Где снега тропинки заметают, Где лавины грозные шумят, Эту песнь сложил и распевает Альпинистов боевой отряд. Нам в боях родными стали горы, Не страшны бураны и пурга, Дан приказ, - недолги были сборы На разведку в логово врага
- А вот и нет! Если начать у елки, то они побегут назад! Надо отрезать им путь. Вон до того камня – не раньше! - Хмм… А стрелять ты по ним как будешь? За камнем и укроются. - Придется от ручья. Из тех кустов достанем, не успеют опомниться. Обжигающе холодные порывы ветра, смешанного со снежной крупой, били им в лицо, выбелили брови и ресницы, покрыли ледяной коркой локоны, выбившиеся из-под шапок. Тот, что повыше ростом, стряхнув комок снега с рыжей косы, затянул потуже воротник подбитой светлым мехом куртки. Его белокурый товарищ прищурил голубые глаза и, поманив рукой, двинулся вверх по склону. Легкая стройная фигура почти сразу превратилась в тень, размытую пургой. Выйдя за кромку леса, они остановились. - Чтобы лавина сошла, нужно вон под тем гребнем начинать – объяснял тот, что шел впереди - но не слишком низко, чтоб не захватило, это опасно. - Пфф! – рыжий эльф фыркнул и мотнул головой, всем своим видом выражая пренебрежение любыми разумными доводами. Это, впрочем, не произвело особого впечатления на его собеседника – он прекрасно знал, что никто так не прислушивается к серьезным советам опытного разведчика как Питьо. Поэтому он спокойно продолжал: - А запускать нужно с двух сторон, тогда все поле сдвинется и поедет вниз. Помнишь, как мы в позапрошлом году в ущелье Нимрес обвал сорвали? В глазах рыжего заиграли веселые огоньки: - Еще б тебе, Гланарас, не помнить! Ты тогда, чтобы выручить своего племянника, нас с Тэльво Даэронову напеву научил. Представляю, как Элу Тингол обозлился бы, если б знал, что ты golda* такие чары выдаешь. - Король хохотал бы до упаду, представив, что получится, если golda попробует пустить их в ход без меня, не спросившись ни леса, ни земли, ни камней. Силой, как это у Феанарионов заведено, - беззлобно парировал его товарищ. - Пойдем, поговорим с горой. Двигаясь за проводником след в след, Питьо пытался угадать, как тот выбирает место, в котором можно задавать вопросы и услышать ответы. Но синдар так трудно понять, гораздо сложнее, чем выучить их язык. И он позволил вести себя вдоль уходящего в метель осыпающегося гребня, полностью отдаваясь ощущениям, как делал это, когда отец в Амане учил их искать рудные жилы. Сквозь снежную завесу не было видно ни неба, ни противоположного склона, лишь мерный шаг туго подвязанных меховых сапог проводника-синда. Попадались места, которые ему почему-то хотелось пройти поскорее и понезаметнее, он вскоре заметил, что Гланарас при этом всякий раз менял направление – то отклонялся от скал, то наоборот прижимался к ним. Наконец, перед ними вырос каменный выступ, темно-серый с зеленоватыми прожилками. Питьо подумалось, что с него в хорошую погоду должен открываться отличный вид на долину, да и сейчас так и хочется вскарабкаться на его вершину, цепляясь за выступы и трещины, и встать, распрямив спину. - Здесь, - проводник остановился, оглядываясь. На своего товарища он больше не обращал внимания, стоял, упершись рукой в скалу, глубоко задумавшись, что-то тихонько мурлыкая себе под нос. «Вот, всегда он так, - подумал рыжий эльда. – Словно от несмышленого ребенка отвернулся. Он, конечно, много старше, родился еще во времена Великого Похода, когда его семья задержалась, ожидая вождя Эльвэ. Но и я тоже небо еще до первого восхода Луны и Солнца помню. Да и вообще, я кано** отряда и, между прочим, лорд…» Метель, казалось, умерила свой натиск, напев стал громче, и Питьо разобрал слова. К его удивлению, Гланарас пел не на синдарине, а на каком-то старинном квенийском до-валинорском наречии: Кто выше горы? – То орлы летят. Что выше орлов? – Звезды ясные. Под горою что течет? – То ручей бежит. А что под ручьем? – Жила медная. По горе же лес растет, да снег лежит. По горе же я иду, Гланарас-эльф. В выси вижу я орлов да звезды светлые. На ремне моем – пряжка медная. Гору я пришел назвать по имени. Будешь, Тонион-гора, говорить со мной? Станешь, Тонион-гора, меня слушаться? Вот стоит Гланарас-эльф, ответа ждет. Пусть ответит мне Тонион-гора. Какое-то время они стояли молча, лишь слышно было шуршание снежинок в осыпающихся щелях. Слушая свист ветра, Питьо подумал, что его порывы, временами обдающие их колючей снежной крупой из-за скалы, похожи на дыхание. В этот миг снежный козырек, нависавший над тропой, обрушился, подняв перед ними белое клубящееся облако, и к его ногам выкатилось несколько камней. Подняв тот, что был ближе всех, рыжий эльф очистил его рукавом от снега. На гладком сколе прожилки складывались в рисунок. Две стоящие рядом фигуры, а над ними - похоже, птица. - Что там у тебя? - подошедший Гланарас протянул руку. - Смотри. Что бы это значило? Птица на орла похожа… - Ты ведь понимаешь старую речь? Я же пел как раз об этом, и гора сказала «Я слышала». А для нее нет различия между прошлым, настоящим и будущим. Это значит то же самое, что «Я буду слушать». Она согласна.***
Зимние дни коротки, Анар рано покидает Смертные Земли. Тэльво ждал их у входа в пещеру, нетерпеливо всматриваясь в синие сумерки, еще издали радостно замахал рукой. - Явились, наконец-то! Питьо, твой красный нос я бы взял вместо морковки на похлебку, - засмеялся он. – Только поздновато - мы ее почти всю уже доели. - Эй, а нам оставили? А то смотри, кто Гланараса не накормит, будет блуждать по лесу, как попавший в Завесу! – подмигнул кано брату. Костерок горел в самой глубине, спрятанный за камнями. Дым вытягивало в трещину в потолке и уводило далеко вверх и в сторону. Пещеру он почти не согревал, но все же, с ним было уютней, чем на холоде в темном лесу. Полтора десятка лиц едва освещались мечущимся пламенем. Воины раздвинулись, давая пришедшим присесть у костра. Да и для Тэльво тут же освободили место рядом с братом – все уже давно привыкли, что рыжие близнецы Амбаруссар, младшие сыновья Феанора всегда стараются примоститься бок о бок. После битвы Нирнаэт Арноэдиад их с братом больше никто не путал – Питьо получил в ней удар в лицо, оставивший кривой лиловый рубец на подбородке. Впрочем, он утверждал, что самое большее лет через шестьсот шрам должен совершенно сгладиться – судя по его наблюдениям за Маэдросом, главой дома Феанарионов, тело которого после плена в Ангбаде было иссечено как ни у одного другого из эльфов. - …Мы насчитали орков голов пятьдесят, а то и больше – сквозь метель трудно точно рассмотреть… Вооружение тяжелое, есть несколько лучников… мешки с провизией… двигаются цепью,… - все это Тэльво рассказывал, пока брат с Гланарасом по очереди ныряли ложками в котел, доедая остатки ужина. - Когда здесь будут? - Завтра поутру. По дороге идут, в обход, нашей тропы не знают. Довольно резво, видно, свежие, не утомились. - Сделаем вот что,… - Питьо выудил из костра уголек, подхватил горящую головню для освещения и принялся набрасывать на стене пещеры склон и дорогу, объясняя свою задумку. - … Лавину спускаем мы с Гланарасом, а тех, кто спереди, расстреливаем отсюда. Вот. Он обвел слушателей глазами. Ну и пестрая компания его отряд – и лесные эльфы, издавна рассеянные по Белерианду, и нолдор, его сородичи из Валинора, и Пришедшие Следом. Только наугрим еще не хватает, но они слишком основательный народ для того, чтоб бродить по лесам, да еще и зимой. - Лорд Амрод,… - начал Баларт, парень из селения аданов, присоединившийся к отряду лишь неделю назад. - "Питьо", – перебил его рыжий эльф. – Лордом Амродом я буду в замке на Амон Эреб или при посторонних. Здесь я Питьо. А брат – Тэльво. Запомнил? Молодой человек покраснел, но, упрямо мотнув головой, продолжил: - А что если орки ведут пленных? Ведь лавина всех погребет. Эльф знал, что Баларту, несмотря на до смешного, по меркам бессмертных, малый срок, что тот прожил на земле, четырежды приходилось отбивать соплеменников у пришельцев из Черной Твердыни. И один раз отбивали его. Увы, живыми обычно удавалось вернуть хорошо если половину. Но сейчас, вроде бы, должно быть по-другому – ватага еще только шла к селению. - Пленные у них будут не сейчас, а когда назад к Ангбаду пойдут, - пояснил юноше Нэрсиро, черноволосый эльф-нолдо. - Никакого назад! – воскликнул Питьо. - Дальше этого ущелья им не уйти! - И никаких пленных, – добавил его брат, - Или мы не сыновья Феанора. - И все же… Питьо ткнул пальцем в пучок из трех черточек, изображавших заросли кустарника: - Вот откуда можно отлично стрелять. Если пленных ведут в голове колонны, то мы пропускаем досюда, и остатки снимаем из луков. А если пленные в хвосте, то наоборот. Стрелки на такой случай будут и с другой стороны ущелья… Но скорее всего, ничего и не понадобится. Гланарас неодобрительно покачал головой: - Эти кусты - плохое место. Может зацепить лавиной. Кого ты сюда поставишь? - Сам встану! – вскинул подбородок рыжий кано. - Еще чего! - встрял Тэльво. – Вечно ты вперед лезешь. Подумаешь, на полчаса старше! Это место для меня! - Пфф! - Раскомандовался! – близнец дернул Питьо за косу. В следующий миг они покатились по каменной крошке, устилавшей пол пещеры, каждый пытался одержать верх и подмять под себя противника. Остальные, смеясь, расступились – они привыкли к подобным потасовкам между своим кано и его братом. Шуточная драка прекратилась так же внезапно, как началась. Клубок меха с двумя рыжими хвостами распался, близнецы сидели друг напротив друга, вытянув ноги и утирая пот. - Я победил, - гордо заявил Тэльво. – Из-за кустов стреляю я. - На этот раз – да, - тяжело дыша, признал Питьо. – Ну, ничего. Когда будем брать Ангбад, ты меня не обгонишь. Я войду первым и всажу Морготу стрелу в правый глаз. - Почему именно в правый? – поинтересовался Нэрсиро из круга зрителей. - Там в тронном зале дверь у него по правую руку, - пояснил начальник отряда, поднимаясь и отряхиваясь. – Мне Маэдрос говорил. - Тогда я – в левый. И еще неизвестно, кто первый успеет, может, через дымоход быстрее будет, - Тэльво был в ударе и последнее слово постарался оставить за собой. За несколько лет, что прошли после того чудовищного разгрома, когда от Моргота едва удалось спастись, когда погиб король Фингон, и были потеряны почти все крепости, эльфам так и не удалось собрать остатки своей грозной армии, которая бросила вызов самому Темному Вале. И вот, у Амрода и Амраса, лордов Амбаруссар, остался только этот отряд, с которым они пытались дать отпор идущим из Ангбада шайкам орков, наводившим ужас на мелкие поселки людей и лесных эльфов края. Лорды Амбаруссар… Принцы рода Феанора… Внуки Финвэ, верховного короля нолдор… А теперь – по большей части, просто Питьо и Тэльво, как в детстве. Как в Валиноре до Исхода. После того, как сменились караульные, уставшие за день люди и эльфы стали укладываться спать. Разожгли две нодьи и улеглись вокруг, придвинувшись поплотнее друг к другу и укрывшись одеялами. Нэрсиро уложил на камень у огня свои промокшие перчатки, а Баларт пристроил меховые сапоги, следя, чтобы жар не испортил их. Рыжие братья сидели рядом на камне, зачарованно глядя на пляску языков пламени, кружащихся и приседающих, взвивающихся вверх с тихим свистом и потрескиванием. - Питьо, а ты что, расспрашивал Маэдроса об Ангбаде? – спросил младший. – Неужели тебе хватило наглости? - Расспрашивал, - кивнул Питьо. - Только не сразу, конечно, а уже потом, в Химринге. Я… я хотел, чтобы он не боялся воспоминаний. По-моему, он меня понял. Мы с ним даже карту составили. Надеюсь, она нам еще пригодится. - Значит, сыновья Феанора все-таки собираются продолжать воевать с Морготом? – вступил в разговор Гланарас. – А то кое-кто поговаривает, что теперь, когда сил нолдор не хватает на Ангбад, а один из Сильмарилов лежит у Элу Тингола, вы можете повернуть оружие против короля Дориата. - Да полно! – махнул рукой Тэльво. – Не слушай вражеских посланников. Если бы ты так думал, ты бы не был с нами, не так ли? Ты же подданный Огражденного Королевства. - Но я слышал, что вы клялись преследовать всякого, кто возьмет себе чудесный самоцвет. - Угу, - кивнул младший близнец. – Только мы не клялись быть дураками. Моргот хочет, чтобы мы опять друг с другом дрались, а он бы смотрел из окна своей крепости и смеялся. Хватит с нас, научены. Сначала мы выдерем наши Сильмарилы из его короны. А уж потом… думаю, как не станет Врага, Тингол сам отдаст нам камень… Правда, Питьо? - Да, конечно, - подтвердил его брат. – Обязательно отдаст! Синда в ответ лишь покачал головой.***
К утру метель приутихла, но серые тучи, зацепившиеся за зубцы осыпающихся скал, висели толстым клочковатым одеялом в нескольких сотнях локтей над головой. Казалось, из мира исчезли все цвета, даже еловый лес, вползавший рваными языками на крутой склон, казался черным. Звонкий ручей, бежавший по дну ущелья, лишь в некоторых местах пробивался сквозь корку льда, образуя на уступах внушительные каскады полупрозрачных сосулек. Чтобы не упустить орков, Питьо поднял отряд еще затемно и выслал на дорогу дозорных - предупредить о приближении противника. Избегая оставлять следы на заметенной снегом тропе, они обходили ее далеко стороной, нацепив плетеные из лыка снегоступы. Ровный крутой склон меж двумя выщербленными гребнями, покрытый выпавшим накануне снегом, спускался к самой дороге. Стрелки засели выше и на противоположном склоне узкого распадка, чтобы вести обстрел с двух сторон. Гланарас ушел на дальний край белой плиты, чтобы ждать оттуда условного знака. Близнецы Феанарионы стояли, укрывшись за елью, ожидая подхода разведчиков. Тэльво перетягивал шнурки на меховых сапогах и проверял, как уложены стрелы в колчане. За ним придирчиво наблюдали две синички, усевшиеся на тонкие гибкие ветки бузины, согнутые тяжестью налипшего снега. «Чирик-чирик – завязывай крепче», – теплые комочки с иссиня-черными головками спрыгнули на снег, чтобы рассмотреть эльда получше. Питьо присел, стянул перчатку, и одна из бойких птах, вспорхнув, присела ему на руку, уцепившись тонкими лапками за палец. - «Ты кто? Ты что?» - Идут! – из-за скал показался Нэрсиро, легко спрыгнул прямо к братьям в укрытие. – Давай, Питьо, пора! Рыжий кано, кивнув, двинулся по склону, чтобы выйти на намеченное вчера с Гланарасом место. На гребне он лег, укрывшись за снежным наддувом, и стал выжидать. Наконец, показалась цепочка фигурок, таких мелких с этого далекого расстояния. Махнув Гланарасу рукавицей и получив ответ, Питьо приник всем телом к холодным камням. Даэронов напев, которому научил его синда-проводник, начинался почти незаметно, словно тоненькая ниточка, вплетенная в музыку ветра. Как легкий светлый волосок трепетала она меж камней, вилась по белой скатерти, наметенной вчерашней вьюгой. Вот она встретилась с такой же шелковинкой, протянутой с другой стороны, и задрожала как струна. Он лежал, закрыв глаза, ловя биение сердца горы, подчиняющейся музыке, раскрывающейся навстречу песне. Перед взором его встала плясунья в белом платье, поднявшая тонкие нежные руки, раскачивающаяся вослед мелодии. Кисея снежных одежд ее вспархивала, словно под дуновением ветерка. Дева начинала медленно кружиться, еще неуверенно, замирая на месте. Вот уже поймал он взгляд ее, и, подчиняясь напеву, начала оживать холодная скала, что не знала прежде прикосновений, не ведала еще слов эльда. И звенели они над белым покровом, и таял под ним нетронутый снег, готовый подчиниться воле певца. Питьо перевернулся на спину, рванул шнуровку куртки, чтобы освободить грудь. Ну же! Камень задрожал под ним, наконец, слышен стал и голос Гланараса. А она, синеокая, оборачивалась то на него, то на синду, казалось, сейчас пустится в пляс, завертится в неудержимом вихре. Прежде чем ступить последний шаг навстречу деве, рыжий эльф открыл глаза, глянул вниз – точно ли рассчитал? Теперь, когда орки подошли близко, стало видно то, чего не досмотрели разведчики ни вчера, ни сегодня. Впереди отряда вели на веревке троих со связанными руками. Пленники. Эрухини. А по склону к прикрытию из кустов, прячась в ложбинке, словно комочек снега неслышно катился - Тэльво с луком в руке. И Питьо, замедлив дыхание, сдерживал готовую прорваться силу, пронизывающую скалу, давая голове ватаги пройти опасный склон. Пора! Вот взлетели лебяжьими крылами широкие рукава девы, казалось ему, что плещут ему по лицу шелковые одежды, холодные как лед. Вздрогни, Тонион-гора! Питьо сел. Все еще дрожа от пережитого напряжения, смотрел он, как отделился от гребня тяжелый пласт снега, заскользил вниз, все быстрее, наконец, срываясь клубами. Они сомнут, снесут эту мерзкую шайку. Тех, кто ведет пленников, расстреляет Тэльво, а Нэрсиро с еще пятью эльфами довершат дело. Вытянув шею, он наблюдал за несущимся по склону валом и вдруг замер, похолодев. О, нет! Так медленно, что ему казалось, будто время остановилось и так быстро, что он и не заметил, своего остановившегося дыхания, - будто чаша наполнилась кипящей пеной – и переполнилась, выплеснувшись за край. Сметенные снежным потоком хрупкие ветки мгновенно потонули в бурном вихре, мелькнула вверх ногами маленькая фигурка. Как Питьо ухитрился не упасть, несясь вниз по склону, не разбирая дороги, не глядя под ноги, не отрывая взгляда от сминающего кромку леса снежного вала! Он не видел, но чувствовал, где несет лавина его брата, как залепляет ему снегом лицо. Ощущал, как тот пытается выгрести, словно из бурного моря, но его швыряет, беспомощного, и стискивает в беспощадных объятьях страшная мятущаяся сила. Далеко, туда, к серой стене, замыкающей ущелье с другой стороны. Со стороны тропы слышались свист стрел и крики – это Нэрсиро, соскользнув с надежно укрывавшей его ели, на бегу пытался заменить сметенного Тэльво. Остальные могли достать лишь самую голову колонны. - Засада, паскуды! Из-за камней, гады паршивые, бьют! - Дрянь, пропадаем! Режь этих! - Руби, Кынгур, им руки! Пусть квены культяпки получат! - А-а-а! Не-е-ет! – отчаянный крик пленного. Или это его крик? Питьо повернул так резко, что сапоги прочертили в фирне глубокие борозды. Прежде, чем понял, что делает, он одним прыжком взлетел над камнем и с грацией снежного барса приземлился перед противником. Клинок его скользнул по ятагану орка, отводя удар от плеча связанного адана, через миг покатилась по снегу клыкастая голова. Все было быстро, очень быстро. Кровавая неудержимая пляска его меча рисовала страшный круг на белом снегу, выплескивая его боль и ненависть. Никогда! Ни с кем! Такое больше не случится! Пока он в силах держать оружие… Нет, все будто замерло. Время остановилось. Пропали все звуки, словно он оглох. Лишь одна мысль словно молот била в голову: Не может быть, не может быть, не может быть… - …Да стой же, Питьо! – тут он понял, что на плечах его повисли двое эльфов, а Гланарас, схватив за ворот, кричит ему в ухо. – Он же сдался, просил пощады! Это вастак, я обещал ему жизнь… - Прочь, а ну, пусти! – он рванулся так, что затрещали крепкие швы меховой куртки, но тут товарищи ткнули его лицом в пушистый свежий снег, он закашлялся и остановился. - Мы его допросим, ты же говорил, нам давно нужны были сведения… - Допрашивай сам! – прорычал Питьо, оттолкнув синду так, что тот чуть не упал. - Нэрсиро, Баларт – за мной! - и ринулся вниз по склону.***
Снег. Кто сказал, что снег белый? Глупцы. Не может быть белым снег, под которым лежит твой брат. Где-то здесь. Или дальше – здесь еще слишком бело… Он шел вниз, ступая за сердцем, туда, где больнее. Нет, туда, где надежда. Но какая может быть надежда… Какой все-таки белый этот снег… Наконец, остановился. Тут. Он это знал. Опустился на колени, махнул нолдо и адану. Плетеные снегоступы вместо лопат – он копал, не оглядываясь, углубляясь в яму. Брат еще не ушел, хотя слышит Зов… Не уходи, Тэльво. Подожди меня. Я спешу… Когда показался кончик тускло-медной косы, он на мгновение остановился. Страшно взглянуть в очи Року. Но заметив, что вслед за ним замерли товарищи, дал знак продолжать. Тэльво лежал на боку с неловко вывернутыми ногами. У лица его снег чуть протаял, совсем немножко. Бережно, очень бережно Питьо взял безвольно обвисшего брата на руки. Что делать, он не знал. Не целитель, даже не ученик. У Нэрсиро не спросишь, у адана – тем более. Но лишь он может вернуть Тэльво, ибо тот уже слышит Зов. И вот, сидя на краю ямы свесив ноги, он прижал голову своего младшего к груди и тихо запел - слова рождались сами: Возвращайся, брат, веет ветер – то чистый, то черный. Возвращайся, брат, здесь сменяются веснами зимы. Сыновьям Феанаро не страшны ни ветер, ни стужа. Сыновья Феанаро в снегах не могут погибнуть. От огня и оружия гибель нам суждена. Молча сидел он, молча стояли рядом товарищи. Казалось, было слышно, как шуршат, касаясь сугробов, редкие снежинки. Вдруг Тэльво судорожно вздохнул и открыл глаза. - Странную песню пропел ты, Питьо, - задумчиво проговорил Нэрсиро. Но рыжий кано глядел сквозь него куда-то вдаль и не отвечал.***
Они наложили лубки на переломанные голени Тэльво и несли его, сплетя сиденьем руки. В пещере к их приходу собрались уже все остальные. Товарищи грелись у огня, в углу на лапнике сидел связанный вастак. Раненого уложили поближе к костру, и он с каким-то удивлением озирал столпившиеся вокруг фигуры, каменный потолок пещеры, вглядывался в лицо брата. - Питьо, ну у тебя и вид! – вдруг заявил он. – Валар знают, чем заляпан, ворот оторван, висит как у Хуана ухо. Вообще, кого лавина по всему склону протащила, тебя или меня? - Пфф, на себя посмотри, - отозвался старший близнец. – Нос распух как репа, а твоими рыжими патлами можно балрогов пугать. - Он осторожно погладил растрепанные медные пряди, и Тэльво смущенно улыбнулся. Пока более сведущие в лечении эльфы, отодвинув его, занимались переломами его брата, кано выслушивал подробности недавно завершившегося боя. Гланарас подвел его к вастаку, угрюмо сидевшему в темноте у стены: - Его зовут Вихар. Их было десятеро из его народа, соединившихся с этим отрядом орков. Пленные аданы должны были стать их рабами. Кроме него никого в живых не осталось. Он дал клятву, что не будет воевать с нами. Вастак смотрел исподлобья: - Проклятые белолицые демоны! Да, клятву я дал, мне пришлось. Никогда бы не победили Вихара в открытом бою, так одолели колдовством. Но ничего, Могучий Владыка отомстит за меня и товарищей. Он уже разбил все ваше войско, разрушил ваши крепости, а вас, жалкие бродяги, переловит как кот мышей. И отдаст эту землю народу, верному ему. - Ну-ну, - усмехнулся Питьо. – Это мы еще посмотрим. Твоего Моргота мой отец в Валиноре от своего порога как собаку прогнал. Никогда не победить ему эльдар и не уйти от мести сыновей Феанора. Мы еще войдем в Ангбад, и я сам всажу ему стрелу в правый глаз! Он повернулся спиной к пленнику и вышел из пещеры. Из клочковатых туч опять медленно повалил хлопьями пушистый снег, заметая все следы. ------------- *golda – эльф-нолдо (синдарин) **кано – военачальник