Everywhere I go

Я стояла в воде и не могла оторвать взгляд от удивившегося парня. По моим ногам били волны. Они как бы хотели вытащить меня из гипноза, но облик любимого человека, увиденный впервые за долгое время, никак не хотел меня отпускать. Смотря прямо в его глаза цвета бушующего моря и грозы, меня разрывали противоречивые чувства. Мне хотелось подбежать к нему, обнять и не отпускать, но также хотелось утопить прямо у всех на глазах. — Папа, смотри, там Бернадетт! — весело воскликнул Гастон и показал на меня. Кас тоже был как будто погружен в транс. Он смотрел на меня с такой грустью и печаль, что у меня разрывалось сердце. Но я не могла к нему подойти: гордость не позволяла. Первой в реальность вернулась я. — Роза, пошли домой, мне холодно, — безразлично сказала я и, взяв девушку за руку за руку, пошла на берег. Мне хотелось как можно быстрее убраться с этого пляжа, хотелось как можно быстрее забыть цвет его глаз и мелкие черты лица, которые мучали меня на протяжении всего года, всплывая вместе с воспоминаниями о родителях. Роза быстренько отряхнула плед, на котором мы сидели пока загорали, а я надела на себя платье, в котором пришла и кофту для пущей важности, и принялась ждать пока оденется подруга. Я стояла на песке и нервно хлопала ногой по земле. Я старалась не смотреть в сторону Каса, но все-таки отчетливо чувствовала, как его взгляд прикован к моей персоне. «Не смотри, не смотри», — нервно думала я. Мое сердце колотилось, как бешенное. Наконец, когда Роза собралась, я драпанула к выходу. Я шла прямиком в толпу людей. Мне было совершенно фиолетово, что мне предстоит, краснея, извиняться перед людьми за оттоптанные ноги или пледики, я хотела как можно быстрее отцепить от себя взгляд парня. Только-только я вышла на пустырь перед самим пляжем, то почувствовала, как меня кто-то схватил за руку. Сначала я подумала, что это Розалия и хотела уже идти дальше, даже не взглянув на нее. Но только я двинулась, как чуть не упала на песок из-за того, что кто-то стоял, как вкопанный. — Осторожно, — над моим ухом раздался мягкий мужской голос. По моему телу пробежали мириады мурашек, а сердце забилось настолько сильно, что было готово вылететь из моей груди. Я резко встала отряхнула платье и повернулась. Передо мной стоял Кас с весьма раздосадованным видом. В иной ситуации его грустная мордочка обиженного котенка вызвала бы у меня жалость, но сейчас я даже не знаю, что чувствую. В моей голове как будто все покрылось плотным туманом. Он все сгущается и сгущается. Кас уже открыл рот и собирался мне что-то сказать, но я отошла от него на два шага назад. Все возвращается на год назад, когда мой папа проиграл меня в карты отцу Каса. Только вот теперь поменялись обстановка и чувства. — Бет… — подал голос парень. Я моментально включила защитный режим и как будто поставила стену между нами. Я видела, как его губы шевелятся, как он пытается мне что-то сказать, но не слышала его голоса. От раздражения я закрыла глаза и медленно попятилась назад. Кас снова схватил меня за руку. Все тоже привычное тепло разлилось по телу и обогрело мои внутренности. — Отпусти… — вздохнула я в испуге. Парень посмотрел на меня суровым взглядом. — У тебя есть жена и ребенок. Прошу, не надо… С этими словами я выдернула свою руку и побежала со всех ног от него. Остановившись возле остановки, я пыталась отдышаться. Мной овладел страх, что сейчас начнется приступ астмы, а у меня нет ингалятора. Я глубоко дышала. Вроде бы все обошлось. Внезапно, я вспомнила, что оставила Розу на пляже. Мне следовало бы вернуться и найти ее, но под страхом того, что там может Кас, я решила просто извиниться перед ней по телефону. Я пошла домой. Как раз подошел мой автобус. Приехала я домой только под вечер. На улице, разделявшую центр и улицу, где я жила, образовалась огромная пробка из-за того, что кто-то кого-то подрезал и образовалась мини-авария, и всем автолюбителям и автобусам пришлось три часа ждать пока какой-то мужчина разберется с другим. Приехав домой, я заметила, что дедушка был прав. На улице к вечеру действительно стало холодно. Я поспешила зайти домой. В прихожей уже не пахло свежепожаренной рыбой в кляре. Вместо этого пахло ароматическими свечами, которые дедушка зажигал для собственного успокоения. В его доме в Живерни всегда так пахло, и бабушке это порой не нравилось, но она молчала. Она понимала, как для деда важно оставаться спокойным. — Привет, — в прихожей меня встретил дедушка. Сбросив кофту и кроссовки, я кинулась к нему в объятья. Мне была просто необходима чья-то компания и теплота после произошедшего. — Что это на тебя нашло? — удивленно спросил он. — Просто так, — прошелестела я. — Так, «просто так», пошли кушать, — дедушка сдернул с себя мои руки. Со своей душевностью я совсем забыла насколько он не любит обниматься. Я улыбнулась самой себе и пошла на кухню. К моему приходу на столе уже стояла тарелка с булочкой с сыром и травяным чаем. Рядом стояла тарелка с супом и аромалампа с, судя по запаху, маслом жасмина. Я села за стол и принялась уминать булочку. Через несколько секунд пришел дедушка и без лишних разговоров принялся хлебать свой суп. — Кстати, у меня для тебя подарок, — я оторвала свой взгляд от точки, куда заворожённо смотрела, поедая свой ужин, и уставилась на дедушку. Он вышел из-за стола и подошел к холодильнику. Что-то во мне начало ликовать от предстоящего подарка. Подсознательно я уже знала, что это за сюрприз такой. Дедушка закрыл холодильник и подошел ко мне. На моем лице невольно растянулась улыбка. Дедушка поставил передо мной красное ведерко. Обрадованная, я открыла ведерко, и в нос ударил запах свежего мороженного с черникой. Я чуть привстала, поцеловала дедушку в знак благодарности в щеку и приступила к уничтожению мороженного. Я облизнула маленькую ложку, которой размешивала сахар в чае и подчерпнула первую порцию. Когда уровень мороженого в ведерке достиг половины самого ведерка, дедушка быстро закрыл его и убрал в холодильник. — Эй! Я вообще-то ела! — возмутилась я. — Горло заболит, — улыбнулся дедушка. — Кстати, а где тетя? — резко сменила я тему. Просто за весь наш ужин с дедушкой, она ни разу не появилась на кухне. И, по-моему, я ее не видела и в зале. — Она уехала домой, — чуть тихо сказал он. — Она сказала, что ей сложно находиться здесь. Я понимающе кивнула. Как бы сильно мы не прятали боль, она все равно может напомнить о себе от любой мелочи. Я не злюсь на Агату, что она так без предупреждения уехала. Еще утром, когда она рассматривала цветы, я видела ее желание уехать отсюда и ее страх перед отцовским домом. Я поблагодарила дедушку за вкусный ужин и приятный десерт, и ушла к себе в комнату. В моей маленькой берлоге теплым мурлыканьем меня встретила Лилит. Стоило мне сесть на кровать, она тут же улеглась мне на колени и моментально уснула. Ну отлично… И как я теперь дотянусь до телефона? Мне надо было срочно написать Розе, а телефон находится на полке над кроватью. Усилиями своей маленькой растяжки я все-таки достала телефон, попутно уронив книгу про мировых музыкантов себе на голову. «Извини, что бросила тебя на пляже». Быстро напечатала я и отправила. Ответ не заставил себя ждать. «Ничего страшного. Я все видела». От такого ее заявления у меня внутри все сжалось. «Ты мне хотела рассказать, почему съехала из дома Каса». В этот раз мне пришлось ждать ответ целых десять минут. За это время во мне разгорелось жуткое любопытство. Я уже забыла, что у меня на коленях лежит кошка, и встала с кровати. В ожидании я начала ходить по комнате. Я поправила свои книги на полке, смахнула рукой пыль, лежавшую на столе, переоделась в пижаму, состоявшую из тонкого, но теплого фиолетового свитера с рисунком в виде пиццы и розовых безразмерных шорт. Когда мой телефон запиликал от прихода нового уведомления, я кинулась на кровать. «Ах, я совсем забыла. Давай я тебе расскажу при следующей встречи. Это не телефонный разговор». Я недовольно фыркнула, но настаивать не стала. Отбросив телефон, выключила свет и легла спать. Я стояла в своей комнате и смотрела, как заходит солнце, окрашивая весь город и мою комнату в приятный персиковый оттенок. Смотря на последние лучи солнца, я чувствовала, как сквозь меня проходит тепло. Я решила открыть окно. Смотря на улицу, я никак не могла понять почему в столь большом городе ни в одном доме не горел свет, а ни на одной дороге не ездили машины. Париж как будто вымер. Когда мне надоело стоять и смотреть, как солнце скрывается за горизонтом, я решила найти дедушку. Но стоило мне повернуться к выходу, как меня одолела жуткая паника. Мой живот будто пронзила большая и длинная стрела. Выхода не было: ни двери, ни даже выходной арки. Я никогда не боялась замкнутых пространств, но тут я была на грани истерики. Я подбежала к стене и начала нервно осматривать в надежде, что это просто фантазия моего больного мозга. Однако это даже не иллюзия. Выхода в прямом смысле не было. Я села на кровать и схватилась за голову. Мне не сразу пришла в голову мысль, что выход есть. Я подбежала к окну и начала искать ручку, чтобы открыть его. Но ручки не было, а, значит, окно я открыть не смогу. От этой мысли я обессилено села на пол под окном, опустила голову на колени. В моей голове роились тысячи мыслей, провоцируя меня на ненужную панику и противный страх. Однако эти двое друзей веселой походкой подбирались ко мне, охватывая мое тело и сжимаю его в своих крепких липких лапах. Внезапно на мое плечо легла чья-то легкая рука. Ее прикосновение был еле ощутим, практически призрачным. Однако я ощутила его, как если бы это прикосновение обычного человека. Я подняла голову. Надо мной возвышалось две фигуры. Подсознательно я знала, что это родители, но лица их я не видела. Их лица были как будто скрыты туманом в моей голове. Папа опустился ко мне и обнял меня за плечи. Его объятья показались мне какими-то нечеловеческими. К нам опустилась мама. Она накрыла руки отца. От ее прикосновения холодных рук мои легки будто начала заполнять вода. Я пыталась отдышаться, пыталась выхаркнуть эту воду, но ничего не получалось. Я сидела в объятьях, казалось бы, любимых родителей и не могла вздохнуть. Перед глазами все темнело и темнело. — Не бойся, — прошептал папа не своим голосом. — Ты же хочешь быть с нами, — с его словами мне в горло будто засунули раскалённую кочергу. Я постаралась закричать, но я не могла подать голоса. — Все у нас будет хорошо, — ехидно сказала мама. Я постаралась выдавить из себя крик, но жуткая боль не давала мне этого сделать. Мной овладел животный страх. Мне хотелось спрятаться и заплакать. Но я не мгла. Объятья родителей все крепче и крепче сжимали мои плечи. — Бернадетт, — за спинами родителей, сквозь темную завесу перед глазами, я увидела Кастиэля. Он стоял с грустным видом. По его лицу можно сказать, что он чуть ли не плачет. Я выпутала свою руку и начала тянуться к нему. Он тоже потянулся ко мне. Но наши руки никак не могли соприкоснуться. Парень отдалялся от меня. — Кас, — прохрипела я. — Бет, он — плохая компания, — ядовито сказала мама. — Ты не можешь быть с ним. Пошли лучше с нами, — поддержал маму папа. Я начала брыкаться и кричать. Сквозь боль, сквозь слезы, но я хотела избавиться от ненужных объятий родителей. — Бет! — кричал парень. — Бет! — Бет! — я вскочила на кровати. Передо мной сидел дедушка. Он держал меня плечи. Мое лицо щипало от слез, а горло болело так сильно, что невозможно было терпеть. Дедушка, видя мое состояние, забыл про свои принципы и обнял меня. Мне хотелось плакать, но слезы будто высохли в моих глазах. — Ты кричала, как ненормальная. Когда я пришел, ты словно в конвульсиях билась, — спокойно сказал дедушка. Всю оставшуюся ночь я просидела рядом с дедушкой, слушая его успокаивающие истории из его жизни. На утро я была, мягко говоря, никакая. Зайдя в ванную, в отражении зеркала я увидела девушку с огромными мешками и черными кругами под глазами. Я поспешила умыться холодной водой. — Ты как? — спросил дедушка, когда я вышла в зал. Я пожала плечами. Мне было уже как-то пофигу. Я села на диван и, закутавшись в плед, включила телевизор. Первое, что мне попалось — новости. После смерти родителей я больше никогда не смотрела их. Я переключила канал с новостей на мультики. Там как раз шел «Спанч Боб». — Серьезно? — дедушка вскинул брови. Я безразлично кивнула. Сейчас мне просто хотелось отключиться. Не думать ни о родителях, ни о Касе. — Бет, там к тебе пришел какой-то парень, — от слов дедушки внутри меня все сжалось. Первым делом я подумала, что там пришел Кастиэль. Он, скорее всего, припомнит ту злосчастную сцену год назад, опять растормошит устаревшие и воспаленные чувства. Я закуталась в одеяло и пошла в прихожую. Возле двери стоял дедушка, а на улице показалась белая копна волос. Я сразу же узнала владельца этих волос и с моих плеч как будто гора упала. — Лизандр! — воскликнула я.