***
Предаваясь своим воспоминаниям, Малфой опрокинул в себя ещё одну бутылку огневиски и, укутавшись по сильнее в теплый плед, заерзал на кресле. Воспоминания хлынули на него горячим потоком из криков и крови, режа стенки горла и трахеи, оставляя жгучие раны, но не такие глубокие, которые залегли на сердце. Слёзы все ещё лились из глаз и текли по щекам и подбородку, беззвучно падая на стол, где уже образовалась маленькая лужа. Тихо шмыгая, Драко запивал своё горе уже новым налитым стаканом огневиски и все не мог успокоиться. Сколько бы времени ни прошло, он все равно будет сидеть на одном и том же месте каждый вечер, рыдать и лить слёзы, не важно: кончились они или нет, выдавливая их всех силой; вспоминать те ужасы войны, ее жертвы, шрамы, оставшиеся после нее и… Гарри Поттера. Ставшего за последние годы войны самым близким человеком для Драко. Семья отказалась от него, когда узнала, что он перешел на светлую сторону. Они не знали, что их сын просто устал от всего этого притворства, что он просто хотел жить простой жизнью, как и все; порой, его даже посещали мысли, что хорошо было бы, если бы он родился маглом и не видел бы всего этого теперь. Но тут же отбрасывал их, так как знал, что по этой причине он не смог бы узнать и познакомиться с Поттером, пусть и не лучшим способом. Продолжая язвить и докучать Народному Герою, лишь бы тот просто обращал на него внимание. А затем и человеку, которому можно открыться, которому можно довериться и излить то, что хранилось в душе за все время проведенное с ним; говоря, что не хотел знакомиться таким образом и не желая больше притворяться злобным слизеринцем. Которым он на самом деле и не был. Просто не мог уже остановиться и не лгать ему в глаза, показывая напускную ярость и презрение, буквально шипя ему в ухо, когда он находился в непозволительной близости с гриффиндорцем, и когда дело заканчивалось потасовкой, — опять же со стороны Драко — а затем вновь и вновь в своей собственной комнате, отдельной от других, в Подземельях, говорил себе, что это последний раз, и он скажет ему то, что на самом деле думает о Гарри. Но он все продолжал и продолжал говорить на уже привычный ему лад, так же доставая его и действуя на нервы — хотя с последним можно поспорить, смотря на не очень-то и недовольное лицо Поттера. Затем, он все же совладал с собой и, подловив момент, когда Золотое трио распадется и он окажется один, — просто Гарри вырос, и друзья его ему показались не теми людьми, которые были когда-то, да и сам он тоже — схватил его за руку и потащил в Выручай-комнату. Это было первым местом, когда они не желали соперничать и просто хотели выяснить связывающие их недобрые отношения — по крайней мере, Драко хотел. И открывая свою душу и свои переживания, Малфой вылил на него свои ничтожные оправдания, что-то из разряда: «так нужно было»; они начинали потихоньку понимать и даже сочувствовать друг другу. Поттер терпеливо молчал, никогда не перебивал его и внимательно все слушал, чтобы, затем самому рассказать то, что накопилось в сердце — просто уже не мог терпеть всего этого. Позже, и понимая, что ближе человека по схожести мыслей и чувств, чем Драко, у него нет. Они часто приходили в Выручай-комнату и часами сидели, слушая такую нужную тишину или разговаривая на простые, либо на волновавшие их темы. Комната обеспечивала всем нужным и никуда не требовалось идти или вставать, и слушать нудные речи профессоров. Гарри часто подбадривал его и обнимал, когда тот ему позволял или когда обоим было уж слишком плохо. Гарри все время что-то придумывал, когда понимал, что тишина уж слишком давит на них, чтобы им не было так скучно и они не провели очередной день в тяжёлой атмосфере и с подавленным настроением. С Гарри всегда было легко, даже, если они и говорили то, что бы не осмелились сказать никому; в его присутствии всегда было нетрудно поговорить даже о смерти. Малфой замечал, что слишком много у него становилось пунктов на «будущее» под названием «Гарри», как он начинает привязываться к этому гриффирдорцу и начинал тихонько паниковать — сам ведь решил больше не притворяться. Но как только он видел нежный взгляд этих глаз, чувствовал ласковые прикосновения к своему телу и поглаживающие, успокаивающие действия, тут же отбрасывал все сомнения и, если не возвращаясь к ним никогда, то хотя бы оставляя рассмотрение их напотом. А затем, все же, забывая о волновавших его проблемах. Драко никогда не задумывался, что будет с ним, если тот уйдёт. Он всегда думал, что с лёгкостью сможет остановиться и остаться одному; не думал, что Гарри вообще может уйти от него, ведь ему было так приятно с ним и уж по интуиции Малфой чувствовал, что ему тоже не хотелось. Не задумался он и тогда, когда Гарри неделю не было в школе. Просто из-за своего характера и в силу анализа действий, он не мог поверить, что тот его бросил и оставил наедине с мыслями. И оказался прав. На следующий день после недели Поттер так же пришёл в Выручай-комнату. Драко не спрашивал почему того не было. А зря. Тогда Поттер встречался с Волан-де-Мортом и его не очень сильно, но ранили. Он лежал дома один и думал, как бы ему остановить Тёмного Лорда, чтобы тот не тронул дорогих ему людей. В особенности Драко. Рану, конечно же, обработал и она зажила за пару дней, но ему требовалось ещё время подумать. Время шло, темный Лорд становился все сильнее, профессора пытались создать вокруг Хогвартса магический щит, который защитит учеников от опасности хоть на какое-то время, чтобы они смогли либо сбежать и скрыться, либо остаться и защищать школу до конца. Разрушив щит тысячами одновременно вышедших заклинаний из палочек, Пожиратели наступали во главе с Темным Лордом. Профессор МакГонагалл заколдовала армию из каменных статуй и выставила нескольких готовых отдать жизнь за Хогвартс кентавров. И уже, когда школа рушилась на глазах под натиском Пожирателей и их приспешников, учителя начали отбиваться от них всеми возможными заклинаниями, применяя даже темную магию. Выбор из двух зол был не таким уж и широким: либо применяй, либо умирай. Так что, нарушив всевозможные правила, они медленно, но все же уверенно и верно выпускали из палочек заклятия, насылая на врагов то смерч, то молнию, искрившую и бьющую в глаза так, что Пожиратели слепли. Гарри решался на отчаянный выбор. В тот день, когда Малфой подошёл к нему и сказал, что Джинни забрали Пожиратели Смерти, Гарри ответил: — Тебе нужно остаться здесь. Я приду за тобой, когда все закончится… — игнорируя вопрос «зачем?», он продолжил. — Волан-де-Морт сказал, что убьет того, кого я люблю. И этот кто-то — ты. Я люблю тебя. Насылая на ошарашенного таким признанием Малфоя обездвиживание и заклятие сна, укладывая его на появившийся диван и укрывая одеялом, Гарри подошел к двери, замер, оборачиваясь назад на спящего Малфоя, тут же укоряя себя за это, и шагнул в по ту сторону, где происходила война. Он бежал в лес, где его ожидал Волан-де-Морт, но у него был план. Он не даст себя убить. Малфой лежал обездвиженный, уже проснувшись от недолгого сна, так как ему уже доводилось испытывать на себе такое заклинание множество раз, — сказывалась постоянная тревога и ему нужно было что-то, что позволит ему уснуть и не проснуться от так надоевших кошмаров — и старался высвободить себя беспалочковой магией. С восьмого раза — не зря практиковал ее — он все же смог освободить себя от обмотавших его тело невидимых нитей с помощью фините. И выбежав из школы, там где собралось большая часть магов, стал искать глазами такое родное лицо. Не найдя же, на него свалилась куча заклинаний и он постарался отбиваться, хотя бы для того, чтобы потом снова увидеть его. Чересчур радостный Лорд не заметил его еле заметную усмешку и, наслав на него аваду и услышав предсмертный выдох, расхохотался и велел расплаканному Хагриду тащить его на всеобозрение. Истощенная часть и тех и других сторон воззрилась на приближавшегося к ним темного мага, и светлая, заметив у лесничего на руках обездвиженное тело Героя, застыла в обомлении, норовясь упасть на землю. Всем было трудно держать себя в руках, кровь застыла в венах, и поэтому они кусали себе губы, впивались ногтями в ладонь, так что костяшки белели, но держались и не падали духом, надеясь на чудо. Когда же Лорд произнес свою речь, Гарри вывалился из рук Хагрида и… У него не оказалось палочки. К его удивлению, Драко стоявший недалеко от него крикнул «Гарри!» и кинул ему свою палочку, — она слушается его — Поттер, пребывая в недоуменной ярости от того, что у него не получилось оставить Малфоя в безопасности, и словив ее, побежал в разрушенное здание школы. Сам же Драко побежал в обратную сторону, искать Нагайну. Гарри, спотыкаясь бежал вверх по лестнице, отражая и насылая на Волан-де-Морта остолбеней и экспеллиармус — хотя ему следовало бы нарушить правила хотя бы на непростительные, чтобы победить его. На мгновение Темный Лорд ахнул и скрючился пополам — «У Драко получилось.» — подумалось Герою. И не теряя времени он наслал непростительное на него, но тот, уже выпрямившись, отразил ее. Выбежав из здания и получив несколько ранений, он заманил его на середину площади и, не успев повернуться и отразить заклинание авады, которое, наверняка, из-за того, что ее использовали третий раз на одном и том же человеке, не сработало, но дало смертельное ранение. Волан-де-Морт, ничего не понимая, первым вскинул палочку и направил на него уже в который раз заклинание мгновенной смерти, Гарри отражал этот удар со всей силы. В конечном итоге, сила была направлена на Лорда и, окутав его же заклинанием, сожгла до тла, оставив лишь пепел, разлетавшийся по ветру. Герой вздохнул с облегчением и, тут же ловя воздух, непрерывно кашляет. Рана. Она жжет внизу живота и посылает невидимые импульсы по всему его телу. Кровь не течёт, но он знает, что его органы разрываются изнутри. Его ждёт смерть. Уже давно заждалась, ещё тогда, когда он только был ребёнком, затем и когда он был между раем и землёй. А теперь и сейчас, но в этот раз она не даст ему уйти, не заплатив столь долгосрочный долг. Он осел наземь и, опираясь на правую руку, неспешно лег на спину. Закрыл глаза и… Услышал крики направленные в его сторону. Он сразу понял, кто это. На его губах дрогнула полуулыбка, так как он не может больше себе позволить.***
Впервые, Малфой встречает человека, у которого одинаковые с ним мнения о жизни и представления о ней. А ведь когда-то он считал, что Поттер в последнюю очередь похож на него и ему не понять его. И считал его простым парнем, у которого все в порядке, несмотря ни на что. И ведь он ошибался. Горько усмехнувшись, он налил себе ещё стакан виски и, встав из-за столика, залпом выпил его. Тягучая жидкость попала в рот и потекла по горлу, оставляя на подбородке жёлтые сладкие струйки, впитываясь в плед, а затем и в рубашку. Ослабив галстук на шее и скинув с себя ткань и верхнюю одежду с бельем, он побрел в ванную комнату, включил горячую и холодную воду и залез под душ. Преобладающая прохладная вода стекала с волос на тело, омывая лицо и смывая дорожки недавних слез. Откинув голову назад, он позволил ненадолго забыться и закончив процедуру, снова погрузился в мысли, обматывая полотенце вокруг бедер. Душ не помог, — ему по-прежнему больно — и, направляясь в свою спальню и уже ложась на кровать, он закрывает глаза и опять видит Гарри, зовущего его. — Ты смог меня изменить, жаль, что тебя не стало. А я ведь люблю тебя… до сих пор… Неслышно произносит заклятие смерти и, озаряясь зелёной вспышкой, улыбается.