Hydrargyrum

      — …и, я думаю, у нас уже наметился первый победитель! — пронёсся над трибунами и игровым полем восторженный крик комментатора. — Виктор Крам выходит на финишную… кривую, и до последнего рубежа ему остаётся меньше четверти дистанции!       Арчибальд наблюдал за вторым испытанием с предпоследнего ряда приподнятых над землёй трибун — в этот раз состязание проходило не у берега и для лучшего обзора зрительские места разместили повыше. Второй раз подряд восточноевропейская школа закрывала отборочный тур, пропустив вперёд Хогвартс и Шармбатон, в результате среди зрителей уже находились и все участники от этих двух школ. На пару рядов ниже Поттер что-то едва слышно бормотал, пытаясь «поддерживать разговор» с активно болтающей Флёр Делакур — судя по всему, француженка и впрямь нацелилась на «героя Британии», что бы ни было тому причиной. Кайнетт смотрел на это, как на натурный эксперимент — природу необычной устойчивости мальчишки к влиянию на разум он пока не понял, а это подогревало любопытство. Однако не настолько, чтобы пытаться загипнотизировать его самому — пусть лучше эту роль возьмёт на себя получеловек со своей природной магией. Младшая из сестёр сейчас легкомысленно охмуряла несколько первокурсников, среди которых Кайнетт с раздражением заметил и МакДугалла — разумеется, волшебник в первом поколении не имел никакой защиты от действия очарования, так что стоит в ближайшее время провести с ним разъяснительную беседу. Маг дал обещание приглядывать за мальчишкой в школе и слово нарушать не собирался, да и ни к чему зря портить отношения с партнером по бизнесу, если это можно так назвать.       Неподалеку от Поттера, рядом с хмуро выглядящим Уизли, находилась и Грейнджер, увлеченно обсуждающая со студентом в форме Шармбатона происходящее на поле. Говорили они по-французски, но маг достаточно знал язык, чтобы понять — это и есть Матис Дюпре, решивший давать уроки фехтования разделяющей его хобби ведьме. Не очень высокий темноволосый подросток не выглядел слишком уж тренированным, да и на турнире не демонстрировал ничего невероятного, так что вряд ли он в своём возрасте много достиг со шпагой, но с другой стороны, Грейнджер будут полезны даже основы, но изученные не по книгам, а на личном примере. Так что это ученичество маг полностью одобрял. Во всяком случае, по разговору не похоже, что они вместо тренировок занимаются чем-то иным.       На поле тем временем вырвавшийся вперёд Крам, многими уже сейчас записанный в капитаны будущей команды Дурмстранга, создал с помощью посоха настил через небольшое болото, легко перебрался через полдюжины заваленных деревьев и оказался на широкой каменной осыпи, где ожидаемо попал под обстрел.       Для второго состязания профессорами и работниками Министерства участок земли рядом с запретным лесом за сутки был превращен в настоящий природный хаос. Полукруг радиусом в четверть мили содержал всевозможные натуральные препятствия, перемешанные и самым невозможным образом переходящие одно в другое. Топи, пески, буреломы, скалы, овраги, даже ледники и заросли хищных магических кустарников, не говоря о стоящих на самых удобных маршрутах агрессивных деревьях. Даже на безобидных на вид полянах яркая зелёная трава способна была за пару секунд порвать любую обувь в клочья и лоскуты. Кажется, Керри, когда впервые увидел это, заявил, что «им нужно было ещё шипокрылов запустить для полного сходства».       Впрочем, одними естественными препятствиями организаторы не ограничились — второй тур уже представлял для участников опасность большую, чем возможность подхватить простуду от купания в холодной воде. Преодолеть на скорость расстояние до финиша сквозь камни и болота, чтобы добыть там подсказку к следующему испытанию — это было бы слишком просто. Потому над перепаханным и изувеченным магией игровым полем постоянно носились десятки серо-коричневых и ярко-синих шаров, время от времени пикируя вниз и норовя врезаться в кого-то из участников. Первые были так называемыми «бладжерами», мячами для усложнения и без того не слишком вменяемых матчей по квиддичу, которые самостоятельно носятся над полем и пытаются свалить случайных игроков. Вторые представляли собой сгустки из голубого магического пламени, способного при попадании слегка подпалить одежду и оставить слабые ожоги. Материальные заколдованные мячи игнорировали щиты от магии, на огненные шары практически не действовали отбрасывающие и останавливающие заклинания, так что комбинация получалась хорошая и крайне неудобная. Правда, в качестве небольшого проявления гуманности к юным волшебникам и ведьмам и тем, и другим запрещено было наносить удары по голове и набрасываться на одну цель сразу роем.       На Крама, вышедшего на открытое пространство, почти мгновенно с разных сторон налетели четыре таких. Волшебник взмахнул посохом, создавая барьер, перекатился прямо по гравию, не заботясь о своей одежде, пропустил над собой огненный шар, ударом отбил куда-то в сторону бладжер и невербальным заклинанием остановил буквально перед лицом второй. Ещё один широкий взмах, облако плотного тумана окутало застрявший в щите шар огня, не давая ему двигаться, а Виктор воспользовался моментом и заскользил по осыпи вниз, поднимая за собой каменную пыль. Оказавшись на тропе, ведущей к финишу, он бодро побежал вперёд, на ходу неизвестным заклинанием остановив уже метнувшиеся к нему зелёные плети какого-то хищного куста.       Глядя на это, маг готов был признать, что свою славу и место в национальной сборной этот волшебник заслужил честно и только собственными усилиями. В школе он ходил медленно и даже неловко, будто всё время боясь кого-то зацепить или во что-то врезаться, и как сам Кайнетт мог бы подтвердить, большую часть времени проводил в библиотеке. Однако в такие моменты проявлял и отличную реакцию, и немалую ловкость и подвижность, уходя от очередной опасности, это не говоря о прекрасном владении своим посохом, которое вызывало у Эгберт искреннюю зависть. На этом фоне ещё ярче было видно, насколько британские волшебники пренебрегают физическим развитием за крайне редкими исключениями, в том числе увлекающиеся дуэлями и этими полётами на мётлах. А даже очень хорошая скорость реакции не поможет в ближнем бою без умения правильно двигаться и правильно бить, так что при стычках с волшебниками стоило всегда держать в уме возможность перейти в рукопашную при неравенстве сил в обычном поединке.       Для сравнения, Грейнджер и её спутники проходили это испытание совсем в ином стиле. Ведьма двигалась первой, прокладывая маршрут и при помощи трансфигурации создавая путь сквозь менее сложные препятствия, в то время как два волшебника выступали её прикрытием. Поттер, используя отбрасывающие и тормозящие заклинания, разбирался с физическими мячами, Уизли, как оказалось, неплохо успевший за лето освоить стандартное «Протего» — защищал её от огненных. Впрочем, натиск был достаточно силён, так что Грейнджер приходилось несколько раз доставать шпагу (на этот раз без чар невидимости), создавая ледяные и магические щиты, а также пускать в ход свои браслеты и кольца с защитными заклинаниями. Её сопровождающие, не озаботившиеся подобными предосторожностями, пропустили по несколько ударов, из-за чего лишились части итоговых баллов. Повезло, что на отборочных состязаниях разрешалось использовать разные мистические знаки, артефакты и зелья, иначе общие их результаты получились бы ещё хуже и заранее согласованная тактика бы не помогла.       — Виктор неплох, но он в лучшем случае сумеет повторить наш рекорд, — покровительственным тоном произнесли неподалёку. В ответ донеслись возмущенные возгласы, и не только со стороны Дурмстранга — как оказалось, за Крама болели многие и среди британцев, и даже в Шармбатоне. Однако даже гости понимали, что связываться с наследником Малфоев из-за такого пустяка не стоит.       Драко вместе со старшей из сестёр Гринграсс после невыразительного первого выступления неожиданно хорошо проявили себя во втором туре, вдвоём придя к финишу в первых рядах. Вряд ли они сами считали себя главной надеждой Слизерина, для этого имелись и более умелые кандидаты. Однако главным мотивом этих двоих, очевидно, было желание продемонстрировать, что наследников старых семей недооценивать не стоит, в особенности всяким там… «магглорождённым». Волшебник и ведьма двигались в довольно быстром темпе, словно по ранее намеченному пути — либо им очень повезло, либо они как-то смогли добыть карту будущего полигона заранее и рассчитать наиболее оптимальный маршрут, это так и останется невыясненным. Но очевидно, что эти двое могли позволить себе почти целиком сосредоточиться на защите, а не ломать каждый раз голову и не тратить время, на ходу пытаясь выбрать меньшее зло между нагромождением валунов и локальной пылевой бурей, тем более, когда неизвестно, что ещё может ждать за ними.       Между делом маг в качестве игры ума прикидывал, какой бы способ выбрал он сам для решения подобной задачи. Самый очевидный вариант — рассеянный барьер с материальным компонентом, иначе говоря, облако тумана и осколков льда, висящих на фиксированном расстоянии вокруг тела, чтобы принимать на себя удары и огонь, при этом почти не снижая обзор. Поскольку энергия снарядов относительно невелика, вложить силы в укрепление и компенсацию потребовалось бы немного, при желании можно обойтись и одной волшебной палочкой, не пользуясь манипуляцией элементами напрямую.       Правда, эта мысль потянула за собой следующую — при всей универсальности стандартного мистического знака, требовалось и что-нибудь ещё, для более узких задач. С одной стороны, чтобы компенсировать имеющийся пока недостаток отработанных и заученных местных заклинаний. С другой, чтобы ещё раз на примере продемонстрировать последователям, что мистический знак — штучная работа и всегда требует индивидуального подхода. Самым очевидным и простым выбором, тем более для ученика, был бы обычный кинжал Азот, позволяющий среди прочего накапливать магическую энергию и специализированный на знакомом Арчибальду управлении потоками. Единственная проблема, по местным меркам это будет смотреться несколько… агрессивно, даже при показной любви Мерфи к мечам, шпагам и дуэлям. Возможно, стоит пообщаться на эту тему с иранским преподавателем, раз уж представилась такая возможность в этом году — профессор Фагхири вместо палочки использовал в качестве универсального катализатора вычурный ритуальный нож, кажется, даже толком не заточенный.       — И Крам приходит первым! — разнеслось над стадионом.       Подняв голову и отыскав взглядом болгарского спортсмена, маг увидел, как тот подходит к небольшой беседке с россыпью стеклянных шаров на широком столе из серого камня. По задумке организаторов десять из них содержали разные подсказки о следующем испытании, остальные — различные туманные предсказания о турнире. Последнее — это был, так сказать, отработанный материал с уроков профессора Трелони.       — Как мы помним, — продолжал тем временем комментатор, — каждый участник сам решает, делиться ли со своей командой найденными подсказками или сохранить информацию при себе. Это вносит дополнительную интригу в следующий тур через две недели.       Кайнетт только усмехнулся, глядя на прибавивших темп остальных участников, разбросанных по игровому полю. Если завтра всё пройдёт, как он предполагает, следующий раунд он уже будет смотреть лишь как сторонний наблюдатель, не оценивая его опасность и не беспокоясь о чьей-либо жизни.       ***              Утро понедельника началось как обычно — с завтрака. Не до конца проснувшиеся студенты медленно поглощали еду, явно с неохотой думая о грядущей учебной неделе, немногочисленные разговоры в основном крутились вокруг вчерашнего соревнования и предположений, кто же войдёт в конце концов в сборные трёх школ. Неизвестно, как насчёт гостей, но на учеников Хогвартса, говорят, уже принимали ставки.       Как было заведено, на середине завтрака в зале появились совы с письмами и газетами, раскидывая почту своим владельцам. Кайнетт считал этот способ несколько варварским и шумным, однако своя логика тут была — когда ещё можно застать сразу всех студентов, как не во время еды? А иначе птицам пришлось бы или пытаться преодолеть барьеры общежитий факультетов, или «отлавливать» адресатов на занятиях или переменах, носясь по коридорам. Заметив, что одна из почтовых птиц сбросила в руки «учителя» ежедневную газету, он слегка усмехнулся и тихо произнёс короткую арию заклинания. Теперь он мог слышать то же, что и Грейнджер — в конце концов, половину её защитных мистических знаков помогал собирать или дорабатывать он сам, было несложно добавить в процессе пару дополнительных функций. Исключительно ради безопасности, разумеется.       — И всё-таки я считаю, это нечестно. Мы пользуемся преимуществом, готовясь к соревнованию загодя, — Грейнджер кого-то негромко отчитывала.       — Да ничего подобного! Мы ведь не лазали вокруг поля и не подслушивали все разговоры, как наверняка делал Малфой, — кажется, это оправдывался Уизли. — А этот парень сам подошел к Гарри и предложил совет.       — Да, я пытался отказаться, но это было бы просто невежливо. Кажется, он искренне мне благодарен и хотел помочь, я не мог просто сказать «нет, я не хочу ничего слышать», — поддержал его Поттер.       — И всё равно это против правил…       Пока ничего интересного за столом Гриффиндора не происходило, не считая обычной болтовни, маг и сам поймал брошенную газету и начал читать давно ожидаемую статью, занявшую почти всю первую полосу.       «Возвращение Блэка: шокирующая неожиданность или хитрая мистификация!       Как вчера заявили представители адвокатской конторы «Талог, Прайс и партнеры», они уже сейчас собирают бумаги для начала тяжбы против Министерства Магии с целью оправдать Сириуса Блэка Третьего, первого волшебника, сумевшего сбежать из Азкабана. Адвокаты утверждают, что планируют добиться признания полной его невиновности во всех якобы несправедливо приписываемых ему преступлениях. Но самое поразительное, что делается сие не для посмертного оправдания этого Пожирателя смерти и, по слухам, одного из ближайших соратников Того-кого-нельзя-называть, а для возвращения честного имени вполне живому человеку. Неизвестным образом Сириус Блэк, считавшийся погибшим при нападении на Школу чародейства и волшебства Хогвартс, сумел остаться в живых, и он даже готов подтвердить перед комиссией Визенгамота, что не является самозванцем, если получит нерушимые гарантии неприкосновенности до нового решения суда. Кому-то оптимизм восставшего из мёртвых Блэка и его адвокатов может показаться совершенно чрезмерными, однако наши постоянные читатели должны помнить о таком же не столь давнем «воскрешении» Питера Петтигрю, ранее считавшегося героем войны, якобы убитым означенным Блэком в 1981 году. На руке мистера Петтигрю была обнаружена так называемая «чёрная метка» — отвратительное клеймо Того-кого-нельзя-называть, а вместе с ним авроры получили множество показаний, кем-то записанных на необычное маггловское устройство. Председатель Визенгамота Альбус Дамблдор уже заявил, что готов поддержать идею повторного разбирательства и не может полностью исключать вероятности трагической судебной ошибки. Являвшийся в те времена главой отдела правопорядка Бартемиус Крауч также выступил с заявлением…»       — Видишь, он не соврал — всего-то два месяца, — услышал маг голос Уизли.       — Да, я не думал, что так быстро у него получится, — согласился Поттер. — Вот честно, несмотря на все обещания, я рассчитывал, что Сириус в лучшем случае управится к зиме.       — Так, мальчики, я одна тут чего-то не знаю? — удивлённый голос Грейнджер. — Вам что-то известно об этой истории?       Глядя поверх листа, Кайнетт пару секунд изучал эту троицу. Ведьма как раз демонстративно встряхнула газетой. Видимо, даже они сумели понять, что разговор этот совсем не предназначен для всех вокруг, потому два волшебника наклонились ближе и понизили тон, однако маг по-прежнему ясно мог их слышать.       — Ты ведь знаешь, что Сириус Блэк — крёстный Гарри?       — Да, успела узнать. Да и тут в статье тоже написано. И что с того? — пока ведьма не понимала, к чему ведёт Уизли.       — В общем, в августе перед школой я с ним беседовал, — неуверенно произнёс Поттер. — Он мне тогда сам рассказал, что ни в чём не виноват, что не выдавал нашу семью Волдеморту, что теперь он хочет официально обжаловать приговор и восстановить честное имя. И уже после мы переписывались несколько раз. Я уверен, Сириус — хороший парень, которому просто чертовски не повезло!       — Точно, а потом ему ещё и голову задурили. Гермиона, ты представляешь, ему рассказывали, что мы с тобой — вроде как личные охранники, приставленные к Гарри самим Дамблдором. Круто же, ну правда?       — Так… — медленно начала Грейнджер. — Гарри, поправь меня, но ты хочешь сейчас сказать, что в августе ты встречался лицом к лицу с опасным маньяком и серийным убийцей, сбежавшим из тюрьмы только чтобы начать охоту лично за тобой? И ты, Рон, знал об этом?       — Но говорю же, Сириус ни в чём не виноват! Ты ведь видишь, сам Дамблдор тоже поручился…       — Пока суд не вынес решение, он — серийный убийца и беглый преступник, — голос у неё был предельно серьёзным. — Который напал на вас в лесу. Который пытался атаковать наш стадион. И ты пошел к нему домой один…       — Я был не один, — торопливо выпалил Поттер. — Со мной были взрослые. И мы встречались в Лондоне, в кафе.       — И что, хочешь сказать, что был в безопасности? — обвинительным тоном спросила ведьма. — В прошлый раз ему ничего не помешало разнести магией целую улицу в городе, наплевав на всё. Или, думаешь, ради тебя убийца сделал бы исключение и вдруг вспомнил о Статуте и невинных людях вокруг?       — Да говорю же тебе, никакой он не убийца, — возмутился Поттер. — Его подставили, а суд и не пытался разобраться. И со мной был профессор Люпин. Он не дал бы там ничему такому случиться.       — И ещё Нимфадора, — добавил Уизли.       — Профессор Люпин и Тонкс, значит? Понятно… Допустим… — протянула Грейнджер с большим сомнением в голосе. — Но у меня есть ещё один маленький вопрос. Когда вы собирались рассказать обо всём этом мне? Или, я так понимаю, и не собирались вовсе?       — Мы не хотели тебя волновать зря, — очевидно, этот аргумент был заготовлен у Поттера заранее. — Я решил, что так всем будет проще.       — Кому проще, только вот вопрос. Ты решил… Вы «не хотели волновать» меня? После всего, что было в прошлом году? — ведьма уже говорила на повышенных тонах. — После того, как на тебя охотился маньяк? После того, как мы чудом выжили в лесу? После того, как на стадионе едва не устроили побоище, после нападения на деревню, после того, как вас обоих едва не убили, а меня чуть было не укусил вампир… И теперь ты пытаешься сказать, что «не хотел волновать меня» подобной мелочью?!       Последнюю фразу можно было услышать уже и без магии. Грейнджер резко встала, перевернув пару стаканов, затем вышла из-за стола, не обращая внимания на удивленные взгляды студентов.       — Гермиона, послушай… — Поттер неловко попытался вскочить вслед за ней.       — Нет, это ты меня послушай! — не дала она ему возразить. — Думаешь, мне так нравится это всё? Ходить по школе, обвешавшись защитой не хуже аврора? Везде таскать с собой этот лом? Просыпаться по ночам от любого шороха? Джеймс был полностью прав — ты притягиваешь к себе все неприятности в стране. Но и что с того, я была готова терпеть это, мы же вроде бы «друзья», не так ли? Я раз за разом пыталась вам помочь. Но я ничего не могу сделать, если вы не доверяете мне. Я простила вас в первый раз, но теперь… Довольно.       — Мы тебе доверяем! — Уизли вслед за ними выскочил из-за стола. — В отличие от…       — От кого? — спросила она, резко обернувшись к Рональду. — Договаривай, не стесняйся. Я считала раньше, что «друзья» это те, кто верит друг другу, разве нет? С кем поболтать после школы я и так найду, но вы… я думала, что для вас хоть что-то значу. Я и в этот чёртов турнир вступила только из-за вас, чтобы одних не оставлять. И вот что в ответ, да? Кто ещё всё знал? Невилл, Дин, может, вообще весь курс или весь Гриффиндор, кроме меня?       Это уже была практически истерика. Арчибальд, в отличие от многих учеников, наблюдал за происходящим с практически равнодушным выражением на лице. Однако в душе он был доволен тем, что всё идёт, как и рассчитано. Он заранее ожидал именно такой реакции от Грейнджер, когда понял, что «друзья» утаили от неё небольшой занятный факт общения с Блэком. Больше ему ничего и не нужно было делать, только дождаться, когда же правда раскроется с очевидными и неизбежными последствиями. Разве что для подстраховки и направления мыслей «учителя» в нужное русло он в последнее время пару раз заводил с ней разговоры о том, что же такое дружба между волшебниками и чем «друзья» отличаются от прочих однокурсников, знакомых и доверенных учеников. Так что сейчас он мог заслуженно наслаждаться представлением из первых рядов.       — Ты теперь из-за нас решишь и турнир бросить? — попытался перевести тему Поттер. Он выбрал не самый удачный момент для этого. — А как же наш факультет?       — Бросить? Не-е-е-ет, раз уж я начала, то пройду его до конца. Только без вас, сама по себе. Одна, мне уже не привыкать. «Stand alone», верно? — добавила она совсем тихо, без магии Кайнетт бы этого не услышал. — Так будет даже лучше.       — Но мы же втроём… — попытался влезть Уизли.       — Не «мы втроём», а «я и вы», — отрезала Грейнджер, вновь повернувшись к нему. — И я теперь лучше буду в одной команде с Малфоем, чем с вами. Хоть он и пытался меня убить, но хотя бы и никогда не называл себя моим «другом»! Всё, разговор окончен, делайте, что хотите. Без меня.       Она торопливо вышла, почти выбежала из зала, в последний момент заставив обычно распахнутые двери в большой зал с грохотом захлопнуться перед носом направившихся за ней Поттера и Уизли. В поднимающемся после подобной выходки шуме можно было расслышать, как директор добродушно произнёс:       — «Выше ожидаемого» за чары, Филлиус, как вы считаете? Этими дверями не так-то просто хлопнуть, когда захочется.       — Я бы сказал, «превосходно», директор — выбрать и безупречно провести нужное заклинание, учитывая подобное эмоциональное состояние… — не остался в долгу декан Рейвенкло.       Кайнетт же только беззвучно выругался, глядя на закрытые двери и двух дураков, пытающихся их расколдовать. В последний момент всё пошло не совсем по плану. Конечный результат… слишком заметно отличался от идеального. Зато хотя бы комиссия получит свой долгожданный скандал, судя по всему.       ***              — Кто бы мог подумать, что ритуалы настолько разнообразны, — рассуждала Грейнджер, для выразительности на ходу делая жесты свёрнутым пергаментным свитком. Она шла первой в небольшой группе, направляющейся с факультатива сразу в комнату клуба. Всего полдюжины второкурсников, также выбравших этот предмет для ознакомления, плюс Лавгуд и решивший любезно проводить «воспитанницу» с урока Дюпре. — А ещё их действие может длиться долго или даже перманентно, а не как у обычных чар. И почему у нас нет этих уроков в списке обязательных?       — Если добавить туда всё, что может «показаться интересным», жить-то когда останется? — спросил идущий следом Макэвой. — Или выдавать маховик времени каждому студенту и приказывать пользоваться им по восемь часов в сутки, чтобы всё успеть? А может, сразу вводить в Хогвартсе шестидневку?       — Насчёт маховика — не советую, — произнёс следующий одним из последних Кайнетт. — Не стоит относиться к нему беспечно. Не так ли, учитель?       — Да, — быстро согласилась ведьма. Добавила очень серьёзно: — Чарльз, нормы для него созданы отнюдь не просто так, уж поверь моему опыту. Если через год ты решишь взять побольше уроков и тебе его выдадут, относись к этой вещи крайне осторожно. Крайне, это и правда совсем не безобидная вещь.       — Ладно, ладно, я же просто пошутил, — отмахнулся Макэвой. — Да и вообще больше трёх предметов брать пока не планирую.       — Наконец-то я смогла тебя поймать! — раздался вдруг позади торжествующий голос.       — Депульсо! — выкрикнул маг, выхватывая из рукава волшебную палочку. Одновременно он попытался сместиться в сторону и выставить левую ладонь перед собой. Именно такой рефлекс на внезапное нападение он отрабатывал долго, но в школе приходилось полагаться именно на данную связку, а не на привычную магию ветра, чтобы не вызвать подозрений. После атаки сразу последовал щит: — Speculum.       В своих действиях Арчибальд не сомневался ни на мгновение. Он не услышал шагов, он не ощутил чужого присутствия за спиной, просто в какой-то миг там появился человек, которому неоткуда было взяться. А это могло означать только угрозу. Да и момент был подобран для нападения очень удачно — группа как раз растянулась по лестничному пролету, спускаясь с шестого на пятый этаж, и в таких условиях укрываться или маневрировать было почти невозможно. К счастью, среагировал не он один.       — Инкарцеро! — услышав арию заклинания, Тейлор развернулась на месте и не глядя кинула в ответ на чужой голос связывающие чары.       — Темпус Триа… — не задумываясь, выдохнула Грейнджер и уронила свиток под ноги. Раздался тихий щелчок, ведьма, резко ускорилась и буквально метнулась вперёд, перепрыгнув последние ступени. Коснувшись пола, резко развернулась, присела, почти неразличимым движением выхватила шпагу и скороговоркой выкрикнула заклинания: — Люмосальтер! Протегоальтер!       — Теллум… — увидев это, Дюпре тоже успел соскочить с лестницы и сделать шаг в сторону. Но он лишь выхватил палочку и превратил её заклинанием в узкий эсток, одновременно уже в фехтовальной стойке разворачиваясь к неизвестному противнику.       Неизвестный, а точнее, неизвестная, оказавшаяся на площадке между этажами, успела среагировать даже на столь дикое поведение студентов. Она сумела хорошо отработанным движением убрать голову и сделать быстрый шаг в сторону, пропуская мимо первые два заклинания, и это на каблуках — видимо, имелся немалый опыт в уходе от подобных нападений. За мгновение до вспышки света в руках у неё оказалась палочка, и даже без слов неизвестную от школьников отделил магический барьер.       — Что за дети нынче, право… — с показным осуждением произнесла ярко накрашенная блондинка лет сорока на вид, небрежно покачивая сумочкой в левой руке. — А если бы на моём месте оказалась одна из ваших профессоров?       — Наши преподаватели не имеют привычки подкрадываться за спину и выкрикивать нечто, крайне подходящее для начала поединка, — холодно произнёс Кайнетт, держа её «на прицеле» и не убирая щита. Женщину он узнал — работники министерской комиссии уже представили её школьникам как Риту Скитер, корреспондента «Ежедневного пророка», освещающего столь важное событие, как первый за двести лет межшкольный турнир. Она обычно крутилась возле команд трёх школ, собирая факты, мнения и просто сплетни, однако за прошедшие несколько недель маг ни разу не пересекался с ней близко. — Да и ваши навыки наводят меня на определенные подозрения.       — Молодой человек, а вы думаете, так легко быть самым популярным журналистом в магической Британии? — пренебрежительно ответила она, не снимая барьера. — Поработайте с моё в этом деле, и скоро научитесь уворачиваться от «Авады» в спину, не то что от «Инкарцеро» в лицо. Народ у нас в аврорате тоже служит очень нервный, а реакция у них куда лучше, чем у вас у всех.       — Как-то неубедительно звучит, — заметил Макэвой, всё ещё пытающийся стряхнуть слёзы после яркой вспышки света.       — Вы же не станете возражать против «Ревелио», мэм? — подчёркнуто вежливо поинтересовался маг. — Учитель, у тебя уже есть опыт…       — Старый параноик преподаёт у вас только второй месяц, а уже какие результаты… — Скитер театрально покачала головой. — Грюм бы прослезился, я не сомневаюсь. Но почему бы и нет, проверяйте, сколько захотите — другой такой всё равно нет.       — Темпус уно, — произнесла Грейнджер быстро, затем, двигаясь уже в нормальном темпе, убрала выставленный шпагой щит, извлекла палочку и произнесла, указывая на женщину: — Ревелио.       Журналистка, тоже убравшая «Протего», от действия заклинания никак не изменилась. Подождав с полминуты, гриффиндорка опустила палочку, убрала шпагу в ножны и со вздохом признала:       — Кажется, она и в самом деле настоящая. Что ж, извиняться я не буду — ваше поведение было совершенно безответственным. Тем более в такой момент — а если бы кто-то упал с лестницы или попал под заклинание?       — В последнем была бы виновата отнюдь не я, не так ли?       — Mer… — начал Дюпре, но успел себя перебить. Вернув палочку в нормальный вид, он спросил уже по-английски: — Часто у вас такое происходит?       — Случается иногда… — меланхолично отозвался Росс. Он успел прикрыть глаза от вспышки, ожидая подобной реакции от главы их клуба, и потому сейчас выглядел привычно невозмутимым. — В случае с некоторыми учениками, пытаться застать врасплох — идея ну очень так себе. Можно и нарваться.       — О, мне стоит радоваться, что меня не обратили в лёд? — невинным тоном поинтересовалась журналистка, убирая мистический знак в свою сумочку.       — Чего вам нужно? — хмуро поинтересовалась Грейнджер. Возвращать палочку на место она пока не спешила.       — Всего лишь небольшое интервью, милая моя, ведь это часть моей работы, — широко и довольно фальшиво улыбаясь, ответила Скитер и начала подчеркнуто неторопливо спускаться к ней. — Ваше недавнее заявление прозвучало очень сенсационно сразу по многим пунктам. Не хотели бы поделиться деталями с прессой?       — Допустим, нет, не хотела бы.       — То есть вы предпочтете бегать от меня и дальше? А если в следующий раз и в самом деле кто-то пострадает с такими манерами? Ваша привычка сначала колдовать, а потом уже думать вряд ли пойдет на пользу вашей и без того весьма спорной репутации, — попыталась убедить её журналистка, изображая доверительный тон.       — Я бы не советовал оставаться рядом с ней, — произнёс маг быстро. Опыт подсказывал ему, что как раз от самой Скитер урона репутации можно получить куда как больше.       — Я согласна, ни к чему хорошему это не приведёт, — поддержала его Тейлор.       Грейнджер с мрачным видом оглядела лестницу, других студентов — некоторые до сих пор не отошли от вспышки, а подходящих лечебных заклинаний пока ещё не знали. Затем она перевела взгляд на журналистку и недовольно произнесла:       — Я готова побеседовать. Но совсем не ради вас и не ради моей так называемой «репутации». Она как-нибудь переживёт и это тоже.       — О, чудесно. Тогда давайте пройдём со мной в ближайший класс и… — Скитер сделала шаг вперёд, уже нацелившись подхватить её под руку и утянуть за собой.       — Я не сказала «наедине», — перебила её Грейнджер, выставляя перед собой палочку. — Наша клубная комната недалеко, там и пообщаемся. А в случае чего у меня будет достаточно свидетелей, которые расскажут — что и как именно я говорила и о чём точно вы спрашивали. Если уж рассуждать о репутации — ваша мне тоже хорошо известна.                     Перед тем, как Грейнджер ушла общаться с «акулой пера», маг лишь негромко посоветовал «не смотреть ей в глаза, ведь она может оказаться и легилементом». Вообще, он давно думал, что стоит подтолкнуть «учителя» к работе над защитой разума, благо вейлы предоставили им крайне наглядный пример. Но пока руки до этого не доходят и придётся ограничиться лишь основными правилами безопасности. А с остальным та должна справиться и сама. В конце концов, что бы она ни говорила, а её репутация — это ещё и репутация её клуба и её учеников, то есть в данном случае вопрос достаточно важный.       — Итак, мисс Грейнджер, подающая большие надежды магглорождённая ведьма четырнадцати… — усевшись за одну из парт в конце класса и жестом предложив будущей собеседнице занять место напротив, Скитер положила на стол лист пергамента, подвесила в воздухе рядом с ним левитирующее перо ярко-зелёного цвета и начала быстро диктовать ему текст. Артефакт послушно заскользил в воздухе, занося всё сказанное. На взгляд мага, мистический знак такого рода был ещё одним излишеством — да, удобным в какой-то мере, но всё равно очередным расточительством магии на пустяки. А ведь кто-то занимался его разработкой, подбирал чары, материалы, просчитывал мистерию, и всё ради чего? Подобные вещи в этом мире его порой всё также удивляли.       — Пятнадцати, — педантично поправила её Грейнджер.       — Пятнадцати лет. Четвёртый курс, Гриффиндор. Множество поощрений и немало взысканий, такая бурная школьная жизнь…       Фоном слушая их так называемое интервью и попутно пытаясь упорядочить черновики и выписки, посвященные местной классической алхимии в её нынешнем виде, Кайнетт успевал ещё и обдумывать недавнее происшествие. Он мог бы гордиться собой — наработанные рефлексы сработали как надо, при появлении угрозы в пределах школы он не попытался разрубить противника надвое лезвием ветра или отбросить от себя, а схватился за правильный мистический знак. Оставался вопрос, почему он не смог заметить приближения неизвестного к группе — Арчибальд не был боевым магом Часовой Башни и не имел слишком большого опыта сражений вне дуэльных арен, но даже его навыков хватало, чтобы контролировать ближайшее пространство в поисках угроз. Могла ли эта ведьма помимо всего прочего владеть ещё и сокрытием присутствия на высоком уровне? С её работой — вполне возможно, но эта мысль не радовала. Если на такое способна всего лишь журналистка, чего стоит ждать в маскировке от опытных боевиков?       Впрочем, был в произошедшем и ещё один плюс. Его подарок в реальных условиях проявил себя с лучшей стороны. Не желая оставаться в долгу даже в подобной мелочи, маг ещё в конце сентября собрал и с извинениями преподнес «учителю» подходящую вещь. С его навыками преобразовать одну из металлических заготовок в изящный футляр для маховика времени было совершенно нетрудно, но самым главным в нём был не внешний вид, а небольшой механизм, позволяющий с помощью простого заклинания менять положение управляющей ручки артефакта, не извлекая его из-под одежды и не касаясь, что экономило время. В качестве арии он выбрал короткое «Tempus», то есть «время». Было искушение продолжить свою старую шутку и поставить ключом «Time alter», но очевидно, что для того наёмника английский не был родным, а вот ведьме куда удобнее будет колдовать с помощью привычной здесь латыни, а не на собственном языке.       — …Но давайте всё-таки перейдем к самой шокирующей части вашего «выступления». Ваши слова о том, что наследник семьи Малфой пытался, я цитирую, «убить вас». Мисс Грейнджер, согласитесь, что подобными обвинениями не стоит бросаться на людях… не имея на то веских причин, разумеется? — с намёком спросила Скитер. Мысль была очевидна — либо имела место клевета, либо причины и в самом деле есть, и тогда дело пахнет очередной сенсацией.       — Произошло недоразумение, — ровным тоном ответила Грейнджер. — Я погорячилась тогда и уже передала свои извинения профессору Снейпу, как декану Слизерина. Во время нашего поединка в прошлом году мистер Малфой начал с заклинания «Люпусортеа» — если вам оно знакомо, то вы должны понимать мои причины. Если бы я не успела среагировать в тот раз, то могла серьёзно пострадать от целой стаи волков — для «дружеского» учебного противостояния это явно было чрезмерно. Мне также были переданы извинения, и я считаю инцидент исчерпанным.       Кайнетт уже слышал об этой истории, но считал, что публике представлена всего лишь «официальная версия». Удобная, понятная и не сулящая никаких последствий. То заклинание вовсе не было слишком опасным, даже если бы Грейнджер сражалась без его участия — у неё имелось достаточно пространства для маневра и времени, чтобы успеть уничтожить или развеять все проекции, а с некой абстрактной точки зрения по опасности они не превышали множество заклинаний, регулярно применяемых в дуэльном клубе безо всяких последствий и обвинений. Маг предполагал, что реальная подоплека произошедшего глубже — что-то произошло либо на первом курсе, либо на втором. Возможно, речь шла о нападении тролля или истории с проклятым предметом и одержимым писателем, и где-то там был лично замешан младший Малфой, о чем широкой публике так и не стало известно. Однако либо у Грейнджер не хватает доказательств, либо она не уверена, что без связей и поддержки в магическом мире сумеет выиграть подобное дело, но ведьма предпочла не накалять обстановку и перевести всё в «недопонимание». Правда, неясным оставался один момент — знал ли до того Малфой, а также его отец, что она знает о его участии, или же для них это стало новостью. Во втором случае с их стороны возможны различные непредсказуемые глупости в попытках окончательно упрятать некую очень некрасивую историю под ковер — будь то банальное запугивание, «Обливейт» или же и вовсе устранение неудобного свидетеля. Впрочем, маг считал хотя бы Люциуса Малфоя не настолько недалёким, чтобы убивать ребенка вскоре после подобного откровения на публике. Хотелось предполагать, что принесенные ей извинения «за дуэль» были знаком того, что озвученная версия устраивает и другую сторону.       А ещё интересной оказалась реакция министерской комиссии — все ожидали, что если слухи о работе против директора и его репутации верны, то уж в подобное дело министерское трио вцепится изо всех сил. Однако этого не произошло, и проявленный интерес был достаточно вялым, а после обмена "извинениями" и вовсе исчез, словно ничего не произошло. Те, кто без особых оснований считал всю историю с комиссией задумкой именно Люциуса Малфоя, считали это аргументом в пользу своей версии — тому, может быть, и нужен хороший скандал в вотчине Альбуса Дамблдора, но определенно не такой, в котором будет замешан его сын. Тем более, если слова об убийстве имели самый буквальный смысл и отпрыск бывшего Пожирателя смерти уже в столь юном возрасте решил пойти по стопам отца не только на словах, но и доказать убеждения делом. Хотя в последнем Арчибальд искренне сомневался.       Отвлекшись от размышлений и продолжая прислушиваться к ушедшему дальше интервью, маг вновь взялся за свои записи. Как он в своё время объяснял «учителю», по классической алхимии в обычных магазинах и лавках практически невозможно отыскать книг, всё занято современным зельеварением и трансфигурацией. Однако в библиотеке школы имелось немало древних трудов, как и просто редких учебников и томов по данному искусству, включая и написанные уже после принятия Статута. Так что при желании начать исследования и восстановление своей репутации как мастера этого направления можно было прямо здесь. Тем более, что уже как минимум один практический опыт имелся — при создании ледяного клинка для Грейнджер маг взял в библиотеке пару классических книг «для подстраховки», если у кого-то после возникнут к нему вопросы. По ним же он объяснял принципы превращения и самой ведьме, вполне ожидаемо не сдержавшей своего любопытства. Единственная проблема в том, что в Хогвартсе, как принято говорить, «телегу ставили перед лошадью», то есть алхимия изучалась в качестве дополнительного материала после пяти лет зельеварения и министерского экзамена, а вовсе не наоборот. И значит, добиться на втором году внеклассных занятий, которые помогли бы объяснить быстрый прогресс, будет как минимум весьма непросто. Но Арчибальд не собирался сдаваться, не попробовав.       — Но давайте перейдем к самой ожидаемой нашими читателями теме. К Турниру трёх школ, — тем временем сменила тему Скитер. — Ваша с Гарри Поттером и Рональдом Уизли команда уже успела привлечь внимание за первые два тура соревнований. И говорят, что в неофициальном тотализаторе у вас неплохие рейтинги, особенно для четвёртого курса. Однако я так понимаю — теперь этому альянсу пришел конец?       — Если коротко, да. Я уже не злюсь на них… — ответила Грейнджер. Кажется, даже честно. Кайнетт с понедельника больше не прибегал к тем же чарам и не слушал её личных разговоров, так что ситуацию мог отслеживать лишь со стороны. Первые пару дней она с этими двумя вообще не разговаривала, однако потом это игнорирование сменилось равнодушной вежливостью — не больше и не меньше, чем по отношению к остальным студентам их факультета. И рядом с ней Уизли и Поттер практически не появлялись, да и на занятия клуба больше не приходили. — Но и того доверия, с каким мы выходили вместе на турнир на прошлой неделе, долго ещё теперь не будет. На следующие отборочные я пойду одна, раз уж решилась выступить и посмотреть, как далеко смогу дойти. А Гарри и Рон — пусть сами думают, хотят ли они, возможно, оказаться со мной в одной команде во втором семестре и сколько готовы приложить усилий для победы. Мешать я им не буду, да и по правилам это запрещено, но и помогать тоже не стану.       Кайнетт только вздохнул про себя, слушая её рассуждения. Этот момент он продолжал считать своим пусть и не провалом, но определённо — промахом. Даже стыдно, если так подумать — не суметь просчитать до конца психологию трёх детей. И ведь теперь менять что-то уже если и не поздно, то сделать это будет куда сложнее. После одного «разворота» во мнении вновь встать на прежнюю позицию и опять убеждать её забыть даже думать о состязании — это будет выглядеть крайне подозрительно. За прошедшие несколько дней он попытался осторожно прощупать почву и намекнуть, что основная цель самого участия в турнире исчезла… Но ничего этим не добился. Произошло худшее — Грейнджер не только решила что-то им доказать, но и увлеклась самой игрой, даже не самый простой второй тур её ни в чём не переубедил. И Кайнетту было это чувство знакомо. Точно так же и он когда-то на другом «турнире» был готов идти вперёд, даже лишившись в одночасье почти всего арсенала и старательно укрепленной временной базы. Конечно, ритуал «Прикосновения небес» и школьные состязания волшебников невозможно было сравнить ни по уровню задействованных сил, ни по опасности, но вот азарт и желание показать себя — чувства универсальные. И завести они могут очень далеко. Ему ли этого не знать… Но пока остаются лишь разговоры и уговоры. Возможно, если третий тур окажется ещё опаснее, они с Лавгуд сумеют отговорить её от продолжения?       К тому же неясной пока оставалась реакция деканов и директора. Если её хотели видеть там исключительно как поддержку для вывода Поттера в состав команды и дальше к финалу — теперь это выглядит весьма маловероятной перспективой. В этом случае на неё или всего лишь перестанут давить, оставив в покое, или вовсе попытаются убрать из состязания, если она начнет перетягивать внимание на себя и станет угрозой для выступления «героя Британии». Но вот если им нужно было именно её участие в состязании само по себе, тогда чей-то план развивается весьма удачно. А точного ответа пока не узнать, без риска во всяком случае.       — И всё же, говорят, что вы дружите с самого первого курса, кто-то даже называл вас «Золотым трио Гриффиндора»… Мисс Грейнджер, вы не считаете, что немного погорячились? — с неискренним сочувствием поинтересовалась Скитер. — Да и духу вашего факультета это несколько не соответствует.       — Нет, — возразила Грейнджер упрямо. — Дружба — это не просто общение, походы по лавкам на выходных и совместные домашние задания. Дружба — это доверие. Друзьям я могу доверить вещи, о которых не рассказала бы ни родителям, ни учителям…       — А у вас есть такие тайны? — сверкнув стеклами очков, полюбопытствовала Рита.       — На этом месте я должна изобразить пай-девочку и сказать «ни в коем случае!», так это задумано? — улыбнувшись, спросила в ответ гриффиндорка. А потом честно добавила: — Разумеется, у меня есть свои секреты. У любого они есть. У вас они в этом возрасте тоже были — мне, знаете ли, рассказывал кое-кто… Так что не будем притворяться. Друзьям я бы доверила что угодно. Но только в случае, когда и они полностью доверяют мне. Хотя не думаю, что кому-то из ваших читателей очень интересны мои рассуждения на подобную тему, — справедливо заметила Грейнджер.       — О, читателям может понравиться что угодно, а моя задача — лишь попытаться угадать, что же это будет, — любезно пояснила журналистка. — Но возвращаясь к этой истории — каково ваше отношение к Сириусу Блэку и его возможному оправданию?       — Это решаю не я, а суд. По совокупности улик, показаний и экспертиз — я хочу верить, что в этом отношении суд Магической Британии ничем не отличается от, как вы говорите, маггловского суда Соединённого Королевства, — серьёзно ответила младшая ведьма. — Если там будет решено, что Блэк ни к чему не причастен и чист перед законом, я буду только рада, что невиновный человек, даже спустя столько лет, добился справедливости.       — А ваше личное мнение?       — Я видела его всего один раз и лишь мельком. Не было возможности мнение составить, знаете ли — меня немного отвлекал Пожиратель смерти.       — Ну, а что касается вашей фразы о том, что «Гарри Поттер привлекает к себе все неприятности…» — вновь быстро сменила тему Скитер. — Знаете, многие могут посчитать это утверждение очень спорным. И кто такой этот Джеймс, которого вы упоминали? Ваш молодой человек? Чьим суждениям вы настолько доверяете? А ведь по школе ходят также слухи о вашем романе с одним из наших французских гостей, как и о том, что вам нравятся юноши младше вас… — говорила она торопливо, не давая и слова вставить.       Приблизившись на пару шагов, маг взглянул на пергамент, над которым очень быстро скользило перо. Он уже заметил, что темп движения артефакта явно не совпадал с речью Скитер, но только быстро пробежав взглядом по строкам понял — насколько. После чего прошел к ним, на ходу извлекая мистический знак и делая стандартный жест.       — Крайне интересно, не позволите ли взглянуть поближе? Люмос.       Увидев знакомую петлю палочкой, журналистка расслабилась и лишь пожала плечами, не останавливая назойливого второкурсника. И потому искренне удивилась, когда лист вдруг вспыхнул, быстро разгораясь и оставляя в воздухе клубы дыма.       — Но это же «Инсендио», а не «Люмос», — только и смогла она отметить очевидное, торопливо выхватив мистический знак и невербальным заклинанием погасив магическое пламя.       — А там записано было что угодно, но не то интервью, которое я сейчас слышал, — отрезал маг, опуская мистический знак. Добавил заклинание ветра, разметавшее по классу пепел и обгоревшие клочки пергамента, чтобы его сложнее было восстановить магией: — Флиппендо Дуо. Или это был очень вольный пересказ? Особенно эта любовная драма в финале с ревностью минимум пяти поклонников и дуэлью у озера в полночь на осиновых палочках… Мисс Грейнджер — мой учитель, и распространять о ней подобные сплетни я не позволю. В том числе и вам. Может, стоит попробовать ещё раз, уже чуть ближе к реальности?       Судя по изумлённому взгляду гриффиндорки, быстро читать текст с перевёрнутого листа она пока не научилась и до этого момента не понимала, что именно уже завтра должно было появиться на одной из страниц «Ежедневного пророка» в качестве её «интервью». Однако у мага на этот счёт были иные планы, где «скандальная известность» нужна в самую последнюю очередь. Ещё большая, чем сейчас, по крайней мере.