Breakdown of sanity

Томасу не спалось, он ворочался на лежанке, пытаясь удержать сон за сомкнутыми веками, но глаза упрямо раскрывались, словно не желая отдаваться во власть сновидений. В конце-концов, ему надоело бороться со своей бессонницей, проявившейся так некстати, и он резко поднялся на ноги. Это была ночь перед походом, продуманным до последнего движения и взгляда, так что неплохо было бы выспаться, но почему-то именно сегодня Томас, обычно не имевший проблем со сном, никак не мог получить желанный отдых. Да, отдых был нужен, как никогда, наверное, потому что днем произошло нечто из ряда вон выходящее. Ньют оказался не иммуном. Мало того, он подхватил Вспышку и показал ее последствия во всей красе, наорав на Томаса при всех. Сейчас, когда Минхо был в лапах П.О.Р.О.К.а, им нужно было держаться вместе, а Ньют всегда был тем самым человеком, способным примирить друзей во время любой ссоры. Но не теперь. Теперь кому-то нужно было успокаивать Ньюта, или хотя бы пытаться. И от этого Томасу было еще хуже. Нет, он был готов на все, чтобы Ньют был в порядке, готов был хоть колыбельные ему на ночь петь, хоть в лепешку расшибиться, только бы друг больше никогда не смотрел на него тем безумным, полным слепой ярости, взглядом. Но было невыносимо знать, что Вспышка уже была в организме друга, он уже страдал, а Томас не мог помочь, никак. Потирая указательными пальцами уставшие глаза, Томас вышел из комнатушки и решил немного прогуляться на свежем воздухе. Проходя мимо спящих жителей полуразрушенного комплекса, он не заметил тень, скользившую вслед за ним по пятам, на достаточном расстоянии, но с явным намерением проследить. Или что похуже. Томас осторожно ступал по полу, стараясь не производить лишнего шума. Наконец, он подошел к нужной двери — оставалось преодолеть лишь кладовку, которой никто не пользовался, а за ней был выход к тому месту, где сегодня днем Томасу не хватало воздуха, когда он смотрел на зараженную руку своего лучшего друга. Парень открыл дверь и повернулся, чтобы закрыть ее за собой, но чьи-то сильные ладони сомкнулись на его руках. Тень скользнула в дверной проем, не отпуская руки Томаса и послышался звук закрывающейся двери. Томас не испугался, лишь насторожился, не понимая, кто вошел вслед за ним и что этому человеку нужно. — Эй, кто это? — в каморке было темно, единственное узкое и продолговатое окно было возле двери и свет ночных фонарей, немного проникавший внутрь, не мог достаточно осветить фигуру человека, вошедшего вслед за Томасом. — Что, тоже не спится? — Мне в последнее время вообще не очень хорошо спится, — послышался сухой ответ. Парень тут же узнал голос отвечавшего. — Ньют? Это ты? — Нет, Томми, это твоя возлюбленная Тереза решила почтить сию развалюху своим великолепием! — что-то в тоне друга заставило Томаса невольно сделать шаг назад. Он попытался выдернуть руку из ладони Ньюта, но тот лишь усилил хватку, стараясь притянуть парня к себе. Это был не Ньют. Вернее, это был Ньют, даже слова, которые произносил человек, стоящий во тьме, были как раз в его духе, но что-то в манере, в тоне кричало — это не твой друг, Томас. И от того, кто стоит вместо твоего друга, нужно держаться подальше. — Куда же ты? — пропел Ньют, делая шаг к Томасу, подходя к нему почти вплотную. — Неужели не хочешь немного побыть со своим другом, которому, возможно, жить осталось всего-то несколько дней? Хочешь бросить меня одного и ускакать к своей шлюхе? Слова, которые произносил Ньют, болезненно хлестали Томаса прямо по сердцу, потому что он понимал, что друг и в самом деле погибает. В то же время, Томас не понимал, почему в разговоре прозвучало имя предательницы. — Что? При чем здесь Тереза? Ньют, мне кажется, ты что-то недоговариваешь, — Томас постарался придать своему голосу максимально уверенный, но мягкий тон, чтобы не взбесить друга еще больше, но показать, что он не боится. — Я хочу, чтобы ты рассказал мне обо всем, что тебя тревожит. Между нами не должно быть недомолвок и каких-то невысказанных обид. Ты же сам говорил — самое важное, то, что мы есть друг у друга, и мы не можем дать чему бы то ни было разрушить это. — Томми, красиво ты говоришь. Ты всегда красиво говорил, гребаный шенк, — Ньюта, казалось, не успокоил ни тон, ни слова. Томас ощущал исходящую от друга вибрацию, его колотило мелкой дрожью. Ньют начал бормотать, словно в бреду: — Твои губы красиво шевелятся, когда ты говоришь, каждая мышца на твоем лице красиво шевелится, когда ты говоришь. И ты правду говоришь, есть вещи, которые я тебе не говорил. Никому еще не говорил, но теперь я скажу тебе... — Ньют сделал паузу, словно задумавшись. — Нет… Я покажу. Томас открыл было рот, чтобы что-то еще спросить, но ему в живот прилетел кулак Ньюта. От неожиданности парень не успел никак отреагировать и его приложило головой о что-то стоявшее сзади. Он потерял сознание. — Давай, спящая красавица, не время сейчас корчить из себя нежную принцессу, падающую в обморок от вида мыши, — это было первое, что услышал Томас, прийдя в себя. Слышать голосом Ньюта такие резкие слова в свой адрес было больно. Но боль отошла на второй план, уступая место страху, потому что руки Томаса были связаны за спиной, ноги тоже были связаны. Подняв взгляд, парень столкнулся со знакомым выражением лица — именно так Ньют выглядел, когда кричал, что Томас беспокоится о Терезе, вместо того, чтобы искать Минхо. Это было лицо Вспышки, не Ньюта. Видимо, Ньют зажег свечу или какой-то слабый светильник, так как свет в каморке был тусклым и приглушенным. Впрочем, его хватило, чтобы рассмотреть лицо стоявшего. — Ньют?.. — попытался позвать Томас. Ни один мускул на лице Ньюта не шевельнулся. — Ньют, что происходит? Я что-то сделал не так?.. Мы можем поговорить об этом, только объясни мне, зачем ты… Поток слов прервал хриплый смех. Ньют (Ньют ли?) смеялся, запрокинув голову назад. Его плечи странно подрагивали, почти неестественно. Когда же он отсмеялся и снова взглянул на Томаса, в глубине его глаз появился хищный блеск. Ньют наклонился к Томасу, касаясь его кожи своим дыханием, и прикрыл глаза на мгновение. — Ты много чего сделал, Томми. А много чего не сделал. Чего толку говорить о прошлом, если у нас есть настоящее? Есть сегодняшняя ночь, которую мы проведем с пользой и удовольствием. Во всяком случае, я так ее проведу. — Ньют склонился еще ниже, становясь на колени, располагая свои ноги по обе стороны от связанных ног Томаса. Он прижал ошарашенного Томаса к стене, наваливаясь на него всем телом, отчего связанные сзади ладони заныли, и поднял свои руки, требовательно поглаживая его по лицу, оглаживая контур лица: то невесомо, то почти жестко проводя непослушными, дрожащими пальцами по щекам и скулам, губам и подбородку. — Ньют? — по телу Томаса разлилась волна леденящего ужаса. — Да что ты заладил «Ньют» да «Ньют»? — почти с нежностью усмехнулся парень, выдыхая эту фразу Томасу прямо в ухо. Следующее, что он сделал шокировало Томаса еще больше — Ньют прикусил мочку его уха и, не давая опомниться, поцеловал в приоткрытые от удивления губы. Томас не ответил на этот поцелуй, он был в ступоре от происходящего, не совсем понимая, происходит ли это в реальности или просто снится. Да, Томасу раньше снился Ньют, именно в таком плане. Правда, связывать Томаса во сне не приходилось, так как все происходило по обоюдному согласию. И это жесткое касание губ, агрессивное и властное, которое было так не свойственно Ньюту, казалось всего лишь страшным сном. Ньют прикусывал губы Томаса, яростно облизывал их, то ли выплескивая свои эмоции, то ли пытаясь добиться ответа. Наконец, он отстранился. — То есть, мы будем корчить из себя недотрогу? Хорошо, так даже интереснее, — холодные глаза прошлись взглядом по лицу Томаса. Ньют отодвинулся чуть назад, чтобы окинуть взглядом его тело. Парень удовлетворенно ухмыльнулся и припал губами к шее брюнета, пока его руки нашли свой путь к спине, влезая под плотную ткань футболки. Томас пытался вырваться, но Ньют крепко держал его, да и площади для маневра не было — спина упиралась в холодную стену, где-то слева стоял металлический шкаф, о который парень, по всей видимости, и приложился чуть ранее. Он судорожно пытался сообразить, что делать с внезапно открывшейся похотливой частью Ньюта, пока тот стягивал с него и с себя футболки, а потом прижимался обнаженной грудью, странно горячей, к похолодевшей и покрывшейся испариной, груди Томаса. — Ньют… — Я хочу тебя, Томми, так что заткнись и получай удовольствие. Я-то свое точно получу, так что лучше бы тебе не дергаться, а расслабиться. Ты будешь моим, это неизбежно, но в твоих силах решить — будет это приятно или же наоборот, — Ньют поднялся и немного отошел в сторону от Томаса, пытавшегося переварить услышанное. Ньют его хотел. Нет, Томас тоже хотел Ньюта, он не признавался себе в этом, но парень вызывал в нем желания, не подходящие для дружеских отношений. Однако, он хотел именно Ньюта, а не хрясконутое создание, которое сейчас снимало свои штаны, отбрасывая их на пол и стягивало вниз трусы, освобождая значительно потвердевший член. Томас не смотрел на друга, он опустил глаза и, честно, старался не смотреть на его обнаженное тело. Но делать это стало сложнее, когда Ньют снова подошел к Томасу и приподнял его голову вверх, держа за подбородок одной рукой. Вторая рука ласкала член медленными движениями. — Сам рот откроешь или мне тебе помочь? — грубо выдал Ньют. Томас не желал так просто сдаваться. Он сжал губы и покачал головой, мол, что же ты делаешь? Ньют зло сверкнул глазами и ударил Томаса кулаком по скуле, вырывая из его горла стон боли. — Вот так-то лучше, а теперь открой ротик, — холодно произнес Ньют, при этом поглаживая Томаса по щеке. Томас снова сжал губы. — Тоесть, по-хорошему мы не хотим? Томми-Томми, неужели тебе нравится, когда тебя бьют? Нравится? — Ньют отвесил Томасу звонкую пощечину, от которой на щеке остался красный след и зарычал: — Открывай свой поганый рот! — Если мой рот такой поганый, то зачем ты так стремишься всунуть в него свой член? — парировал Томас, понимая, что ступил на тонкий лед. Ньют рывком поднял Томаса на ноги, заглядывая ему в глаза. Его взгляд практически метал молнии. Он схватил Томаса за плечи и до боли сжал их, а затем склонился к шее и оставил там багровый засос. Отклонившись, Ньют полюбовался своим творением, а затем оставил еще одну такую же отметину совсем рядом. Когда на шее Томаса красовалось с десяток следов, Ньют, кажется, успокоился. — Ты мой, — шепнул он прямо в губы Томаса перед новым грубым поцелуем. Не прекращая поцелуй, парень грубо сжал ягодицы Томаса, притягивая к себе, прижимая к себе и двигая бедрами навстречу. Томас не хотел отвечать, но его тело реагировало на Ньюта, и он не мог этого не заметить. — Ну же! Хватит ломаться! — Ньют вновь поставил Томаса на колени и ткнулся своим членом в его губы. — Открывай, иначе я начну бить тебя посерьезнее. Томми, ты отсосешь у меня, так или иначе, я же уже говорил — лишь тебе решать, будет ли это приятно. В этот раз Томас подчинился, разомкнув губы и чувствуя на глазах слезы обиды и унижения. Ньют тут же протолкнул ему в рот свой член и принялся двигать бедрами, медленно входя и выходя. Парень прикусывал губу, шептал какие-то грязные словечки и, схватив Томаса за волосы, помогал себе трахать его в рот. Брюнету оставалось только терпеть, чувствуя, что лицо совсем мокрое от слез, а изнутри рвутся рыдания. Когда Ньют вошел слишком глубоко, Томас закашлялся и попытался отвернуться, но друг не дал ему много времени на передышку, а снова ткнулся членом в губы, говоря: — Теперь сам поработай. Покажи мне, как ты любишь своего Ньюти. Да-да, я видел томные взгляды, которые ты на меня бросаешь. Думаешь, я идиот? Я давно знал, что ты хочешь меня, но иначе не решился бы. Давай, работай ротиком. Томас пытался сопротивляться, но делать это со связанными руками и ногами было не так-то просто, да и Ньют встречал сопротивление Томаса новыми ударами. В конце-концов, Томас просто смирился и решил, что нужно поскорее покончить с этим. Слезы исчезли, вместо них в глазах застыл лед.

***

Ньют пришел в себя, не понимая, где он. Первые несколько секунд он пытался сфокусировать взгляд, как вдруг почувствовал чей-то горячий влажный язык, что-то вытворяющий с его членом, а через секунду его накрыла волна ни с чем не сравнимых ощущений, заставляя громко протяжно застонать. Опустив глаза вниз, он увидел темную макушку, а затем узнал Томаса. Ньют четко помнил, что отправился в постель и уснул. Неужели ему снится Томас? — Томми? — несмело спросил Ньют, пытаясь отодвинуть друга от себя. Томас тут же уловил перемены в голосе, он четко осознал — теперь это был именно Ньют. — Ньют, это ты? — в голосе послышались нотки истерики, которых Ньют прежде никогда от Томаса не слышал. Причина этого раскрылась, как только парень увидел, что руки его друга связаны, как и ноги. — Черт возьми, Томми, что? Что произошло? — Ньют бросился развязывать друга, наплевав на свою наготу и то, что минуту назад он лицезрел как Томас делает ему минет. — Я ничерта не понимаю… — Ты… Я вышел подышать свежим воздухом, а ты пошел за мной, — осторожно начал говорить Томас, потирая затекшие запястья. — Потом ты… Ньют, ты хочешь меня? — Что? — Ньют не ожидал прямого вопроса. Но до него постепенно дошло, что именно происходило в каморке, пока он не пришел в себя. — Томми… Томми, прости, это все моя вина. Я не хотел этого, не так, совсем не так. Светловолосый отвернулся от друга, пытаясь найти свою одежду, но брюнет стремительно подошел к нему и развернул к себе, целуя в губы. Этот поцелуй был нежным и наполненным искренними и светлыми чувствами. Ньют понял — Томас не винит его. Но Ньют винил сам себя. И чтобы искупить свою вину, он решил, что должен компенсировать Томасу его дискомфорт. Ньют встал перед парнем на колени, спустил его штаны и трусы вниз и тут же размашисто провел по члену языком. Он не просто ласкал Томаса, он извинялся, искупал свою вину. Прошло еще немного времени, прежде чем они покинули каморку вместе, держась за руки, чтобы отправиться на последнее совместное приключение, а потом потерять друг друга навсегда…