Hydrargyrum

      — Если это сон, я предпочёл бы место поприятнее… — произнёс Гарри Поттер, ни к кому не обращаясь.       Он в одиночестве сидел на знакомом диване в гостиной дома Дурслей, дома, который даже в мыслях так и не смог бы назвать «своим». При этом он находился там в своей школьной форме: с мантией, факультетским галстуком и даже волшебной палочкой в кармане. Чего, разумеется, никак не могло произойти наяву — у Гарри просто не хватило бы духу одеться как волшебник там, где самого слова «волшебство» все боятся, как чёрт ладана. Да и после такого «подвига» он бы точно остался без еды сразу до конца каникул… И тут возникал сразу ещё один вопрос — когда и как он здесь оказался? Молодой волшебник помнил, что приближался к концу первый семестр и финал турнира, до каникул оставалось не меньше недели, и самое главное — возвращаться сюда до июня он ни в коем случае не собирался.       — Раз уж мне всё это снится, то лучше бы тогда была «Нора», честное слово, — сказал он, однако сон не спешил подчиняться даже волшебнику и менять декорации. Вокруг была всё та же комната, не вызывающая никаких приятных воспоминаний. Выключенный телевизор, знакомые обои, фотографии на каминной полке… всё выглядело на удивление чётким и правдоподобным для обычного сна, слишком уж много убедительных мелких деталей. С другой стороны, уйти отсюда он всё равно не мог — дверь дома заперта и не поддаётся ни толчкам, ни заклинаниям, окна тоже, и хотя снаружи видны знакомые улицы, они совершенно пусты и безлюдны, и это уже больше похоже на какой-нибудь очередной кошмар.       «А может, это всё-таки происходит на самом деле, просто вокруг какая-нибудь иллюзия?», — подумал он, сделав пару кругов по гостиной и вновь опустившись на диван. — «Вдруг это и вовсе часть последнего испытания на турнире такая? О чём там предупреждал Эдвард, что-то насчёт маскировки под магглов вроде бы…»       Однако лазать по шкафам в поисках одежды, которая смотрелась бы на нём уместно здесь, в этом доме, Гарри не спешил. Во-первых, все его немногочисленная одежда в маленькой комнате на втором этаже, дверь в которую тоже закрыта, а любые вещи кузена он мог бы использовать только в качестве спального мешка, если не палатки. И во-вторых, почему он тогда не помнит, как оказался здесь? Или это тоже магия, о которой их не предупреждали? Вроде «Обливейта», стирающего память за последние несколько минут, чтобы поставить игроков в ещё более сложные условия. После того тура с промерзшей тундрой он бы не так уж сильно удивился чему-то подобному. Так или иначе, устроившись на диване поудобнее и по-хозяйски вытянув ноги, чего он никогда себе не позволял «дома», волшебник попытался расслабиться и понять, что же последнее он запомнил.       Итак, шестой раунд начался, они с Роном, как и советовал мистер Аллертон, заранее пришли в нормальной одежде, так что трансфигурировать потребовалось только школьные плащи, а не сразу всё, что под ними обычно. «Макет» американского городка оказался немного незнакомым, словно из какого-то сериала, но нужные стрелки и знаки они в любом случае нашли довольно легко, по пути хорошо посмеявшись над некоторыми из однокашников. В основном, «отличились» конечно, слизеринцы, но даже «идеальный чемпион» Седрик ухитрился заблудиться в переулках и внутренних дворах. Конечно, Диггори и Уизли соседи, и Рон без Гарри, скорее всего, блуждал бы по округе не хуже, ну так для чего ещё нужны друзья, как не для помощи в таких вещах, и что мешало Седрику объединиться с кем-то из магглорождённых ради этого тура? Ну не с Гермионой, конечно, та же слишком гордая, решила всё пройти сама, но нашел бы кого-нибудь ещё, особенно если из девчонок — это ведь Седрик, разве ему какая-то откажется помочь?       Так или иначе, уже под конец Рон вдруг вылетел почти на ровном месте, хотя до этого держался просто отлично. Словно это кто-то подстроил, хотя кто мог бы вмешаться в работу арены... Гарри сумел добраться до нужной точки первым, даже оставшись в одиночестве. Потом его нагнала Гермиона, и дальше, кажется, они опять поссорились из-за чего-то? Он никак не мог вспомнить подробности. Она пыталась ему вновь что-то доказать, убедить, что он всё делает неправильно, вроде бы так… Мелочи ускользали, так что же именно тогда произошло? И что же случилось после этого и перед его появлением здесь?       — Вот мы и встретились снова, Гарри Поттер, — произнёс ещё один студент, неожиданно входя в гостиную.       — Мы знакомы? — стараясь не удивляться (это же, вроде бы, сон?), спросил Гарри. Парень, без стеснения севший в кресло напротив, был в форме Слизерина и в этом доме смотрелся ещё более неуместно. На вид ему было лет семнадцать — седьмой курс, может быть шестой, и хотя он всё-таки не знал всех старшекурсников у «змей» в лицо, но вот на турнире этого парня точно не было, уж своих соперников Гарри успел запомнить. Правда, оставалось ощущение, что где-то ему этого слизеринца видеть доводилось, но уже давно. Может, кто-то из прошлого состава их команды по квиддичу?       — Том Реддл, — непонятно чему усмехаясь, представился собеседник. — Неужели совсем ни о чём не говорит, не вызывает ассоциаций?       — Кажется, слышал, но вот где — даже и не знаю, — честно ответил Гарри. Парень вёл себя так, словно его имя люди должны знать. Может, кто-то из старост их факультета? За три года сменился уже весь состав, разве всех их запомнишь, особенно учитывая, как прекрасно «ладят» Гриффиндор и Слизерин.       — Да, похоже, ты не узнаешь меня, хотя это уже наша пятая близкая встреча. Ты трижды помешал мне, Гарри Поттер, но в этот раз я подготовился куда лучше, — вдруг выдал собеседник фразу, которая бы лучше всего подошла какому-нибудь злодею из мультфильма или из комикса.       — Прости, не припомню ничего такого, — ответил Гарри честно, но прозвучало это так, словно он отмахнулся от чужих проблем. Потому гриффиндорец добавил: — Ведь это всего лишь мой сон…       — Сон? Разумеется, нет, не всё так просто. Я бы сказал, что для одного из лучших окклюментов, то есть для меня, ничего не стоит визуализировать в сознании чёткий образ из воспоминаний и использовать его для переговоров, — с крайним самодовольством заявил слизеринец. Затем добавил пренебрежительно: — Но как я теперь знаю, даже слово «окклюменция» для тебя всего лишь бессмысленный набор букв. Так что, говоря примитивным маггловским языком, я владею магией разума и воссоздал из твоей памяти это место, чтобы мы могли кое-что обсудить, так сказать, наедине.       — То есть всё это, — Гарри обвёл руками гостиную, — происходит лишь в моей голове?       — Ты уверен? — собеседник вновь усмехнулся и коснулся пальцами виска. — А может быть, в моей? Я тут, знаешь ли, уже давно, успел осмотреться, всё ждал, когда ты будешь готов к разговору.       — Но вообще-то… — Гарри хотел спросить, что означает «успел осмотреться», если речь вроде бы идёт про его разум и воспоминания. Однако он не успел.       Издалека донеслось что-то вроде эха, на мгновение комната вокруг словно расплылась, очертания предметов потеряли чёткость, всё стало серым и блеклым. Затем гостиная приняла прежний вид, а Реддл вдруг резко вскинул голову и яростно выкрикнул, обращаясь в пустоту:       — Кто посмел?!       Через секунду произошло нечто ещё более необычное. Гарри понял, что он всё ещё сидит на знакомом диване напротив странного слизеринца… и одновременно он лежит на кровати, укрытый одеялом, и рассматривает склонившегося над ним мальчишку на пару лет младше. «Джеймс, приятель Гермионы», — узнал он, — «тоже сирота и вечно себе на уме, а Рон его чуть ли не подручным Волдеморта считает…» Судя по слишком знакомому потолку, это больничное крыло, но что тут вообще происходит?       — Кто это здесь такой наглый? — высокомерно спросил Том, переводя взгляд куда-то в пустое место на стене. Должно быть, он тоже «видит» и вторую картину тоже? Если это место действительно в голове Гарри, то значит кровать, больничное крыло и этот зануда с Рейвенкло — там, в реальности?       Гарри попытался пошевелиться не «здесь», в гостиной, а «там», что-то сказать или повернуть голову. Но вместо этого «он» снаружи перевёл взгляд, посмотрел в глаза удивлённо выглядящего Джеймса, а затем что-то произошло. Кажется, это была какая-то магия, которой Гарри никогда не пользовался, но неужели вместо него это сделал Реддл? Он управляет его телом наяву, он может даже колдовать за него? Как это вообще возможно? Появившиеся в сознании чужие образы, изображения, звуки не дали ему закончить эту мысль.       Красивая рыжая девушка с холодным взглядом, какой-то жуткий человек в чёрном, роскошный холл незнакомого замка или поместья, грязный коридор приюта и множество детей в обносках, огромная библиотека с рядами книг, магический круг на траве — картины мелькали быстро, одна за другой, беспорядочно и почти не запоминаясь. Так же быстро мельтешили какие-то ощущения, обрывки фраз, чувств, воспоминаний, в которых ничего невозможно разобрать. Том сказал, что владеет магией разума, возможно, это всё проделывает именно он, и так подобное колдовство и выглядит, это всё нормально? Единственное, что Гарри «услышал» ясно, прежде чем странный водоворот образов прервался — имя, которое сопровождали ощущения гордости и самодовольства: «Кайнетт Арчибальд, лорд Эль-Меллой».       — Как любопытно, вот уж подобного я не ожидал… — произнёс Реддл с интересом. Возможно, он в этой мешанине сумел разобрать больше, чем просто обрывки и отдельные образы и слова?       Подумать, каким же образом мальчишка из приюта может настолько убеждённо считать себя неким «лордом», Поттер тоже не успел, почувствовав, как там, в реальном мире, его тело вновь начало двигаться, более того — тот «Гарри» принялся колдовать. Он не произносил заклинаний, у него даже палочки не было, но возможно этот Том проговаривал нужные слова про себя, как этому учат на старших курсах? Однако, как Гарри чувствовал холодный пол под ногами или резкий запах лечебных зелий, так же он чувствовал и заклинания, которые создавал тот, другой «он» в реальном мире. «Левиосса», «Протего», «Инсендио»… простые чары, они ощущались так же, как и с палочкой на уроках или в дуэлях, и одновременно отличались — давались куда тяжелее, вызывая усталость и даже боль во всём теле, которые Гарри чувствовал как свои, но Реддл словно бы этого не замечал.       После огненного заклинания на пару секунд у него была возможность оглядеться по сторонам. Действительно, больничное крыло, стоящий напротив Мерфи со вскинутыми перед собой руками, но тоже без волшебной палочки, одет второкурсник был непривычно торжественно, в незнакомую мантию, явно не школьную, и костюм под ней. Позади него растерянная и испуганная Гермиона, в платье и красивой праздничной мантии… Неужели с турнира уже прошло пять дней, а они к нему в лазарет пришли прямо с бала? Рона, Луны, Тейлор или других знакомых ещё не видно, как и кого-нибудь из взрослых. А ещё Гарри отстранёно успел подумать, что видит ясно и чётко даже без очков, которые тот… самозванец не стал надевать. Может, и это тоже какая-то магия? Всё же о волшебном мире он до сих пор не знает ещё слишком много…       А затем бой продолжился и стало не до размышлений. Временами он напоминал то ли ночной кошмар, то ли какой-то боевик по телевизору, только слишком уж реальный — например, когда Джеймс молча заставил жидкий металл вытянуться в лезвия и шипы перед собой, волшебник подумал, что тому сейчас подошла бы чёрная полицейская форма вместо мантии. Всё это время Гарри пытался хоть что-то сделать — остановить «себя», что-то крикнуть, перестать колдовать… но не мог, тело ему абсолютно не подчинялось. Лишь один-единственный раз, когда уже почувствовал, что следующим заклинанием будет взрывное и что Реддл уже направил взгляд на Гермиону… И он сумел что-то сделать. Закричал, сосредоточил все силы на том, чтобы отобрать обратно контроль, вернуться из этой иллюзии в реальный мир. Да, Гермиона порой была совершенно невыносима, бесконечно поучала, предупреждала обо всём на свете как маленького ребёнка, заставляла всё делать так, как она считает правильным… Но всё равно она была его другом и он не мог позволить, чтобы с ней опять что-нибудь случилось из-за него! Правда, он сумел вернуть контроль лишь на мгновение — всё, на что его хватило, это заставить руку слегка качнуться в сторону, но этого оказалось достаточно, чтобы луч заклинания прошел мимо. Даже это была небольшая победа.       — Не мешайся, мальчишка! — Том был просто в ярости. Гарри почувствовал, как его вместе с диваном отшвырнуло к стене, вдавило в подушки, не давая ни пошевелиться, ни вздохнуть, правда, здесь он не чувствовал боли, да и страшно почти не было. — Тобой я займусь позже.       Бой возобновился после секундной задержки. Гарри не мог бы даже предположить, как Джеймс может колдовать без палочки и откуда в нём это желание убить «его» любой ценой и любым доступным способом. Неужели Рон всё-таки был прав на его счёт? Во всяком случае, пацан даже глазом не моргнул, искалечив ему руку, а будь его воля, вероятно, и голову бы отрубил даже без малейших колебаний. И рядом с ним Гермиона проводит свободное время, в том числе когда они наедине? Как только всё это закончится, им определённо стоит серьёзно поговорить…       Гарри чувствовал всё большую усталость, каждое следующее заклинание и каждое движение давалось его телу с большим трудом, безумно болела раненная рука, из глубокого разреза даже не капала, а лилась на пол кровь. Ещё немного, и он просто свалится на пол… Но, видимо, и Реддл тоже это понял, потому что он вдруг переключился на Гермиону, ранил её и начал угрожать:       — Сдавайся или она умрёт, Эль-Меллой.       Джеймс (или Кайнетт? как теперь правильно его называть?) совершенно не был похож на человека, который даже после такого готов сложить оружие. Гарри всерьёз испугался, что тот сейчас вновь кинется в бой, и в результате пострадает Гермиона… Но тут в лазарете прямо у дверей в огненной вспышке возник директор Дамблдор, уже со своей волшебной палочкой в руках. Гарри хотел что-то крикнуть, предупредить директора, но у него больше не получалось вернуть себе контроль — он даже в этой гостиной не мог больше пошевелиться, придавленный невидимой силой.       — Стой на месте! — приказал самозванец в больничном крыле, вскидывая руку к виску и складывая пальцы в незнакомом жесте. Поттер почувствовал новое заклинание, возникшее и словно застывшее в руке — «Конфринго». — Не подходи, профессор, или от головы твоего мальчика мало что останется.       — Отпусти его, Том. Этим ты ничего не добьёшься, — печально, но без малейшего удивления ответил директор. Неужели директор настолько проницателен, что сразу понял, с кем он имеет дело и что виноват вовсе не Гарри, а этот Реддл у него в голове? Или он заранее знал, что нечто подобное может произойти?       — Вот как? — произнёс Том в кресле, криво усмехнувшись. Гарри почувствовал, что его тело делает то же самое. Затем самозванец в больничном крыле произнёс:       — Я всё-таки попытаюсь. Давай побеседуем, мой старый враг, я уже давно хотел нормально поговорить, да всё не представлялось случая. И не пытайся что-нибудь сделать. Я могу покинуть это тело в любой момент, а ты прекрасно знаешь, что после этого от него останется. Ты ведь изучал трупы Квирелла, Локхарта, Аллертона, не так ли, профессор?       Гарри ничего не понимал в сказанном. Квирелл был одержим Волдемортом, он сам это видел. В Локхарта вселился призрак… какого-то слизеринца. В этот момент Гарри вспомнил, где он видел этого Тома раньше. Следующим по пятам за Локхартом по школьным коридорам. Мистер Аллертон работал в Министерстве и несколько раз помогал Гарри советами, чтобы тот сумел пройти дальше, чтобы он смог добраться до последнего тура, чтобы он в итоге оказался здесь… Поттер в ужасе посмотрел на кресло напротив, только сейчас начав понимать, с кем же он на самом деле «беседовал».       — Ты долго думал, мальчик, — покровительственно улыбнувшись, произнёс Том Реддл… точнее, темный лорд Волдеморт, увидев его исказившееся лицо. — Но я рад, что ты смог осознать, кого видишь перед собой. Может, ты всё же не настолько безнадежный болван и никчемная посредственность, а всё-таки когда-нибудь заслужишь право зваться моим врагом.       — Но Эдвард ведь… мой шрам не болел рядом… — сумел выдавить из себя Гарри почти беззвучно. Но собеседник услышал.       — Не повторяй за старым дураком, не считай всех вокруг идиотами, — высокомерно бросил темный лорд. — Как думаешь, если ещё в девяносто втором я увидел в твоей памяти, как ты ненавидишь Квирелла и как испытываешь боль из-за моего присутствия в его голове, неужели ты полагаешь, я бы не позаботился об этом после? К счастью, Барти Крауч был бесконечно мне предан и когда понял, что сам может не справиться, смог отправить на встречу подходящего человека, который будет полезен. Более того, он даже проник в Министерство и с помощью «Империо» убедил нескольких чиновников заранее дать Аллертону самые широкие полномочия в школе, когда придёт время. В том числе и своего отца, а ведь кому, как не мне, знать, что он куда охотнее пытал бы старого идиота много недель, прежде чем мучительно убить. Но Барти был предан мне и понимал, что моё дело важнее его личной мести. Как жаль, что подобных ему почти не осталось…       Тем временем в больничном крыле Дамблдор беззвучными взмахами палочки погасил разгорающееся пламя, восстановил разбитые окна, через которые уже начало наметать снег. Затем, он подошел к Гермионе, ещё одним движением палочки выдернул шпагу, подхватил девочку, не давая ей упасть, и начал быстро что-то шептать над её раной. На пол упали несколько красных кусочков льда, затем из её шеи выплеснулась кровь, пачкая голубую мантию, тут же остановилась, а сама рана начала затягиваться буквально на глазах. После чего директор жестом призвал из другого шкафа пузырёк с зельем, буквально всунул его Гермионе в руки и усадил её на один из уцелевших стульев. Посмотрел на Джеймса, но тот лишь мотнул головой и продолжил стоять со своим самодельным клинком, несмотря на обожженные и изрезанные руки.       — Не рекомендую прибегать к «Обливейту», — посоветовал голосом Гарри Волдеморт. — Детишкам полезно будет послушать, что я скажу дальше.       — Чего ты хочешь, Том? — спросил директор, оборачиваясь к нему. Палочку Дамблдор опустил, не демонстрируя угрозы. В отличие от него, Джеймс даже не попытался сделать позу менее угрожающей, так и стоя со своим тесаком наизготовку, словно готов продолжить сражение в любой момент, если старшие начнут обмениваться заклинаниями.       — Всего лишь справедливости. Компенсации. Возмещения ущерба, — перечислил самозванец, ухмыляясь. — Из-за этого мальчишки и из-за твоей западни я только лишился тела там, где более слабый бы и вовсе погиб сразу. Но и дюжину лет существовать в облике бесплотного духа — участь незавидная, так что я всего лишь хочу расплаты по долгам. Это будет честно, — закончил он.       Гарри не смог ему ответить, только и осталось, что скривиться от отвращения. О какой справедливости вообще может говорить человек, лично убивший его родителей и ещё десятки других ни в чём не повинных людей?       — Ни я, ни Поттеры, ни Орден не имеют к этому отношения, — покачав головой, возразил директор терпеливо, словно говорит с непослушным учеником. — Ты сам выбрал свою судьбу, Том, и винить теперь можешь только себя. Мальчик ничего тебе не сделал.       — И именно поэтому ты объявил его национальным героем, не так ли? Потому что он «ничего не сделал», потому что вовсе не он победил величайшего темного волшебника столетия? — ядовито отозвался самозванец голосом Гарри. — Я прочёл в его памяти всё, что видел он — и как его встретили на Косой Аллее, и как он прибыл в школу тоже. Как каждый у него спрашивал, помнит ли он победу надо мной, как им все восхищались и смотрели вслед. И всё за то, что он «ничего не сделал»… Уж определись, когда же ты соврал, в тот раз или всё-таки сейчас? Да и в любом случае, ждешь, что я поверю старому лжецу вроде тебя? Напрасно, слишком уж долго мы знакомы, профессор. Так или иначе, я получу своё. Мне надоело оставаться тенью, потому следующие три с половиной года я проведу как человек. В этом теле.       Гарри замер в панике, прекратив попытки вырваться. Годы наедине… вот с этим? Годы в школе, которую он считал единственным подходящим для себя местом в этом мире. Вместе с убийцей родителей, с маньяком, ответственным за множество смертей, за пытки и похищения людей? Да он лучше под машину прыгнет при первой же возможности, стоит лишь чуть ослабить контроль. Или сразу под поезд. Дамблдор же просто покачал головой и укорил собеседника:       — Ты ведь не понимаешь, о чём говоришь, Том. Вспомни, что осталось от Квирелла меньше, чем за год. Как твоё присутствие повлияло на остальных… Гарри не выдержит и двух лет, не говоря о большем. Ты собираешься просто ещё раз отнять чужую жизнь ради придуманной мести, прикрываясь подобным предлогом?       — Это ты не понимаешь, старик, или делаешь вид, — последовал самоуверенный ответ. — Я не отнимаю чужое, я возвращаю то, что принадлежит мне. То, что я сделал своим. А ты уже слишком привык считать всех вокруг идиотами. Ведь именно ты первым осматривал мальчишку тринадцать лет назад, ты его спрятал ото всех, ты не мог не заметить в нём часть моей души… просто предпочел не говорить ему об этом, верно? Мой последний ритуал всего лишь открыл путь и закрепил моё присутствие, а находиться я здесь могу, сколько захочу. Однако я так щедр, что не буду требовать полного срока. Всего лишь время до выпуска из школы, мне хватит, чтобы подготовить себе новое место обитания. А потом мы продолжим нашу партию, профессор — я не сдался, тебе в тот раз всего лишь повезло. При этом, чтобы не было недопонимания — убить мальчишку я могу в любой момент, просто оставив это тело, — он медленно убрал руку от головы и сбросил огненное заклинание в дальнюю стену. Однако Дамблдор не спешил нападать, хотя «Гарри» теперь вроде бы не угрожал сам себе. — Во сне, парализованный, оглушенный — мне это всё не помешает, потому от очередных интриг советую воздержаться. Как я и говорил, не стоит считать себя самым умным, профессор.       Гарри вновь почувствовал отчаяние. Он ведь уже надеялся, как директор согласится, а потом в удачный момент просто парализует его тело каким-нибудь заклинанием. «Петрификус», «Ступефай», «Импедимента»… даже Гермиона знает пару дюжин подходящих, а уж Дамблдору наверняка известны сотни, о которых Гарри и не слышал никогда. Но если этот урод сейчас не блефует, то нечто подобное не поможет. Хотя, может, им всё-таки стоит рискнуть. Вдруг Волдеморт просто не успеет ничего предпринять, как его уже выгонят наружу, дальше летать бесполезным привидением и ненавидеть весь мир вокруг… Несколько раз ведь уже получилось.       — А можем сделать ещё проще, — продолжил самозванец, разведя руки в стороны. — Можете избавиться от меня прямо здесь. Жизнь бездарного и бесполезного ребёнка, о котором никто не будет жалеть — в обмен на победу над сильнейшим тёмным волшебником! Да, не насовсем, и я снова вернусь, но у вас будет передышка, выигрыш ещё в пару лет. А взамен всего-то одна жизнь, разве она стоит так уж дорого? Я бы на вашем месте и колебаться не стал. Превратить в лёд, отрубить голову, развеять пеплом — любой из вас троих без проблем может сделать это прямо сейчас, не так ли? — он медленно обвёл взглядом всех присутствующих. Гарри тоже воспользовался случаем и взглянул на тех, кому доверили решать его судьбу. Гермиона была в панике от услышанного, кажется, её слегка трясло, несмотря на успокоительное зелье. Дамблдор выглядел печальным, расстроенным, разочарованным, но тоже не пытался ничего предпринять. А вот Джеймс, кажется, всерьёз заинтересовался предложением, судя по тому, как он взвешивал оружие в руке. Однако и он понимал, что директор не даст ему ничего сделать, потому оставался на том же месте. — Никто? Ну, всегда можно передумать, время у вас будет…       Самозванец сделал несколько шагов, уже без опаски поворачиваясь спиной к волшебникам и ведьме. Гарри почувствовал напряжение от новых безмолвных заклинаний — «Репаро», «Экскуро», а другие он не узнал. Реддл восстановил больничную одежду и очистил её от крови, потом начал постепенно затягивать жуткую рану на руке. Хотя боль ослабевала, легче на душе у Гарри не становилось. Волдеморт словно «обживался» здесь, вот и решил позаботиться о том, чтобы не выглядеть подозрительно, да и банально чтобы тело не свалилось в обморок от боли и потери крови. И это пугало. Словно он и в самом деле решил остаться здесь надолго.       — И вот ещё, — произнёс он, оборачиваясь к директору. — Никакого контроля за пределами замка, никаких ограничений. Здесь — следи, сколько захочешь, тебе ведь не привыкать? Но в свободное время, вне школы, я отправляюсь, куда считаю нужным, и делаю там, что считаю нужным. А взамен… здесь я играю по твоим правилам, профессор. Ты получишь свою звезду школы, о которой мечтал — идеального во всех смыслах студента, намного умнее этих двоих, вместе взятых, — он небрежно указал на Джеймса и Гермиону, — пример для подражания и эталон. Лучшему ученику школы это ничего не будет стоить, ты это прекрасно понимаешь.       — Я не понимаю, о чём ты говоришь, Том, — ответил директор, покачав головой.       — Всё ты прекрасно понимаешь. Это наивному дурачку ничего не стоило задурить голову, — для выразительности самозванец коснулся пальцами лба. Затем продолжил тем же наглым самодовольным тоном: — Чтобы он считал тебя добрым дедушкой, который дарит подарки на Рождество и спускает с рук шалости. Это ты хорошо умеешь, мне ли не знать. Вот только на деле тебе нужно нечто иное. Тебе нужна новая легенда, тебе нужен герой, который потом займёт твоё место. «Мальчик-который-выжил» просто идеально подходит на эту роль. Победить мировое зло ещё в колыбели — какой прекрасный старт. После этого оставалось лишь закрепить успехи. И не тебе ли знать лучше других, как работает эта школа — не важно, насколько ты хорош в учебе, куда больше значит, за какую команду ты играешь и какого цвета галстук носишь… Да и этот турнир, случайно ли так вышло, что вы решили его возобновить как раз к тому времени, как твой «Избранный» пойдет в школу и успеет немного подрасти? Правда, чтобы сразу не опозорился, пришлось затащить для поддержки самоуверенную грязнокровку, да и потом, если бы не добрый чиновник из Министерства, интересно, что бы вы делали? Или помощь фанатов «Героя» входила в план изначально? Уж больно глупый попался кандидат в спасители страны, чтобы справиться самому… В любом случае, больше так мучиться не придётся. Три с половиной года в обмен на жизнь мальчишки, свобода в магическом мире в обмен на участие в твоих схемах — вот моё крайне щедрое предложение, профессор. Мы договорились?       Гарри отказывался верить во всё услышанное. Какой ещё «герой», какие ещё планы? Подобного просто не могло быть. Он просто учился в школе, играл в квиддич, пытался как мог отбиваться от неприятностей. Никто из него не делал никакого там «Избранного». Однако Дамблдор не поднял злодея на смех. Директор долго молчал, а потом негромко спросил:       — Каковы гарантии, что Гарри ещё сумеет вернуться?       — Можно подумать, не ты осматривал мальчишку пять дней назад? И что если бы ты не обнаружил его души на месте, — он вновь пару раз коснулся пальцем лба, — ты бы оставил Поттера в школе, и тем более — одного и без присмотра? Ты просто не заметил там ещё и моего присутствия, но тут уж некого винить, кроме себя самого. Итак?       — Твои условия приняты, Том, — печально согласился директор. — Ты ведь и сам прекрасно понимаешь, что я не мог бы поступить иначе.       — Время идёт, люди меняются… Что ж, раз мы обо всём договорились, не буду вас более обременять своим присутствием, — довольным тоном произнёс Реддл. — Мистеру Поттеру ещё нужно подготовиться к отъезду на каникулы.       — У меня тоже есть предложение, — неожиданно произнёс Джеймс, когда самозванец уже направился к дверям.       — Вот как? — удивился Волдеморт. Затем разрешил с притворным благодушием: — Давай, не стесняйся, мне крайне интересно.       — Нейтралитет, — произнёс Мерфи быстро. — На всё оставшееся время. Ты не лезешь в наши дела, мы не пытаемся тебя убить. Согласись, это справедливо.       — Мне кажется, у директора иное мнение на этот счёт. Да и что тебе мешает попытаться прямо сейчас?       — Поттер сам виноват, его мне не жалко. Но если встанет выбор между его жизнью и моей…       — Мистер Мерфи, я предлагаю обсудить это позже, — с нажимом произнёс директор, бросив на него быстрый взгляд. — Кроме того, даже он должен понимать, что и «свобода» имеет свои рамки.       — Понимаю, понимаю, не нужно считать меня каким-то сумасшедшим, — отмахнулся Волдеморт, а затем посоветовал снисходительно: — А ты послушай директора, мальчик. Да и в любом случае, ты, — он выделил это обращение, — не в том положении, чтобы ставить ультиматумы мне.       — А ты не в том, чтобы от них отмахиваться, если после не собираешься соблюдать свои же правила. От всей школы ты не отобьешься, каким бы «великим» ни был. И безнаказанно творить, что вздумается, тебе тоже никто не даст. Я вот размен «жизнь Гарри Поттера на жизнь темного лорда» вообще считаю крайне выгодным.       — Как занимательно… Думаю, мы ещё поговорим об этом при случае. Ведь в простом разговоре двух студентов нет ничего опасного. А пока вам тут и так будет, что обсудить.       Самозванец покинул лазарет и направился по коридорам, не обращая внимания на холод. За спиной у него лязгнул брошенный на каменный пол тесак, донеслись голоса и тут же стихли, отрезанные тяжелой дверью. Тем временем в иллюзорной «гостиной» Волдеморт всё в том же облике слизеринского студента подошел ближе к Гарри и произнёс:       — А теперь разберёмся с тобой. Я невысокого мнения о твоих умственных способностях, Гарри Поттер, но надеюсь, даже ты теперь понял, в каком положении оказался. Скажу честно, мой ритуал должен был тебя раздавить, прежде чем впустить меня, но старик помешал в самый ответственный момент, спутав все карты, и потому мне от тебя никуда теперь не деться. Но раз уж мы теперь вынуждены быть здесь соседями, я предлагаю тебе сотрудничать со мной по-хорошему. Мы можем разделить твоё время. Уроки, эссе, отработки и прочая школьная рутина — этим ты будешь заниматься сам, не отвлекая меня. Но несколько часов на выходных и в обычные дни я буду занимать твоё место и делать то, что мне необходимо. Взаимовыгодное сотрудничество, ты не находишь?       Гарри почувствовал, что навалившаяся на него тяжесть немного отступила и он теперь снова может говорить. Однако двигаться по-прежнему не способен. Страх где-то глубоко внутри подсказывал ему, что глупо спорить с сумасшедшим, который буквально способен управлять твоим телом по своей воле, как ему вздумается. И который может тебя убить в любую секунду. Согласиться было бы намного проще, в конце концов, он одиннадцать лет жил на положении нелюбимой собаки, которую каждый норовит пнуть лишний раз — и ещё три года потерпел бы неудобства. Подумаешь, пару часов в день… Но вместо этого Гарри поднял голову и сказал то единственное, что годилось в данной ситуации:       — Катись к дьяволу, убийца!       — Занятно… Ты уже сотни раз слышал, как же ты похож на своего отца, я это знаю. Но вот я сейчас точно могу сказать, что ты ничем не отличаешься от этого идиота. Джеймс Поттер на пороге своего дома сказал мне то же самое, слово в слово. Ты ведь знаешь, что с ним стало после? Впрочем, я обязан был предоставить тебе выбор. Но раз уж здравомыслие тебе чуждо, думаю, стоит преподать подходящий урок. Для меня несложно поддерживать подобный образ, но ты его просто не заслуживаешь, — Волдеморт без усилий подхватил пытающегося вырваться Гарри за воротник мантии и потащил за собой. — Плохих детей полагается наказывать, и твои родственники-магглы подали неплохой пример, как именно стоит это делать.       Обернувшись, Гарри с ужасом увидел распахнутую дверь чулана под лестницей, к которой его волокли. Он пытался вырываться сильнее, уцепиться хоть за что-нибудь, выиграть несколько секунд… Но всё было тщетно. Мощный рывок швырнул его внутрь, дверь захлопнулась за спиной, и тут же весь дом вокруг словно бы исчез, оставив Гарри одного в сером полумраке. При этом он всё ещё продолжал видеть, слышать и чувствовать, как Волдеморт в его теле поднимается по холодным ступеням каменной лестницы к башне Гриффиндора.       — Я долгие годы мог лишь наблюдать, не в силах ничего сделать и ни на что повлиять, не имея возможности даже самостоятельно сдвинуть ветку или перевернуть камень. За всё, что ты сделал, думаю, самое меньшее, чего ты заслуживаешь — повторить мой опыт, Гарри Поттер. Наслаждайся своим бессилием. Теперь это очень надолго, — услышал он напоследок свистящий шепот из-за двери, а затем и Волдеморт исчез, оставив его в полном одиночестве.