Hydrargyrum

      — Разумная магия? — удивлённо переспросил Кайнетт.       — Да. Или живая магия. Раньше эта идея была очень популярна среди волшебников, и до сих пор некоторые старые семьи придерживаются её. Например, говорят о том, что «магия дала» или «магия позволила», — объяснила сидящая рядом Лавгуд, не глядя на него, а рассеянно рассматривая зимнее небо. — Отсюда же и такая их нелюбовь к сквибам — вроде как магия отказалась признавать ребёнка, а это огромный позор для семьи. Неужели ты никогда не слышал об этой теории?       — Слышал, но считал полным бредом, — пренебрежительно отозвался маг. — И до сих пор считаю. Это даже не «теория», это и на религию-то едва ли похоже. Может, ей ещё и молятся? Просьбы передают? Подношения преподносят?       — В прежние времена, особенно в годы Инквизиции, когда воевали с церковью и признавать их бога волшебникам было вроде как неуместно, говорят, доходило и до такого поклонения и алтарей. Считалось, что персональное благословение Магии (с большой буквы) даёт особые дары, что у неё можно вымолить какие-то силы, что она свидетельствует в клятвах. А ведь здорово было бы, — Луна театрально вытянула перед собой ладонь и провозгласила: — Клянусь магией каждое полнолуние заходить в спальню только с левой ноги.       Разумеется, ничего не произошло. На неё покосились лишь несколько сидящих поодаль первокурсников, все остальные к разнообразным странностям этой ведьмы уже давно привыкли. Занявший место на один ряд ниже Лавгуд Кеннет МакДугалл искренне произнёс, глядя на это представление:       — Я тоже думаю, что было бы круто так делать.       Три студента Рейвенкло с разных курсов немного странно смотрелись вместе и без компании, но на то были причины. Грейнджер и с десяток второкурсников из клуба (включая даже пару магглорождённых) находились в воздухе над полем стадиона на собственных и школьных мётлах. Кеннет на первом курсе своей метлы пока не имел, а здешней пользоваться опасался, Арчибальд и Лавгуд просто не испытывали большого интереса к полётам. Хотя Луна как-то и говорила, что не отказалась бы подняться в воздух на фестрале.       Впрочем, у них были причины оказаться в субботу именно здесь. В это воскресенье ожидалось последнее в этом году собрание дуэльного клуба, а в будние дни нормально провести уже традиционный «разбор полётов» после прошедшего неделю назад пятого раунда турнира было бы неудобно. Потому что в данном случае речь шла о полётах в самом прямом смысле слова, а значит, для вдумчивого обсуждения не хватит класса или пустой площадки перед замком, а требуется отработка маневров и даже заклинаний прямо в воздухе.       На прошлой неделе поредевшая команда претендентов Хогвартса закрывала предпоследний отборочный тур, потому к их появлению на поле зрители уже знали, что именно участникам предстоит делать. Задание в этот раз разбили на два этапа. Первый, наземный, подразумевал необходимость выбрать и достать себе метлу, причем сказать это было куда проще, чем сделать. Примерно три дюжины этих транспортных артефактов оказались разбросаны на небольшой ровной площадке у леса, словно безо всякой системы. Вот только все они были закреплены на земле сразу разнообразными чарами, трансфигурированными оковами и самыми банальными немагическими верёвками, замками и цепями. А чем более совершенной и быстрой была метла, тем труднее было и освободить её, при этом не повредив и не пропустив какое-нибудь замедляющее проклятье. Таким образом, от студентов требовалось сначала опознать ту или иную модель, а затем выбрать себе задачу по способностям, чтобы не провозиться с особо хитрыми чарами все отпущенные полчаса до конца испытания, так и не поднявшись в воздух.       Второй этап уже проходил в небе, почему-то Грейнджер потом сказала о нём, что «они так и не придумали ничего нового». Над опушкой леса кружилась целая стая чёрных птиц, напоминающих странный гибрид между совами и воронами — частью материализованных магией, частью превращенных из неживых предметов. Примерно у каждой из дюжины был в лапах зажат небольшой ключ, открывающий один из ящиков на земле с подсказками для последнего раунда. То есть птицу требовалось догнать на метле, либо сбить в полёте, дематериализовать или провести обратную трансфигурацию, после чего успеть поймать ключ, если он у неё вообще был, и если он уцелеет в процессе. При этом ловить чужие трофеи правила не запрещали, а потому ударить каким-нибудь площадным заклинанием в центр стаи было можно без проблем, вот только в результате десятки таких ключей полетели бы или в лес, или в озеро, или прямо в руки тех, кто на земле продолжал попытки расколдовать себе метлу. А потому самой надежной тактикой было ловить птиц по одной, догнав их на метле и выдернув из лап трофей, вот только летать прямо в центре облака постоянно галдящих и носящихся во все стороны «ворон» смог бы далеко не каждый.       Очевидное преимущество имелось у игроков школьных сборных (примерно половина оставшихся участников) и отдельно у трёх вступивших в турнир ловцов (Диггори, Малфой и Поттер). Остальным же придётся намного труднее, это было понятно с самого начала. Всё-таки полёты не являлись в школе регулярным обязательным предметом даже в сравнении с почти символической астрономией, и хотя брать в свободное время мётлы или приходить на стадион со своими не запрещалось, этой возможностью мало кто пользовался. Большинство волшебников и ведьм сдали зачет на первом курсе, а после предпочитали лишь смотреть на полёты со стороны, раз в месяц посещая матчи сборных, а некоторые не утруждали себя и этим.       Как раз потому Грейнджер в этот раз пришлось особенно нелегко. Её опыт полётов на мётлах начинался, да практически и заканчивался первым курсом, в школе она этим спортом не интересовалась, да и дома собственного артефакта не имела по очевидным причинам. В общем-то, тут её позицию Кайнетт полностью поддерживал, считая данное занятие совершенно напрасной тратой магической энергии и пережитком прошлого. Пространственное перемещение в этом мире может освоить даже подросток в шестнадцать лет, а при желании и раньше, стационарные антиаппарационные барьеры весьма редки, а для перемещения в незнакомые места и за пределы страны намного лучше подходит обычный немагический транспорт — и комфортнее, и безопаснее, и нет риска нарушить Статут. Возможно, лет двести назад, когда альтернативой для повседневных перемещений стало бы или седло, или карета, метлы в самом деле имели практический смысл и давали преимущество в мобильности, но в конце двадцатого века проблем от такого способа перемещения было бы куда больше, чем пользы. Да и боевое применение крайне сомнительно, особенно для местной школы магии, сильно завязанной на жесты и универсальный катализатор. Только применение как игрушки для развлечения им и остаётся. Возможно, поэтому консервативные волшебники так цепляются за свой любимый спорт — без него эти артефакты выйдут из употребления уже через несколько лет.       Ведьма сумела выбрать метлу подороже и посложнее — не ради реального преимущества в воздухе, а лишь чтобы выиграть очки за снятие с неё более продвинутых заклятий и крепких цепей, довольно быстро разобралась с защитой и поднялась вверх, зависнув ниже кружащейся стаи. Очевидно, гоняться за птицами, как это предполагалось организаторами, она бы не смогла — не хватит опыта полётов и навыков обращения с метлой, она куда раньше упадёт сама. Потому Грейнджер выбрала иной подход — они обсуждали подобный вариант в клубе среди прочего, когда стало ясно, что следующий раунд как-то будет связан с полётами. Ведьма наложила на метлу чары остановки и неподвижности, заставив замереть в пространстве, добавила стихийный барьер от ветра вокруг, затем прямо поверх древка создала небольшую площадку из замороженной в лёд воды, сразу же укрепила, чтобы та не растаяла в ближайшие минут двадцать. И в итоге перебралась на более широкую и устойчивую поверхность, где можно было уверенно встать в полный рост, больше не думая о постоянной поддержке равновесия. После чего принялась спокойно работать мистическим знаком. Простые огненные заклинания вроде «Инсендио» и «Экспеллимелиус» выбивали птиц по одной, не различая трансфигурированных и материализованных из магической энергии. Если после попадания вместе с ними падало что-то ещё — в ход шло «Акцио» для перехвата трофеев в полёте. Увы, из-за отсутствия самонаведения у простых чар приходилось больше полагаться на удачу, и что очередная вспышка пламени не уйдёт в небо, а поразит цель, и желательно именно ворону с ключом. Плюс требовалось не зацепить других участников, носящихся на большой скорости рядом и прямо внутри стаи, нужно было безопасно пропускать ещё и их, потому в итоге её «улов» был невелик — всего с десяток ключей.       Когда до конца испытания осталось три минуты, ведьма решила сэкономить время и одновременно выиграть ещё немного очков за исполнение, потому не стала расколдовывать свою конструкцию, а просто спрыгнула вниз с высоты футов в пятьдесят. Разумеется, на поляну с мётлами были заранее наложены чары, которые не дали бы ей или другим студентам разбиться при падении, однако рассчитывала Грейнджер не на них. Уже в полудюжине футов от земли она выкрикнула короткое заклинание, приводя в действие подаренный на день рождения браслет и останавливаясь в воздухе «по-своему», без участия приготовленной учителями защиты, что пошло ей в общий зачёт разнообразия применённой магии. После чего оставалось лишь вместе с остальными участниками подбирать наловленные ключи к сундукам, надеясь на удачу, поскольку гадать по всем правилам, чтобы найти нужный замок, она не собиралась, да и просто не сумела бы.       Разумеется, трюк с падением никак не мог быть импровизацией. Тестированием нового защитного артефакта они занялись ещё в конце сентября по настоянию Арчибальда, просто потому, что нельзя полагаться на инструмент, в работе которого не уверен абсолютно — собственно, это одна из причин, почему маги предпочитают самостоятельно собирать мистические знаки, а не покупать их на стороне. Этот аргумент подействовал, хотя и не сразу, так что Грейнджер пришлось время от времени прыгать сначала с безопасных высот, отмеряя необходимое на произнесение арии и активацию чар время, да и просто привыкая к эффекту остановки в воздухе. Кроме того, в процессе тренировок она практически справилась с появившимся после сражения с Локхартом страхом высоты, а иначе ей бы на пятый тур можно было и не выходить, либо остаться на земле с минимумом очков за раунд. Так что за подобным эффектным падением стояли подготовка и строгий расчёт, а никак не характерное для Гриффиндора бесстрашие. Что, может, и скучно, но куда лучше способствует выживанию.       В целом к последнему туру общий состав трёх команд уже примерно наметился, если только на шестой раунд не запланировано каких-то невероятных сюрпризов. От Хогвартса первым уверенно оказался Диггори, староста Хаффлпафа, сразу за ним держался Дэвис, капитан спортивной команды Рейвенкло, следом, уже с отрывом после четвёртого тура, шли близнецы Уизли, пятое и шестое место делили Грейнджер и Джонсон с Гриффиндора, и замыкал семёрку слизеринец Уоррингтон. Малфой с трудом оказался в районе десятого места, Поттер следовал сразу за ним, так что шансы прорваться в команду на последнем туре у одного из них ещё оставались. Младший Уизли и Гринграсс серьёзно отстали на испытании с мётлами, падая ниже пятнадцатого места и теперь в лучшем случае претендуя на позиции запасных участников. У двух других команд тоже не намечалось никаких сюрпризов: Виктор Крам и Флёр Делакур уверенно лидировали в своих командах. Матис Дюпре оказался неожиданно хорош в полётах и на последнем туре смог вырваться на шестое место в общем зачёте Шармбатона…       — И что же, кто-то всерьёз верил в одушевлённую магию? — уточнил Кайнетт у Лавгуд, когда молчание слишком затянулось. — Которая может иметь свою волю и самостоятельно проявлять себя в мире.       — В прежние времена, — повторила ведьма. — В конце концов, среди разных занятных теорий у магглов я видела идеи и про коллективное бессознательное, и про волю всей планеты. Чем же магия хуже?       — Масштаб совершенно иной. Гайя, то есть воля планеты, направлена на продолжение существования Земли любой ценой. С появлением человечества от неё постепенно отделилась Алайя как проявление воли человечества, чьей целью стала защита уже нашего вида от вымирания или самоуничтожения, — ответил маг. Эта тема не являлась какой-то запретной, теория Гайи была известна волшебникам и в искаженном виде существовала даже в обычном мире. Просто маги Часовой Башни куда лучше подвели под неё научную базу, но они сейчас просто убивают время за разговором, а не ведут научный диспут. Начинать чертить диаграммы и приводить доказательства объективности данной теории перед обожающей странности девчонкой и слабо улавливающим суть их беседы волшебником в первом поколении он не собирался. — На фоне этих двух глобальных сил вся магия планеты, особенно после начала нашей эры, не значит почти ничего, и собственную волю обрести она бы никак не сумела. Да и что бы ей было защищать — существование магического мира? От планеты, от человечества, от самих волшебников?       — По-моему, странно, что ты веришь в гипотезу Гайи и коллективное бессознательное человечества, но при этом не веришь в разумную магию, — заметила Лавгуд, наконец повернув голову к собеседнику. — И то, и другое, и третье недоказуемо, однако, как по мне, третья идея вполне дополняет первые две. Да и просто, так было бы интереснее.       — Сводить чёткую научно объяснимую систему до какой-то своевольной силы? Это даже не серьёзно. К тому же, ты просто не понимаешь, что такое Сила противодействия, — Кайнетт не стал углубляться в детали, лишь пояснив: — Если бы магия тоже обладала таковой, Гриндевальд бы погиб в каком-нибудь несчастном случае или на глупой дуэли задолго до Второй Мировой, ведь его действия угрожали всему магическому миру катастрофой. Однако этого не произошло.       — Как у тебя всё складно, уважаю… — кивнув ему, очень серьёзно ответила Лавгуд.       — Может быть, ученикам Хогвартса не стоит обсуждать столь сомнительные темы, как преступления Гриндевальда? — произнёс рядом уже до отвращения знакомый голос.       — Не более сомнительные, чем ваше творчество, мисс Скитер, — вежливым тоном отозвался маг, оборачиваясь к ней. — Вы снова по наши души или просто поздороваться подошли?       — Можете оставить свой сарказм, «неуловимый Джеймс», сегодня я бы хотела пообщаться с этим молодым человеком, а не с вами, — журналистка указала своим любимым пером на МакДугалла. Тот, как и большая часть первокурсников, прежде её внимания избегал, потому уточнил с некоторой робостью:       — Со мной, мэм?       — Да. По школе, знаете ли, бродят весьма занятные слухи, я никак не могла пройти мимо. Всё времени не находилось, но вот дошли руки и до вас тоже. Пришлось даже кое-что проверить, однако… — она достала из сумочки несколько сложенных листов. Оказалось, что это колдографии с нескольких церемоний распределения. Затем Рита начала объяснять, указывая длинным ярким ногтем на движущиеся изображения детей: — Уильям Уизли. Чарльз Уизли. Персиваль Уизли. Кеннет Уи… я хотела сказать, МакДугалл. По-моему, семейное сходство налицо, или я чего-то не знаю о славном и древнем семействе Уизли?       — Но… у нас в семье не было никогда волшебников, и никаких Уизли я кроме как в Хогвартсе и не знаю. Мама с папой мне родные, все говорят, что я на них похож. И на бабушку с дедушкой, на папиных родителей — тоже. Или я, по-вашему, приёмный?.. — почти со слезами ответил молодой волшебник. Понять, что она хочет этим сказать, было совсем нетрудно. К тому же сходство на колдографиях, в самом деле, было вполне явным.       — Кенни, Кенни, успокойся… — быстро произнесла Лавгуд, пересев ближе и обняв его. — Вредная мисс всего лишь не умеет сдерживать свою фантазию и опять придумывает про нас всякие глупости без причины. Джеймс не бастард чистокровного рода, мой отец не сумасшедший, а ты — не приёмный ребёнок.       — Да неужели? — произнесла Скитер, снисходительно глядя на них.       — Да и вам бы всё равно никто не поверил, — отозвался Кайнетт с фальшивым сочувствием. Вся эта информационная война, сплетни и домыслы, которые регулярно печатают вроде в достаточно уважаемой газете, ему уже начали надоедать. Да и репутацию он зарабатывал совсем не для того, чтобы растерять её из-за какой-то хамки без манер, вечно гоняющейся за сенсациями. У него уже была пара идей, как её можно будет в ближайшее время утихомирить, и сейчас, кажется, представилась возможность опробовать одну из них. Для чего требовалось начать с небольшой провокации: — После всего уже написанного, так уж точно. Не знаю, у волшебников читали сказку о мальчике, который кричал «волки»? Вы уже, извиняюсь за грубость, столько чуши нагородили про наш клуб… Что Росс тупей полена, а отличником его сделала замдиректора исключительно как своего родственника; что Грейнджер встречается с иностранцем, только чтобы скрыть свой интерес к девочкам помладше; что я на самом деле сын Барти Крауча… Вы, кстати, так и не написали в своей статье, старшего или младшего, а мне ведь было любопытно. Крайне удивительно, что после такого потока бреда вас ещё до сих пор печатают. При этом я сомневаюсь, что вашим статьям ещё хоть кто-то верит. Ведь, как и всегда, доказательств у вас нет. Я понимаю, что вы не любите признавать поражение, но, может быть, пора отступить?       — В этот раз доказательств у меня вполне достаточно, юноша, — самоуверенно отозвалась Скитер, покачав снимками в ладони.       — Снимки рыжих детей, которые чем-то меж собой похожи? — с не меньшим пренебрежением переспросил маг. — Этого хватит разве что миссис Уизли, чтобы устроить дома скандал мужу. Я, честно, ожидал большего. Может быть, нам на каникулах всё-таки собраться и выставить коллективный иск против вашей газеты с обвинением в клевете? Раз вы даже не стараетесь. А лень в работе стоит наказывать.       — О, в ход пошли угрозы? — кажется, Скитер даже обрадовалась такому повороту разговора. — А я ведь могу откопать и что-то повесомее, если начну искать всерьёз…       — В маггловском мире? Удачи в поисках, — демонстративно отмахнулся от неё Кайнетт. — Когда вас посадят за нарушение Статута, не забудьте прислать письмо из Азкабана.       — Какая невоспитанная нынче пошла молодежь. А ведь могли бы просто извиниться за произошедшее, — казалось, даже искренне предложила она.       — Извиниться? Отличная шутка.       — Что ж, тогда не буду вам мешать. До следующей встречи.       — И вам всего доброго, — притворно вежливо попрощался маг. Когда журналистка покинула трибуны, он посоветовал уже успокоившемуся МакДугаллу: — Напиши письмо отцу. Расскажи всё про неё, посоветуй до Рождества нанять пару человек, чтобы присмотрели за ним, за его фирмой и за вашим домом. Магия, разумеется, по своим возможностям превосходит технику и позволяет многое, вот только волшебники обычно просто не знают, чего им нужно избегать. Если она попадётся там с палочкой на камеры, к примеру, это будет просто прекрасно.       — А после Рождества? — резонно уточнил волшебник.       — На каникулах я сам покажу ему пару фокусов. Есть у меня идеи на этот счёт. Сейчас, с этим турниром, ей тоже надолго школу не оставить, а если она после попытается взяться за вас всерьёз, ей же хуже. В крайнем случае, Луна…       — Этого разговора никогда не было, не так ли? — ответила ведьма вроде и спокойно, но при этом в глазах у неё горел самый искренний интерес.       — Именно.       — Прямо как в кино… — заметил первокурсник, глядя на них.       — Народ, вы чего тут пообниматься вдруг решили? — спросил Макэвой, подлетая к трибуне и зависая в пяти футах над ними. — До бала ещё две недели, а не терпится уже сейчас?       — Скитер, — ответила Лавгуд одним словом, убрав руки и позволив покрасневшему МакДугаллу быстро отстраниться.       — О, тогда всё ясно. Отбились сами? Ну и отлично. Хватит тут уже сидеть, пойдём на поле. Сейчас все наши приземлятся, будем разбираться в заклинаниях и всём прочем. Давайте, не хватает только вас, — закончил он и унёсся к краю поля.       — Идём? — Лавгуд подхватила со своего места толстый фолиант и первой поднялась на ноги. Затем спросила, как бы между делом: — Кстати, раз уж про это вспомнили, а ты пойдешь со мной на бал, Джеймс?       Маг ненадолго задумался. С одной стороны, причин соглашаться у него не было. Детские развлечения его не волновали, ничего серьёзного обсуждаться там, очевидно, не будет, официальной пары у него тоже нет, чтобы кому-то что-то демонстрировать совместным выходом «в свет». Грейнджер имела бы возможность ему приказать на правах наставника, и он бы вынужден был подчиниться, придерживаясь роли, однако Лавгуд могла лишь попросить. С другой стороны, не последней задачей пребывания в этой школе для него была работа над репутацией и установление контактов в магическом сообществе, а для этого подобные мероприятия, даже на таком детском уровне, подходят лучше всего. И значит, один вечер перед каникулами придётся потерять, заодно дать себе отдых от работы и занятий.       — Да, пойду.       — Чудесно! Всегда мечтала хотя бы раз попасть на настоящий бал. А идти одной было бы слишком скучно, — жизнерадостно заявила ведьма, а затем понеслась по лестнице вниз, прыгая через две ступени.              ***       — …Волшебник обязан уметь летать и разбираться в чарах, выживать в дикой природе и знать историю своей страны, — в этот раз правила с «директорского» балкона объяснял Бартемиус Крауч старший (и теперь единственный), всё-таки прибывший на последний круг отборочных испытаний лично.       Будущая арена, окруженная высокими трибунами, была пока ещё затянута пологом плотного магического тумана. Кайнетт тоже со своего места не мог ничего под ним разглядеть или почувствовать — место испытания прикрывали неплохие барьеры. Две дюжины участников от Хогвартса стояли у границы серого марева, сегодня хозяевам турнира выпало идти первыми. Относительно этой самой арены ходило множество домыслов — её в строгой тайне от студентов преподаватели и волшебники министерства готовили в стороне от замка последних полторы недели, хотя даже с природным хаосом второго испытания справились за три-четыре дня. Слухи ходили про сплошную полосу препятствий длиной в милю, кошмарный лабиринт, загон с различными монстрами или набор дуэльных арен. Даже на это устроили уже небольшой тотализатор — какой же именно сюрприз решили подготовить на последний перед каникулами тур.       — Однако помимо всего этого, ни один волшебник никогда не должен забывать о Статуте секретности, — предельно серьёзно заявил Крауч. Многие студенты разом поскучнели. Судя по всему, чиновник решил прямо тут устроить очередную лекцию на давным-давно всем осточертевшую тему «не попадайтесь на глаза магглам, а то вам будет плохо». Однако обращался пожилой волшебник не к аудитории, а к стоящим на земле участникам: — Вы — чемпионы Хогвартса, прошедшие уже множество испытаний и до сих пор не отказавшиеся от борьбы. Вы служите примером всем остальным. А потому именно вы сегодня на деле обязаны будете продемонстрировать всем собравшимся насколько вы чтите Статут в том числе. Убрать туман!       Завеса начала быстро рассеивается под удивлённые возгласы и перешептывания зрителей. Похоже, ставки на будущую арену в этот раз не достанутся никому — такой версии просто не прозвучало. Кайнетт сказал бы, что видит перед собой пару кварталов, словно вырванных из какого-то пригорода, прямо вместе с людьми. Белые двухэтажные дома, небольшие дворы, телефонные будки, несколько магазинов, почта, скромный паб, даже кусок парка в одном из углов «арены»… Причем всё это выглядело не как современный «маггловский мир», а напоминало скорее годы детства самого Арчибальда, то есть середину шестидесятых годов. К тому же, хотя маг и сам не был большим знатоком мира обычных людей, но даже по разметке на присыпанном снегом асфальте мог бы сказать, что здесь представлен не город Великобритании: движение предполагалось не по той стороне дороги.       — Очевидно, что британские улицы давали бы некоторым участникам огромное преимущество… — тем временем объяснял Крауч. Кивнув американскому судье, он добавил: — С помощью подробных консультаций и тщательно изученных воспоминаний нашего уважаемого гостя из США, профессора Льюиса, мы воспроизвели часть маггловского поселения его родной страны. Ваша задача будет крайне проста. Отправиться туда, пройти по цепочке подсказок и указателей, спрятанных в различных неочевидных для простецов местах в помощь посещающим это поселение волшебникам. После чего вы найдёте вход в скрытое пространство, там, где в настоящем городе Пасадена расположена дверь в их небольшой магический квартал. Никаких опасностей, противников и ловушек в этом туре не предусмотрено.       Участники, да и зрители начали переглядываться, поднялся шум. Кажется, студенты были разочарованы. Для последнего тура всё это звучало слишком просто. Особенно после всего уже увиденного за три месяца, после замороженной тундры, пикирующих огненных шаров и погонь в небе за ключами. Но Крауч спокойно выдержал паузу, а затем невозмутимо продолжил:       — Однако, я повторяю, вы не должны ни на секунду забывать про Статут. Там внутри нет живых людей, но на улицах и в домах находятся дюжины созданных вашими профессорами големов, изображающих магглов, а сверху, как обычно, за всем происходящим будут следить судьи — на этот раз под чарами невидимости. Если ваши действия, ваши слова или ваш внешний вид вызовут хоть какие-то подозрения, «магглы» сразу же отреагируют на это, точно как и в реальной жизни. Вам не запрещено после этого пользоваться чарами, но если судьи и наблюдающие за игрой решат, что их оказалось недостаточно и вас раскрыли как волшебника или ведьму без шансов скрыться — на сегодня вы выбываете из состязания лишь с очками, что успели набрать к тому моменту. Удачи всем участникам. У вас тридцать минут, время пошло.       Зрители ещё сильнее зашумели, но уже с предвкушением, ожидая развлечений. Участники же начали переглядываться между собой — несмотря на соперничество факультетов и личную неприязнь между некоторыми из присутствующих, сейчас все они явно растерялись, получив столь необычное задание. Однако студенты вновь оказались далеко не в равном положении. И если в прошлый раз неоспоримое преимущество имели любители полётов и игроки команд, то теперь удача оказалась на стороне волшебников в первом поколении и некоторых полукровок.       Анджелина Джонсон первой начала чертить в воздухе фигуры мистическим знаком, с помощью трансфигурации превращая школьный зимний плащ в длинное тёмное пальто. Потратив чуть больше времени на расчёты, Грейнджер занялась тем же самым, и уже через пару минут выглядела так, словно только что сошла с поезда и вернулась домой на зимние каникулы, неизменным она оставила только ало-золотой шарф факультета, не вызывающий подозрений. Остальные последовали их примеру, уж у кого насколько хватало навыков и воображения, а две ведьмы уже ступили первыми на улицы «города». Поттер и младший Уизли последовали за ними с минимальным отрывом — очевидно, они подготовили нужные формулы заранее.       Покачав головой, Кайнетт оглядел трибуны. Почти все студенты, и британцы, и гости, с огромным любопытством наблюдали за улицами или за усилиями претендентов создать себе достойную маскировку. Должно быть, для многих бы даже выход в параллельный мир оказался менее неожиданным, чем испытание в «маггловском» городе. Волшебники, особенно чистокровные, всё-таки слишком сильно отдалились от мира обычных людей, перестав воспринимать себя его частью. Пройтись по улице, спросить дорогу к нужному месту, что-нибудь купить, кого-то разыскать — задачи, не слишком сложные даже для столетнего мага-затворника, ведущего уединённый образ жизни, для многих волшебников являлись почти невыполнимыми, по крайней мере, без обязательного применения «Конфундуса» и «Обливейта».       Арчибальд не смог до конца этого понять — необходимость до такой степени замыкаться в своём небольшом сообществе. Разумеется, у посвятивших себя мистическим наукам совсем иные цели и заботы, в сравнении с простыми несведущими в магии обывателями, и некоторая отдалённость неизбежна. Но ведь то же самое можно сказать, допустим, о специалистах в квантовой физике или генетике — примитивный человек, какой-нибудь служащий или рабочий, не имеющий даже высшего образования, никогда не поймёт их работу, их достижения и всю глубину решаемых проблем. Однако это ведь не означает, что ученый обязан закрываться от массы подобных людей больше, чем пристало приличному и состоятельному человеку, что он теперь не может жить в лондонской квартире, купить себе автомобиль или посещать Ковент-Гарден только потому, что всем этим пользуются и простые обыватели. Что всё обязательно нужно делать по-своему. В результате в этом мире существуют такие нелепости, как волшебники-официанты, волшебники-парикмахеры, возможно, даже волшебники-фермеры и волшебники-уборщики… Люди, родившиеся с магическими цепями, обладающие редчайшим даром изменять мир своей волей… и вынужденные зарабатывать на жизнь подобным образом, потому что должен же кто-то в их сообществе и этим заниматься, а получать подобные банальные услуги от обычных людей или хотя бы эльфов волшебникам претит. Разумеется, всегда есть сильные и слабые, таланты и посредственности, и для кого-то подметание полов при помощи двух простейших заклинаний — потолок возможностей, но всё равно Кайнетт считал подобный подход предельно нерациональным. Возможно, и не он один, но способ решения проблемы, к примеру, предложенный волшебникам Гриндевальдом, создавал куда больше сложностей, чем устранял.       Интересно, имеет ли это испытание и второй смысл, некий символизм? Действительно ли волшебники воспринимают простых людей как таких деревянных болванов, примитивные автоматы, легко вводимые в заблуждение и способные лишь поднимать панику при виде чего-то необъяснимого? Или это всего лишь нормальное ограничение турнира — ведь, в самом деле, немного найдется желающих подставляться под неумело исполненные школьниками ментальные заклинания. Созданные из дерева и камня человекообразные фигуры в довольно натурально выглядящей одежде перемещались по улицам неторопливо, даже тяжело, кое-как изображая прохожих, почтальонов, полицейских и прочих обывателей американского городка. Разумеется, заклинания разума были против них бесполезны, и уже судьи и управляющие отдельными големами волшебники каждый раз решали, насколько удачно получились чары и как на них отреагирует очередной «маггл». Хотя если говорить об ограничениях, поскольку электросетей в Хогвартсе нет, подключить уличные фонари и лампы в домах было бы не к чему — судя по всему, даже «маггловские» лампы изображались с помощью чар света. Всё ради большей достоверности, разве что ещё машин на улицах не хватает.       Тем временем, как отметил комментатор соревнований, за первые пять минут поле покинули уже четверо участников. Двух старшекурсников Слизерина выгнали сразу же — британские наряды восемнадцатого века в Америке шестидесятых смотрелись явно не на своём месте. Одна ведьма попыталась зачаровать «маггла», не обратив внимания на его компанию, другая не справилась с дезиллюминационным заклинанием, и полупрозрачная фигура вызвала на улице недолгую «панику». Всё это сопровождалось смехом с трибун, в основном со стороны магглорождённых, а также комментариями ведущего, наблюдающего за различными местами арены через специальный артефакт. Вдобавок к Джордану для пояснения неочевидных моментов перед началом испытания присоединился второй комментатор — магглорождённый пятикурсник с Хаффлпафа.       — Кажется, Дэвис заблудился в трёх соснах — он уже трижды проходит мимо этого забора в поисках дороги к пабу. Может быть, ему просто никогда не объясняли, что вот эта прямоугольная штука из стальной сетки — она тоже считается за «дверь»? А вот мистер Малфой поступил умнее, решив выяснить дорогу у ближайшего полицейского… Непонятно только, почему он обратился к офицеру на немецком, неужели столь догадливый волшебник просто не знает, на каком языке говорят в США? Мисс Грейнджер успешно применяет магглоотталкивающие чары, чтобы незаметно вскрыть заклинанием дверь и срезать себе путь через чей-то задний двор. Гермиона, но как же правила, а тем более законы — это ведь частная собственность. Определённо, Гриффиндор плохо на неё влияет.       — Джордан, Филлипс! Следите за своей речью, — донёсся голос МакГонагалл.       — А как ещё скажешь, профессор, если там явно было проникновение со взломом? Не знаю, как там у них в Калифорнии, а у нас за такое дают не меньше двух лет… И-и-и-и у нас снова удаление! Уоррингтон покидает поле! Ну, оно и правильно — табличка «только для персонала» на дверях не просто так висит, и даже если удалось незаметно открыть дверь палочкой, это совсем ещё не значит, что попытка войти внутрь не заинтересует всех окружающих. А тем временем Поттер целеустремлённо, и не привлекая внимания, движется вперёд, словно он всю жизнь прожил среди магглов. Рональд Уизли движется за ним — вот он уже дважды вызвал подозрения прохожих, но пока ни полицию, ни инквизиторов с факелами никто ещё не позвал…       — Филлипс, Джордан!       Кайнетт перевёл взгляд, отыскивая пару волшебников. Поттер вместе с неизменным «хвостом» пересекал центральную улицу «пригорода», при помощи «Ревелио» незаметно открывая невидимые обычным людям метки на деревьях, указателях и стенах домов, пока Уизли прикрывал его спиной от «прохожих». На перекрёстке они прошли мимо небольшой толпы «магглов», Рональда вдруг кто-то толкнул, он нагрубил в ответ, его крепко схватили за руку, явно собираясь начать драку с наглым британцем… А затем волшебник по давно въевшейся привычке выхватил мистический знак и отработанным в дуэльном клубе «Ступефаем» отбросил обидчика в сторону. Тут же раздался свисток «полицейского», возмущенные крики прохожих, и затем знакомый звуковой сигнал, сменившийся голосом иранского профессора откуда-то сверху:       — Рональд Уизли выбывает: нарушение Статута при множестве свидетелей и нападение на маггла.       Големы замерли, волшебник медленно убрал палочку под превращенную магией куртку и уныло поплёлся к выходу с игрового поля, лишь помахав Поттеру на прощание — всё произошло так быстро, что тот ничего не успел сделать, ни попытаться остановить приятеля, ни применить магию и в результате вылететь вместе с ним. Через несколько секунд големы «ожили», огляделись по сторонам и вновь принялись изображать обычных прохожих — так в этом состязании имитировали действие команды обливейтеров и авроров, забравших нарушителя и напоследок стерших всем свидетелям память о «паранормальном» инциденте. Вздохнув, Поттер отвернулся и торопливыми шагами направился дальше, стараясь не сорваться на бег. Судя по всему, волшебник примерно знал расположение хотя бы части меток и указателей, ему не требовалось выискивать каждый за какими-нибудь мусорными баками или среди ветвей очередной живой изгороди.       Неудивительно, что минут за десять до конца отпущенного времени именно Поттер вышел первым на затерявшуюся между внутренними дворами заброшенную баскетбольную площадку с пятнами грязного снега. Пересек её, пройдя мимо почти стертых линий разметки, приблизился к кирпичной стене какой-то пристройки и как на Косой Аллее начал указывать волшебной палочкой на кирпичи в определенном порядке. Открылся проход, освещенный изнутри, а затем рядом с ним вспыхнуло целое полотно из синеватых огненных букв. Прочитать с трибун текст было невозможно, там могло быть и поздравление с победой и какая-то дополнительная загадка — судя по тому, что Поттер поднял мистический знак и собрался что-то дописать в конце. В этот момент на площадку вбежала немного отставшая от него Грейнджер, взглянула на огненную надпись… и вдруг наставила свою палочку на волшебника, что-то крикнув.       — Ого, какой поворот! — воскликнул Джордан в микрофон. — Неужели Гермиона так хочет оказаться первой, что забыла про правило не мешать другим участником никаким возможным способом? Непредвиденное развитие событий, оказывается, от неё теперь и такого можно ожидать! Однако до тех пор, пока она ничего не сделала, судьи тоже не могут вмешаться.       Не обращая на него и на возмущенные голоса зрителей внимания, Арчибальд шепотом произнёс арию заклинания, которое позволит услышать разговор на игровом поле через артефакты ведьмы. Что-то явно шло не по плану, и ему требовалось проконтролировать ситуацию.       — …Гарри, да стой же ты! Не делай этого.       — Почему вдруг? Снова будешь убеждать, что «так нельзя» и что я «нечестно играю»?       — Да нет же. Это тут вообще ни при чем. Неужели ты не видишь, там вовсе не очередное задание. Сама формулировка, «я добровольно соглашаюсь пройти предложенный путь…» — это не вопрос, это больше похоже на контракт.       — Какой, на продажу души? Слушай, я понимаю, ты в восторге от Грюма и много общаешься со своим Мерфи, но сейчас — это уже явно перебор. Паранойя. Или ты настолько хочешь оказаться первой, что только что это придумала? Чтобы не дать мне выиграть? — кажется, совершенно искренне возмутился волшебник.       — Гарри, неужели ты не можешь мне просто поверить?..       — Ты ведь сама сказала, что больше нам не доверяешь, не так ли? Тогда и у меня тоже нет причин.       — Слушай, это уже не игра…       — Так и я говорю серьёзно. Хватит, это всё равно не поможет. Протего! Флагранте, — он быстрым жестом создал перед собой щит и затем произнёс заклинание пламени, дописав несколько букв.       — Импедимента! Петрифи… — останавливающие чары Грейнджер не смогли разрушить щит с первого раза. А повторить их она уже не успела.       Магическое пламя слилось в сплошное полотно, закручиваясь вокруг мальчишки, вокруг ударила невидимая волна, разбрасывая грязный снег, уничтожая его щит и отбрасывая ведьму к ограждению. Затем завеса холодного призрачного огня начала расширяться, постепенно теряя яркость и плотность.       — Обис, Прасидиум! — кажется, Грейнджер выронила от удара палочку, потому в ход пошли браслеты и аметистовый кулон с защитным заклинанием. Вспыхнул белым развернувшийся антимагический барьер, и одновременно маг перестал слышать что-либо с её артефактов.       Завеса расходилась всё дальше, поглощая и втягивая в себя магическую энергию на пути. Погасли «фонари», без движения застыли големы, не успевшие выставить защиту студенты на улицах привалились к стенам и заборам или начали без сил оседать на землю. Упали в разных местах квартала пятеро судей, не успевших уйти из зоны поражения или хотя бы опуститься ниже. Вокруг площадки сиреневым светом загорелся магический круг, похоже, вплетенный прямо в асфальт, стены и деревья при создании этого «района». Ещё один возник подальше, закрывая две трети всей арены. Третий начал формироваться прямо под трибунами, но почти сразу же потух, когда Дамблдор поднялся с места, быстро произнося заклинания и делая резкие и чёткие жесты своей волшебной палочкой. Через секунды к нему присоединились два других директора. Какую бы защиту они ни успели выстроить, она остановила эту волну, ограничив неизвестный ритуал территорией игрового поля. Но, похоже, отменить его полностью не могли даже они. Одновременно тот же плотный туман, что скрывал квартал перед испытанием, начал формироваться вновь, поднимаясь от земли и окутывая трибуны. Почти мгновенно видимость сократилась до расстояния вытянутой руки.       Впрочем, Арчибальд не мог бы назвать запущенный кем-то ритуал в полной мере неизвестным. Он видел знакомые символы в кругах, чувствовал давно привычные потоки сил — это была мистерия спиритизма, призыв или воплощение некой сущности за счёт внешней энергии. И до завершения ритуала, судя по всему, оставалось три-четыре минуты, не более. Точнее определить параметры и конечную цель он не мог. Это могла быть попытка воплотить в физическом теле дух так называемого «тёмного лорда», это мог быть призыв какой-нибудь агрессивной потусторонней сущности, которая устроит здесь бойню, а возможно, всего лишь эффектная демонстрация, просто постановка. Может быть, ловушка именно на Поттера, может — террористический акт против школы, а может, такая вот попытка заполучить скандал и разрушить чью-то репутацию без вреда для окружающих. Слишком много переменных, слишком велик риск. Директор предотвратил худшее, не дав ритуалу принять угрожающий масштаб и поглотить магические силы сотен зрителей, однако и уже задействованных сил хватит, чтобы воплотить какую-нибудь весьма опасную тварь, особенно если не предусмотрены ограничители, и всех, кто остался внутри круга, предполагается выжать досуха или сразу принести в жертву. Тем более если неизвестный призыватель собрался устроить тут побоище — чем сильнее маг, тем более опасные сущности он может брать под свой контроль, однако ритуал без подчинения существа в процессе позволяет выйти далеко за пределы доступного одному человеку.       Оценка происходящего заняла секунды — даже со множеством неизвестных переменных, это всё равно была магия призыва, мастером которой профессор Арчибальд себя не без оснований мог считать. Вывод тоже последовал незамедлительно — он должен вмешаться, прервать ритуал или хотя бы снизить вред от него, если не хочет рисковать собственной жизнью, ведь даже немедленный побег может оказаться неверным решением, если новый противник окажется слишком силён. Увы, сейчас, в этом теле и без фамильного герба с накопленными знаниями семьи, Кайнетт не сумел бы остановить или перенаправить процесс издалека на одной силе, потому потребуется рискнуть и подобраться ближе. Благо хоть отвлекающий зрителей туман поможет скрыть его маневр, если действовать быстро.       Маг встал с места, бесцеремонно перескочил несколько рядов, не глядя, на кого наступает, на ходу взмахнул палочкой, направив на себя и пробормотав «Колорайз», чтобы перекрасить плащ из слишком заметного синего цвета в чёрный. После чего перепрыгнул через борт трибун, в падении быстро произнося арию:       — Verite ad me, bellator.       Приземлился он без вреда для себя, даже не пользуясь магией. Туман у земли был таким же густым, он не давал профессорам и аврорам рассмотреть поле и помешать ритуалу призыва, но инстинкты Диармайда, привыкшего контролировать всё поле боя вокруг, позволяли быстро двигаться даже почти вслепую. А скорость в десять раз выше человеческой почти гарантировала, что и оставшиеся в сознании студенты, скорее всего, не успеют его разглядеть в движении. Перескочить шестифутовую ограду, пробежать по крыше дома, преодолеть несколько заборов и изгородей, срезая путь, и в конце концов оказаться на втором этаже пустого погруженного в темноту дома, выбив окно — на всё это ушли секунды. Маг отшвырнул в сторону ковёр и удовлетворённо кивнул, увидев крепкий деревянный пол. Ещё раз мысленно проверил все формулы с учётом местоположения и задействованных в ритуале сил — пока у него был выигрыш за счёт ускоренного восприятия тени героической души, однако для создания собственной спиритической мистерии потребуется действовать без неё. И когда он отменит заклинание, на всё останется уже чуть меньше двух минут.       — Revertemur, — произнёс Кайнетт. По его оценке, заряда в накопителе хватит ещё секунд на десять, этого должно быть достаточно для отхода. Выхватив палочку, он пустил в ход заклинания для вырезания рун: — Сокорс.       Конечно, та техника, что месяц назад показывал профессор зельеварения, позволила бы серьёзно сэкономить время. Тем более что нужный круг призыва Арчибальд помнил наизусть во всех деталях. Однако он не мог бы гарантировать, что сумеет одним заклинанием воспроизвести его идеально, а времени переделывать, стирать и перерисовывать линии сейчас уже не будет. Потому придётся делать всё с нуля, благо хоть не вручную, а мистическим знаком. Вырезать на досках четырёхфутовый круг, вписать внутрь два пересекающихся треугольника, затем гексаграмму, и снова малый круг. Ограничивающие линии, строки на латыни, символы для усиления… Сдерживающие контуры можно было пропустить — чтобы сбить действие одного спиритического ритуала, рядом требовалось провести другой, как можно более затратный, потому и в целом несложный призыв младших духов тоже пойдёт без подчинения, чтобы оттянуть на себя как можно больше внешней силы. Едва закончив последнюю линию, Кайнетт создал магией нож, разрезал ладонь и уронил по нескольку капель крови в нужных точках. Затем развеял его, убрал мистический знак в рукав плаща и начал быстро читать арию призыва, не тратя время на лечение раны. На последней восьмой строке он вскинул руку, заставив зеленоватый туман, в который внутри круга превратилась его испарившаяся кровь, пробить потолок. А затем, когда из дымного столба показались знакомые призрачные силуэты, отскочил к разбитому окну и вновь пустил в ход призыв тени героя.       Уже за пределами игрового поля, спрятав кулон, затянув порез и вернув плащу нормальный цвет, Кайнетт в медленно тающем тумане вышел к ведущим с трибун лестницам. Без проблем затерявшись в отходящей к замку толпе младшекурсников, он прислушался к происходящему. Судя по вспышкам и ариям заклинаний, авроры и профессора пытались изгнать призванных им каонеаг, разозленных солнечным светом, и думали как не подпустить их к студентам, больше ни на что не отвлекаясь. Похоже, ему удалось перекинуть в свой призыв не слишком опасных ночных духов, шотландской разновидности баньши, половину накопленной в большом круге магической энергии, рассеяв ещё часть, так что на неизвестный ритуал её уже просто не хватило и никакая тварь из небытия так и не возникла. Конечно, скандал с появлением подобных существ получится изрядный, испытание сорвано, возможно, даже об отмене дальнейшего турнира зайдёт речь, однако, судя по всему, худшее удалось предотвратить. Впрочем, на данный момент куда больше стоит беспокоиться о том, чтобы его участие так и осталось никому неизвестным, а в целях чужого ритуала можно будет разобраться и позже.       Как выяснилось уже на следующее утро, почти никто из студентов и организаторов серьёзно не пострадал, в основном ограничившись магическим истощением. Был лишь один погибший волшебник — Эдвард Аллертон, сотрудник Отдела международного сотрудничества Министерства магии Британии. На снимке, напечатанном в статье о «несчастном случае во время проведения школьного турнира», Кайнетт узнал того самого любителя давать обстоятельные советы о будущих матчах «герою Британии» и его друзьям. И крайне маловероятно, что это всего лишь случайное совпадение.