Приятный вкус Магии

Хотела бы я сказать, что следующие два месяца прошли очень быстро и незаметно, но при всём моём желании этого не получилось бы. Пускай и не было в этот период никаких значительных вех, однако каждый день отличался пусть маленькими, но успехами. Магия теперь подчинялась более охотно. Продвижения были микроскопическими, не спорю, такими, что их и не увидишь, если внимательно не приглядываться, но меня радовало хотя бы то, что они были. Я не знала, что послужило тому причиной, но почему-то основные догадки строила вокруг более правильного ритуала на Самайн. Ну и пусть, что он привёл к отработкам, зато в какой они проходили компании... Кстати, об этих самых отработках. Люциус на мои взгляды больше не реагировал, я даже подходить к нему пробовала, в упор смотрела, но нет, полное игнорирование. Пробовала я и рассказывать смешные истории из маггловских книг — он в ответ лишь кривился, — и из книг по магии интересные моменты, но быстро сдулась, очень уж убогим мне это казалось, а позориться желания не наблюдалось. Очень хотелось, чтобы Люциус мне рассказал что-то про магию, про новый для меня мир, который я узнала лишь совсем недавно, да и то самую малость, словно лишь начинала приподнимать тяжёлую завесу, за которой скрывалось бесчисленное множество странных и порой пугающих знаний... Но он молчал. Увы, но уделять всё своё внимание ему я не могла, книги никуда не исчезали, а Малфой за меня работу делать не собирался, о чём язвительно напомнил, в единственный раз разлепив губы. Я прекрасно понимала, что его аристократическое внимание мне не светит, отчего внутри было мучительно больно. Всё, что я могу — смотреть издалека. Это я и делала. Пока. Ну ничего, скоро уже бал, а там он обязательно обратит на меня внимание. О Мерлин, только сейчас я начинаю понимать, как глупо это выглядело со стороны. Грязнокровка, влюблённая в аристократа. Только вот слишком поздно я поняла, что магический мир — вовсе не детская сказка, а я — отнюдь не Золушка. Проскальзывала у меня мысль, что вся моя влюбленность — наведённая, я даже на амортенцию и некоторые другие зелья привязанности себя проверяла, не зря же зельями увлекаюсь. Но нет, проверка ничего не дала, и я вынуждена была признать, что чувства у меня настоящие. Бал балом, а я серьёзно подумывала на него не идти. Дело в том, что вместе со взглядами со стороны мальчишек появились и пакости от девчонок. Сначала мелкие, вроде пролитых на конспекты и учебники чернил, пропадающих заколок, перьевых ручек и опять же конспектов. Но с приближением Рождества они становились всё ощутимей, всё сложнее было не обращать на них внимание. Вершиной всего стал погром в комнате. Понимаю, чистокровным ничего не стоит сломать защиту магглорождённой, но за испорченные вещи было обидно. Хорошо, что одежду я хранила в шкафу, а книги — в сундуке, там до них школьницам-недоучкам было не добраться, защиту ставили с умом. Не надо было долго гадать, чтобы понять, кто из девушек стоит за издевательствами, именно в них уже всё вылилось. Лоренсия Гринграсс происходила из чистокровной семьи и училась на одном курсе со мной. О, она была действительно красивой, даже для подростка. Утончённые аристократические черты лица, большие глаза, серые и почти что прозрачные — что, впрочем, отталкивало от неё, уж больно пугающе подобное смотрелось. Девушка была очень худой, но не костлявой, длинные, светлые волосы она чаще всего не забирала, либо закалывала инкрустированными гребнями, собирая пряди у висков. Они были прямыми, как палки, но достаточно густыми, так что многим Лоренсия — или, как называли её подруги, Лори — нравилась. Пакостила она не только мне, от неё страдало ещё как минимум половина курса, которая почему-то была ей неугодна, но всё легко сходило ей с рук, так как за Лоренсией маячила тень её старшего брата-шестикурсника Кентиджерна. Ну и имечко, но никто и не думал над ним смеяться. Из услышанных по углам разговоров я поняла, что парень был крайне мстителен и мелочен, мог и за косой взгляд отправить на неделю в больничное крыло, благо силой чистокровные предки не обделили. Лучшей подругой, а по совместительству и главной подпевалой Лоренсии была Блэйк Забини. Нет, она не пыталась выслужиться перед подругой, но на людях ей никогда не перечила. Впрочем, только ей одной хватало духу замечать, что у девушки растрепались волосы, или что она выглядит глупо. Если быть объективной, то можно признать: они действительно дружили, причём довольно крепко. Со стороны это, правда, смотрелось странно. Некоторые поговаривали, что это из-за помолвки Блэйк и Кентиджерна, но дружить девочки начали ещё раньше, чем между парнем и девушкой была заключена помолвка. Факультет тогда разделился на две части: одна шептала, что это был всего лишь договорной брак, и что в деле замешаны довольно большие суммы, а другая видела чистую, яркую любовь. Впрочем, я склонялась приблизительно к середине. Оба рода были богатыми, так что вполне возможен и договор между семьями, но и парень, и девушка были красивыми, интересными людьми, очевидно тяготеющими друг к другу. Блэйк была довольно высокой девушкой, с тонкой талией, округлыми бёдрами и немаленькой грудью, которая, впрочем, никогда не смотрелась пошло. У неё была чуть темноватая кожа, которая приятно выделялась среди поголовного большинства бледных слизеринок, длинные тёмные волосы прелестного каштанового цвета, которые вились на концах. Её тёмные большие миндалевидные глаза смотрели всегда чуть насмешливо, а пухлые губы довольно часто улыбались. На самом деле, даже я считала её привлекательной, что уж говорить о мальчиках. Благодаря им меня опять стали игнорировать на факультете. Если к концу третьего курса, с подачи Андромеды Блэк, конечно, слизеринцы со мной крайне редко, но перебрасывались парой фраз, то сейчас мне опять объявили бойкот. *** Две змеи, вот они кто, в очередной раз порвали и измазали какой-то чёрной гадостью моё постельное бельё и ночную рубашку. А всё потому, что я забыла их убрать в шкаф. Бельё ладно, это собственность школы, но вот рубашку жалко. Кстати, странно, что декан ещё не задал мне вопросов, вечером меня просто ждут новые простыня, наволочка и пододеяльник. Девчонок можно понять, но от этого не легче. Магглорождённая на Слизерине, как будто бы отрицающая идеалы факультета. Теперь ещё и сидит на трансфигурации с Люциусом, чего Лоренсии или Блейк не светило, пусть они и всячески старались привлечь его внимание. Он проигнорировал, так как вряд ли не заметил, а я уяснила причину издевательств. Видимо, одну из основных. Об остальных причинах я могла лишь догадываться, но моя внешность точно там значилась, как и взгляды парней постарше. Да, я считала себя не менее красивой, чем Лоренсия, и даже чем Блэйк, но зачем мне это? Я никогда бы не додумалась ни уводить жениха у Блэйк, ни претендовать на предмет воздыхания Лоренсии… даже, если бы это был Люциус. Только усложняет жизнь. Я могла бы изобразить наивную дурочку, пристать к какому-нибудь маглорождённому, а лучше полукровке — с моими внешними данными можно замахиваться и повыше — охмурить его и заставить на себе жениться. Да, можно, только вот мне это совершенно не надо. Сидя на полу почти в истерике, я в очередной раз задавалась вопросом, зачем мне это. Но минута жалости к себе быстро закончилась, всё же это было мне не свойственно. Нужно действовать. Нет, я не стану тихой и забитой, не поддамся издевательствам слизеринок, а пойду на бал с высоко поднятой головой, представлю собственную внешность в лучшем виде. *** Но планам моим было не суждено сбыться. Я сделала прическу, нанесла легкий макияж, надела прекрасное светло-голубое платье и… дверь оказалась заперта снаружи. Какие только заклинания я не применяла, даже выцарапала на ней рунную цепочку, но дверь не поддавалась. В конце концов я попыталась её разрушить: раскрошить в щепки, в пыль, просто заставить исчезнуть… Так прошло два часа, а мой и без того маленький магический резерв полностью опустошился. В результате я уселась на пол спиной к злополучной двери и залилась слезами бессилия. Терпеть не могу ситуации, когда от меня ничего не зависит, а моё усердие никак не влияет на результат. Но мир магии именно таков. Я сама не заметила, как заснула. А утром дверь легко поддалась, будто вчера ничего и не было. Проследив за завтраком за реакцией на меня, я лишь укрепилась в своих подозрениях: в моей проблеме были опять виноваты Гринграсс и Забини. Конечно же, я пожаловалась Слагхорну, но ни на что не наделась, понимала, что виновных не то что не накажут, даже не найдут. Но чего уж там, сделанного — а точнее, не сделанного — не воротишь, но в следующий раз я буду умнее. С такими мыслями я и садилась в поезд, впервые отправляясь домой на рождественские каникулы. Теперь проблема с деньгами исчезла вместе с препятствиями для моего возвращения. Ехать на Рождество домой было непривычно, но так хотелось попасть к матушке и брату, ощутить, что тебя любят, тебя ценят, а твои рассказы слушают и — самое главное — тебе доброжелательно отвечают. Всё-таки за эти полгода я вытерпела больше издевательств, чем за предыдущие три. Ради возможности окунуться в более дружелюбный мир я готова была даже пожертвовать часами сидения в библиотеке и единоличного пользования лабораторией. Сама не ожидала, что когда-нибудь выберу родных, а не книги и зелья… но я соскучилась, да и это ненадолго. На вокзале, прямо около волшебной стены, меня встречала мать. Красивая, статная, но уставшая женщина, она буквально засветилась при моём появлении, так что я почувствовала даже небольшой укол совести. Вместо того, чтобы проводить время с родными и близкими для меня людьми, я попросту тратила его на книги и зелья в мире, где я никому не нужна. Дура… Сморгнув неожиданно набежавшие слёзы, я крепко обняла мать. — Я скучала, — прошептала я, улыбаясь. — Я тоже, солнышко, — растрогалась женщина и поцеловала меня в лоб. — Пойдём скорее, нас ждут дома. Дома нас действительно ждали. Брат, приехавший на праздники, доброжелательно настроенный отец, тепло камина и мурчащий кот. Идеально. Стоп. Кот? И когда успели его завести? На самом деле, у меня было ещё несколько причин для возвращения. Нужно было зайти на Косую аллею и прикупить артефакты для защиты моей комнаты. Кроме того, и на украшенную к Рождеству аллею посмотреть хотелось, да и значительная её часть осталась неисследованной. Я ведь только взглянула краешком глаза, хотя не отказалась бы изучить всё подробней. *** На Косую аллею я попала уже после Рождества, ажиотаж к тому времени спал, волна народа схлынула, к сожалению, многие магазины еще были закрыты по случаю праздников. Мне ничего не стоит прийти сюда ещё раз, ведь праздничные дни закончатся раньше каникул. На самом деле, меня просто поразили изменения, которые так сильно бросались в глаза. Я словно попала в сказку. Всюду слышался детский гомон, анимированные витрины были дополнены изображениями снежинок, оленей и омелы. Куча возможных подарков в привлекательной обёрточной бумаге, которая так приятно хрустит в руках, когда открываешь их, сидя под развесистыми лапами ели, горы сладостей, великолепные анимированные картинки, и ещё многое, многое другое, что не успевал выхватывать глаз. Признаюсь, в первые секунды меня попросту оглушила эта какофония звуков, образов и запахов. Пахло мандаринами, свечами, и, кажется, какао, отовсюду доносились рождественские гимны и звон колокольчиков… Всё это действительно напомнило мне рассказанные в детстве сказки. Я всё ещё остерегалась ходить сюда одна, поэтому меня опять сопровождала матушка. В этот раз я объяснила ей, что мне нужны некоторые артефакты, которые не продаются в банке — на самом деле, продавались, только дорого, да и продолжение аллеи мне посмотреть хотелось, — поэтому я поищу магазинчик с артефактами. Но, к моему удивлению, кучу народа я увидела только на центральной улице, где и обреталось большинство магглорождённых и полукровок. В этот раз за поворотом у Гринготтса не было такой толпы. Видимо, у магов принято было на праздниках больше времени уделять семье, сидеть дома, да и почти все магазины были закрыты. На аллее нам попалось человек десять, а на площади Авроры вообще царило запустение — рестораны были закрыты на праздники. На улочку с театрами и школами я не пошла, а вот второй в этот раз уделила больше внимания. Она носила название Тенистой аллеи, хотя никаких деревьев я не увидела, да и здания стояли вовсе не рядом друг с другом. Я искала в названиях лавочек нечто связанное с артефактами. Фейбер и Самьюэлз, Артефакты от Ларкинза — нашла! Но этот магазин был пока закрыт, ну ничего, приду в конце каникул. Видимо, матушка названия не читала, просто шла рядом со мной, не особо интересуясь волшебным миром. Для меня это было странно, если честно. Если бы моя дочь стала частью неизвестного мне мира, я бы не просто волновалась, я была бы в ужасе! Господи, это действительно так пугающе… Хотя, возможно, я слишком много себе навыдумывала. В конце концов, она попросту привыкла держать столь обычную для неё маску показного равнодушия и лишь лёгкой заинтересованности... Я продолжила читать названия контор и лавок. Удача улыбнулась мне ещё раз. Я, кажется, действительно нашла то, что было мне нужно. Фамилию мастера я разобрать не смогла, так как доска, на которой она была старательно выведена какими-то серебристыми чернилами, истёрлась, а эти самые витиеватые буквы основательно выцвели. В общем, было видно, что лавка нуждалась в хорошем ремонте. И всё-таки что-то в ней меня привлекло, так что я, вздохнув поглубже и попросив мать подождать меня снаружи, шагнула на порог, осторожно толкнув дверь и краем уха уловив едва заметное звучание колокольчика. Поначалу глаза ещё какое-то время привыкали к недостатку света — всё-таки сказывалось то, что из-за тонкого слоя снега косые лучи отражались от искристой поверхности, били в глаза и отчаянно слепили прохожих, так что даже самое мало-мальски тенистое место вызывало некоторое чувство дискомфорта. Темноту я никогда не любила, так что и тут на секунду-другую остановилась как вкопанная, стараясь вернуть себе былое расположение духа. Лавочка была крохотная, с малюсеньким стеклянным прилавком, внутри которого были разложены крохотные предметы, размером с пуговицу и меньше. У стены стоял шкаф, так же со стеклянными дверцами, за которыми были выставлены бусы, простенькие брошки и какие-то предметы неопределённой формы. Больше ничего в комнатушку бы не влезло. — Здравствуйте, мисс, — раздался приятный старческий голос, оторвав меня от беглого осмотра шкафа с артефактами. Я обернулась на звук и увидела выходящего из другой — более неприметной за шкафом и почти что не выделяющейся — двери высокого, статного мужчину. Ему было около шестидесяти, а может и чуть больше, ведь маги, как показывал опыт, стареют намного медленнее людей. Я вежливо поздоровалась, присев в неглубоком реверансе. — Есть ли у вас артефакты для защиты вещей? И что-нибудь на дверь, чтобы в неё могла войти только я. — Проблемы в школе, мисс?.. — осведомился мужчина, изучающе на меня взглянув. Кажется, именно такой взгляд называют проницательным. — Гаст. И да, проблемы имеются, мне бы хотелось защитить свою комнату в общежитии, — подробно ответила я. — Свою комнату? Неужели, мисс на Слизерине? — поднял брови мужчина. Чёрт, кажется, я прокололась. Но получила новую информацию: на других факультетах живут минимум по двое. — Да, сэр, так уж вышло, — развела руками я. С мистером Гейтом мы разговорились. Выяснилось, что его предположение про Слизерин было попаданием пальцем в небо, так как и на других факультетах ученики иногда получали личную комнату. Но именно на этом факультете относились враждебно ко всем ученикам не своего круга. И не просто враждебно, часто доходило до порчи вещей и иногда до рукоприкладства, образно, конечно. Аристократы и холёным пальчиком не притрагивались к полукровкам и уж тем более — магглорождённым. До настоящего момента в его лавчонку магглорождённые не заглядывали, да и понятно — она находилась в стороне от той части аллеи, где закупались к школе. Хотя было похоже, что и вообще посетители тут редко появляются. Мужчина отнесся ко мне неожиданно доброжелательно, помог выбрать артефакты, которые следовало прикрепить с внутренней стороны двери, чтобы никто не мог в неё войти. Да, такую защиту сломать мог любой взрослый маг, но она будет не под силу ученицам четвёртого и пятого курса, даже чистокровным. И стоила эта прелесть всего-то пару галлеонов. Небольшая цена за спокойствие. Рассказала я мистеру Гейту и про события в вечер бала, для такой ситуации у него не было готовых артефактов, но он обещал подумать, и к июлю рассказать мне о своих идеях и показать прототипы. Даже при таком раскладе визит на Косую аллею выдался очень удачным. Возвращаясь домой, я никак не могла перестать думать о новом знакомом. Подобное тёплое отношение ко мне от кого-то из представителей волшебного мира настораживало. “Но он был полукровкой, — шепнуло сознание, — и учился намного раньше тебя. Кто знает, что выпало перенести ему?”. Кажется, в этом и была разгадка такой доброжелательности. Он увидел во мне себя, а потому решился помочь. Да и вела я себя вежливо, улыбалась, а он, возможно тоже не привык к тому, что к нему относятся вполне доброжелательно. Уверившись в своей правоте, я крепче взялась за руку матери и погрузилась в созерцание из окна машины проносящихся мимо меня людей и улиц.