***
Незборецкий очень хорошо помнил тот день. Была весна. В Москве постепенно начинали появляться теплые деньки, а Кирилл все также был на ногах: куча дел, сборы перед концертами и прочее, прочее. Не было лишней минуты сходить покурить или посмеяться с товарищами над какой-то новой шуткой. Нужно было работать, заниматься делами, а уже потом давать себе немного времени на отдых, дабы потом вновь начать выполнять обыденные дела. Было странно, что Адиль не появлялся в студии Газа. Он часто обитает там, тоже что-то узнает на счет концертов, разговаривает со своей командой, да дружелюбно улыбается Кириллу, когда тот проходит мимо. Нельзя было показывать что-то большее, кроме простой дружелюбной улыбки. Хоть они и встречались уже второй месяц, проводили вместе выходные, всячески миловались дома у Жалелова или Незборецкого, но нужно поддерживать свою репутацию, ведь никто из Газа не должен был узнать, что они — пара. Кирилл выхватил свободные десять минут из своего графика, чтобы устроить небольшой перерыв. Он стоял возле черного входа в небольшое здание студии, спокойно курил, выдыхая сероватый дым в сторону. На улице было солнечно, дул легкий ветерок, но от этого не становилось холодно, наоборот, это придавало общему ощущению погоды легкую свежесть. Кирилл замечает, что возле него на солнышке нежится кошка, лежа на боку, а затем резко переворачиваясь на другой бок. Незборецкий усмехается, приседая перед животным, начиная поглаживать рыжую обольстительницу за ухом. Кошка довольно заурчала, лизнув руку блондина. Парень постоял возле стены несколько минут, уже собирался уходить, как неожиданно в кармане зазвонил телефон, заставив Незборецкого остановиться. На экране высветилась фотография Жалелова с концерта. Парень мягко улыбнулся, ибо его возлюбленный не звонил ему целый день. ─Привет, ты давно мне не звонил. У тебя все нормально? — как обычно с хорошим настроением спрашивает блондин, начиная ходить туда-сюда, ожидая ответа. Но из телефонной трубки послышался вовсе не голос Адиля. ─Здравствуйте, Кирилл. Это звонят из больницы. Ваш…друг? Ваш друг Адиль попал в аварию, и сейчас он без сознания в реанимации. Вы сможете приехать? — спрашивает мужской голос с того конца провода, кашляя, видимо, отодвигая телефон в сторону, чтобы поговорить с кем-то еще. Кирилл потерял дар речи. В горле образовался неприятный ком. Блондин стоял пару минут молча, пытаясь осмыслить, что сейчас ему только что сказали. Наконец, собрав все силы в кулак, он все же ответил: ─ Конечно, я скоро буду.***
С того дня прошло более трех месяцев. Адиль поступил в больницу с не особо тяжелыми травмами, но очнуться он не мог долгое время. Голова была разбита возле виска, рана глубокая, кажется, в ней застряли осколки стекла. Из-за удара с другой машиной мужчина сильно приложился о торпедо, умудрившись сломать себе два ребра. Помимо этих наиболее крупных повреждений на теле брюнета было множество ран и синяков, ведь удар при столкновении был сильным, стекла выбило сразу. Казаху повезло, что он жив остался, хоть и в коме лежал. А вот водитель погиб на месте, даже скорая помощь не успела приехать. Незборецкий приходил к любимому каждую неделю. Чаще всего один, но иногда приходили и друзья казаха. Блондин гладил мужчину по ладоням, грустно улыбался, чувствуя внутри себя неприятное щемящее чувство. А вдруг Адиль не очнется? Это будет не только большая потеря для его фанатов, но и буквально смерть для Кирилла. Он ведь так любит его, ночами не спит, все думает и думает о своем брюнете. ─ Знаешь, мне очень не хватает наших ночных посиделок перед телевизором. Ты помнишь, как мы угарали над комедией, а потом наелись пиццы и до утра больше ничего не могли взять в рот, потому что тошно было? ─ спрашивает парень у Адиля, зная, что не получит ответа. Просто так было легче, ведь создавалось ощущение, что Жалелов не на грани жизни и смерти, а всего лишь спит. Кирилл проводит рукой по щеке мужчины, убирая темные пряди волос с его лица. ─ Все за тебя очень переживают, ты знаешь об этом? Очень ждут, когда ты вернешься в наш коллектив. Кирилл мог часами сидеть у кровати парня, разговаривать с ним, иногда смеяться, но чаще всего он ронял горькие слезы, закрывая рот рукой, чтобы люди в коридоре не услышали его завываний. Но кто мог его осудить? Близкий человек попал в аварию, а этот парнишка так переживает за него.***
Прошло почти полгода с того момента, как Адиль уснул и не просыпался. Кирилл продолжал ходить к нему, приносить цветы. Легче не становилось, только усиливалась грусть. Блондин рассказывал казаху что-то из происшествий за две недели, как неожиданно в палату вошел врач, смотря на Незборецкого. ─ Здравствуйте, Кирилл. Я бы хотел поговорить с вами на счет пациента. Понимаете, он почти полгода не просыпался, не подавал признаков улучшения своего состояния. Мы не можем дольше поддерживать его жизнь, многим другим пострадавшим также требуется поддержка аппарата жизнеобеспечения. Требуется отключить его в ближайшем времени. Мужчина говорил спокойно, даже как-то холодно, и от такого тона у парня побежали мурашки по спине. Кирилл никак не мог ожидать такого заявления. Парень думал некоторое время, осмысливал эту информацию, взвешивал за и против, попутно стирая предательские слезинки на щеках. ─ Только дайте мне время попрощаться с ним, хорошо? Он мой близкий друг и товарищ, я не могу вот так просто отпустить его. ─ Кирилл проглатывает ком в горле, он ждет, когда врач уйдет, снова садясь возле казаха. ─ Тебя отключать собираются, понимаешь? Ты серьезно хочешь оставить меня, придурок? А ты подумал, что со мной будет? А с твоими родителями? Адиль, у тебя в конце концов ребенок, он же никогда не узнает, кто его отец. ─ шепотом произносит блондин, растирая по лицу слезы, закусывая губы, чтобы слегка унять свои эмоции. Было больно, просто невероятно больно. Как можно решиться фактически убить близкого, дав разрешение на отсоединение Адиля от аппарата? Кирилл дышит тяжело, надрывно. Он опускает голову на грудь Жалелова, прикрывая глаза, да закусывая губы, подрагивая всем телом из-за истерики. Незборецкий гладил брюнета по плечу, шмыгал носиком ему на ухо, стараясь запомнить тепло тела парня, его запах, такое любимое чувство спокойствия и безопасности рядом с этим человеком. Кирилл шептал какие-то приятные слова, наверное, больше желая успокоить себя, чем разбудить Адиля. Оставив короткий поцелуй на его щеке, паренек прижался крепче, зная, что ребра-то уже почти зажили. ─ Цвети звезда… Свети так ярко, как в небе. Слышишь, свети до нас, когда я буду умирать от одиночества… Ближе будет она, моя луна. ─ шепотом начинает петь блондин, вспоминая, как пел Жалелову на ухо свои песни, улыбаясь так по-детски невинно, радостно. ─Если ты очнешься, то все будет прямо как раньше, понимаешь? Мы снова были бы счастливы… Незборецкий поднялся с места, вытер слезы, посмотрев в зеркало на свое красноватое лицо после всех этих переживаний. Было тяжело, но вдруг Адилю там будет лучше? Юноша забирает свои вещи, поправляет одежду, медленно подходя к двери. Незборецкий дергает ручку, наполовину выходя из комнаты, уловив через пищащий аппарат жизнеобеспечения негромкий, совсем слабый и такой любимый мужской голос: ─Кирюша… Адиль произнес его имя очень тихо, но внутри Кирилла в это мгновение все расцвело новой жизнью и новым счастьем.