Hydrargyrum

      — …таким образом, вы всегда должны помнить не только о бдительности, но и о сдержанности, — рассуждал Аластор, оглядывая класс. В этот день последним двойным уроком была ЗОТИ у второго курса Рейвенкло и Гриффиндора. Никого из министерской комиссии в классе не присутствовало, что немного поднимало ему настроение. Всё-таки поднятая под конец занятия тема была довольно скользкой. Но и умолчать о ней он себе не мог позволить как наставник. — Да, если вы по какой-то причине будете вынуждены защищаться от магглов, то закон разрешает вам использовать магию. Соответствующие положения о необходимой обороне внесены и в британскую редакцию Статута, и в закон о колдовстве несовершеннолетних. Однако это не означает, что, наткнувшись на пару бродяг в подворотне, вы можете безнаказанно бросаться непростительными заклинаниями или жечь и резать их, как душе угодно. Мы — волшебники. Нам даны большие возможности, но и спрос с нас тоже большой. Мисс Эмбер, вам настолько хорошо знакома данная тема, что вы решили поспать на моих уроках, или полагаете, что проблемы магглов чистокровных не… волнуют? — спросил профессор вдруг, остановив взгляд на ученице Рейвенкло, почти лежащей на парте, прикрывшись учебником.       Сидевшая рядом с Амандой Селвин попыталась толкнуть соседку локтем, однако Грюм не дал ей на это времени. Сделав жест палочкой, он заставил учебник взлететь из рук Эмбер, а затем резко закрыться, с двух сторон хлопнув её по голове. Под смех учеников ведьма буквально подскочила на месте, пытаясь одновременно схватить книгу, сесть прямо и найти взглядом преподавателя. Аластор ещё одним жестом превратил обложку учебника в зеркало, затем заставил его повиснуть над столом напротив Аманды и прокомментировал:       — Неважно выглядите, мисс Эмбер. Вам нужно больше спать, причем по ночам в своей кровати, а не на уроках. Так ведь можно при случае и лицом в котёл нырнуть или в аквариум с гриндилоу, а вы вряд ли к этому готовы, — он провел левой рукой по своим шрамам на лице. — К тому же с вас тогда ещё и баллы снимут. Впрочем, я добрый, так что заранее дам вам возможность их заработать как раз на такой случай. К следующему занятию принесёте эссе на тему «Право волшебников на самооборону», свиток не меньше четырёх футов. А теперь извольте ещё несколько минут до звонка меня послушать.       Кайнетт лишь слегка усмехнулся, наблюдая за этой сценой. Очевидно, Эмбер серьёзно переоценила свои силы. Вчера очередной их урок закончился в половине третьего ночи, при том, что подъём утром будет в семь. А за этот месяц они проводили подобные занятия в среднем два-три раза в неделю. Для него подобный режим с минимумом сна не представлял больших сложностей, однако Аманда уже держалась с трудом, даже с учетом зелий. Судя по всему, она не учла, сколько необходимо сил, чтобы каждый раз колдовать час-полтора без перерыва, заучивая связки стихийных заклинаний. Отсюда и усталость, и желание заснуть при любой возможности. Однако в остальном маг ничего плохого о ней сказать бы не смог — Эмбер взялась за новую учебу активно и сразу, будто опасаясь, что их ночные встречи Мерфи быстро наскучат и он решит не тратить больше своё время. Кайнетт не ошибся в своих оценках, училась она действительно быстро и с пониманием, для чего новые знания окажутся полезны. Возможно, если удастся сохранить такой темп до экзаменов и потом продолжить уроки летом, уже в следующем году можно будет готовить их с Клэр вместе, экономя своё время. Конечно, перед этим как-то решив проблему ненужной конспирации, но всему своё время.       — Продолжим, — вновь заговорил Аластор. — Как я и сказал, право на защиту ещё не означает права на убийство. Даже если некоторые из волшебников, даже если некоторые из здесь присутствующих ненавидят или презирают магглов, мы вынуждены жить на одной планете и нам приходится сосуществовать даже в условиях Статута. А поскольку предки приняли решение скрыть само наше присутствие, мы должны следовать по тому же пути. Никаких больше дуэлей в городах, никаких превращений нахамивших волшебнику простецов в жаб или мебель, как это было в Средние века, никакого участия в войнах магглов… В идеале, даже столкнувшись среди них с неприятностями, вы вовсе не должны оставлять следов: чары забвения, сна, отвлечения, вроде «Конфундуса» — всё это позволяет избежать проблем и с магглами на месте, и с Министерством впоследствии. Конечно, в критической ситуации допустим и «Ступефай», и более сильные заклинания — для устранения следов подобных действий и существует группа стирания памяти при Отделе катастроф. Однако лично я настаиваю на том, что «Конфундус» и «Обливейт» должен знать каждый волшебник для решения собственных проблем и исправления промахов, не беспокоя каждый раз специалистов, которые могут быть куда нужнее где-то в другом месте. Увы, но в Хогвартсе чары забвения на практике изучают лишь на двух последних курсах, и потому владеют ими в должной мере далеко не все.       Слушая его и записывая лекцию, Арчибальд не мог не анализировать сходства и различия в отношении к обычным людям у местной Конфедерации и родной Ассоциации магов. Основной принцип был тот же самый — обыватели ни в коем случае не должны узнать о магии. Различались методы. В Часовой башне всех студентов учат хотя бы основам гипноза и манипуляции с памятью, ведь каждый маг должен в первую очередь сам заботиться о постоянном поддержании секретности. Но если встанет выбор между жизнью человека и сохранением тайны, любой должен делать выбор именно в пользу сокрытия сверхъестественного, несмотря на возможные жертвы. А вот если в дело придётся вмешиваться Ассоциации или Церкви, речь обычно идёт о крупных нарушениях маскировки, и тогда в ход идут пожары, взрывы и прочие «случайные» катаклизмы, уничтожающие целые кварталы или поселения до последнего человека, часто вместе с допустившими подобное магами. С другой стороны, волшебники и тут предпочли не усложнять себе жизнь, а перепоручить заботы о проблеме Министерству и его служащим, которые сами будут стирать память свидетелям, устранять последствия магического воздействия на месте, а при необходимости придумывать «правдоподобные» версии для обычных людей.       Видимо, как и с защитой от внешних угроз — волшебники предпочли как можно больше проблем и обязанностей сбросить на официальные структуры вроде Отдела правопорядка и на чиновников, чтобы освободить себе время… неизвестно на что. На первый взгляд, местная система более прогрессивна, ведь предполагает большее разделение труда и большую специализацию. Однако подход Ассоциации даёт большую независимость и самостоятельность каждому отдельному магу, а не превращает их в беспомощных обывателей. А ведь, казалось бы, «дешевая», благодаря волшебным палочкам, магия должна каждому дать возможность развивать все свои способности, самостоятельно обеспечивая возникающие нужды и решая собственные проблемы без помощи извне… но почему-то выходило как раз наоборот.       — На этом всё, — тем временем Аластор закончил лекцию как раз со звонком с урока. — Домашнее задание на доске, время и место отработок, кому уже назначено, вы и так знаете.       — Профессор, а вы придёте сегодня в клуб? — поинтересовался Макэвой, собирая свои вещи. — Я бы хотел кое-что у вас спросить по прошлому занятию.       — Перед ужином загляну на полчаса, — ответил Грюм, быстро глянув на часы. — Если у кого есть вопросы, пока можете попытаться помочь с ними друг другу, а вот что останется непонятное — запишите, постараюсь ответить.       — Спасибо, сэр, так мы и сделаем.              В выделенной им комнате уже собралось с дюжину студентов — из тех, у кого сегодня не было восьмого урока, либо кому сюда оказалось ближе добираться. За одним из столов сидели Грейнджер, младший Уизли и Матис Дюпре, при этом, что удивительно, Рональд активно участвовал в разговоре:       — То есть в вашей школе тоже есть дуэльный клуб? — как-то разочарованно протянул он.       — Не такой, как у вас. Не пара сотен человек занимаются при всей школе, а примерно как тут, — француз обвел рукой класс. — Два-три десятка любителей дуэлей и один учитель нашей Protection de l'art sombre. Он тоже участвовал в европейских чемпионатах, но до вашего Флитвика ему далеко. Вот уж о ком до сих пор истории рассказывают. Жаль, что он больше не выступает, но зато я теперь смогу говорить всем, что целый год у него учился.       — Всего пара дюжин студентов в таком клубе? — удивилась Грейнджер. — А ведь ваша школа больше нашей раза в три.       — А из вашего клуба кто-то участвовал в турнирах? — продолжил интересоваться Уизли. — У нас-то только год, как его ввели заново, никто пока не успел бы.       — Очень редко. Обычно туда ходят просто так, чтобы в школе скучно не было, а не рассчитывают на что-то серьёзное. В Европе серьёзная школа в этом деле у немцев, как мне говорили, уже сто лет у них сильные позиции. Но я не настолько люблю дуэли, чтобы переводиться к ним, нашего клуба мне вполне хватает. Хотя и у вас тут интересно. Если бы не Эмили, возможно, я бы даже подумал о переводе сюда на два последних года.       Насколько Кайнетту было известно, тогда на балу Дюпре и Уизли всё-таки подрались, хотя и без серьёзных последствий. Как он не без некоторого злорадства про себя отметил, полная победа осталась за французом. Однако позже, на каникулах или уже после, эти двое как-то ухитрились помириться и даже завести что-то вроде дружбы. Возможно, после того, как Рональд узнал, что Матис и Грейнджер на самом деле не встречаются, если у него есть на этот счёт собственные планы… Впрочем, вся эта детская романтика мага не интересовала до тех пор, пока не мешала делу. Ведьма в любом случае продолжала брать уроки фехтования у Дюпре, просто теперь реже — его отвлекал турнир и подготовка к испытаниям, у неё очень много сил отнимали занятия по прямому контролю магии.       Между делом Кайнетт подумал, что, возможно, в будущем ему тоже не помешают тренировки во владении оружием. В той жизни он этого избегал — собственных цепей и семейного герба с большим набором заклинаний вполне хватало, чтобы не утруждать себя грубыми и примитивными методами, отдавая предпочтение чистой магии. Здесь из-за ограничений этого тела уже пришлось отступить от принципов, сделав ставку на призыв тени Диармайда и проекцию его фантазма. Однако в последнем случае сила (от укрепляющих заклинаний или амулетов) не заменит мастерства, и без наработки нужных рефлексов и приёмов его возможности даже с настолько мощным оружием будут серьёзно ограничены. Конечно, волшебники в целом очень слабы в ближнем бою, особенно в сравнении с экзекуторами Церкви или мёртвыми апостолами, которым магам Часовой башни порой приходится противостоять, однако нет гарантий, что в будущем ему придётся иметь дело только с волшебниками. Прецеденты уже имелись, и куда больше, чем хотелось бы.       — Джеймс, не подскажешь кое-что? — окликнули его.       — Да, без проблем, — ответил маг, поднимаясь на ноги.       — И всё-таки, почему это не работает с палочкой? — спросил Росс, указывая мистическим знаком на россыпь кубиков кварца на столе перед собой. Один из камней располагался в центре нанесенного на пергамент магического круга, с ним волшебник в данный момент и экспериментировал. — Почему нельзя зарядить их магией нормальным способом?       — Потому что палочку когда-то не для того создавали, — ответил Кайнетт, про себя усмехнувшись на слова о «нормальном способе». Всё-таки зависимость волшебников от одного мистического знака порой доходила почти до абсурда. Как бы он ни был хорош и универсален. — Её придумали, чтобы легче превращать энергию в заклинания и эффекты… в широком смысле слова, я сразу имею в виду и трансфигурацию, и чары, и всё прочее. Собираешь энергию, — маг сделал широкий жест своей палочкой и затем взмах в сторону одного из камней, чтобы поднять его в воздух, — потом изменяешь мир вокруг. Левиосо. Видишь? Палочка преобразует магию в действие или эффект. А не накапливает её.       — А как же зачарованные предметы? — привел аргумент волшебник. — Взять хоть твоё защитное кольцо, ты же его тоже палочкой создавал, а не голыми руками.       — Там иной принцип, — ответил Арчибальд. Интерес к магической теории он ценил и старался всячески его поддерживать среди однокурсников. — Когда накладываешь простые чары на предмет, то можно выбирать, на что пойдет излишек силы — на мощность или на длительность. Тусклая лампа на два часа или яркая минут на двадцать… Но вкладывается именно эффект. Нельзя сначала вложить, допустим, в кварц магическую силу, а уже потом решить, будет он греть, светиться или парить в воздухе, — пояснил он, указав на один из кристаллов. — Палочкой, во всяком случае, нельзя, она работает только с уже действующими эффектами, либо позволяет включать их по команде. Вот тут и нужны накопители, которые можно пустить на что угодно, но готовить их нужно заранее и «вручную». А ты думал, почему ими сейчас почти никто не пользуется?       — Потому что с ними много лишней возни, — ответил Ирвин честно. — Подготовить материал, зарядить, добавить к магическому предмету, чтобы быстро израсходовать и начать всё заново… Просто я не думал, что проблем настолько много, что и наполнять магией их придётся не одним-двумя жестами, а долго мучиться самому. С другой стороны, польза-то от них всё же есть, мы это уже видели, — он кивнул в сторону Грейнджер, подразумевая её щит, продемонстрированный на последнем отборочном этапе во время инцидента с непонятным магическим кругом. — Или, допустим, на дуэли резко выдать «Ступефай» в пять раз мощнее — даже всего один, но этого хватит с головой.       — Или метла, которая даст двойное ускорение хотя бы на пять секунд, — заметил сидящий за соседним столом Макэвой. Он сверял какие-то формулы по учебнику трансфигурации, но решил тоже поучаствовать в беседе. — Хороший ловец за такое любимого брата гоблинам продаст. Хотя на матчах подобные фокусы наверняка запрещены — не мы первые такие умные. Но вопрос в другом, Джеймс — если палочка не накапливает энергию, как быть с зарядкой рун и магических кругов?       — По сути, там тоже создаётся эффект, активация руны или глифа, сила не остаётся спокойно «лежать» в предмете на недели или месяцы, пускается в ход сразу же по завершению жеста. А если попытаться такое провернуть с накопителем… — Кайнетт широким взмахом собрал энергию, произнёс арию для «зарядки» символов и коснулся мистическим знаком куска кварца. Камень почти мгновенно покрылся крупными трещинами и развалился на несколько частей. Будь заряд силы больше, мог бы и вовсе взорваться. — Получается вот это. Так что передавать силу приходится только плавно, только самому, — маг коснулся круга на пергаменте, заставив слабо засветиться, потом дотронулся пальцами до стоящего в центре кристалла. Данный круг на время снижал «сопротивление» простого материала, так что магическая энергия перетекала в камень почти сама собой, при минимальном контроле со стороны волшебника. Арчибальд давно не нуждался в подобном, но для неофитов полезное подспорье в обучении.       — Странно, что за столько лет никто не придумал заклинание, которое создавало бы эффект «накопление энергии в том камне», — заметил Росс, наблюдая за его манипуляциями.       — Ты верно уловил суть проблемы, — отметил Кайнетт, убирая руку и пряча мистический знак. — Если сможешь когда-нибудь реализовать такую концепцию — уверен, это будет большой прорыв в магии. Ладно, дальше вы тут справитесь и без меня.       По пути к своему месту он заметил, что Грейнджер тоже отвлекли от разговора ради консультации. Виллин, Сансет и один из первокурсников с Гриффиндора спорили над раскрытым учебником зельеварения и длинным списком ингредиентов с кучей дописанных на полях заметок и примечаний, и без неё, очевидно, не могли договориться, что же им делать дальше.       — Месье Дюпре, не покажете новичку пару стоек, раз уж вы тут? — спросил Керри, приближаясь к французу.       — Не нужно так официально, я не настолько тебя старше… Но вообще, не вижу проблем. Только с чем именно? — справедливо поинтересовался тот, ведь у второкурсника не было при себе никакого оружия.       — Вот с этим. Lux, — Саймон вытащил из кармана мантии украшенную деревянную рукоять и короткой арией создал над ней короткий светящийся клинок в пару футов длиной. — Наконец-то стабильно начало держаться вместе, не рассыпаясь.       — Curieux… любопытно. Я с таким никогда не тренировался. Но, думаю, общие принципы те же самые. Только давай отойдем в сторону, чтобы не мешать другим.       Второй семестр, с подачи Кайнетта и при полном одобрении Аластора, стал для клуба временем первых самостоятельных проектов. Некоторые выбрали себе темы самостоятельно. Другим их подсказали Грейнджер и Мерфи. В результате кто-то занялся зельями, кто-то заклинаниями или особенно сложной трансфигурацией, а кто-то и вовсе экзотикой вроде накопителей, рун и ритуалов. Некоторые были в курсе, что позже результаты конкретно их проекта понадобятся главе клуба для некого более масштабного плана, но это скорее служило дополнительной мотивацией. Другие, как Саймон, просто реализовывали с общей помощью давно копившиеся идеи и задумки либо пробовали себя в чём-то новом, до чего школьная программа доберется ещё не скоро. В целом создать из этого хаоса картину подготовки к конкретному ритуалу было бы непросто, даже с помощью легилименции кого-то из собравшихся. Кроме Арчибальда, общего плана не было ни у кого, чуть больше остальных знали лишь Грейнджер и, как ни удивительно, Лавгуд.       — Какие успехи? — поинтересовался маг, как раз остановившись рядом с Луной.       — Звёзды и планеты, призраки и духи, столько связей, столько отражений, — произнесла третьекурсница слегка нараспев, не отвлекаясь от сложного чертежа, куда она вносила какие-то пометки, даже не на английском или латыни, а, возможно, и вовсе на каком-то вымышленном языке. На столе вокруг лежали листы пергамента с магическими кругами, карты звёздного неба и таблицы движения планет, несколько бестиариев, монументальный справочник по ритуалистике, хрустальный шар и почему-то компас. Даже с точки зрения школы волшебников то чем она занималась напоминало какое-то шарлатанство, имеющее мало общего с изучаемым в этих стенах учебным материалом. — Но у теней множество дорог и выбрать нужную всегда непросто.       — Тогда не буду отвлекать. Задача сложная, — серьёзно ответил Кайнетт. Выражение на лицах пары студентов, слышавших этот диалог, заставили его усмехнуться. Доверять Лавгуд расчёт части будущего ритуала он мог практически без опасений. Даже если так называемый «лорд» решит заглянуть в её разум, скорее он сам от увиденного сойдёт с ума. Впрочем, куда важнее, что практически никто не воспринимает Луну всерьёз с её манерой поведения и уж тем более не видит в ней угрозы. Этим стоило пользоваться, ведь работать над поставленной задачей, особенно настолько необычной, она умеет ничуть не хуже других студентов этой школы. Главное было её заинтересовать.       Со стороны всё происходящее здесь выглядело совсем не героически и даже где-то скучно и рутинно. Как и задумывалось. Если всё подготовлено заранее и как следует, в подвигах просто не возникает необходимости.              ***       Для третьего испытания командного этапа в турнире трёх школ был выбран на редкость отвратительный вечер. С озера дул стылый ветер, над землёй стелился густой туман, тяжелые низкие тучи скрывали звёзды и луну. Хотя уже начался апрель, собравшиеся на специально возведенных трибунах ученики и гости кутались в плащи и мантии, либо вновь и вновь накладывали чары защиты от непогоды. Участникам тоже приходилось ничуть не легче. Команды студентов с трёх сторон вышли к тёмной, окутанной туманом арене, настороженно оглядываясь по сторонам. Подсказки о следующем испытании, добытые в прошлый раз, обещали нечто невнятное, но крайне зловещее — кто-то даже строил предположения, что в этот раз для победы придётся продемонстрировать знание тёмных искусств, что на территории Британии — практически гарантированный билет в Азкабан.       — Для начала я хотел бы сделать небольшое объявление, — произнёс директор Дамблдор, усилив голос магией. Затем он поднялся с места и продолжил, печально и с сочувствием глядя на ожидающих внизу участников: — Сегодняшнее испытание будет не из лёгких. Возможно, кому-то оно покажется самым серьёзным препятствием на пути к победе. Вам придётся тяжело. Но вы ни за что не должны отчаиваться, сдаваться, опускать руки, вы всегда должны идти вперёд, чего бы вам это ни стоило! И ещё кое-что. Пусть и немного запоздало, однако… — в этот момент директор щелкнул пальцами, в разных концах арены вспыхнуло пламя, засветились яркие магические шары, открывая взглядам участников и публики большой лабиринт из стекла и зеркал, выстроенный в форме шестиугольника. Крыша его, на радость зрителям, была прозрачной. — С прошедшим Первым апреля вас всех. А по такому поводу вас сегодня ожидает небольшой аттракцион. Всего хорошего и спасибо за рыбу.       В ошарашенной тишине, опустившейся на стадион, привычный комментатор матчей Ли Джордан откашлялся, привлекая внимание, а затем быстро заговорил в магический микрофон, явно читая выданный ему только что текст:       — Как мы тут внезапно выяснили, предыдущие условия тура были всего лишь шуткой организаторов, а на самом деле участникам предстоит пройти через данный лабиринт с наименьшими потерями и не набрав на себя лишнего. Студентам разрешено общаться с представителями других команд и давать им подсказки — это тоже будет оцениваться судьями. Команда каждой школы для получения наилучших баллов должна покинуть лабиринт через строго определенный выход, какой именно — вы поймёте внутри. Удачи.       Уже когда все три команды приблизились к дверям в своих «гранях» шестиугольника, комментатор добавил как бы невзначай, должно быть, выдержав заранее прописанную для него паузу:       — И вот ещё что. На игровое поле с разрешения директоров и контролирующих соревнование авроров наложено проклятье голода и жажды, чтобы поторопить отстающих. Ничего опасного, но каждый настоящий волшебник должен уметь переносить неудобства на своём пути, ведь как все мы знаем, создать магией еду или пригодную для питья воду невозможно. Однако кое-какие напитки и закуски вы сможете отыскать внутри, если будете очень внимательны. Это немного поднимет вам настроение во время решения сегодняшней загадки. Всем удачи ещё раз.       — Что это за балаган?.. — только и смог риторически спросить Кайнетт, глядя на арену. Судя по лицам других учеников на трибунах, а также многих пришедших на матч гостей (в основном, родителей и друзей участников), многие задавались похожими вопросами.       — На самом деле, в этот раз явное преимущество у Шармбатона, — обернувшись, совершенно спокойно произнесла Грейнджер, сидящая на один ряд ниже. — Та фраза директора про рыбу. Адамс тут ни при чем, он явно имел в виду Poissons d'avril. Так «День дурака» называют во Франции, переводится именно как «Апрельская рыба». По традиции нужно любым способом прицепить бумажную рыбку на спину тем, кого хочешь разыграть. И учитывая магию, «любым способом» уже звучит довольно угрожающе. Вот сейчас я точно рада, что сижу здесь, а не нахожусь на поле.       — Но почему? — удивилась Карин, занявшая место рядом с ней. — По-моему, звучит в любом случае веселее, чем натертый скользкий пол или соль вместо сахара в чае.       — Мне в детстве эту несчастную рыбу вечно к волосам цепляли, потому что до спины было не добраться, а традиции соблюдать надо, — печально заметила Грейнджер. — В общем, уж лучше британские шутки, от них куда меньше проблем.       О своих словах она пожалела довольно быстро. Меньше, чем через десять минут после старта команда Хогвартса напоминала скорее персонажей какого-то анекдота. Агата МакТавиш, семикурсница со Слизерина, с которой на этот матч поменялась местами Джонсон, щеголяла пушистыми кошачьими ушами и длинным хвостом, Седрик Диггори выглядел как точная копия профессора Снейпа, а Дэвис вынужден был общаться жестами, потому что без «Силенцио» он начинал без умолку болтать обо всём подряд, причем на каком-то ранне-средневековом диалекте ирландского. Впрочем, хуже всего, вероятно, пришлось Драко. Высокая для четырнадцати лет длинноволосая блондинка в наспех подогнанной по фигуре мужской форме Слизерина вызвала целый вал одобрительных выкриков и свиста на трибунах, так что теперь она пыталась убить окружающих взглядом, но по возможности молча — собственный изменившийся голос вводил наследника (в данный момент, наследницу) семьи Малфой в ступор и панику. Остальные трое выглядели на их фоне практически нормально. Разве что после срабатывания очередного «розыгрыша» с внезапным заполнением комнаты водой к спине одного из близнецов словно прилипла двухфутовая камбала, которую не удалось снять никакими заклинаниями. А «Поттер» ходил с таким выражением лица, словно готов в любой момент спалить в пепел и эту арену, и весь стадион, но каким-то невероятным чудом всё ещё сдерживает себя.       Формально Джордан в самом начале ни словом не соврал: в залах лабиринта за иллюзорными стенами, под фальшивыми полами или за двойными стенками шкафов действительно удалось отыскать бутылки сливочного пива, бутерброды в пакетах и другую нехитрую еду, ведь действие «неопасного» заклинания довольно быстро стало едва переносимым. И это действительно смогло поднять настроение… тем, у кого хватило чувства юмора, и в куда большей степени — зрителям. Ведь помимо совершенно безопасных порций, некоторые куски явно были пропитаны зельями или приправлены наложенными проклятьями. Своеобразная русская рулетка, особенно учитывая, что проверочными заклинаниями выявлялись далеко не все сюрпризы, да и срабатывали они не мгновенно, вселяя ложное чувство, что в этот раз всё обошлось. «Поттер» стойко терпел муки голода и жажды, близнецы же пока ухитрились перекусить и ни разу не попасться, возможно, сказывался богатый опыт работы с подобными же «розыгрышами». Впрочем, поиски нужного выхода осложнялись не только этим — во многих комнатах и коридорах помимо крайне сумбурных подсказок встречались и многочисленные ловушки, при срабатывании обрушивающие с потолка целые водопады или облака конфетти самых невозможных оттенков, осыпающие всех вокруг мукой или меняющие местами пол, потолок и стены. Впрочем, двум другим командам приходилось ничуть не легче, и даже жесткая дисциплина Дурмстранга не спасла их семёрку от «потерь».       — И всё-таки, какой в этом смысл? — маг отвернулся, не в силах больше вынести творящегося внизу хаоса. — Я понимаю, бдительность. Я понимаю, работа с иллюзиями. Я понимаю, тренировка защиты. Но зачем превращать всё в подобный цирк?       — Я думаю, директор просто решил напомнить, что волшебство — это не только осады, сражения и эксперименты, но магия — это ещё и весело, — задумчиво произнесла сидящая на соседнем ряду Лавгуд. — Розыгрыши, шутки, чудеса — то, что развлекает и радует людей. Просто на этом турнире все стали слишком уж серьёзные, а это вредно.       — Магия — это весело? — с возмущением повторил Кайнетт эту предельно абсурдную фразу.       — Есть такое мнение. Но не все его разделяют. Знаете, вам с Гермионой нужно чаще улыбаться. Это ведь совсем не так трудно, как вы думаете, — добавила ведьма, показав пример.       Ничего не ответив, он отвернулся, переведя взгляд на ряды зрителей. Кайнетт мог бы описать магию десятками самых разных слов. Великая, загадочная, недоступная пониманию, опасная, могущественная, требующая усилий… Слова «весёлая» не нашлось бы даже в самом конце его списка. Да, он мог бы сказать, что порой «весело» было разносить с помощью собственного мастерства в магии тезисы очередного оппонента, по недомыслию возомнившего себя экспертом в мистических науках… иногда и вместе с самим оппонентом и его жалкими разработками и изобретениями. Но магия сама по себе — жизнь и судьба для таких, как он, и легкомыслия или несерьёзного отношения она никому не прощает. И ставить её в один ряд с базарными фокусами — просто недопустимо. Даже если волшебники и могут себе подобное позволить, это не значит, что они должны опускаться так низко.       Впрочем, едва ли он был одинок в этом мнении. Судя по мрачным взглядам, которые со своего места бросал на ложу директоров Малфой-старший, ему тоже нашлось бы, что сказать Дамблдору о творящемся на арене безумии. И вряд ли дело только в том, какие фотографии его «дочери» попадут в газеты, но и в общей абсурдности происходящего в этом туре. Хотя повод если не для скандала, то, как минимум, для спекуляций журналистов на эту тему уже есть, «Пророку» будет, чем развлекать читателей до следующего тура. Командный этап вообще оказался богат на скандалы. После первого раунда организаторов обвинили во внимании к «живодерским» традициям прошлого, не говоря о том, что охотничьи команды той эпохи точно не были образцом для подражания современной молодежи. Те волшебники мало чем отличались от самых обычных наёмников, не брезгуя ни разбоем, ни участием в феодальных войнах магглов на сторонах тех правителей, которые больше предложат, ни уничтожением вполне безобидных тварей на заказ, если кому-то понадобились определенные ингредиенты для зелий или просто красивая шкура на стену. Второй тур привел к появлению официальной жалобы от гоблинской общины Британии в адрес школы на тему очернения героя их народа и искажения исторических фактов. Разумеется, это ни к чему толком не привело, хотя бы потому, что данная тема входила в учебный план предмета «История магии» за соответствующий курс.       Арчибальд даже не стал бы исключать, что некоторая провокационность турнирным заданиям была добавлена совершенно намеренно с подачи принимающей стороны. Пока Скитер и её коллеги из других стран заняты разбором коллективных жалоб и писем «возмущенной общественности», у них не остаётся много времени лезть в личную жизнь учеников, включая участников соревнования. В том числе одного конкретного участника, чью тайну узнать никто не должен, а ведь регулярные отлучки из Хогсмида в неизвестном направлении уже сами по себе вызовут вопросы, не говоря уж об аппарации без лицензии в четырнадцать лет. В любом случае, подобный перевод внимания Кайнетту был на руку, всё-таки Скитер сумела доставить ему проблем. Неизвестным пока оставался только фактор министерской комиссии. За полгода работы они нашли уйму мелких нарушений как в самом замке, так и в работе отдельных преподавателей и организации занятий, однако никаких серьёзных обвинений руководству не выдвинули даже после «несчастного случая» в декабре. Либо слухи о том, что комиссия нацелена против директора, оказались изрядно преувеличены, либо заказчик их работы предпочел пока придержать весь компромат до окончания турнира.       — И все три команды прошли лабиринт! — довольно скоро объявил комментатор, вызвав аплодисменты зрителей. — А сейчас судьи приступят к подсчёту баллов — поверьте, в этот раз данная часть будет не менее интересной, чем само испытание.       Как выяснилось, выполнить основное задание, то есть покинуть лабиринт через правильный выход, сумели две команды из трёх. В какой-то момент и британцы, и представители Шармбатона поняли, что все подсказки внутри являются точно такими же «розыгрышами», как и всё остальное в этом туре, а вступительные слова Дамблдора стоит воспринимать как указание к действию. В результате чего обе команды вернулись каждая к своему входу, а затем просто пошли строго вперёд, отыскивая скрытые проходы и развеивая иллюзорные стены, чтобы, в конце концов, покинуть арену через выход на противоположной грани шестиугольника, замаскированный под ещё одно зеркало. Увы, команда Дурмстранга до этого не додумалась, либо не распознала второго смысла в речи директора, однако так или иначе, они решили довериться одной из подсказок и выйти через тот же вход, что и вошли. Советы же встреченных соперников о решении загадки они не восприняли всерьёз, посчитав очередным розыгрышем.       Впрочем, помимо поисков выхода оценивалось и состояние участников. Эффекты зелий и проклятий уменьшали итоговую оценку, равно как и следы от ловушек вроде мокрой одежды, пятен муки и краски, запутавшихся в волосах и складках мантий конфетти и блёсток. Последним шел подсчёт тех самых рыб. Как выяснилось, каждая вторая ловушка под прикрытием основного эффекта вроде воды или искр также пыталась прицепить на ближайшего студента символ праздника — о чём также завуалированно предупреждал Джордан в самом начале. Некоторые из этих рыб были невидимыми или прикрыты отводом внимания, одни снимались заклинаниями, другие — нет, третьи и вовсе представляли лишь нестираемый рисунок на мантии. В общем зачёте в итоге победил Шармбатон с совсем небольшим перевесом — лучше зная традиции праздника, они подобные «подарки» начали искать после первой же ловушки и от половины смогли избавиться до выхода из лабиринта.       Когда команды отправились в свои палатки, приводить себя в порядок и дожидаться окончания всех эффектов чар и зелий, зрители тоже постепенно начали расходиться. Родственники игроков направились в Хогсмид, чтобы уйти аппарацией, камином или через портал на континент, студенты же медленно потянулись к замку. По пути Кайнетт молчал, размышляя над увиденным. И над тем, что, может быть, он тоже недооценил директора. Если предположить, что идея сегодняшнего состязания принадлежит именно ему, Дамблдор не мог не осознавать, что всерьёз рискует жизнями учеников. Реддл уже ясно дал понять, что он далеко не самый терпеливый и выдержанный человек, и нынешнее пребывание в теле полукровки с Гриффиндора ему хладнокровия точно не добавило. В какой-то момент он вполне мог сорваться, не выдержав царящего вокруг торжества идиотизма, а так как антиаппарационный барьер никуда не делся, подобное привело бы к жертвам и, с высокой вероятностью, гибели Поттера при попытке авроров его задержать.        С другой стороны, даже бывший «лорд» при всём своём безумии не мог не осознавать, что это всего лишь состязание школьников, и раз уж он решил отыгрывать данную роль, придётся терпеть и это. А ведь всё это вполне могло быть проверкой устойчивости Реддла и его реакции на применение магии не просто рядом, а против него. Конечно, «Поттер» демонстрировал хорошие рефлексы, раз за разом выставляя защиту против всех брызг и искр вокруг, когда кто-то из команды приводил в действие очередной сюрприз, но ведь какая-то из ловушек в определенный момент могла оказаться чем-то большим. Чары паралича, глубокого сна, контроля сознания — что-то, способное помешать ему покинуть тело и убить мальчишку сразу же.       А может, была и ещё одна причина. Для Волдеморта, равно как и для Кайнетта, магия — это искусство, дар, основа их жизни и уж точно не повод для шуток. Для Поттера, выросшего сиротой в семье безнадежных обывателей и для которого самое счастливое воспоминание — новость о принадлежности к миру магии, который предпочитает полёты и развлечения учёбе, а этот замок считает себе дороже дома… Для него, вполне возможно, волшебство — это действительно «что-то весёлое». И весь этот балаган с «розыгрышами» с помощью чар и зелий пришелся бы ему по душе на фоне постоянных тренировок и экспериментов, или чем сейчас Реддл занимается в свободное время? Возможно, директор таким образом пытался усилить диссонанс между самим Поттером и его «гостем», чтобы в будущем проще было отделить одного от другого за счёт эмоций? Конечно, может быть, Дамблдор просто решил на все сто процентов воспользоваться возникшим поводом и отпраздновать «день дурака» так, чтобы запомнился всем на годы, но в том, что старый волшебник настолько прост, Кайнетт уже имел основания сомневаться.              ***       — Кривляющийся паяц! Базарный фокусник! Дешевый клоун! И это ничтожество называли «сильнейшим волшебником Британии»?! — разносился по полутемным коридорам громкий голос. Говорившему, похоже, было безразлично, если кто-нибудь его услышит.       — Неужели ты наконец-то поумнел, Поттер? — снисходительно ответили ему. — Раньше ты нашему директору в рот заглядывал и ловил каждое слово. А теперь всё-таки начал думать сам?       — Малфой-то что здесь забыл? — тихо произнесла Грейнджер, оглянувшись на следующих за ней Тейлор и Мерфи.       Ещё минут двадцать назад Драко сидел вместе с ними на факультативе по шаманизму — судя по всему, уроки аргентинского профессора, чей чистокровный род восходит ещё к колдунам инков, он счёл достойными своего высочайшего внимания. В девять часов, когда занятие окончилось, они втроём пошли на верхние этажи, найти себе новое место для тренировок. А Малфой, видимо, отправился искать Поттера, чтобы обсудить с ним недавний этап турнира. И исходя из услышанного, тема эта собеседнику оказалась не слишком-то приятна.       — Может, обойдем их другим путём? — предложила Карин также негромко.       — Вот ещё, много чести будет. За мной, — велела Грейнджер, решительно направившись вперёд.       — У меня были причины пересмотреть свои приоритеты. Да и вообще, не с моим происхождением ловить каждое слово сына преступника, который возомнил себя вдруг святым спасителем страны… — голос «Гарри» стало слышно отчётливее.       — Ну, вот и сразу бы так, Поттер, — довольным тоном заметил Малфой. — Отец с самого начала говорил, что подобному шуту не место во главе школы, а тебе потребовалось три года, чтобы разобраться, что к чему. Ты вообще хоть стал на волшебника похож, — продолжил он покровительственно, но с одобрением. Заметив появившуюся из-за угла компанию, Драко усмехнулся и демонстративно повысил голос: — Не ходишь больше в этом маггловском тряпье, не тратишь время впустую, водясь с предателями крови и всякими грязнокровками. А если бы ты ещё тогда сразу принял моё предложение, всё это произошло бы куда раньше. Глядишь, и факультет бы тебе достался более подходящий, но это уже мелочь.       Проходя мимо них, Кайнетт подумал, что встречи грязнокровки-Мерфи с «Поттером» Малфой мог и не заметить. С того раза они общались ещё трижды, уже выбирая не столь людные места. Формально он выполнял «просьбу» директора, изображая неуёмное любопытство Рейвенкло и между делом передавая мальчишке обнадеживающие послания. Правда, выходило последнее достаточно неумело — маг обсуждал с Реддлом силу и истинное призвание волшебников, а это предполагало необходимость ни от кого не зависеть, не полагаться на других, а рассчитывать лишь на себя. Оставалось лишь надеяться, что младший волшебник сумеет хоть что-то из этого понять, а самое главное — примерить на свою ситуацию. Маг не был уверен, что это сработает. Но попытаться стоило.       — Все в молодости совершают ошибки, — с иронией отозвался «Поттер», сложив руки на груди. — Насколько мне известно, твой отец на первом курсе тоже не был образцом для подражания, пока Абраксас пару раз не вспомнил старые семейные традиции воспитания наследников, — он изобразил левой рукой работу розгами.       — Да, дедушка любит про это вспоминать, — удивлённо согласился Малфой. — Но раз уж все эти глупости на тему равенства и прочего в прошлом, теперь ты согласен принять мою помощь? Я понимаю, что тебе сложно без отца, однако я бы мог преподать тебе пару уроков, раз уж ты наконец начал понимать, что к чему в нашем мире.       — Ты предлагаешь мне учиться у тебя? — кажется, Реддл был поражен столь вопиющей наглостью.       — О, я думаю, теперь ты сумеешь с этим справиться. В последнее время ты начал делать кое-какие успехи в магии. С должным поведением будет сложнее, но раз уж ты вспомнил, к какому роду принадлежишь, без этого не обойтись…       — Какое невероятное у вас самомнение… мисс Малфой.       — Да как ты смеешь… — Драко мгновенно покраснел от гнева, потянувшись к палочке.       Грейнджер развернулась к спорщикам, собираясь их разнимать, пока не стало поздно. Тейлор протянула руку, надеясь её остановить от подобного поступка. Кайнетт лишь вздохнул негромко — до поворота оставалось всего пять шагов, ещё десяток секунд, и всё происходящее их уже нисколько бы не касалось… А ещё, ему могло показаться, но со стороны ближайшей лестницы вроде бы слышался топот ног.       — Катись отсюда, — коротко бросил «Поттер», молниеносным движением выхватив палочку, чтобы затем невербальным «Ступефаем» швырнуть Малфоя, так и не успевшего извлечь мистический знак, в широкое окно.       Донёсся удивлённый вскрик, сменившийся грохотом удара и хрустом — волшебника отбросило с такой силой, что он выбил свинцовый переплёт и вылетел наружу на высоте пятого этажа. И в том, что совершенно ошарашенный этим слизеринец успеет вспомнить замедляющее падение заклинание, даже если и знает его, Арчибальд искренне сомневался.       — Темпус Триа! — Грейнджер использовала маховик времени на ускорение, затем выхватила шпагу и торопливо выкрикнула арию заклинания, делая нужный жест, так что оружие на мгновение расплылось в белую полосу: — Иммобилюс альтер!       Голубоватая вспышка заставила Малфоя зависнуть уже в паре футов от стены замка внутри облака осколков стекла. Реддл без слов с помощью небрежного жеста закрылся щитом, чтобы не попасть в зону действия заклинания, а затем он начал поворачиваться к ним, поднимая палочку. Кайнетт даже не стал бы исключать, что волшебник не собирался атаковать, просто хотел занять позицию для защиты. Но этого движения оказалось достаточно, чтобы у Грейнджер не выдержали нервы и она сорвалась, ударив на опережение при помощи обычной палочки в правой руке:       — Ступефай Дуо! Инкарцеро!       Несмотря на её скорость, Реддл легко принял оба заклинания на коротко вспыхнувший в воздухе щит и затем на обратном движении, практически не думая, отмахнулся, отправив в ведьму какое-то проклятье.       — Протего альтер, — она успела выставить щит с помощью шпаги, прикрыв себя и учеников. Тусклый почти прозрачный луч заклинания отразился в потолок, создав там вспышку зелёного пламени. Грейнджер одним шагом прошла сквозь собственный барьер, сразу делая резкий взмах шпагой. — Темпестас!       Облако крупного града пронеслось через коридор, словно шрапнель, врезаясь в стены, выбивая стёкла, крошась на мелкие ледяные осколки от ударов о камень. «Поттер» молча успел закрыться «Протего», однако даже его щит от многочисленных попаданий заискрился всеми оттенками белого и серебряного цветов, прежде чем растаял в воздухе. Впрочем, Реддл, тоже поддавшись моменту, ударил чем-то в ответ, проведя палочкой в воздухе крест-накрест. Две огненные полосы перечеркнули коридор, оставляя черные следы на полу и стенах, а также растапливая лёд, вспыхнули на границе ещё держащегося барьера, заставив его истончиться и потускнеть. Ведьма, пользуясь своей скоростью, успела отскочить в сторону и присесть, пропуская пламя на безопасном расстоянии, а затем сразу же атаковала:       — Аква Мурум. Иктум Каэли!       Волшебника и ведьму разделила полупрозрачная стена воды, а затем без дыма и пламени рядом громыхнул взрыв. Он довершил разгром коридора, обрушив рыцарские доспехи в нише и уронив пару портретов. Воду швырнуло на «Поттера», но созданная из магической энергии жидкость исчезла, врезавшись в новый барьер. А вот ударная волна прошла сквозь «Протего» и отбросила волшебника к стене.       Всё это заняло считанные секунды. Тейлор ещё даже не поняла, что только что едва не погибла, а Кайнетт успел левой рукой выхватить из-под плаща кинжал, придать ему остроту, наложить на себя и на оружие «Укрепление» и приготовился к рывку, если всё зайдёт слишком далеко. Пока всё выглядело не как дуэль, а скорее, как нелепое стечение обстоятельств — Грейнджер использовала свои заклинания, просто опасаясь атаки, чтобы успеть первой, а Реддл отбивался от довольно мощных заклинаний практически на рефлексах опытного старого волшебника, даже не успевая подумать за эти несколько секунд, что и зачем он делает, и как это соотносится со всеми заключенными уговорами. Однако ставки повышались, и если этот необдуманный обмен ударами перерастёт в полноценное сражение до того, как вмешается кто-то со стороны…       — Что здесь происходит? — донёсся голос из дальнего конца коридора. — Немедленно прекратить!       — Никакого волшебства в коридорах.       — Остановите драку!       Маг быстро огляделся по сторонам, не убирая ни кинжал, ни палочку. Незнакомый аврор из охраняющих школу, Тонкс, МакГонагалл… Судя по шагам, приближались и другие. Появились все они очень своевременно — судя по всему, поняв, что разговор движется не в ту сторону, директор смог вызвать к месту происшествия помощь. Эту возможность стоило учесть на будущее.       — Что здесь происходит? — повторила вопрос заместитель директора, приближаясь к студентам.       — Он просто сам упал, — с самым невинным видом заявил «Поттер», пряча мистический знак.       — Да, он сам упал, — согласилась Грейнджер, медленно выпрямляясь, но не торопясь убирать оружие в ножны. Взгляд она не сводила с самозванца, готовясь при необходимости продолжить сражение в любой момент.       — Он определённо упал сам, — подтвердил Кайнетт, возвращая палочку и кинжал на свои места.       — И всё? Просто упал? — уточнил аврор, оглядывая разгромленный коридор с подпалинами на стенах, лужами воды на полу и плавающими в них льдинками, не говоря об осколках стекла от полудюжины выбитых окон. У одной из стен до сих пор тускло светился магический барьер, за которым пряталась близкая к обмороку Карин.       — Мобили корпус, — МакГонагалл быстрым жестом заставила так и не успевшего упасть Малфоя пролевитировать в коридор, затем начала раздавать указания: — Мисс Тонкс, сопроводите мисс Тейлор и мистера Малфоя в больничное крыло. Господа, — это было адресовано паре подошедших авроров, — проводите мистера Поттера к директору, пароль вам известен. Мисс Грейнджер, мистер Мерфи, следуйте за мной.       Уже по пути к кабинету преподавателя трансфигурации маг вполголоса поинтересовался:       — Зачем?       — Что? — переспросила Грейнджер тихо.       — Зачем было его спасать? Малфой тебе не союзник, скорее наоборот. Он ведь уже чуть не убил тебя однажды. И в этот раз целиком был сам виноват. Стоило ли оно того?       — По-другому было нельзя.       — Почему, мы могли просто отправиться дальше…       — Нет, ты не понимаешь. Мне по-другому было нельзя. Я не хотела, чтобы снова кто-то погиб. Даже он. А ты… знаешь, порой я просто не могу понять, о чём ты вообще думаешь. А иногда мне кажется, что и не хочу этого понимать.       — Но, думаю, тебе придётся… — заметил Кайнетт, пожав плечами. Сейчас его не меньше занимал другой вопрос. Кто же именно отправил слизеринца в полёт, Реддл или Поттер? С одной стороны, безмолвные хорошо отработанные чары, с другой — откровенно детское оскорбление и условно «неопасное» заклинание вместо какого-нибудь рубящего или зажигательного, которое решило бы всё за полсекунды. А ещё, сколько пройдет времени, прежде чем что-то подобное повторится ещё раз? Этот дуэт из Поттера и Реддла явно нестабилен, и сколько он ещё продержится — неизвестно.       Стоило бы ускорить подготовку, но пока придётся придерживаться расписания. Следующий важный этап плана начнется через неделю. У директора свободы куда больше, и не решит ли он теперь сдвинуть сроки — можно лишь гадать.