Моя любовь как океан

— София! Кофе уже остыл, ты спустишься или нет? — Селена Морэндис в третий раз пыталась докричаться до дочери, чтобы та наконец появилась в столовой. Настойчивый голос матери застал девушку за чтением письма, и она с неохотой отложила бумажный лист, исписанный знакомым почерком. Это было первое послание от Эриды Мартинэс за июнь и пятое за полгода — с тех пор, как они расстались. Тогда, перед Рождеством, молодая девушка приезжала погостить к родителям, живущим по соседству с семьёй Морэндис. И теперь воспоминания о нескольких чудесных днях, проведённых вместе с импозантной красавицей, не давали Софии покоя. ≪Удивительно, что я не замечала Эриду, когда она постоянно жила рядом≫, — размышляла девушка, выйдя из своей комнаты и направляясь в столовую. Ну, девочка и девочка, ничего особенного, просто ровесница. Лет в тринадцать подрабатывала, выгуливая чужих собак, потом увлеклась вокалом, и из раскрытого окна её комнаты ветер доносил звуки её мелодичного голоса. Прошло ещё несколько лет, и повзрослевшая Эрида, бросив учёбу в военном университете, улетела в Австралию… София зашла в залитую утренним солнцем комнату, приветственно кивнула матери и уселась за стол. Придвинула поближе блюдо с апельсинами, очистила один от кожуры и принялась разделывать его на дольки — совсем как в детстве. Она не замечала, что мать смотрит на неё серьёзно, собираясь заговорить о чём-то важном. ≪Как прекрасно, что мы случайно столкнулись в декабре в булочной, — думала София, помешивая ложечкой кофе. — И как ужасно, что не можем быть вместе. Эрида в Австралии, хочет стать известной певицей, а я в Греции, в угоду матери грызу гранит военной медицины. Точнее, грызла. Учёба в военно-медицинском университете наконец-то осталась позади, диплом о военно-медицинском образовании торжественно убран в ящик… Что теперь? Устроиться врачом или заняться военно-медицинской работой? Боги, от всего этого просто тошнит! ≫. Девушка сделала глоток ароматного кофе и вздохнула. Она завидовала способности Эриды самостоятельно принимать решения. Задумала бросить военный университет — и бросила. Захотела в Австралию — и вот, пожалуйста, живёт там уже полтора года. Родители и слова поперёк не сказали. А её мать? Страшно представить, что было бы, узнай она, что дочь собирается оставить учёбу. Селена Морэндис чуть что, сразу хватается за сердце. Этакая разновидность шантажа. Так было всегда. Как только София собиралась пойти на вечеринку или у неё намечалось свидание с девочкой, мама начинала жаловаться на боли в груди и просила, чтобы та осталась дома. Конечно, любящая дочь отказывала себе в маленьких удовольствиях, проводила вечера, измеряя родительнице давление, и бегала к аптекарю за лекарством. Привело это к тому, что в старших классах школы девушку прозвали София Недотрога, потому что она никуда не ходила и ни с кем не встречалась. Прозвище перекочевало за ней и в военно-медицинский университет. На первом курсе её пару раз приглашали на свидания парни — всё-таки внешностью природа не обделила, — а потом перестали, потому что любые контакты с парнями София избегала. Что толку общаться с человеком, который постоянно смотрит на часы и торопится домой? Даже подруг у Софии не было — обычно молодые девушки с нормальной ориентацией болтают о нарядах и парнях, а ей нечего было сказать ни о том, ни о другом. Ведь мама считала, что современные парни чересчур распущенны, а модные наряды слишком откровенны. По этим причинам София и была лесбиянкой. Девушки с нормальной ориентацией всегда обходили её стороной. Так и жила она до прошлого Рождества — из дома в университет, из университета домой, всегда в брюках и закрытых невзрачных кофточках. Ну, иногда в библиотеке засиживалась. И вот что странно, когда дело касалось учёбы, сердце Селены Морэндис билось как надо и не думало болеть. А потом появилась Эрида, и всё изменилось! — Дочка, я хочу с тобой поговорить… — Да? О чём? — София поставила пустую чашку из-под кофе на стол и вопросительно посмотрела на мать. — Хочу обсудить, что ты будешь делать дальше… — осторожно начала Селена Морэндис, но, увидев недовольную гримасу на лице дочери, перешла в наступление: — Просто я не в курсе твоих планов! Окончила военно-медицинский университет — пора подумать о работе, но, кажется, ты занята совсем другими мыслями! София нахмурилась. Маме совсем необязательно знать её мысли. Девушка была сыта по горло сценами с заламыванием рук и жалобами на сердечные боли, поэтому постаралась обойти щекотливую тему: — Я просто хочу немного расслабиться после учёбы. Ведь в средствах мы не стеснены, правда? Папа оставил нам неплохое наследство, и не думаю, что мы обеднеем, если я какое-то время поживу в своё удовольствие. Но почему-то такое объяснение ничуть не успокоило мать. Даже наоборот — тонкие брови взлетели вверх, она явно не ожидала столь дерзкого ответа. — Если бы покойный отец слышал тебя, то был бы в шоке. Да, сейчас мы не бедствуем, но может случиться что угодно. Например, принадлежащие нам акции упадут в цене. Постоянная работа и стабильная зарплата — вот что тебе необходимо! — Так я не против, — стала оправдываться София. — Просто хочу отдохнуть… — Кажется, я знаю, чего ты хочешь на самом деле. — Селена Морэндис опустилась на стул, всем видом выражая скорбь. — Признайся, ты собираешься встретиться с этой Эридой? И не делай удивлённые глаза, как будто не понимаешь, о чём я! Недавно, во время уборки твоей комнаты, я случайно наткнулась на её письма… София вскочила и едва не задохнулась от возмущения. Случайно наткнулась! Ложь! Письма лежали в ящике стола, заваленные старыми военно-медицинскими университетскими конспектами. Значит, мать рылась в её вещах! Это было настолько обидно и неприятно, что девушка вдруг выпалила то, о чём до этого и не помышляла: — Да, я хочу уехать, в Австралию к Эриде и ты меня не остановишь! Тебе нужно, чтобы я обсуждала с тобой личную жизнь? Хорошо, подтверждаю: у меня наконец-то появилась девушка. И что с того? — Но, дочка… ничего плохого не произойдёт, если ты посоветуешься со мной, — неуверенно промямлила Селена Морэндис, растерянно глядя на Софию, обычно тихую и скромную, а сейчас дерзкую и негодующую. — Посоветоваться? — зло усмехнулась та. — Ага, как же! Чтобы у тебя в самый неподходящий момент заныло сердце. И ты сказала: никуда не ходи, ни с кем не встречайся, сиди дома и читай умные книжки, а жизнь… настоящая жизнь пусть проходит стороной! Напоминаю, мне двадцать два года, а я ещё ни разу ни с кем не целовалась! Это ненормально для современной гречанки! — Если бы тебя слышал твой покойный отец… — Хватит о папе! — оборвала София. — Если бы он воскрес, то в первую очередь ужаснулся бы, узнав, что произошло с тобой. Ты превратилась в наседку. Тебе всего-то сорок пять лет, а выглядишь на все шестьдесят. Что за причёска? Что за бесформенная футболка? Ты, наверное, хочешь, чтобы и я стала такой же: не следила за собой, ничем не интересовалась, из дома лишний раз не выходила? — Я берегу помять о твоём отце, — попыталась возразить Селена Морэндис, но дочь не обратила внимания на её слова. — Знаешь, мама, теперь я стану сама решать, как мне жить. Так что ставлю тебя в известность: в ближайшее время я лечу в Австралию. Я там родилась, почему бы не посетить родину? И с Эридой встречусь. Кстати, можешь не симулировать сердечный приступ, всё равно не поверю! Завтрак был безнадёжно испорчен. София, оставив расстроенную мать в столовой, быстрым шагом проследовала в свою комнату, захлопнула дверь и повернула ключ в замке. Теперь никто не будет читать ей мораль! Выдвинула ящик стола. Так и есть, письма Эриды лежат не там, где она их оставляла. На секунду девушка задумалась, не слишком ли груба была с матерью, но тут же отбросила сомнения. Доколе ей жить, во всём подчиняясь родительнице? Пора стать самостоятельной! О, если бы Селена Морэндис знала, к чему приведёт попытка поговорить с дочерью! Но было уже поздно, она перегнула палку, стараясь всегда и во всём контролировать Софию, и теперь та стремилась вырваться из-под материнской опёки. ≪Главное — не идти на уступки, — мысленно наставляла себя девушка. — Если я сейчас дам слабину, то, возможно, больше никогда не решусь покинуть отчий дом…≫. Такая перспектива совсем не радовала. И чтобы ещё больше утвердиться в неожиданно зародившемся намерении отправиться в Австралию, София достала письмо, самое первое из полученных, и вчиталась в строчки: ≪Привет, Принцесса. Извини, чаще писать не удаётся — очень много дел. У меня всё нормально, постоянно вспоминаю встречи с тобой. Когда приеду, не знаю, шоу-бизнес такая сложная штука, что даже на пару дней отлучиться нельзя. Вернёшься, а тебя уже все забыли. Вот встречу хорошего продюсера, раскручусь, и тогда…≫. По правде говоря, письмо было короткое, всего одна страница, исписанная размашистым почерком. И все пять посланий, казалось, строчились под копирку: ≪всё нормально, не скучай≫. Общие фразы, словно Эрида не вкладывала в слова душу, а поскорее хотела закончить и заняться чем-то более для себя интересным. ≪Но меня это мало волнует. Может, она действительно занята, — мысленно оправдывала она молодую девушку. — Чтобы стать известной певицей, надо много репетировать. Ведь пишет же письма, и это самое главное. Пусть редко, пусть мало, и всё же…≫. Было ещё кое-что в этих посланиях, заставляющее сердце Софии учащенно биться. Подпись в конце: ≪Крепко целую, всегда твоя Эрида≫. Эту строчку она перечитывала по несколько раз, представляя, как касается губами губ возлюбленной. Вот и вчера, получив письмо, девушка первым делом посмотрела в конец страницы. Написала ли она те важные слова? Когда глаза прочли знакомое ≪…целую, твоя…≫, душа успокоилась. Пишет, значит, ничего не изменилось. Значит, любит! И пусть про любовь открытым текстом ничего не сказано, она искренне верила, что умеет читать между строк. София лежала на кровати, вспоминая приезд Эриды на последнее Рождество. Как однажды, после военно-медицинского университета, она забежала в булочную и нос к носу столкнулась со среднего роста девушкой в кожаной куртке и с длинным батоном в руках. — Привет, Недотрога! — воскликнула она. — Ты совсем не меняешься. Всё зубришь? София с удивлением посмотрела на незнакомку, и из памяти всплыло лицо соседской девчонки. — Эрида Мартинэс? — неуверенно произнесла она. — Ну да! Не узнала? — улыбнулась та. — Давай покупай что хотела, я провожу тебя, нам же по пути. И сумку помогу донести. Наверное, снова запихала туда целую библиотеку? София пробормотала в ответ что-то невнятное, но помощь приняла. Вскоре они шли по улице и болтали. То есть болтала Эрида, а София тащилась молча, кивая или качая головой при необходимости. — Жуву в Новой Зеландии, это, между прочим, столица шоу-бизнеса. Неплохо зарабатываю, есть возможность снимать квартиру, — неустанно молола языком девушка. — Совершенно не жалею, что бросила военный университет. Военное образование ни к чему, если есть талант. Скоро стану знаменитой певицей, а ты будешь всем рассказывать, что запросто шла рядом с Эридой Мартинэс. Как только выпущу первый альбом, обязательно пришлю тебе одну с афтографом. Хочешь? София кивнула. Она никак не могла прийти в себя от неожиданности. Чтобы щуплая девчонка из соседнего дома, выгуливавшая свору собак, выросла в такую красавицу… И к тому же скоро станет всемирно знаменитой… Это не укладывалось в голове. — Ну вот и твой дом, — сказала Эрида, подходя к аккуратно покрашенному забору. — Что делаешь завтра вечером? Вопрос поставил Софию в тупик. С чего бы ей этим интересоваться? Разумеется, сидит дома. Как и всегда, впрочем. Молодая девушка, увидев замешательство Софии, пояснила: — Хочу кое-куда тебя пригласить. Может, встретимся в шесть? Вечер с будущей суперзвездой — разве не заманчиво? Мозг Софии заработал с утроенной скоростью. Она приглашает её на свидание! На свидание! Конечно, София согласна, но что скажет мама? А если у неё, как всегда, заболит сердце? Нет, она ничего не должна знать. Значит, надо солгать, что факультативные военно-медицинские занятия перенесли на вечер! Эрида, истолковав молчание девушки по-своему, произнесла: — Ну, если не можешь… — Нет-нет, я могу! Значит, завтра в шесть? Отлично. Только жди меня не здесь, а у булочной. И София, выхватив из рук Эриды сумку, молниеносно оказалась за калиткой. Молодая девушка, глядя вслед спешащей девушке, недоумённо хмыкнула. ≪Как была странной, так странной и осталась≫, — подумала Эрида и направилась к своему дому. *** — София, почему ты не поговоришь со мной? — Селена Морэндис стучалась в комнату дочери. — Открой, я хочу попросить тебя сходить в аптеку! — Мама, прекрати, мы обе знаем прекрасно, что с твоим здоровьем всё в порядке. Мне нужно побыть одной! — Девушка была непреклонна. Стук в дверь прекратился, и послышались удаляющиеся шаги. ≪Наконец-то≫, — с облегчением подумала София. Может, мать теперь перестанет жаловаться на самочувствие каждый раз, когда нужно повлиять на дочь? Поймёт, что старые уловки больше не действуют, и перестанет! Девушка подошла к зеркалу и придирчиво оглядела себя с ног до головы. Возможно, не Королева воинов древнегреческой красоты, но явно не дурнушка. Высокая, стройная, всё, что нужно, на месте. Приятное лицо с выразительными голубыми глазами, длинные ресницы, чувственные губы… Только свои волосы София ненавидела — чёрные и прямые. Они были густые, но такие тяжёлые, что ни одна завивка не держалась. Года три назад, устав от попыток придать им более-менее приличный вид, девушка пошла в парикмахерскую и сделала стрижку — обычное каре средней длины с чёлкой. Пусть не по последней моде, зато теперь не надо мучиться с укладкой. Между прочим, Эрида на первом свидании сказала, что ей нравится причёска Софии. Это произошло, когда они сидели в маленьком амфипольском ресторанчике для лесбиянок. По залу ходил скрипач, играя какую-то грустную и очень красивую мелодию, на столиках горели свечи, и всё вокруг было наполнено романтикой. Девушке казалось, что когда-то давно она уже была здесь или в каком-то очень похожем месте. А может, видела этот ресторан в кино или во сне… После бокала греческого вина София почувствовала себя так легко и свободно, что пропали даже муки совести, терзавшие за ложь матери, которая считала, что дочь в это время прилежно занимается. Эрида была так красива! Мелкие накрученные светлые волосы едва доходили до плеч, большие карие грустные глаза словно заглядывают в душу, а её рука — о Боги! — неожиданно накрыла её руку, лежащую на столике. Она рассказывала о своей жизни. О том, как сложно пробиться настоящему таланту, о том, сколько платят известным артисткам, о том, какой автомобиль она купит и в каких странах побывает, как только станет знаменитой. И вдруг Эрида замолчала, посмотрела пристально на девушку, а потом произнесла: — У тебя такие чудесные волосы! Гладкие и блестящие! К ним хочется прикоснуться. Можно? София, смутившись, кивнула. Ей так редко делали комплименты девушки, что она не знала, как их нужно принимать. Молодая девушка протянула руку и нежно погладила спутницу по волосам. Надо признать, это было приятно. — Я буду называть тебя Принцессой, — сказала она, и от этих слов сердце молодой гречанки забилось ещё сильнее… Они встречались ежедневно на протяжении полутора недель. Никогда ещё София не лгала матери так часто и убедительно, лишь бы оказаться в объятиях возлюбленной. Романтика была в душе девушки, романтика была вокруг. Казалось, вечерний Амфиполь зажигает огни, чтобы им обеим было приятно прогуливаться по тихим улочкам, куда не забредают даже самые любопытные туристы. И даже холодная декабрьская погода существовала только для того, чтобы лишний раз можно было обняться и согреть друг друга. В их последний проведённый вместе вечер они сидели в стареньком автомобиле матери Эриды и целовались. Шутка ли, это были первые настоящие поцелуи с девушкой в жизни Софии! Она так ждала, что в сердце её придёт любовь, и вот наконец это случилось. Счастье омрачал лишь один факт: Эриде надо было возвращаться в Австралию. — Я улечу в Новую Зеландию, но всегда буду помнить, что где-то далеко есть Принцесса, которая меня любит. — Произнеся это, она обняла спутницу. — Но ты ведь вернёшься? — София с надеждой заглянула в глаза любимой. — Честно говоря, надеюсь, что нет, — ответила Эрида и, увидев во взгляде брюнетки печаль, поспешила пояснить: — Я артистка, и там у меня уже сложились связи в кругах шоу-бизнеса. Многие считают, что я талантлива. А здесь самым выгодным предложением было петь в амфипольных ресторанах. Но я знаю, что способна на большее и не загорами тот день, когда мои песни будут крутиться на самых модных радиостанциях мира. И тогда жди меня в Греции с гастролями. — Но как же я останусь без тебя? — София чувствовала, что вот-вот заплачет, но изо всех сил старалась сдержать слёзы. — Я буду писать письма, — пообещала Эрида. — А летом, возможно, снова прилечу к родителям на недельку, и мы увидимся. — До лета так долго ждать, — сокрушительно покачала головой брюнетка. Ей казалось, что она теряет что-то очень важное, так толком и не обретя. И осознавать это было невыносимо горько. *** Эрида улетела, оставив Софию наедине с зародившимися чувствами и надеждами. Блондинка действительно писала ей, а брюнетка старалась выслеживать подходившего к их дому почтальона, чтобы вместе с газетами в руки матери не попали письма от любимой. Конечно же девушка отвечала возлюбленной. Это были длинные послания с подробным описанием её жизни: что нового в военно-медицинском университете, какие книжки читает, какая погода стоит в предместье Амфиполя. Последняя строчка неизменно гласила: ≪Крепко целую, всегда твоя Принцесса≫. Она думала, что это так прекрасно и романтично: блондинка посылает ей поцелуи в своих письмах, а потом брюнетка ей — в своих… Неизвестно, чем могли бы закончиться эти однополые отношения, развивайся они тем же путём. Может быть со временем даже потихоньку сошли на нет: Эрида перестала бы писать, а София встретила бы другую девушку, живущую поближе. Но вышло всё так, как вышло. Селена Морэндис, не желая того, натолкнула своими подозрениями дочь на мысль о поездке в Австралию. Теперь София была настроена решительно и считала, что заслуживает небольших каникул после окончания военно-медицинского университета. ≪Мне давно хотелось слетать в Австралию, — размышляла она. — Я не была там больше десяти лет. И этот прекрасный случай исполнить желание…≫. Через пару часов девушка всё-таки вышла из своей комнаты, чтобы поговорить с матерью. Та сидела в гостиной перед телевизором, но происходящее на экране её совсем не интересовало. Она чувствовала, что больше не может влиять на поступки дочери, и это не давало ей покоя. — Ты должна меня понять… — София постаралась придать голосу твёрдость. — Ничего страшного не случится, если я на пару недель отлучусь из дома. — Дочка, ты же совсем не знаешь жизни! Я беспокоюсь за тебя! Ты не представляешь, как сложно оказаться одной в незнакомой стране! — Селена Морэндис говорила с таким надрывом, словно София собиралась улететь на другую планету. — Мама, ну что за глупости! Я жила в Австралии десять лет с самого рождения и сейчас была бы там, если бы после смерти отца ты не увезла меня в Грецию. Я прекрасно владею австралийским языком, если ты об этом забыла. И буду там я вовсе не одна, а с Эридой. — Ты совсем меня не любишь, не заботишься, а ведь мне с каждым днём всё хуже и хуже… — завела обычную шарманку Селена Морэндис, надеясь, что в душе дочери зародится сострадание и она откажется от рискованных планов. — Это неправда! — оборвала София тоскливый монолог. — Я очень тебя люблю, мамочка. Просто настала пора быть самостоятельной. Я и так с этим не спешила. А насчёт здоровья, признайся, ты всё-таки преувеличиваешь. Но на всякий случай я повешу на стене рядом с телефоном номер аптеки. Они доставляют лекарства на дом, так что, если почувствуешь себя плохо, сразу звони. Селена Морэндис молчала, скорбно поджав губы. Она лихорадочно искала доводы, способные заставить дочь остаться дома, но не находила. София действительно была совершеннолетняя и имела полное право выбирать, как ей жить дальше. Девушка, считая, что тема разговора исчерпана, вернулась к себе в комнату. ≪Итак, на днях я уезжаю, — думала она. — Найти Эриду в Новой Зеландии не составит проблемы, поскольку на конвертах указан обратный адрес. Стоит ли предупредить её о визите? Нет, гораздо лучше, если это будет сюрприз. Она откроет дверь, а на пороге — её Принцесса! Вот обрадуется! Погощу недельку, а заодно узнаю, какие у неё намерения по поводу меня. Если она не может часто прилетать в Грецию, я-то смогу наведываться в гости. Боги, как я соскучилась! ≫.