города, пришлось немного потрудиться над бумагами, но, зато я тут. - Искупаешься? – предложил Сэм. – Давай-давай, вода уже изрядно прогрелась. - Пожалуй... я воздержусь, - ответил Майлс и удалился в свою комнату. - Он такой застенчивый, - с ноткой задора в голосе произнес Сэм. Но Майлс не собирался отсиживаться в четырех стенах. Он переоделся в шорты и рубашку из парусины, надел широкополую шляпу, которые носят местные фермеры, и отправился на прогулку. Сэм и Морис решили сопровождать первое лицо в этом импровизированном походе. Они просто шли. Майлс активно отмерял путь тростью, на плече Сэма красовалось многозарядный карабин. Оно тут требовалось как для защиты от диких зверей, так и от немного диких людей. Пройдя с пару миль, они увидели семейство слонов. Те спокойно разгуливали по открытой местности, щипали хоботами зеленую траву. - Близко подходить не стоит, - тихо сказал Морис. – А то и ружье не поможет. Охоту он не очень-то и любил, хотя отчий дом был изрядно украшен охотничьими трофеями, но стрелял он метко. Об одном он немного переживал – не захватил ружье для себя, переложив все заботу о безопасности на Сэмюеля. Нет, в его способности защитить он не сомневался, но просто хотелось показать себя с лучшей стороны при Майлсе, а то его недолго счесть городским пижоном и белоручкой, который ничего не знает и ничего не может. За те два с половиной часа, что они гуляли по окрестностям, успели увидеть гиену, рыщущую в поисках падали, и стаю зебр, спокойно пасущуюся на природе. Зато обед в семь вечера был невероятно вкусен, так как прогулка только разожгла аппетит. Майлс, Сэм и Морис еще какое-то время посидели за разговором, выкурив: Майлс сигару, остальные сигареты. - Что ж, пожалуй, мне пора, - изрек Сэм, услышав, как часы в холле отбили девять раз. – Надо немного помочь Тому, а то мы развлекались, а у него работа и работа… - А где устроились вы? – спросил Майлс. - Здесь, - ответил Морис. – На диване. - О-у, тогда, полагаю, я тоже должен откланяться, чтоб вам не мешать. Он встал и, кивнув, вышел. А Морис остался один. Все это выглядело ужасно глупо, словно он гоняется за тенью. И главное – он не знал, что следует делать. Да и как сделать первый шаг, как?! А если его отвергнут, скандала он не вынесет… Мысли сбил Томас, вошедший в гостиную. - Прошу простить, я хотел бы расстелить диван. - Да-да, пожалуйста. В начале роль камердинера казалась уж больно муторной, всегда быть готовым к приказам хозяина, подготавливать его костюмы, мундиры, цеплять к ним награды. Если бы не Сэм, с некоторыми поручениями он не справился, или, если быть точным, справился, но много хуже. К тому же, уже без малого год он прожил в этой стране. Конечно, этого мало, чтоб делать какие-нибудь серьезные выводы, но в тоже время его худшие опасения не подтвердились. Как говорят, глаза боятся, а руки делаю, освоился и теперь ни о чем не жалел. Особенно, если учесть, что он, наконец, нашел свое счастье. Вначале это ощущение пугало своей новизной, но теперь, он просто хотел, что бы это никогда не заканчивалось. - Позвольте дать вам совет, - неожиданно произнес Томас. - Да, - рассеяно ответил Морис. - Не бойтесь взять инициативу. Просто, сэр Майлс, привычный руководить в политике, он все же из тех, кем надо руководить дома… Кивнув, он вышел, едва слышно закрыв за собой дверь. А Морис стоял красный, словно хорошо отваренный рак. Ему дали столь специфический совет, что… это значит, про него все знают, но откуда? Впрочем, Томас такой же, как и он, вряд ли ему что-то грозит, но вот насколько совет правильный… Морис стал раздеваться, оставшись в одних трусах. Он смотрел на маленькую дверку в углу. «Почему бы и нет!» - подумал он и двинулся к ней, но с каждым шагом идти становилось все сложнее, так как уверенности становилось все меньше. Открыв дверь, он оказался в маленькой проходной комнатке. Дверь Майлса было практически в метре, просто протянись и открой, но вот на это у него сил не было. Бессильно выдохнув, он вернулся обратно в гостиную и сел на диван. Счастье, кажется, вот оно, только протяни руку, но отчего так страшно, и тут же подумалось: а ну ее, близость эту, многие и без этого живут, проживет и он. Но в том-то и дело, что и на это силы воли у него не было. Возможно, не знай он, каково это, быть с мужчиной, он воздержание воспринимал бы как-то иначе, но он вкусил запретного плода, он был «отравлен» этим сладостным ядом. Голова шла кругом, мысли так и сталкивались в голове, путались, мешая принять решение, хотя, возможно решение уже было принято, просто его нужно было выполнить… Тихий скрип заставил вернуться к реальности. Он резко повернул голову и в приоткрытой боковой дверки увидел фигуру Майлса, в темной шелковой пижаме, он стоял и смотрел на Мориса, переминаясь с ноги на ногу. Словно сама судьба решила за него, он встал, и посмотрел прямо на мужчину. Решимости в нем было, явно, столько же, они наверное так и переминались бы, но ситуация было неловкой и Майлс решил нарушить тишину. - Я… - хрипло выдавил он, на большее оказался не способен, но и этого оказалось достаточно. Морис, на одеревенелых, негнущихся ногах сделал пару шагов навстречу и Майлс шагнул вперед. Они стояли практически вплотную и тяжело дышали. Неожиданно Майлс коснулся ладонью груди Мориса, ощутив кожей набухший сосок. Нерешительно, словно чего-то опасаясь, Майлс наклонился и его губы коснулись губ Мориса. Тот не стал тянуть и тут же ответил, поцеловав дрожавшего от волнения мужчину. Взяв Мориса за руку, Майлс провел его в свою комнату, в которой стоял практически мрак, только через раскрытое окно холодный яркий лунный свет струился потоком. Морис расстегнул пуговки куртки пижамы и увидел широкую, покрытую маленькими редкими волосками грудь. Морис опять прильнул к губам, но на этот раз его поцелуй был сочным. Его ладони скользили по сильным широким плечам, рукам. Ему нравилось ласкать сильное мужское тело. Майлс просто обнял парня за талию и его руки скользили по спине, иногда нежно сжимая упругие ягодица. Морис не стыдился своей эрекции. Его пенис, возбужденный до крайности выскользнул через ширинку на трусах и сейчас вовсю терся о мягкий шелк, от чего становилось еще приятнее и томление растекалось по всему телу. Морис чувствовал под тонким слоем ткани возбуждение партнера. Ему хотелось увидеть пенис Майлса, почувствовать его, овладеть им. Потому он оторвался от губ и сел на корточки. Одно легкое движение тесемки и штаны спали к ногам, а пенис так и смотрел на него, не очень длинный, зато с роскошной сочной головкой, смазка с которой тоненькой серебряной нитью спускалась вниз. Не размышляя долго, он просто обхватил навершие этого скипетра любви губами, дерзкий язычок прошелся по глянцевой головке, и Майлс громко выдохнул, едва не согнувшись пополам. Морис взглянул на него снизу. Оказалось, губернатор куда как привлекательнее, чем он думал. Не толстый, а скорее плотный, его мужественная фигура была покрыта волосками, который превращались в настоящие райские кущи возле пениса, красиво его обрамляя. Морис лизнул уздечку и Майлс едва устоял на месте. Чувственное наслаждение овладевало его телом и разумом. Он уж очень давно не переживал такого и чем бы это все не кончилось, он готов был пройти свой путь. А Морис старался доставить как можно больше наслаждения. Он мог просто скользить губами по упругому стволу, а мог массировать головку и тогда язычок начинал теребить уздечку и любовник просто начинал стонать. Он совсем не касался пениса пальчиками, зато массировал мошонку, поигрывая яичками, иногда нежно сжимая их. Майлс был не в том положении, что бы долго терпеть, потому он издал поистине львиный рык, и сперма ударила в рот Морису. Тот и не подумал его убирать. Ко вкусу спермы он был равнодушен, но желание сделать приятное другому доставляет удовольствие и тебе. Морису нравилось ощущать пульсирующий член в губах, нравилось слизывать сперму до последней капельки. На дрожащих ногах Майлс отступил к кровати и сел на ее край. Он смотрел на молодого человека, что сидит перед ним на полу и слизывает его сок любви с губ. Он просто протянул ему руку и тот принял ее, подошел к нему. Сочный, чуть ослабший пенис выглядывал из ширинки и, почувствовав заинтересованный взгляд, стал укрепляться, вытягиваться… Майлс потянул за трусы и они, чуть нехотя, стали сползать, открывая его взору прекрасное тело Мориса. Майлс просто обнял его, прижавшись щекой к плоскому животу. Его нежные ладони скользили по упругим ягодицам, а вконец «обнаглевший» член прилег на плечо мужчины. Не спрашивая ни о чем, Майлс просто обхватил головку губами и начал ее обсасывать. Опыта у него было маловато, зато он делал все с невероятной нежностью, стараясь меньше всего причинить любовнику хоть какое-то неудобство. Морис млел от этих ласк, ведь он получал желаемое, от того, кого вожделел вот уже с полгода. Он, относившийся к англичанам с презрением, теперь ласкает спину того, кто представляет английскую власть. И ему приятно, он не чувствовал угрызений совести. Высвободившись из объятий любовника, Морис нагнулся и стал целовать мужчину в губы, еще сохранившие вкус его плоти. Он слегка толкнул Майлса и тот растянулся на просторном ложе, подставил тело для ласк и Морис просто взобрался на него. Он начал целовать мужчину в грудь, лаская кончиком язычка соски, довольно крупные, но такие набухшие. Он покрывал поцелуями небольшую ложбинку на груди и спускаясь вниз, одарил лаской маленькую воронку пупка. Пенис Майлса уже окреп и по мере спуска по телу, прочерчивал по телу любовника тонкую полоску смазки от промежности к груди. Морис привстал и просто сел на бедра любовника. Он приставил сочную головку к своему сфинктеру и начал опускаться, и по мере того, как пенис входил в его грот наслаждения, у Майлса перехватывало дыхание. Его руки обхватили бедра парня и начинали скользить по глянцевому от пота телу. Морис начал скакать на пенисе, по началу, медленно, потом все быстрее и быстрее, ускоряя темп. Приятная истома начала наполнять все его тело, растекаясь медленно, словно сироп. Глаза закрывались сами собой, и он просто подчинялся ощущениям плоти, своей плоти, рожденной от соития с прекрасным мужчиной. Иногда, когда в паху начинало назревать особое томление, Морис придерживал себя и, практически ложась на Майлса, начинал целовать того, легко соскальзывая к мочке уха, шее. А потом, вновь начиналась сущая гонка за страстью. И опять его тело переставало его слушаться и опять пенис, что скользил в его попе, рождал невообразимое блаженство. Долго оттягивать финал Морис не мог, его силы сопротивляться оргазму были слабы, он просто позволил этому урагану страсти разбушеваться, а потом выплеснуться перламутровыми каплями на тело Майлса. Зрелище пениса, исторгающего на тебя семя, так возбудила и без того жаждавшего разрядки мужчину, что он просто расслабился и вскоре белые капли медленно скатывались по члену хозяина из тугой попы. Морис сидел в изнеможении, не решаясь пошевелиться. Майлс легко подхватил молодого человека и поднес к небольшому столику, где стоял кувшин с водой. Смочив полотенце, он обтер промежность любовника, его увядший пенис, да и свою грудь. - Куда ты? – тихо спросил Майлс, когда Морис направился к дверке. - К себе, - ответил Морис. - Останься, прошу, - попросил Майлс. - Но нас могут увидеть?! - Томас свой человек, да и потом, он не войдет прежде, чем я его позову… Ну, пожалуйста. Наверное, если бы Морису не хотелось остаться, он нашел бы довод для такого решения. Но уж больно хотелось просто уснуть в объятиях человека, который тебе нравится. Порой именно такие маленькие радости важнее и приятнее миллионов. 37 Лучи утреннего солнца проникли в спальню и стали будить соню. Едва Морис открыл глаза, как увидел, что в кровати он лежит один, а часы показывали уже десять утра. Он вскочил и быстро нашел свои трусы, но ничего более там и быть не могло. На цыпочках, словно чего-то опасаясь, он прошмыгнул в коридорчик, а оттуда в гостиную. Диван уже был собран, окна растворены настежь и в их створе, прямо возле бассейна стоял совершенно нагой Сэм и наслаждался прекрасным солнцем, ласкавшим его тело. Кажется, половицы скрипнули и адъютант обернулся. - А, вы уже встали. Вам надо позавтракать, а то скоро мы выезжаем. Неуверенно, Морис вышел к бассейну. - Майлс, где он? - Уехал, - спокойно ответил Сэм. – Там, в гостиной лежит его письмо, для вас. Морис развернул листок бумаги. Сэм, накинув кимоно, сел за столик и отпил кофе, аромат которого так и растекался по дворику. «Милый Морис. Прошу, не обижайся, что я так рано улизнул, видит Бог, я предпочел бы провести с тобой в постели не одну неделю, но дела требуют моего официально присутствия. А будить тебя у меня не поднялась рука. Прошу, не уезжай какое-то время, я хотел бы еще встретиться с тобой, если ты, конечно же, не будешь возражать. Искренне твой, Майлс» Наверное, на лице Мориса появилась глупая улыбка, так как Сэм спросил: - Так значит, у вас все случилось! - Кажется, - уклончиво ответил Морис. - Кажется!? – Сэм рассмеялся. – Здесь все просто: либо, либо. Третьего не дано. - Да, мы провели ночь вместе, - краснея, ответил Морис, и ему вдруг стало так невообразимо легко. Легко, от того, что он может хоть кому-то сказать о своих переживаниях, страхах, сомнениях. 38 Вернувшись в Преторию Морис отправил матери письмо, в котором сообщал о своем желании обосноваться в Йоханнесбурге. Писал он быстро, пока запал не угас, пока не взяли верх сомнения. А с Майлсом он не виделся ровно неделю, ибо был приглашен на виллу в следующие выходные. Народу там собралось прилично, так что приходилось особенно тщательно соблюдать конспирацию. Сложность представлял Пауль ван Боссе. Неугомонный капитан все хотел заставить молодого человека отправиться с ним в близлежащий притон. По счастью на выручку Морису пришел Томас. Он шепнул на ухо, что нужно сказаться нездоровым. Самое простое нездоровье – головная боль. И хоть Морис этим недугом страдал крайне редко, изобразить его удалось вполне достоверно. Плохо было не это. Большой зал делил здание вилы пополам не только на первом, но и втором этаже, потому, покои генерал-губернатора располагались в правой части здания, а комната Мориса, в левой. Наверное, его можно было бы тоже поселить рядом, да обиделись бы высокопоставленные чиновники, которых Майлс приглашал. Да и с дресс-кодом тут было куда как строже. Степенные джентльмены ходили в светлых костюмах, светлых шляпах. Когда Морис появился при пиджаке и сорочке с темно-синим шелковым платком, повязанным на шее, на него смотрели как на диковинку. И, конечно, у них ничего не получилось. Все эти старички оказались столь неугомонными, что не собирались расходиться и за полночь. А красться как лазутчик, опасаясь быть увиденным в любую секунду было себе дороже. По счастью, Сэм неожиданно нашел выход – сафари. Майлс не был безумным охотником, но решил согласиться. По крайней мере, будет возможность вырваться из привычного мира, да и нравы на пленэре должны оказаться свободней. 39 Сафари удалось организовать только недели через две. Это время Морису могло показаться просто чудовищным, если бы не обустройство нового тайного жилья. Вернее, с начало дом нужно было найти, а он сразу решил, что не станет снимать квартиру, а именно дом. Квартиру, приличные пятикомнатные апартаменты, он снял в Йоханнесбурге, который с Преторий разделяло каких-то пятьдесят километров. Это был единственный способ снизить риски до разумного предела. Этим местом оказался маленький одноэтажный коттедж в приличном, даже сонном районе Претории, с двумя спальнями – можно было принимать гостей, соблюдая все приличия, вернее, гостя. Прислугу он набрал из местных, всего двоих, кухарку и садовника. Да еще раз в неделю приходила уборщица. Мать была крайне недовольна, но переубедить сына не смогла, при том что о доме знали только четверо. Остальная семья отнеслась к переезду родственника скорее безразлично. На охоту отправились на двух машинах. В первой ехали Майлс и Морис, вернее, его светлость сэр Майлс Кроули-Бигхм и мистер Морис ван Камп. Во второй же тряслись адъютанты. Томас Барроу дрожал в третьей. И не мудрено. Ведь любой компетентный камердинер должен уметь обращаться с охотничьими ружьями, чистить их, смазывать. Опыт общения Томаса с оружием был недолгий и уже давно. Кроме того, военная винтовка и охотничье ружье две разные вещи. По счастью Сэм провел пару уроков, и хоть что-то он запомнил. Но большая часть волнения оказалась напрасной – местный егерь, неряшливый мужик лет пятидесяти сам взял на себя заботу о снаряжении, скорее презрительно окинув взором Барроу. Разместились в небольших бунгало, построенных на высоких стволах-сваях. Стены были из переплетенных прутьев, внутри обтянутые тканью. Каждое бунгало состояло из трех маленьких комнат. В первом расположились господа, во втором адъютанты, ну а слуги в третьем. С дороги, а она заняла часа четыре, да все под солнцем, уставшие, гости только и смогли что добраться до своих коек, иначе узенькие ложа назвать было сложно. А вставать нужно было не свет ни заря. Клаус Ансон, егерь, повел их смотреть животных на водопое. И зрелище того стоило. За каких-то полтора часа сидения в «засаде» они увидели зебр, слонов, антилоп. Африка раскрывала всю свою красоту, все свои богатства. Сама охота состоялась чуть позднее. Посреди бушей стояли вышки, с которых охотники и должны был стрелять. Ансон где-то между ними привязывал приманку – раненого ягненка, и все ждали. Приманка эта была рассчитана на хищников, и вскоре появился львица. Как оказалось, самцы, то есть львы, достаточно ленивые, они пользуются чаще всего тем, что приносят самки. Вот и на этот раз к приманке вышла пара львиц. - Сэр, цельтесь в ту, что крупнее, но идет чуть поодаль, - прошептал Ансон. - Почему? – спросил Майлс. - Она уже старая, приплода у нее нет, детенышей не обездолим, да и молодым меньше конкуренции… - Ну, Морис, кто будет точнее? – проговорил Майлс и навел прицел на хищника. Они прицелились и залпы грянули практически одновременно. Львицу отбросило в сторону, она попыталась было встать, но не смога и, поерзав немного на земле, притихла. Ее напарница вмиг бросилась наутек, оставив несчастного ягненка до лучших времен. Спустившись вниз, охотники подошли к трофею. - Отличные выстрелы, господа, - заметил Ансон. Один и в самом деле был сбоку, в грудной части, второй в голову, практически рядом с ухом. – И шкуру практически не попортили. - Интересно, кто куда попал? – спросил Сэм. Они с Паулем сидели на другой вышке и предоставили право первого выстрела губернатору и его спутнику. - Ничего, я пули Его светлости немного пометил, так что потом разберусь, - уверенно заметил Ансон. Погрузив львицу в грузовик, они поехали в другое место. Там паслись газели. Охотники встали небольшим полукругом с подветренной стороны и стали медленно подходить к стаду. Помощник егеря должен был зашуметь у противоположного края, и пугливые животные помчались бы на охотников, ну а те, стоя за небольшими укрытиями просто должны были не промахнуться. Все так и вышло, только у некоторых сердце дрогнуло, когда на них полетела стадо мощных животных, каждое способное легко подкинуть на рогах любого их охотников. Майлс особо кроважадничать не стал, и прицельно выстрелили только один раз, но его жертва споткнулась и, перевернувшись, словно при сальто, рухнула на землю. Количество трофеев оказалось пять животных. Более всего кичился Пауль, уверяя, что подстрелил аж троих. Мистер Ансон неодобрительно посмотрел на него, прищурился, словно говоря – ничего, посмотрим, узнаем. В лагерь охотники прибыли только около шести. Соскучившийся Томас и его помощник, который жил в бунгало для слуг, обслуживали веселых охотников с удовольствием. Пожалуй, только сейчас они были свободными и естественными, хотя и в рамках приличия. Уже основательно стемнело, и охотники сидели за столами в свете пары внушительных костров, отчего окрестный пейзаж выглядел еще более причудливей. Около девяти Майлс решил удалиться. Морису пришлось остаться, но и то ненадолго. Так как все устали, то засиживаться не стали. - Как ты отдохнул? – спросил Майлс, уже босой, расстегивая рубашку. - Чудесный день! – весело отозвался Морис. - И я не против, чтобы он перешел в чудесную ночь. - Что ж, думаю, это в нашей власти, - ответил Майлс и выглянул в комнатку, которую Морис использовал как спальню. Майлс уже был нагой и керосиновая лампа, что висела под потолком, окрашивала его тело в красноватые тона, усиливая загар еще сильнее. - Знаешь, это риск, - указал на нагое тело Морис, хотя сам стоял в трусах. - Можно запереть дверь, ну и погасить свет, пусть считают, что мы уснули… - Хорошо, гаси… - Нет, сначала я хочу увидеть тебя, а уж потом… Морис лишь улыбнулся. Он скинул трусы, продемонстрировав свое тело. Майлс словно не мог налюбоваться, он рассматривал его, лаская взором. - Гаси свет, - чуть настойчивей произнес Морис, и любовнику пришлось подчиниться. Только теперь они смогли прижаться друг к дружке, ощутить жар плоти, обнять друг друга и слиться в страстном поцелуе. Они были немного дикими, так как утром не стали бриться и небольшая щетина уже щекотала их щеки и подбородки и это невероятно сильно возбуждало. Подхватив за упругие ягодицы, Майлс приподнял любовника и, сделав пару шагов, усадил на невысокий столик. Тот был сколочен из простых досок, потому выглядел прочно. Присев на корточки, он стал скользить ладонью по упругому стволу парня, который видел в холодном лунном свете, что пробивался сквозь легкие занавески. Пенис на глазах креп и, немного подождав, Майлс обхватил головку губами. Сочная и чуть солоноватая, она словно мороженное, таяла во рту, ее все время хотелось сосать. Стоило язычку пройтись по ее глянцевой поверхности, как Морис тихонько начинал постанывать. Приятная истома стала растекаться по всему телу Мориса, он даже чуть обмяк, но упасть ему было сложно, так как спиной он упирался в плетеную стену. Его руки стали скользить по широкой спине любовника, по сего сильным плечам. Майлс же ласкал его стройные ноги, покрытые меленьким светлыми волосками, на ощупь казавшимися шелковистыми. Волоски поднимались от щиколотки практически до середины бедра, где они резко, практически прямой полосой прерывались. И тогда Майлс начинал массировать промежность парня, покрытую жесткими волосками, но не мошонка, она была мягкая, в ней перекатывались плотные яички, которые он немного сдавливал. - Не надо, - едва слышно простонал Морис. Он опасался, что просто не совладает с собой и его стон разнесется по окрестностям. Решив не экспериментировать, Майлс сконцентрировался на пенисе. Он мог скользить губами по упругому стволу, мог целовать его. Ему нравилось мять губами голоску, в такие секунды Морис весь напрягался и его пальца сильнее старались сжать его плечи. Но не ласкать прекрасное тело любовника Майлс не мог. Его пальчики проникли меж расслабленных ягодиц и начали массировать дырочку. Пара минут и опс! – он уже внутри. Пальчик легко начал скользить в теплой укромной попе. Он знал, что нужно массировать внутреннюю сторону, обращенную к мошонке, и стоило пару тройку раз провести там пальчиком с усилием, как Морис издал глухой стон и выгнулся. - Войди же в меня! – простонал Морис. Майлс встал и приставил разгоряченный пенис к заветной дырочке. Он давно истомился и жаждал работы. Член вошел легко, словно в масло. Морис обхватил ногами бедра любовника, обвил его плечи руками. Майлс начал медленно двигать бедрами, то вводя пенис до упора, то выводя его, практически полностью, оставляя внутри лишь головку. Раз от раза его движения становились все резче, все интенсивнее. Морис уже не мог контролировать себя, его глаза закрылись, и он просто тихо стонал, прижавшись к сильному торсу любовника. Майлс же старался не сбавлять темп, хотя это и давалось тяжко. Его глаза тоже были практически прикрыты, с его губ слетал приглушенный рык, а по всему телу растеклось приятное чувство, словно сжимавшее все внутри, старавшееся побыстрей выплеснуться наружу. Майлс обхватил стройный стан парня, прижал его к себе и ритмично ударял лобком о промежность, от чего звук выходил приглушенный. Терпеть не было сил, он устал, во всем теле ощущалась ломота, как от хорошей усталости и все сладострастие, кое овладело его нутром в пару секунд, вырвалось наружу и стало заполнять теплом нутро парня. Майлс замер, стараясь прийти в себя. Он и не думал, что сможет так сильно любить парня, что это будет так сладостно. Притих и Морис. Он просто уткнулся носом в плечо и сопел. - Как ты? – спросил Майлс, опасаясь, что любовник попросту уснул. - Боже, это… это… Майлс… я люблю тебя, - произнес Морис - Я тоже… тебя люблю… Сказав это, Майлс стал целовать парня в губы, но нежно. Поцелуи были короткие, словно полеты бабочек, нежно ласкали пересохшие губы. - Тебе помочь? – спросил Майлс, немного расслабляясь и выпуская парня из плотных объятий. Его пенис легко выскользнул из попы, и сперма уже растеклась прозрачной лужицей на полу. - Я уже кончил, - прошептал Морис. Майлс не поверил, он присмотрелся к животу парня и только в лунном свете увидел влажные разводы и этакие белые барашки, словно гребни волн, на животе молодого человека. Они легли спать в одной кровати. Было узко, зато так приятно ощущать тела друг друга, касаться шелковистой кожи. 40 Миссис ван Капм приехала в Йоханнесбург где-то через неделю. Она была слегка взвинчена. Одной из причин стал неудачный роман, закончившийся обидным расставанием, ибо бросала не она, бросали ее. Но вторая причина была в ее сыне. Останавливаться в его квартире она не стала из принципа, вызвав сына с люкс «Савойи». - Милый, я полагаю, тебе нужно вернуться. - Мамочка, я же тебе написал, объяснил, что хотел бы жить здесь. - Котеночек, твое пребывание здесь начинает выглядеть очень двусмысленно! Даже говоря жесткие, а порой жестокие слова, она сохраняла приятный тон, даже нежность в обращении. - Я тебя не понимаю? – Морис старался держаться хладнокровно, но в душе все так и обмерло. - В городе все обсуждают твой эксцентричный поступок, покупку этой странной квартиры… - Что же в этом странного? - Она слишком похожа на место свидания… И вообще, люди замечают, что ты слишком часто бываешь у генерал-губернатора… это вызывает толки. - Помилуй, какие толки!? – Морису едва удавалось сдерживать волнение. – Да, я знаком с сэром Майлсом, мы частенько играем в гольф. - То, что ты слишком сблизился с англичанами, это пол беды, но… эта жуткая девица Фоуфорд, замужняя потаскуха, она так и увивается возле тебя! - Матушка, так низко я не паду! – с видимым облегчением ответил Морис. - Ты думаешь, что ниже этого пасть нельзя? – с вызовом спросила миссис ван Камп. - Мамочка, я тебя очень, по сыновьи, люблю, но… мне практически двадцать семь и я хотел бы самостоятельно определиться со своим будущим… - А я!!! - Мамочка, я обещаю… обещаю, что буду приезжать к тебе, регулярно. - Но чем тебе плох Блумфонтейн? Это ведь и твоя родина, там похоронен твой отец! - Там ужасно скучно, и потом… потом… я, возможно, займусь делом. - Делом?! Каким? - Ну, не знаю. Попрошу Даниэля или Пауля привлечь к работе в какой-нибудь фирме. - Они тебя никогда не возьмут, - сказала мисс ван Камп, вставая. – Котеночек, пойми, самое страшное что может быть – поддаться опасному соблазну. Ты пропадешь, ибо обратной дороги уже не будет. И мисс ван Камп вышла из номера, отправившись в ресторан отеля, оставив Мориса одно, наедине с его мыслями. 41 А жизнь стала брать свое. Морис легко садился в поезд и через час вступал на перрон вокзала Претории. А дальше – если он не был официально приглашен к губернатору, то отправлялся в небольшой особняк в тихом и приличном предместье Претории, куда подъезжал небольшой автомобиль. Майлс умел им управляться, хотя не любил, предпочитая сидеть на заднем сидении, но в целях конспирации, чтобы меньше народу было в курсе его похождений, он предпочитал проехать эти полтора километра сам. Домик был маленький, но уютный и главное, именно там они могли провести пару тройку часов наедине, и только так. Майлс подумывал о том, чтобы пригласить Мориса к себе, в резиденцию, но… это было слишком рискованно. Но осенью ситуация переменилась. Питер Трелони готовился отметить шестидесятилетие и потому решил выйти в отставку. Возвращаться в Британию Трелони не собирался, а хотел поселиться в Кейптауне и наслаждаться видами океана. Фоуфорд так и сиял от счастья, сбылась его мечта – он стал личным секретарем генерал-губернатора, должность высокая, с которой можно было легко получить рыцарство. Его вряд ли можно было назвать человеком тщеславным, но последний брак, с женщиной вдвое моложе его заставлял брать все новые высоты. 42 - Ян, хочу с вами посоветоваться, - произнес премьер-министр. Ян Сматс, его предшественник, высокий импозантный мужчина с аккуратной маленькой бородкой клинышком, пристально посмотрел на Херцога. - Что вас интересует, Барри. Я постараюсь дать совет, но… я же не просто в отставке, я можно сказать на пенсии, вот, – и он указал на письменный стол, заваленный книгами и исписанными листами бумаги. Все знали. Что Ян Сматс превратился в публициста. - Ян, не прибедняйтесь… впрочем, дело и политическое и частное... - Частное? – искренне удивился Сматс. - А? О, я наверное не так выразился… Все дело в том, что губернатор спросил моего мнения. Он хотел бы пригласить некоего Мориса ван Кампа к себе в секретариат. Сматс удивленно пожал плечами, но Херцог готов был поклясться, что где-то в глубине души этого человека блеснули огоньки. - Ван Кампы когда-то были богаты. Я отлично знал Якопа, он не плохо нам помогал, давал деньги, закупал провиант. Но, насколько я помню, его состояние сначала пострадало от англичан, а после смерти так и вовсе было разделено на несколько частей, так что… почему нет! Они ведь не наши герцоги Девонширские! - Но… до вас не доходили слухи, о… как бы это сказать… - Об особых пристрастиях Кроули? – наконец проявил осведомленность Сматс. - Да-да. Видите ли, Малан (министр внутренних дел), он мне и рассказал, образно говоря, бьет копытом, а Роос (министр юстиции) его готов поддержать. Это ведь и в самом деле незаконно. - А при чем тут ван Камп? - Ян! – укорил коллегу премьер и тот лукаво усмехнулся. - А что Хэвинг (министр финансов) и Кресвелл (министр обороны)? - Они куда как менее решительны. - А вы? - Ох, Ян. Простите, но будь у меня твердое мнение, я не спрашивал советов. - Барри, вы готовы воевать с Англией? – неожиданно спросил Сматс. - Конечно, нет! - Вот вам и ответ. Да, он всего лишь представитель короны, но он их. Мы не готовы к войне, она нам не нужна, потому что гибельна. Так стоит лезть в бутылку из-за пустяка. И потом, они взрослые мужчины и чтобы их не связывало, это их дело. - Полагаете, я не должен возражать? - Думаю, да. Ему этого явно хочется, пусть, зато в вашем лице он приобретет союзника, ну, и мы, в его. Кроули рано или поздно вернется на родину. Такие не затеряются в толпе. Он и дальше будет на плаву. Что ж, отлично. Это даст нам возможность, не злоупотребляя, конечно, просить его о содействии в том или ином вопросе. - Полагаете? - А разве нам не к чему стремиться? Разве нет вопросов, в которых Лондон мог бы пойти нам на уступку. - Да, конечно. Вот, например, в Канаде, Австралии, да и Новой Зеландии есть министерство иностранных дел. А у нас этим занимается губернатор! Согласитесь, что не справедливо! - Вот именно! Заодно, можно поставить вопрос о праве на ведении внешней политике самостоятельно. 43 На ближайшей же аудиенции Херцог дал свое одобрение идеи, попутно выдвинув свое предложение. Майлс понимал, что это выглядит как шантаж, но не мог не признать правоту требования буров. Лондон и в самом деле уж больно затягивал это решение, может и не самое желанное, но необходимое, а потому искренне обещал обратиться на Уайтхолл. А пока Морис стал помощником личного секретаря. Идея пригласить заместителем личного секретаря Мориса ван Кампа Фоуфорда сначала немного смутила, но, похоже, ссориться с начальником он не хотел, потому объявил это «гениальным решением». Плюсом оказалось то, что теперь Морис на законном основании мог переехать в резиденцию генерал-губернатора. Неожиданную поддержку Морис получил от сводных братьев. Догадывались ли они о подлинной подоплеке или нет, но родственник у самого кормила власти это всегда выгодно. Они всячески старались продемонстрировать свою близость. Цена приятия – несколько пригласительных на разные банкеты. Единственной, кто демонстрировала свое неприятие, была миссис ван Камп. Она стоически хранила верность странной смеси принципов ее покойного мужа, который и сам сотрудничал с англичанами. Работа Морису нравилась. По существу, закончив школу, систематическим трудом он не занимался, но сумел включиться в дело очень легко, возможно, из-за своего характера. 44 Теперь, раз в неделю, как они договаривались, Морис спускался вниз, на второй этаж и оказывался в апартаментах Майлса. У них была практически вся ночь. И лишь забрезжит рассвет, как Морис, нежно поцеловав спящего Майлса, тихо выскальзывал в коридор, а оттуда к себе. Впрочем, даже если бы этого и не случилось, если бы Морис проспал, чего, к слову, не случалось, то первым утром в покои входил Томас, верный камердинер, он раздвигал шторы и начинал готовить ванну. Вообще-то, это была работа горничных или лакеев, но Барроу присвоил ее себе с молчаливого согласия губернатора. Когда в декабре двадцать шестого старый Геерстем ушел в отставку, старику стало уж больно тяжело выполнять обязанности, Томас не стал занимать его пост. Командовать слугами было бы приятно, да и в иерархии слуг дворецкий стоит выше камердинера, но последний куда как ближе хозяину, а именно это было важно. К тому же, займи он этот пост, начни он заниматься всеми делами по управлению резиденциями, у него катастрофически не оказалось бы времени на Сэма, который жаждал любви как минимум раз в неделю. 45 Жизнь полетела своим чередом, дни сменялись неделями, те месяцами, которые складывались в годы. Особенно быстро время летит, когда ты чем-то занят, когда в твоей жизни горит огонь любви. Майлс мог только возблагодарить судьбу за то счастье, которое его посещало. Его жизнь и работа крутились между двумя городами – Преторией и Кейптауном, между церемониями и праздниками: новым годом, днем рождения короля и днем Поминовения. Но более всего он опасался того момента, когда ему придется покидать свой пост. А чем дольше он занимал пост генерал-губернатора, тем вероятнее была замена. Особенно очевидно это стало, когда в летом тридцатого года началась активная работа по созданию договора, заново определяющего права и полномочия доминиона. Майлсу пришлось попотеть, чтоб сгладить острые углы противоречий между Лондоном и Южной Африкой. Своего рода наградой за это стало предложение удостоить его большого креста Королевского Викторианского ордена (первой степени). Сэр Майлс с благодарностью согласился, попросив своего рода прощальных наград для подчиненных. Так, в совсем не снежное Рождество 1930 года Морис ван Камп получил подарок – рыцарство. Он не очень понимал, радоваться этому или нет. С одной стороны это было ужасно приятно, с другой – Южная Африка так и не стала подлинно британским владением, в ней все время были сильны бурские настроения и желание обрести независимость. Впрочем, Морис солгал бы, сказав, что ему не понравилось получать награды. Он, облаченный в дневную визитку, вошел в зал, где стоял сэр Майлс, в полном облачении генерал-губернатора. Морис опустился на левое колено на маленький стульчик и Майлс, взмахнув саблей, поочередно коснулся правого, а затем левого плеча. В довершении церемонии он повесил на шею нового рыцаря особый знак на красной ленте. Именно в этот момент Морис понял, что он не сможет расстаться с Майлсом, что этот человек его судьба, хоть он и не представлял себе их дальнейшей жизни. Поздно ночью у них был праздничный секс, и Морис словно наездник раскачивался на любимом, переходя в бешенный галоп, доводя того до оргазма. - Мне сообщили, - начал Майлс, когда они уже спокойно лежали в постели, обнявшись. – Меня отзывают, открывается интересная вакансия в Лондоне. Я уже дал согласие. - У-у, – промычал Морис, а у самого комок подступил к горлу, в носу так и защипало, говорить не было сил. - 30 марта я отплываю из Кейптауна. Томас уже начал собирать мои вещи. Сначала я проведу последнюю неделю в Кейптауне, потом на корабль… Морис совсем не мог говорить. Кажется, теперь это заметил и Майлс. - Милый, не расстраивайся, я… я долго думал. Я же знал, что эта должность на время, так вот… я подумал, что ты, если, конечно, захочешь, мог бы поехать со мной. Морис аж привстал, опершись на руку. - Как это возможно? – сдавленно спросил он. - Почему нет? Ты ведь свободный человек, ты совершено свободен и очень даже можешь посетить Лондон… - Но где я буду жить? - У меня… - Как это, «у меня»? - Ну, на Кливленд-стрит у нас есть городской дом. Отец там давно уже не живет. Я отправил телеграмму, чтобы дом привели в порядок, я ведь буду служить именно в Лондоне. - И кем ты будешь? – спросил Морис, ибо так до сих пор не выяснил этого. - Гм, заместителем министром по делам колоний! Как тебе?! – Майлс явно хотел произвести впечатление, но получилось не очень. Нет, Морис, разумеется, был поражен этим обстоятельством, но волновало его немного другое. - А кем буду я? - Ты – человеком, которого я люблю, - и, привстав, он чмокнул того в щечку. - Я серьезно. - И я. Ты моя любовь, от которой я не откажусь. Для всех мы будем прежде всего друзьями-компаньонами. Кроме того, ты мой помощник, неужели забыл? Морис лег рядом. Это предложение было тем, чего он ждал, как ждут благородного жеста, но вот принимать ли его? Жизнь в чужой стране, вдали от дома, меж чужих людей, все это было очень странно, и как-то необычно. Впрочем, шампанское пьют только те, кто рискует… 46 Июль 1931 года Роллс-Ройс подкатил к парадному крыльцу Даунтона. У дверей его встречала высокая статная дама, чей возраст можно было определить общей фразой – чуть за сорок. Темно-синий костюм ей очень шел, впрочем, по жизнерадостному лицу дамы было видно, что это просто ее любимый цвет, а не траур. Рядом с ней стоял солидный высокий господин с небольшой залысиной. - Мэри, дорогая, рад тебя видеть, - радостно произнес Майлс, вылезая из авто. – Генри, отлично выглядишь, - он пожал руку джентльмену. – Друзья, позвольте вам представить друга и компаньона сэра Мориса ван Кампа. А это моя кузина, леди Мэри Тэлбот и ее супруг, Генри. Морис, чуть волнуясь, поздоровался, пережив испытывающие взгляды. Они явно были в курсе, что в данном случае означает это «друг и компаньон». Все зашли в холл, расположились в креслах. - Как Роберт? – спросил Майлс. - Не так плохо, как кажется, - ответил Генри, помогая супруге, для которой это было не самым легким делом. – Просто он предпочитает не спускаться… это и сложновато, и он… как бы сказать… стесняется своего положения. - А Кора? - О, ее сейчас нет, - легко махнув рукой, ответила Мэри, искренне улыбнувшись. – Мама постоянно дает отцу возможность соскучиться. В это раз она решила заехать на Харли-стрит. Кроме того, она решила договориться на счет Итона. - Боже! Джордж уже в Итоне!? - Еще бы! Ему уже десять, так что самое время начать учиться. - Что ж, - Майлс потер колени, так, словно на что-то решался. – Пожалуй, навещу ка Роберта. И он направился по лестнице на второй этаж. - Только не сердись на него, он бывает резок, - произнесла вдогонку Мэри, на что Майлс лишь махнул рукой. – Мой отец, граф Грэнтэм, год назад перенес удар, - она решила пояснить новичку ситуацию. – Он передвигается в коляске и плохо говорит. - Вы, кажется, я слышал, были секретарем у Майлса? – спросил Генри. - Скорее, помощником, - ответил Морис. – У меня были кое-какие связи, нужные для работы, потому Майлс и попросил… - Связи?.. – решила уточнить Мэри. - Мой отец занимался и бизнесом и политикой, братья унаследовали эту стезю, так что я занимался… наверное это можно назвать связями с общественностью. Все улыбнулись, и Генри спросил: - Помнится, «Оранж-Коучт Компани» принадлежала неким ван Кампам… - Да? – безразлично удивилась Мэри. - Они делают неплохие шины. - Понятно, - ответила Мэри. - Да, - наконец смог ответить Морис. – Фирму основал отец, вернее, это была одна из его компаний. Сейчас ею занимается мой брат, Бернард. - Вот это да! – искренне вырвалось у Генри, явно помешанном на всем автомобильном. Интерес же Мэри был связан с тем, что в ее доме оказался не какой-то клер, пусть и отмеченный высокой наградой, а представитель местной «аристократии», ведь по материнской линии, она внучка американского миллионера. Ей не хотелось признавать, но с годами она превратилась в легкого сноба, и статус человека стал для нее достаточно важен. 47 Днем, около четырех по полудню приехала Кора, а вслед за ней маркиз и маркиза Пэлем с детьми. Большого приема не намечалось, ожидались только свои. Уже вечером, в гостиной, гости медленно прохаживались и общались. Роберт, отпустивший бородку-эспаньолку, сидел в кресле, одетый в темно-синюю бархатную куртку с атласным воротником и обшлагами, украшенную бранденбурами. Его ноги были укутаны пледом. Изабелла, немного сдала, опиралась на изящную трость, сидела рядом с Морисом. - Я слышала, вы работали с сэром Майлсом в Претории? - Да, несколько лет, - скромно ответил тот, стараясь быть как можно белее кратким, чтобы вдруг не сболтнуть чего лишнего. - В прошлый раз, как я видела Майлса, а было это не так часто, думаю, можно пересчитать по пальцам одной руки, так вот, тогда с ним был отважный летчик, кажется, его адъютант. - Наверное, вы имеете в виду Сэмюеля Барнетта? – уточнил Морис. - Скорее всего. - О, он тоже вернулся, да еще с повышением! - Правда?! - Да. Ему присвоили следующее звание. Он теперь винг коммандер (подполковник), и командует небольшой военной базой, кажется, где-то в Девоне. - Боже, такая карьера… - Как видишь, у нас большие перемены, - мягко произнесла Мэри, над которой, как казалось, время не властно. – Мистер Карсон, он был дворецким, хворает, он живет на покое. - Да-да, припоминаю, - заметил Майлс. - Он еще помог мне с камердинером. - Да, Томас был неплохим работником. Он все еще у тебя служит? - Увы, нет. - ? - Его переманили, более выгодная работа… - Неужели служить замминистру не так выгодно? - Порой, и такое случается, - с легкой улыбкой ответил Майлс. Он не стал вдаваться в детали, ведь Томас покинул его, чтобы быть рядом с Сэмом. Он стал его камердинером, а одновременно, домоуправом. Пока подполковник Барнетт нес службу, Томас занимался домом. Это, конечно, выглядело немного необычно, в том городке, Хартленде, все смотрели настороженно, но когда в гости к новому начальнику базы прикатил высокопоставленный чиновник, да еще и бывший генерал-губернатор, то… Местный мэр чуть было не организовал в честь Майлса парад… - А я не знаю, чтобы мы делали без Бейтса, – вздохнула Мэри. – Он так предано ухаживает за папой. 48 Переместившись за стол, гости активно переговаривались. Детей не было, они уже, как считалось, ложатся спать. Впрочем, достоверно это можно было сказать только про отпрысков маркиза. Близнецы, брат и сестра, рожденные Эдит, были под внимательным присмотром нянек. Они остановились не в Даунтоне, а в небольшом коттедже, где некогда жила вдовствующая графиня. Воспитанница Эдит, удочеренная ею, только самые близкие знали, что она ее дочь, Мэриголд, училась в закрытой школе для девочек и сейчас, находилась с родителями на каникулах. Единственный, кто был более-менее предоставлен себе, юный Джордж Кроули, отучившийся первый год в Итоне. Увы, как не старались, но общих детей у Генри и Мэри Тэлбот не было. Роберт сидел в центре стола. Ему подавали практически тоже самое, что и всем остальным, разве что уже мелко нарезанное, он не мог управиться с ножом. - Ты уже навестил отца? – спросила Кора. - Да, я ненадолго заскочил в Оак-лодж, - ответил Майлс. - И только? – вряд ли Кора была удивлена, но в ее голосе читалась и легкая подколка. - Как раз от вас я собирался погостить у отца. - Надеюсь, ты покажешь сэру Морису свое родовое гнездо? – язвительно спросила Мэри. - Если его заинтересует столь дальнее путешествие ради неказистого дома, не идущего ни в какое сравнение с Даунтоном. - Это сильное преувеличение, - произнес Генри. – Проделать путь в тысячи миль из Южной Африки и испугаться полутораста миль?! - Кстати, - Майлс решил переменить тему, которая начинала его немного выводить из себя, да и Морису не очень приятная. – Недавно умер лорд Стентон. Он ведь лет тридцать был лорд-лейтенантом Йоркшира. Стемфордхэм просил узнать, не согласишься ли ты занять его место? - Я? - Генри выглядел совершенно ошарашенным, зато на лице Мэри заиграла счастливая улыбка. - Кха! – выкрикнул Роберт и шлепнул ладонью по столу, на его лице была улыбка. Кора немного смутилась, но все расценили реакцию графа как одобрительную. - Если Мэри не против… - Конечно, я рада! – заметила Мэри. - Что ж, тогда я отпишу Стемфордхэму, полагаю, в конце лета все будет оформлено. 49 - Ты уже освободился? – тихо спросил Морис, войдя в комнату Майлса. Тот все еще сидел за изящным секретером и что-то писал. - Буквально пара минут… - С их стороны было очень мило разместить нас в смежных комнатах, так мы можем заглядывать друг к другу. - Думаю, на это они и рассчитывают, - с ухмылкой ответил Майлс. - Тогда расчет их верен, ибо я хочу… - Милый, может до Лондона? - Брось, ты потом быстро укатишь в свое поместье… - Ты же понимаешь… - Да, но ты не возьмешь меня с собой. - Так ты сам не захотел! - Ну, а теперь захотел, - немного потупив взор, ответил Морис. На него следовало рассердиться, но Майлс не мог, да и не хотел. - Ладно, иди ко мне. Морис подошел и расстегнул полы халата, продемонстрировав свое совершенно нагое тело. Майлс провел ладонью по шелковистой коже, по коротеньким мягким волоскам на его груди и аккуратным кудряшкам на лобке. Пенис Мориса уже вздымался, оголяя розовую головку, с кончика которой свисала капля смазки, светившаяся будто бриллиант. Не задумываясь, Майлс обхватил губами головку, поведя по ней шершавым язычком. Нежные ладони Мориса стали ласкать плечи любимого, шею и волосы. За последнее время седых волос на голове Майлса прибавилось, но он выглядел невероятно органично, а кроме того, они его совсем не старили. Впрочем, он тоже не такой юный, как хотелось бы… ему тридцать три, он в самом соку и, не смотря на разницу, получал все мыслимое удовольствие. Майлс полюбил эту игру, игру с пенисом, полюбил манипулировать им, чтобы вызывать невероятное наслаждение любимого. Он с радостью теребил кончиком язычка его уздечку, проводя им по краю головки. В такие минуты Морис просто таял от изнеможения, ибо казалось, что через эту палочку из него выпивают все соки. А Майлсу нравилось ласкать стройные ноги любимого, покрытые коротенькими волосками. Он мог бесконечно массировать мошонку, едва сжимая яички, пронзая все тело парня молнией удовольствия. Морис не скрывал своего отношения, он стонал в голос, и это было совершенно искренне, хотя… как раз стонать-то и не следовало. Стены комнат, конечно, поглощали много звуков, но не все. - Да, да, сейчас, - тихо шептал Морис и вскоре рот Майлса наполнялся спермой, которую тот тут же сглатывал. А Морис еще какое-то время стоял в прекрасном забытье, лаская короткие волосы любовника. Прейдя в себя, он сел на край кровати, раскинув полы халата и стал наблюдать, как Майлс раздевается. Казалось бы, какой пустяк, но в этом было что-то очень интимное, чему свидетелем может быть только тот, кому ты всецело доверяешь, от кого у тебя не тайн, кто просто разделяет с тобой эту жизнь. В свои пятьдесят один Майлс выглядел просто роскошно. Плотный, но не толстый, у него были широкие плечи, подчеркнутая линия груди. Его нельзя было назвать волосатым, немного, но ему шло, это предавало ему особого шарма. Морис взялся за «стальной рычаг» и стал скользить по упругой плоти, даря наслаждение. Но не только руками он готов был ласкать. После такой прелюдии, он начинал покрывать пенис поцелуями, а потом и, обхватив головку губами, просто скользить по ней, вверх-вниз. Пенис Майлса был очень сочный, так и истекал смазкой, так что частенько приходилось вынимать его изо рта, чтоб проглотить сок любви. Майлс не очень-то любил, когда сосут его шарики, но знал, что это нравиться Морису, потому, уложив любовника на кровать, он склонялся над ним и поочередно обхватывал губами и нежно сдавливал. В это время его нежные ладони скользили по плотному животу, поигрывая завитушками волос, обрамлявшими пенис. Ему нравилось массировать промежность, то пространство, что находилось между мошонкой и анусом. Вначале Майлс был против, но, со временем привык и теперь отдавался на откуп чувствам, что рождались там. Морис мог спокойно массировать анус любовника, чуть надавливая, но не мог проникать туда пальчиком. Увы, Майлс пока упорствовал, впрочем, это сущая ерунда. Морис любил, когда сперма наполняет его рот, он любил это ощущение, когда тело твоего партнера, словно натянутая струна, вибрирует под твоими умелыми пальчиками. Он сглатывал все до последней капли, облизывая раскрасневшуюся головку. - Боже, Морис. Я вряд ли смогу повторить свой подвиг, - чуть стеснительно произнес Майлс. - Ерунда, - легкомысленно возразил Морис. Он знал, что Майлс иногда прибеднялся. Отметив свой полувековой юбилей, совсем не старый, полный сил, он все чаще комплексовал, и Морису просто нужно было подбодрить, вселить уверенность. Морис лег рядом на кровать, на живот и широко раздвинул ноги. - Я готов, - с улыбкой сказал он. Майлс, нежно улыбнувшись, привстал и лег на парня, опершись на сильные руки и ноги. Он стал покрывать плечи и загривок любимого нежными поцелуями, в то время как его пенис терся о промежность. Он соврал бы, сказав, что ему не хочется и плоть, лишь чуть ослабшая, по-прежнему была готова к бою. Приставив головку пениса к дырочке, он немного надавил. Пенис, словно шест в прыжках, немного напрягся, изогнулся, но все же проскочил заветные ворота и начал скользить, медленно, раз от раза набирая скорость и мощь. Старинная кровать была неплохо сделана и потому она лишь тихо поскрипывала под любовниками, и спальня наполнялась приглушенными стонами и тихими шлепками лобка об упругие ягодицы. Морис лежал с закрытыми глазами и просто наслаждался соитием. Приятное тепло расстекалось по всему его телу, вызывая приятную ломоту во всех членах. Он отдавался этому волшебному миру чувственных наслаждений полностью, без остатка. Майлс прикрыл глаза, он тяжело дышал. Его пенис, легко скользящий в уютной попе дарил невероятные ощущения. Могло показаться, что он словно онемел, но то было лишь ощущение, ведь именно изнывающая плоть наполняла его всего негой. Он, кажется, чувствовал каждый миллиметр члена, скользящего в попе. Его руки обняли грудь любовника, он прижался к нему и с его губ, слетало тихое «милый». И он видел, как легкая улыбка играла на губах парня. Он не мог больше сдерживаться и когда невероятная сила, зародившаяся в паху, стала сильней его, просто выпустил ее, и горячая сперма заполняла анус и обволакивала головку члена. Майлс перевернулся и оказался рядом. Морис повернул лицо и смотрел на любовника. Он особенно никогда не сожалел о своем выборе. Пусть климат этой страны и не самый приятный, но рядом с любимым мужчиной все это казалось сущей ерундой. И пусть он иногда скрипит и стесняется своего возраста, но вряд ли каждый сможет довести своего любимого до оргазма без рук, а Морис разрядился, и сперма уже неплохо увлажнила его плоский живот. Обтиревшись влажными полотенцами, они уснули в объятиях друг друга, как делали все последнее время. 50 Внушительный темно вишневый с бежевой крышей «Роллс-Ройс» катил по нешироким дорожкам сельской Англии, вернее, Шропшира, графства на границе с Уэльсом. На заднем сиденье расположились два господина. Тот что помоложе не особенно и скрывал своего волнения. Он пристально вглядывался в широкие поля и небольшие перелески. Наконец, вдали показался небольшой серый дом с изящным портиком. - Если ты не готов, то… - начал Майлс. Но Морис его перебил. - Нет-нет, это простое волнение, я готов, - и он сдержанно улыбнулся. 51 «Дэйли-экспресс», 17 октября 1977 года. «Пустой дом» «Уютное поместье Оак-лодж, расположенное меж живописных полей Шропшира опустело. Как стало известно, накануне скончался сэр Морис ван Камп, уроженец Южной Африке, уже давно обосновавшийся в Британии. Как гласит история, он был «близким другом и компаньоном» первого виконта Ривербриджа. Майлс Кроули-Бигхэм в 1925-1931 годы занимавшего пост генерал-губернатора Южной Африки, а в 1931-1936 замминистра по делам колоний. Незадолго до начала Второй мировой он представлял корону в Новой Зеландии, пока в 1942 году его не сменил маршал королевской авиации сэр Сирил Нэвалл. Последние десять лет жизни он являлся лорд-лейтенантом Шропшира. А сэр Морис с 1927 года являлся его личным секретарем и помощником. Лорд Ривербридж никогда не был женат, если не считать «браком» его сорокалетнюю дружбу с Морисом ван Кампом. После кончины лорда Ривербриджа в 1955 году Оак-лодж перешел по завещанию именно сэру Морису, и вот теперь дом опустел…»