Hydrargyrum

      «Дела идут неплохо», — именно так Кайнетт мог бы оценить своё положение. Маг стоял на железнодорожной платформе, заложив руки за спину, а рядом шумела толпа волшебников и ведьм, ожидающих возвращения своих детей, племянников, младших братьев и сестёр. Середина июня, конец занятий в единственной в стране школе магии, а также время, наступления которого сотрудники Министерства каждый раз ждут с нарастающей головной болью. Шесть сотен подростков, у которых уже есть волшебные палочки и какие-то намёки на знания в голове, но ещё нет и тени здравого смысла, который остановит от применения всего этого «хотя бы чуть-чуть» за пределами закрытых территорий. Не то чтобы Арчибальду было жаль чиновников — с его точки зрения те сами были виноваты, как абсурдными запретами на магию для несовершеннолетних, так и слишком мягким обращением с детьми, например, закрывая глаза на «небольшие» нарушения Статута, если в первый раз, случайно, свидетелей было немного и так далее… Показать бы на занятиях в школе этим непуганым студентам экзекутора Церкви в процессе «нейтрализации» очередного мага, решившего, что правила секретности писаны для других, и количество малолетних нарушителей определённо резко бы уменьшилось.       Впрочем, это проблемы Министерства, которые оно создало себе само, и Кайнетта они нисколько не касались. Собственные же дела пока беспокойства не вызывали, по крайней мере в рамках изначально невыгодной ситуации. На данный момент у него есть и жильё, приемлемая для текущих задач мастерская, источник дохода и некоторая сумма денег, запас мистических знаков, включая пару высокоуровневых, а также кое-какие связи. По меркам лорда Эль-Меллой, разумеется, всё это — мизер и пыль, но для безродного нищего сироты вполне неплохо. Что ещё важнее в нынешних условиях, у него в сообществе этого мира имелся легальный статус, ни у кого не вызывающий вопросов. Джеймс Виктор Мерфи, возможно, казался со стороны не самым обычным волшебником в первом поколении, учитывая его раннее знакомство с магическим миром и чрезмерный энтузиазм по отношению ко всем мистическим наукам, но в его личности и происхождении никто не сомневался. В конце концов, иначе бы ему просто не продали палочку, само наличие которой определяет статус и привилегии волшебника.       Маг погладил пальцами универсальный мистический знак, закрепленный под рукавом плаща, и криво усмехнулся, вспоминая его покупку. В отличие от Дезерте, многословно комментировавшего свои действия при подборе подходящей палочки, Олливандер, являющийся главным и одобренным Министерством поставщиком палочек в Британии, себя объяснениями не утруждал. Пожилой волшебник едва поприветствовал одинокого посетителя, как сразу приступил к подбору мистического знака для него. Маг не был до конца уверен, не использовал ли мастер какую-то хитрость, вроде диагностических заклинаний внутри мастерской или врожденного дара, однако его стихийный элемент тот уловил практически сразу, а дальше в основном возился с соответствием мистического знака его Началу. При этом никаких предложений или возражений он и слышать не хотел, ведь «палочка сама выбирает волшебника», а он всего лишь посредник в этом благородном таинстве. В результате Арчибальд за смешную сумму стал обладателем уже «легального» мистического знака полностью в японском стиле — корпус из древесины сакуры (традиционно символизирует молодость в восточной культуре, отражение Начала) и внутри волосы из хвоста кирина, японского единорога, живущего в реках (как резонатор для его основной стихии). Если бы маг не был уверен в своей защите от простого ментального воздействия, то решил бы, что старый мастер прочел в его памяти об определённых событиях и пожелал очень тонко поиздеваться.       Тем временем с шипением и свистом пара старый поезд показался из туннеля и начал медленно подползать к платформе. Это напоминало о ещё одном позитивном моменте — как ни странно, но Гермиона Грейнджер ухитрилась пережить этот учебный год, а значит, пользоваться её славой талантливой магглорождённой отличницы и всезнайки можно и дальше. Что радовало, ведь её гибель или решение отказаться от магического мира после всего пережитого спутало бы магу пару уже намеченных планов по тестированию ровесников Джеймса и других юных волшебников. Пока же можно действовать, как намечено, и продолжать игру в преданного ученика. Для чего он сегодня и прибыл встречать поезд, собственно говоря. Вся эта история с нападениями завершилась ещё в мае, но Грейнджер, как и Лавгуд, писали о ней крайне скупо — вряд ли не хотели вспоминать о плохом, скорее всего, такое указание поступило от учителей и деканов. Так что маг собирался узнать подробности непосредственно от участников — даже по туманным упоминаниям в письмах и прошедшим в газетах статьям, как обычно пафосно восхваляющих прозорливость Министерства и доблесть аврората, несколько моментов его заинтересовало с чисто практической стороны.       Наконец среди множества радостных учеников, сходящих с поезда, появилась знакомая троица Грейнджер-Уизли-Поттер. Последний почему-то выглядел крайне мрачно и потерянно, словно он ненавидит само существование летних каникул, в остальном же все трое выглядели так же, как и полгода назад на Рождество. Разве что ведьма обзавелась очками на пару с Поттером — возможно, это последствие травм, которые медицина волшебников на уровне школьного лазарета не смогла убрать сразу? Как бы то ни было, маг пошел вперёд, чтобы формально поприветствовать «учителя» и поздравить с победой или как минимум с выживанием. Тем более, что эти трое пока шли сами по себе — Поттера встречать было некому, родители Грейнджер ждали снаружи у вокзала, а старшим Уизли пока хватало забот и с другими детьми, вернувшимися этим же рейсом.       — Гарри, да не волнуйся ты так! Лето пролетит, и не заметишь. Главное, про домашнюю работу не забудь.       — Ага, Гермиона, тебе легко говорить…       — Добрый вечер, мисс Грейнджер, — поприветствовал Кайнетт ведьму, вежливо склонив голову. — Рад видеть в целости и сохранности…       В этот момент Рональд отодвинул Поттера в сторону, резко шагнул вперёд и ударил Джеймса по лицу, крикнув:       — Да это же ты во всём виноват, сволочь!       Маг рухнул на перрон полуоглушенным. Удар был не слишком сильным, никто и никогда волшебника драться не учил, но внезапность и банальная разница в возрасте и росте сделала своё дело. Помотав головой, несмотря на звон в ушах, Кайнетт открыл цепи и выбросил руку, чтобы направить режущий порыв ветра, как вдруг…       — Протего Дуо!       Их разделил серебристый барьер. В тот же момент опомнившийся Поттер обхватил сзади Уизли, не давая продолжить драку, а Грейнджер, уже с палочкой наготове, выскочила между ними прямо через свой магический щит и вскинула руки, останавливая обоих.       — Ну-ка прекратить! Оба! Никаких кулаков, никаких заклинаний. Рон, что на тебя нашло?! Джеймс, держи себя в руках, — затем обвела взглядом ближайшую толпу, не очень убедительно сказав: — Всё нормально, просто недопонимание. Сейчас мы во всём разберёмся, не обращайте на нас внимания.       — Гермиона, да это же всё из-за него! — Поттер держал его за руки, потому Уизли пришлось указать на Джеймса головой. — Если бы не этот зазнайка со своими лекциями, ты бы не полезла в драку и не пострадала бы. Сбежала бы сразу или… Ну, с остальными же ничего плохого не случилось. А ты бросилась в бой против взрослого волшебника. А если бы тот слизеринец не успел тебя поймать или не захотел бы и ты упала? Что бы тогда было, а?       — Я так понимаю, это вызов на дуэль? — подчёркнуто спокойно уточнил Арчибальд, потирая скулу и медленно вставая на ноги. Магические цепи он закрыл вновь, поняв, что сражение прямо здесь, посреди вокзала, отменяется.       — Да! — выкрикнул тот, но вырываться из неумелого захвата прекратил. — Завтра в полдень перед нашим домом.       — Вообще-то, как вызванная сторона, именно я решаю, когда и на каких условиях состоится поединок… — вежливо объяснил ему маг нюансы дуэльного кодекса, прежде чем перейти к выбору оружия.       — Так, мальчики, я вам не мешаю? — нарочито спокойно, вероятно имитируя кого-то из профессоров, поинтересовалась Грейнджер, так и стоявшая между ними. Затем ведьма сняла барьер и продолжила: — А теперь серьёзно. Вы что, на самом деле собрались тут драться из-за меня?       — Гермиона, ты полторы недели провела в лазарете в бинтах и мази от ожогов, я уж молчу про четыре пинты обезболивающих зелий. И учителя говорили, что всё ещё могло обернуться намного хуже, — дёрнув плечами, Уизли с досадой произнёс: — Гарри, да опусти меня уже. Сам видишь, сейчас драки не будет.       — Я не собираюсь игнорировать брошенный мне вызов, тем более по столь надуманному поводу.       — Так, мне всё понятно. А теперь послушайте меня, оба. Рон, мне невероятно льстит, что ты пытаешься вступиться за мою честь, — с сарказмом произнесла ведьма, взмахнув перед ним волшебной палочкой, — но это мне решать, кто виноват в моих ранениях и насколько, а не тебе. Если бы это был Джеймс, уж поверь, я бы сама смогла разъяснить ему это доходчиво.       — Но ведь ты…       — Силенцио, — заклинанием она заставила его замолчать, а затем продолжила, направив палочку Рональду в лицо: — Я ещё не закончила. Поскольку решать, кто и чем меня оскорбил, именно мне, этот «вызов» аннулируется. Теперь Джеймс. Как твой учитель я приказываю тебе проигнорировать произошедшее недоразумение. Оскорбленной чести не было, вызова не было. Или ты предпочтешь меня ослушаться и отказаться от статуса ученика?       — Нет, — негромко признал маг. Стоит отдать девчонке должное, за учебный год она явно нашла в библиотеке старые книги на тему обучения магии по ныне забытым традициям, где в том числе раскрывались права учителя и обязанности ученика. Либо достаточно пообщалась с Лавгуд, которая в этом хорошо разбирается. Если всё дальше так пойдет, через год-два Грейнджер и сама может отправить его в какие-нибудь руины, если ей там что-то понадобится. — Я признаю свою поспешность, учитель.       — Рон, а теперь ты перед ним извинишься.       — …       — Ах да, Финита.       — С какой это стати?       — Я непонятно объяснила? — изобразила удивление ведьма, поднимая палочку. — Повторить ещё раз?       — Нет. Не надо, я всё понял.       — Тогда чего же ты ждёшь?       — Я… Это… Ну, в общем, извини. Был неправ, — пробормотал Уизли, глядя куда-то под ноги.       — Вот и замечательно, что всё быстро разрешилось. А теперь пожмите друг другу руки в знак примирения.       — Но…       — Но что?       Под взглядом Грейнджер оба волшебника неохотно обменялись вялым рукопожатием. Уизли понимал, что ему ещё пять лет сверять у Гермионы эссе и домашнюю работу, да и если мать увидит, как он в полный голос спорит с девчонкой, то ему точно не жить этим летом. Кайнетт просто признавал, что если он хочет и дальше сохранить за собой роль её ученика, то придётся подчиниться, ведь формально Грейнджер имеет право отдать ему такой приказ. «Объяснить» доходчиво мальчишке всю глубину его неправоты и поспешности суждений можно будет и позже, в школе, ещё и выгоду из этого извлечь для признания своих заслуг. Но в любом случае, сейчас подобное разрешение конфликта счастливее обоих точно не сделало.       — А теперь, когда мы во всём разобрались… Добрый вечер, Джеймс. Я тоже рада, что ты меня встречаешь.       — А разве могло быть иначе? Впрочем, теперь мой долг исполнен, более не буду вам мешать, — светски ответил он, словно никакой ссоры только что не было и он не собирался несколько минут назад пустить в ход боевые заклинания. — Надеюсь, в ближайшее время нам удастся поговорить? У меня накопилось немало вопросов.       — Да, разумеется. До июля я останусь в Лондоне. Я напишу… Я позвоню тебе.       — Буду признателен. А пока, до встречи. Не задерживайся здесь слишком долго — родители уже ждут тебя у вокзала. Поттер, Уизли, постарайтесь хотя бы здесь не дать своей «подруге»… — маг интонацией выделил, насколько сомнительно это теперь звучит. У Кайнетта было куда больше причин винить в произошедшем именно их, чем у Рональда — обвинять его. Но это он тоже донесёт до него позже и не здесь. — Не дайте ей снова попасть в неприятности. Приятного вечера.       Не глядя на их недовольные лица, Арчибальд направился к выходу, по пути пройдя мимо множества знакомых и незнакомых волшебников и ведьм. Неподалёку обнаружилось даже семейство Малфоев в полном составе, что его удивило. Кайнетт в аналогичной ситуации встречать сына бы не поехал — отправил бы кого-то из прислуги вместе с охраной, и только. Либо у местных аристократов настолько плохо обстоят дела с прислугой не из магов, что им даже такое дело доверить нельзя, либо чего-то он в местных традициях пока не понимает. По пути Арчибальд коснулся скулы, на несколько секунд открыв цепи и использовав духовное исцеление. Удар вышел так себе, но следы бы всё равно остались на пару дней, а зачем ему это нужно?       На парковке маг сел в машину и сразу спросил у ожидающего команд Лливелина:       — Заметил отличия от прошлого визита?       — Да, босс, — кивнув, бодро ответил тот. В январе сквиб уже подвозил наставника сюда, а до того ещё осенью Кайнетт показывал ему этот вокзал наряду с другими известными ему магическими территориями внутри Лондона. — Охраны нет. В смысле, из волшебников. Зимой они уж слишком явно палились, когда ходили тут по округе, глазели по сторонам и не могли ответить на вопросы тех же туристов. А сейчас я видел максимум одного, и то не факт, это мог быть просто какой-нибудь частный детектив из самых дешевых или муж-рогоносец, выслеживающий жену. Любитель, одно слово.       — Хорошо. А почему их нет?       — Да кто же ваших министерских разберёт, — удивлённо ответил Смит, словно даже предположить было невозможно, что он способен понять их мотивы. — У них, по-моему, тараканы в голове обитают с лошадь размером.       — Не «ваших», а «наших», — поправил его маг. — Ты уже достаточно во всём этом замешан, чтобы, в случае чего, мы в Азкабане в соседних камерах сидели. А по ситуации, версии хотя бы есть? Для чего я тебя вообще заставляю изучать магический мир?       — Умеешь ты мыслить позитивно, босс. А насчёт охраны — нет у меня вариантов, ну кроме как, что все заняты где-то ещё. Хотя ни о чём таком вроде бы не писали. В любом случае, тут сейчас народу раза в два больше, чем было в январе. Однако авроров на обычном вокзале нет, только если внутри.       — Внутри тоже всего двое и ещё пара обычных патрульных. А касательно причин — устранение тёмного колдуна в школе тебе ни на что не намекает? Ты ведь читал в газетах, что потом на него повесили вообще всё — и смерть Трэверса, и тот пожар, и все школьные нападения, и, по-моему, ещё полдесятка дел за прошлый год. Преступник ликвидирован, охрана больше не нужна.       — Как будто у них тут на всю страну всего один престу… — вдруг он замолчал и обернулся к магу, недоверчиво переспросив: — Стоп, босс, ты же не хочешь сказать, что всё настолько запущенно?       — Скорее, я сам хочу ошибаться, — печально вздохнув, ответил тот. — Впрочем, детали мы вскоре узнаем из первых рук, — добавил маг, глядя как с вокзала начинают небольшими группами выходить те волшебники и ведьмы, которые добирались сюда приземленными и лишенными мистики способами. — А пока, поехали. Сначала в мастерскую, продолжим разбираться с твоим мушкетом, а потом домой.       ***       — То есть как, ты не смотрел «Звёздные войны»? — пораженно переспросила Грейнджер на ходу.       — Разве это настолько странно? — наклонив голову, уточнил маг.       — Да, — последовал безапелляционный ответ. — Во всяком случае, для магглорождённого. С чистокровными-то всё и так понятно.       — Что я могу сказать? У нас в приюте телевизор, как мне кажется, застал ещё сэра Черчилля и показывал там всего один канал. А о походах в кино говорить не приходится.       — Ах да, всё время забываю… — тихо произнесла она. Гермионе казалось, что за два года общения с сиротой Поттером она уже наработала неплохое чувство такта. Но порой оно подводило. Затем она неловко попыталась извиниться: — Это, прости, что напомнила.       — Да ничего. Я сам уже почти забыл, — отмахнулся Кайнетт. В такие моменты пользоваться происхождением Джеймса было удобно. — Но, как видишь, остались определённые пробелы.       — Ты просто обязан посмотреть эту трилогию! Может, это и не лучшее кино в истории, но по культурному эффекту с ним мало что сравнится. Да и без знания предыстории мне куда труднее будет объяснить идею своего заклинания. И к слову, куда мы сейчас вообще идём? — с подозрением поинтересовалась Грейнджер, обводя рукой окрестности.       — Мы уже пришли, — ответил маг, указывая на широкий, напоминающий ворота камин на небольшой площади магического квартала. Хотя правильнее будет сказать, что это были ворота, лишь слегка стилизованные под камин визуально, просто чтобы заставить мистерию перемещения работать. Арчибальд передал ведьме небольшой листок, пояснив: — Вот адрес. Нас уже ждут.       — Я, конечно, сама согласилась на это, когда ты сказал, что историю про нападения в школе хочет услышать ещё пара будущих первокурсников, однако не слишком ли это всё формально? — спросила Грейнджер, указывая на свою мантию и школьный галстук. — Я же не речь перед зачислением буду читать.       — О, ничуть. Ты подашь другим позитивный пример, какой именно должна быть образцовая ведьма. В этом деле не может быть никаких мелочей. Да и потом, при нашей первой встрече ты одевалась именно так.       — Это было давно. Да и насчет образцовой ты явно перегибаешь, — смущенно ответила она.       — Нисколько. Но мы и так уже почти опаздываем, — не стал продолжать спор маг. Вместо этого он, точно следуя ритуалу, встал у имитации камина, взял горсть необходимого порошка и чётко произнёс адрес: — Дом семьи Моррис, Ирландия.       Пройдя через зелёное пламя, Кайнетт сделал шаг в сторону и небрежно отряхнул плащ. С учетом местного способа перемещения, чары против сажи, грязи и прожигания пришлось накладывать на свою одежду в числе первых, а после уже пошли заклинания прочности на разрыв, смягчения ударов и терморегуляции. Почти все мистерии были местными, лишь пару укрепляющих, которые в сумме позволят выдержать несильный удар ножом, Арчибальд добавил из собственных знаний.       — Ну что там? Все уже заждались, — нетерпеливо затараторил веснушчатый мальчишка-волшебник чуть младше Джеймса, стоящий в гостиной, где располагался камин-выход.       — Ещё несколько секунд терпения.       Пламя вспыхнуло вновь, пропуская удивлённо оглядывающую окружающую обстановку Гермиону. Ещё раз прочитав про себя адрес, словно не веря буквам, она спросила:       — Ирландия? Серьёзно?       — Северная. Магическое поселение неподалёку от Дерри, — спокойно ответил Кайнетт, затем представил друг другу её и хозяина: — Стюарт Моррис, полукровка. Гермиона Грейнджер, магглорождённая. Прошу любить и жаловать.       — Да, рад знакомству, а теперь идём, — развернувшись к выходу из дома, быстро пробормотал тот.       Маг пошел за ним. Ведьме не оставалось ничего иного, кроме как сделать то же самое. Когда Арчибальд учтиво распахнул для неё входную дверь, Грейнджер замерла на мгновение, отчётливо борясь с желанием броситься обратно к камину. Конечно, она сама согласилась, что всю историю о школьном «маньяке» могут, помимо ученика, услышать и пара его знакомых… Но сейчас на зелёной лужайке перед домом сидели, стояли и расхаживали без дела почти дюжина детей десяти-одиннадцати лет. Считая Джеймса, двенадцать человек и будет. И все они с интересом или с недоверием смотрели в её сторону.       — Мне кажется, ты пока кое-чего не понимаешь, — негромко произнёс рядом Мерфи. — Вся эта история за полгода разошлась очень широко, мы все следили за ней, получая письма от друзей, знакомых, старших братьев и сестёр. Мы все понимали, что через несколько месяцев и сами окажемся в школе, где с нами может произойти то же самое. И потому все мы были очень рады, узнав, что после почти двух десятков нападений одна второкурсница смогла дать бой этому психопату.       — Но я же проиграла, — попыталась отказаться от подобной славы Гермиона.       — Взрослому волшебнику, один на один, после нападения из засады, — спокойно уточнил Кайнетт. Он заранее знал, что её придётся уговаривать, но это будет не слишком трудно. — После того, как вы несколько раз обменялись заклинаниями. Насколько мне известно, никто из других его жертв не показал подобного владения магией ради собственной защиты. Их нашли уже после того, как маньяк поглотил все их магические резервы и пустил кровь. Ты вышла из боя сама.       — Через окно. С шестого этажа.       — А если бы он их не отпускал? Или отнимал не только остатки магических сил? Или делал ещё что похуже, а потом стирал память «Обливейтом»? Ты же не предлагаешь, как говорил Уизли «просто ждать, ведь с остальными ничего слишком страшного не произошло»?       — Нет, — вынуждена была признать она.       — Вот и мы все так считаем, — на самом деле Кайнетт не был уверен насчёт остальных. Но сейчас для убедительности так будет звучать лучше. — А потому очень хотели бы узнать, что именно там произошло, и получить примеры к изучению. С моей стороны было бы слишком эгоистично оставить подобные знания лишь для себя.       — Я… ладно, я расскажу вам. Но не ждите от меня многого, — произнесла ведьма уже в полный голос, явно обращаясь и ко всем остальным. Но всё-таки вышла из дома и направилась к ожидающим её детям.       — О, нам хватит, я не сомневаюсь, — ответил маг, следуя за ней. Когда Гермиона встала рядом с группой, не зная, с чего начать, он пришел ей на помощь, сказав громко: — Итак, дамы, господа, мои будущие однокурсники. Как и было запланировано, сегодня мы собрались у уважаемого Морриса, чтобы из первых рук узнать о творившемся не так давно в школе злодействе от одной из участниц всей этой истории. Для тех, кто не узнал, перед вами Гермиона Грейнджер, студентка Гриффиндора, второй, а с сентября уже третий курс. Ведьма, которую я имею честь считать своим учителем в магии прежде любого из школьных профессоров. Но речь сейчас не о ней, а о той опасности, что угрожала школьникам на протяжении семи месяцев. Ведь нет ни малейших гарантий, что год спустя всё это не повторится и под ударом уже не окажется кто-то из нас. А потому, практические знания в нашем положении будут крайне ценны. Итак, мисс Грейнджер, вам слово, — произнёс он своим старым, хорошо поставленным лекторским тоном. Затем добавил вполголоса, чтобы другие не услышали: — Просто возьми за точку старта Хэллоуин. В общих чертах расскажи, как начались эти нападения.       Закончив с этим приветствием, маг отошел в сторону и сел на мягкую траву позади остальной группы, тоже рассевшейся здесь и там. С погодой им повезло, стоит признать. Если бы сегодня лил дождь, пришлось бы собираться в гостиной у камина. Это создало бы свою атмосферу, но той лёгкости и чувства безопасности, что присутствует здесь, на ярком летнем солнце, получить бы не удалось.       — Кхм. Итак, как Джеймс уже сказал, меня зовут Гермиона Грейнджер. Гриффиндор, второй, а теперь третий курс. Если у кого-то появятся вопросы, запомните их или запишите, а зададите потом, когда я закончу рассказ. Всем всё понятно? Замечательно. Итак, всё началось в ноябре, когда один из первокурсников Рейвенкло не явился в гостиную факультета после отбоя и старостам пришлось отправиться на его поиски…       Пока шла уже известная ему часть, маг ещё раз оглядел собравшихся детей. Некоторых он видел впервые — их привели с собой другие, когда узнали о шансе услышать эту историю. Сам он пригласил только семь человек, впрочем, посоветовав брать ровесников, которым интересна собственная безопасность и изучение практической магии. Организовать всё это за несколько дней было нетрудно, в том числе найти добровольца с подходящим домом на закрытой территории, у которого вся семья сейчас уехала отдыхать куда-то на континент. А пользы может оказаться немало, если удастся заранее подкинуть новому поколению волшебников несколько нетипичных для местной школы магии идей через авторитетный для них источник. Конечно, не обошлось без минусов, к примеру, здесь не было никого из знатных семей, что было бы неплохо для оценки реакции на новые знания: пара чистокровных в третьем-четвёртом поколении, остальные же — полукровки и магглорождённые. Но пока придётся довольствоваться этим.       — …В конце марта, работая над новыми чарами, я задержалась в библиотеке, а потом пошла к профессору Флитвику, чтобы сразу проконсультироваться с ним относительно замедляющего заклинания, — тем временем Грейнджер дошла до самой интересной части. Судя по гулу голосов, собравшиеся тоже это поняли. — Однако до него я в тот вечер так и не добралась — напали уже на меня. Тут сразу нужно пояснить одну важную вещь. Сам бой я не помню. Уже в самом конце на меня наложили заклинание стирания памяти, с действием минут на десять. Я помню, как выходила из библиотеки… И в следующее мгновение я уже падаю из окна, вокруг всё горит, а мне навстречу несётся кто-то на метле. Честно говоря, было жуть как страшно, по-моему, я потеряла сознание ещё до того, как меня поймали, просто от испуга.       — У-у-у-у… — последовал слитный разочарованный вздох.       — Да, я понимаю, вы ожидали не этого. Однако потом, по словам очевидцев мы с друзьями смогли более-менее восстановить всю картину, когда нам это понадобилось, — успокоила их ведьма. — В общем, маньяк дождался, когда рядом никого не будет, и напал на меня на лестнице в районе шестого этажа — судя по всему, бил «Ступефаем», но чары на мантии смягчили первый удар, и меня просто отбросило в коридор. Здесь я скажу, что не знаю, почему я начала драться… — задумчиво произнесла Гермиона, глядя куда-то в сторону, на зелёные поля за домом. — Думая обо всём этом сейчас, я уверена, что должна была сбежать или сразу броситься к окну и позвать на помощь. Но та другая я, которую стёрло это заклинание, решила сражаться. И я уже никогда не узнаю, как у меня хватило на это смелости. Так или иначе, я, если подходить логично, должна была создать защиту с помощью «Протего» и чем-то ударить из-за него в ответ — вероятно, тот же «Ступефай», «Петрификус» либо «Иммобилюс», чары оглушения и паралича. После этого маньяк просто снёс мой щит с помощью «Редукто», заклинания разрушения — на полу у лестницы остались характерные следы. Меня опять отбросило в сторону, он пошел следом, и тогда я использовала новое, ещё незавершенное заклинание — «Световой меч».       — Световой меч? — переспросил один из мальчишек. — Как в фильме, что ли?       — Да, я пыталась с помощью друзей воссоздать оружие из фильма за счёт чар и заклинаний. И немного увлеклась. Получилось не очень правдоподобно — в оригинале там должна быть вытянутая петля из движущейся плазмы, а заклинаний, способных делать такое, я думаю, вообще не существует. Так что мы создали всего лишь имитацию, очень сильно «по мотивам». Он даже внешне получился не очень похожим.       — А он светится синим или красным? — спросил ещё кто-то, наверняка из магглорождённых. Почти все остальные, в том числе и Кайнетт, посмотрели на мальчишку с удивлением, не поняв сути вопроса.       — Я хотела сделать голубое свечение, но не получилось, — ответила Грейнджер. — Пришлось обойтись белым.       — А посмотреть-то на это заклинание можно? — плохо скрывая нетерпение, спросил Макэвой, сидящий в первом ряду. Всё-таки новое заклинание — не так уж часто можно такое встретить в их возрасте. — Для наглядности хотя бы. Представить, как там всё было.       — Да, разумеется, — Грейнджер достала палочку в чехле из плотной ткани и отошла на несколько шагов. Оглядевшись по сторонам, уточнила у Морриса: — Стюарт, у вас на дворе никакой художественной композиции не задумано? Это просто трава?       — Просто трава. Коси, руби — без разницы, мама ещё и спасибо скажет, что кто-то от неё избавился.       — Прекрасно. Предупреждаю, прикройте глаза, — произнесла ведьма, поправив собственные очки в простой черной оправе прямоугольной формы. Затем она вдруг перехватила свою палочку двумя руками, словно рукоять большого меча, и взмахнула ей, воскликнув: — Fos!       Широкий клинок из белого света, сходящийся к острию, вспыхнул в паре дюймов над палочкой, а затем последовал за её движением, очертив в воздухе ослепительный полукруг. Все, кто не успел прищуриться или прикрыть глаза рукой (нужных заклинаний пока никто не знал), после этого ещё несколько минут видели яркие пятна и цветные круги. Сама Грейнджер не пострадала — очевидно, её очки являлись простым артефактом, в нужный момент затеняющим стекла, чтобы обезопасить глаза волшебника от вспышек. Стоило ведьме закончить движение, как световое лезвие исчезло, но при следующем взмахе с той же короткой арией оно появилось вновь. Второй и третий удар она сделала ниже, и там, где проходил сияющий клинок, трава разлеталась в стороны, а на земле оставалась почерневшая полоса. После третьего взмаха ведьма вновь взяла палочку в одну руку и добавила:       — Вот, примерно так.       — Как я понимаю, это несколько заклинаний начального уровня, собранные вместе в одном предмете, — перекрывая восхищенные выкрики, произнёс Арчибальд со своего места. — «Люмос», «Диффиндо» и, полагаю, «Инсендио». Первый курс школы.       — «Люмос Максима» и «Инсендио Дуо», — поправила Грейнджер. — Второй курс. А в остальном верно. Мы ориентировались на чары остановки падения, которые «проецируются» в полуметре от пола. Здесь заклинания проецируются от чехла для палочки — наложить на неё саму чары мы не рискнули, хотя и хотелось, — она провела пальцем в воздухе над палочкой, очерчивая треугольные контуры клинка. — «Инсендио», потом «Диффиндо», потом «Люмос», отсюда и на пять футов дальше от кончика палочки. К сожалению, требуется очень точное согласование в пространстве, чтобы они не пересекались — уже через секунду-полторы чары начинают «плыть» и накладываться друг на друга, теряя форму, потому нельзя держать его включенным постоянно.       — А заклинания оно отбивать умеет, как выстрелы? — снова спросил кто-то из магглорождённых.       — Мы хотели это сделать, но не получилось, — признала Грейнджер, вертя палочку в руках, словно рукоять меча. — Была идея добавить ещё и проекцию «Протего» на плоских сторонах клинка, но пропадал эффект «Люмоса», да и стабильность они теряли первыми, а «Инсендио» и «Диффиндо» отражались уже от них… В общем, всё заклинание шло вразнос. Четыре вида чар — слишком много, даже три вместе держатся с трудом.       — А ещё это заклинание не поможет против щита, — вновь заметил маг. — Но вот без него — сработает отлично.       — Да. В тот раз так и получилось, — кивнув, ответила Грейнджер. — Судя по следам огня и разрезам на полу и потолке, я использовала меч, но маньяк закрылся щитом. Конечно, я не собиралась всерьёз вредить ему, скорее просто напугать, максимум — разрубить палочку. Но для него этого оказалось недостаточно. Когда загорелся коридор, я, вероятно, попыталась разрушить его щит «Редукто», «Бомбардой» или другим взрывным заклинанием, но сил не хватило, и их просто отразило в сторону — в стены, в ближайшую дверь. Одно, должно быть, куда-то мне же под ноги — в результате меня отшвырнуло в сторону окна. А дальше я, возможно, попыталась сбежать хоть как-нибудь. Уничтожила окно и часть стены — у меня, среди прочего, был при себе магический предмет, очередная «шутка» близнецов Уизли, — Гермиона достала из кармана небольшой стеклянный шарик и показала его остальным. — Есть такое заклинание трансфигурации, «Дуро», делает любой объект, даже ткань или жидкость ненадолго твёрдыми, как камень. А есть и обратное, «Флюидум», которая на пару минут делает твердые материалы, даже камень и дерево, жидкостью. Оно сложное, шестой курс, сама бы я наколдовать такое не сумела. Близнецы запечатали его в шар, и, если произнести заклинание и разбить его, чары срабатывают на ближайшие предметы.       — А что мешало просто выбить окно «Фенестрой»? — спросил Моррис. — Там даже осколков в раме не останется.       — Я пока не умею им пользоваться, — неохотно признала ведьма. — Есть много способов разбить окно, но я, вероятно, уже запаниковала и поступила именно так, как поступила. Во всяком случае, следы «Флюидума» там потом нашли в виде «капель» камня и стекла внизу и в коридоре. Последнее, что я успела сделать, это использовать «Флагранте». А после — не знаю, возможно, в меня попало оглушающее заклинание, возможно, обрушилась часть пола, но так или иначе — я выпала наружу из окна. Ну, а там меня уже поймал Люциан Боул, за что ему огромное спасибо. Не думаю, что падение с шестого этажа на землю мне бы понравилось, — попыталась она свести всё к шутке, но всё равно получилось слишком уж мрачно, да и улыбка у ведьмы получилась совсем неубедительной.       — Вы теперь встречаетесь? — спросила одна из девочек, кажется, её фамилия была Пикс.       — Н-нет, — смутившись, Гермиона резко замотала головой, заставив и без того непослушные волосы спутаться ещё сильнее. — Он на три года меня старше, к тому же я с Гриффиндора, а он — со Слизерина. Какие у нас могут быть отношения?       — А разве это так важно? Один факультет или разные.       — Обычно нет, но Гриффиндор и Слизерин… У нас особый случай. И давайте вернемся к маньяку, — резко сменила Грейнджер тему. — В общем, уже через неделю, в лазарете, когда ко мне начали пускать друзей, я попросила одного из старших Уизли использовать «Приори Инкантатем» на палочку и узнала, что последнее моё заклинание в тот вечер, как я и сказала, было «Флагранте».       — Это которое обжигающее проклятье? — уточнил кто-то.       — Нет, похожее. Заклинание «Флагранте» позволяет писать в воздухе огнём, — объяснила Грейнджер и вывела палочкой в воздухе свои инициалы, провисевшие в виде огненных линий ещё несколько секунд, прежде чем исчезнуть. — Вряд ли я собиралась перед побегом оставить маньяку какое-нибудь оскорбительное послание, так что мы пришли к выводу, что я, опасаясь худшего, оставила записку для других. Но беда в том, что к тому времени, как мы об этом узнали, коридор давным-давно отремонтировали. Мы опросили, наверное, с полсотни человек, чтобы воссоздать всю картину, добрались и до привидений, и даже пришлось общаться с мистером Филчем и домовыми эльфами, которые потом убирали разрушения. Но в итоге мы смогли напасть на след. Удалось узнать достаточно точно, что перед падением я выжгла на полу несколько смазанных букв: «з. П. Л.».       — «З» это, видимо, «злодей»? — спросил Макэвой.       — Да, это было первое, о чём мы подумали. Сложности начались с «П.Л.». Мы с самого начала предположили, что я узнала преступника, иначе не стала бы давать такую туманную подсказку себе или другим. А потом пришлось сесть и перебрать всех студентов, кого я в школе знаю хотя бы по имени, чтобы выбрать подходящих. Патриция Льюис, Лайон Паркер… мы проверили всех с такими инициалами, но это оказалось бесполезно.       — И только к маю вы догадались, что на самом деле «П» это не имя и не фамилия? — спросил один из магглорождённых.       — Да. Мы… — ей явно нелегко было признавать свою ошибку. Но ведьма всё-таки пересилила себя и продолжила: — Я не могла подумать, что преступником окажется один из учителей. Хотя стоило бы… Профессор Локхарт — мы начали следить за ним скорее уже от безнадёжности. И представьте себе наш ужас, когда однажды вечером он просто вышел из своего кабинета и попытался в одном из коридоров оглушить Колина Криви, первокурсника с нашего факультета. Оказалось, что я дралась в тот раз с профессором Защиты от темных искусств.       — Но ведь в газетах писали, что он действовал не по своей воле. Что он был одержим, — возразили ей.       — Был, это я могу подтвердить. В тот раз он шел, держа в руках странную тетрадь, бормотал что-то себе под нос, а за ним следовал призрак. Причем даже не плыл, а шел по полу, только беззвучно. Красивый парень, по возрасту — старшекурсник, может, даже выпускник. И на нём была школьная форма Слизерина. Он отдавал команды, а профессор слушался. Приказал напасть на мальчика, потому что «нужно ещё немного магической силы», а потом вмешались мы втроём. В этот раз обошлось без меча — «Ступефай», «Экспеллиармус», «Риктусемпра» и так далее. Простые чары, но их хватило, чтобы выиграть время и достаточно нашуметь, а потом на помощь прибежали старшекурсники. Все к тому времени давно уже были на нервах, и народ собрался быстро. Профессор сумел отбиться ото всех, нескольких даже оглушил, но ничего смертельного старался не применять, хотя призрак кричал ему иное. До того, как подоспели учителя и деканы, он сумел отступить к подземельям и скрыться там. Как позже выяснилось — ниже обычных коридоров и классов находился тайный вход в лабораторию Салазара Слизерина, одного из основателей школы, открыть который можно лишь произнеся пароль на языке змей.       — Профессор Локхарт был змееустом? — удивилась Пикс.       — Нет. Призрак слизеринца был. Он заперся там внутри, а профессора и деканы остались охранять дверь и ждать авроров, которым уже послали сообщение. Они появились через полчаса, сразу два десятка человек. Кто видел, говорят, что они аппарировали в Хогсмид, а оттуда неслись бегом. Все, даже немолодые. Ну, а потом учеников разогнали по спальням, а авроры пошли внутрь за преступником. Остальное вы, полагаю, из газет знаете не хуже меня, — пожав плечами, добавила Грейнджер. — Внизу в лаборатории был спрятан василиск — опаснейшая тварь, прожившая сотни лет. Несколько авроров пострадали в бою, но их удалось спасти, к счастью, там были травмы и переломы, но он никого не успел укусить. А вот профессора задержать живым не удалось — он был слишком опасен, пока контролировал это чудовище, потому мощным заклинанием он был смертельно ранен, а тот проклятый предмет — уничтожен. И только после этого призрак исчез, а аврорам удалось сразить василиска.       — И всё-таки, что это была за вещь, с которой даже профессор ЗОТИ не смог справиться, — после молчания спросил Моррис. — Какой-то ужасный проклятый артефакт?       — Наверное. Точно мы уже никогда не узнаем — от него почти ничего не осталось после огня. Но кое-какие предположения у нас с друзьями есть. Помните, я рассказывала, что параллельно нападениям на учеников множество неприятностей происходило с Гарри Поттером — да, тем самым. Так вот, после того, как я попала в лазарет, и ещё не пришла в себя от всех этих лечебных заклинаний и зелий, с ним опять что-то стряслось — не помню, то ли стул под ним рассыпался, то ли дверью ударило в лицо. Неважно, главное, что в результате у него случился стихийный выброс магии — вы уже понимаете, что это такое и что вызывают такие вспышки обычно сильные эмоции? — уточнила она, обведя взглядом собравшихся. Почти все понимающе закивали, даже Кайнетт для виду поддержал их. — В тот раз он, должно быть, решил, что рядом тот же преступник, из-за которого я оказалась в больнице, и в итоге вышел из себя. Он вызвал что-то вроде взрыва или волны телекинеза, и смог застать врасплох и уронить на пол того, кто вредил ему, скрываясь под невидимостью, а Рон поймал это существо. Как оказалось, за ним почти полгода неотступно следовал домовой эльф.       — Как?!       — Не может быть?!       — Да, да, да, для нас, особенно для Рона, это стало таким же шоком, — успокаивающе подняв руки, произнесла ведьма. Она могла понять реакцию волшебников, особенно полукровок, лучше знакомых с магическими существами. — Но факт был неоспорим.       — Но как такое вообще может быть? Как эльф мог осознанно навредить волшебнику? — озвучил общее недоумение Макэвой.       — Это был парадокс, — подняв палец вверх, с важным видом объяснила Грейнджер. Хотя вряд ли её кто-то понял. — Почти невероятный парадокс мышления. Понимаете, когда двенадцать лет назад Сами-знаете-кто вел свою войну, эльфам пришлось особенно тяжко — его сторонники обращались с ними, как с грязью, наказывали, унижали, даже убивали за нерасторопность. Некоторых, особенно старых, это вполне устраивало, а вот другие надеялись на лучшее. Когда благодаря Поттеру Сами-знаете-кого не стало, многие были в восторге, а Гарри стал для них настоящим кумиром. Короче говоря, именно один из таких эльфов, но служащий чистокровной семье, которая сочувствовала Понятно-кому, узнал, что в этом году глава семьи собирается подбросить в школу некий очень опасный темный артефакт. А когда эльф попытался что-то возразить, упомянув, что Гарри тоже окажется в опасности, тот волшебник велел его наказать, а после отдал прямой приказ — даже не пытаться как-то помочь Поттеру. И вот тут начинается самое интересное, — щелкнув пальцами Гермиона привлекла их внимание к самой, по её мнению, важной части. Она явно гордилась тем, что разгадала эту загадку. — Эльф не может причинить вред волшебнику и подвергнуть опасности весь свой народ. А тот эльф при этом никак не мог помочь Поттеру, ведь его останавливал прямой приказ хозяина. И тогда он решил, что должен остановить Гарри. Если он будет вредить ему, чтобы выгнать из школы домой — подставлять под удар, подбрасывать записки с угрозами, то он не нарушит приказ хозяина, ведь он не помогает, а совсем наоборот. Но если тем самым он спасет волшебника от ещё худшей участи, например, оказаться проклятым или одержимым, то он в итоге помогает ему, даже причиняя некоторый вред. Человеку бы не пришло подобное в голову, но эльфы — не люди и мыслят иными категориями верности и долга. Потому он был в отчаянии, когда Гарри, упорно не понимая намёков, не желал покидать школу, вместо этого наоборот, налегая на уроки по магической защите. В конце марта, когда ребята его схватили, эльф согласился ничего не делать, если они смогут сами найти и уничтожить артефакт. Но в итоге мы смогли лишь отыскать его, а уничтожили ту тетрадь авроры. Но этого ему оказалось достаточно.       — А как вообще она попала в Хогвартс? Ведь все говорили, что в прошлом году на вокзале велась очень строгая проверка.       — Да, но всерьёз проверяли только учеников. Понимаете, если, допустим, отец какого-нибудь второкурсника прошел на вокзал, спрятав при себе эту вещь, а потом, прощаясь, передал её сыну и велел, опять же допустим, оставить где-нибудь в коридоре, где её найдет какой-нибудь первокурсник. Желательно с Гриффиндора… А потом в школе можно устроить внезапную проверку, и когда выяснится, что там у кого-то в спальне вот так просто хранится опаснейший темный артефакт, а старосты и учителя даже и представления не имеют, что может произойти в любой момент… В общем, проблемы были бы и у любого факультета, и у деканов, и у самого директора. Но вот здесь что-то пошло не по плану. Я не знаю, возможно, профессор Локхарт первым нашел эту тетрадь, а возможно, конфисковал у кого-то из младших опасную вещь, либо ему принес её какой-то сознательный ученик. Возможно, даже тот самый, кому её поручили, попытался отделаться от задания таким вот образом. Хотя, конечно, вряд ли… Но в итоге она оказалась у него. Может быть, он думал, что сможет справиться с живущим в ней духом. Может, он не понял опасности, пока не стало слишком поздно. Однако, так или иначе, через два месяца он уже полностью ей подчинился и начал нападать на учеников и вытягивать у них магическую силу — опять же, возможно, питая ей призрака внутри той вещи, этого я не знаю точно.       — А кто был тот волшебник? Эльф вам рассказал?       — Ему было запрещено. Но он поступил умнее. На прошлой неделе на вокзале, когда ученики вернулись с занятий, он просто появился рядом со своим хозяином, но так, чтобы мы это заметили. Что-то передал, вероятно, какое-то сообщение, а потом просто исчез, тот ничего и не заподозрил.       — И кто же за всем этим стоял?       — Извините, но я не могу вам сказать, — разведя руками, ответила Грейнджер. — Прошу прощения, но я не хочу наговаривать на человека, когда у нас на руках нет никаких доказательств. Слова эльфа суд не примет, а больше у нас ничего и нет.       — Как это не примет? — не поверил Макэвой.       — «Закон о доказательствах и свидетельствах в суде», — произнёс один из полукровок, до того всё больше молчавший. — Отдел магических популяций штормит со дня основания Министерства, а до того так же шатало это подразделение и в Совете. Одни и те же создания каждые десять-двадцать лет кидают то к «тварям», то к «существам», а то вообще к «духам», а потом обратно, и снова, и снова. А ведь по закону свидетельствовать в суде могут только «существа», но не «твари», однако закон просто не успевает за чехардой в отделе. Сейчас домовые эльфы относятся к существам, а по судебным нормам ещё числятся в тварях и давать показания не могут, в отличие от троллей. Так что всё верно — слова эльфа для Министерства не стоят ничего.       — Сумасшедший дом…       — Разве же кто-то спорит?       — Учитель, мне кажется, наиболее ценным уроком из этой истории, — начал Кайнетт прежде, чем разговор превратится в бессмысленный галдеж, — будет необходимость загодя готовиться к неприятностям, не ограничивая себя стандартными средствами. Если бы ты не озаботилась заранее защитой на мантии, то потеряла бы сознание после первого заклинания. Если бы не подумала об оружии, то не смогла бы продержаться так долго. Будь у тебя при себе одна лишь палочка, смогла бы ты держать защиту против профессора, к тому же одержимого каким-то темным духом?       — Сильно в этом сомневаюсь. Хотя теперь я думаю, что мне нужно было иметь при себе не только зачарованные предметы, но и зелья помимо целебного бальзама. Например, «Болотный туман», позволяющий из одного пузырька создать целое непрозрачное облако, или Гремучее зелье, которое взрывается от сильного удара, но при этом флакон легко пройдет сквозь магический щит.       — Возможно, при использовании этого меча, поджигающего всё вокруг, стоит носить с собой склянку с Ледяным зельем, — заметила одна из ведьм. — И какое-нибудь просто «вредительское» зелье, например, кашля или чихания, которое можно разбить рядом с врагом, а потом испарить, чтобы он им надышался. Сложно колдовать, когда ты чихаешь три раза в секунду, — оглядев остальных, она добавила с важным видом: — Поверьте на слово, это личный опыт.       — Кстати, а «Флагранте», которое другое, ну, проклятье, тоже ведь можно наложить на чехол для палочки. Ну, на верхние две трети, чтобы даже если выбьют «Экспеллиармусом», противник обжег себе руку, когда попытается её поймать…       Маг в это обсуждение не вмешивался, предоставив Грейнджер самой отвергать самые безумные идеи и доводить до приемлемого уровня более адекватные. Даже сами эти предложения были не так уж важны. Куда большее значение имела сама готовность мыслить вне шаблонов учебника. Грейнджер наглядно демонстрировала им, что это может дать. А авторитет у неё сейчас куда больше, чем у него, всего лишь ровесника, не успевшего поступить в школу. Ну, а кого куда зачислят через три месяца — уже совершенно не важно. Ему нужны единомышленники в школе, а не игра в набор факультетских баллов. Тем более, что она всё равно не ведётся честно.       Уже вечером после возвращения на Косую Аллею, Гермиона просто спросила, по пути к выходу из магического квартала:       — Всё это в самом деле было необходимо?       — Да, — так же легко ответил маг. — Насколько я могу судить, в том числе и по твоим рассказам, в этой школе регулярно что-то случается. И нередко — опасное для жизни. Да, можно воспринимать это как часть обучения, но угроза от этого меньше не становится. Сама понимаешь, если бы два года назад тот тролль ударил на пару футов ниже, мы бы с тобой сейчас, скорее всего, не разговаривали. Через год это случилось снова, и у меня нет оснований полагать, что на моём первом курсе что-то подобное не повторится опять. Я хочу знать, что могу рассчитывать на своих однокурсников, если опять что-то случится.       — А если кто-то из них сам решит, что с новыми знаниями ему море по колено и теперь можно издеваться над «недоучками» как вздумается?       — Тем больше будет стимул не сидеть без дела у остальных. За лето, я полагаю, они ещё подтянут знания, да и я тоже. Жаль, про второй курс мы поговорить на каникулах уже не успеем.       — Да, мы всей семьёй до конца августа уезжаем во Францию, там живут мамины родители. Но мы с тобой увидимся в школе и всегда сможем поговорить там.       — Если ничего не случится раньше. Зная мою удачу, не удивлюсь, если первого сентября поезд сойдёт с рельсов по пути, — мрачно заметил Арчибальд.       — Он же заколдованный.       — А я очень «удачливый» человек…