Шаг за шагом, на третий этаж.

Поднимаясь по лестнице с утра, она все больше и больше ненавидела этот день. Первая пара, толпа людей, спешащих занять свое место в аудитории, извечная суета, избавиться от которой было невозможно. Шаг за шагом, ступенька за ступенькой, на третий этаж. Опять та же черная папка с рисунками и рюкзак со скетчбуком за спиной. Темные карие глаза пытаются разглядеть хоть что-то сквозь запотевшие очки в черной оправе, зимняя куртка стесняет движения. Она хочет, чтобы все эти люди вокруг исчезли, эта одинаковая серая масса, каждый день кишащая по коридорам туда и сюда. А лучше бы, исчезла из этого места она. Шаг за шагом, ступенька за ступенькой, на кафедру рисунка. Папка с глухим звуком сваливается с плеча и падает вниз по лестнице. Ее глаза закатываются наверх. С трудом нагнувшись, она рывком вешает ее обратно, попутно шагая вперед. Следующими на пол летят очки, пострадавшие от столкновения с чем-то. Впереди она различает уже не белый свет, льющийся из окна, а ткань темной рубашки, красиво огибающей сильные плечи внезапно возникшего прямо перед ее лицом парня. Она поднимает голову. Его темные глаза, обрамленные длинными ресницами, удивленно сверкнули прямо перед ней. Губы сжались в прямую линию. Похоже он тоже спешил и был не рад внезапной остановке, столь не вовремя прервавшей его на пути. Остановка, столь не вовремя прервавшая ее на пути, погрузила ее в странное путешествие между отблесков в омуте карего цвета глаз , темных локонов, спускавшихся на лоб и следов легкой небритости. Когда ее взгляд собрался было проследовать дальше в сторону растегнутой пуговицы воротника рубашки, его тонкие губы изогнулись в ухмылке. - Очень интересно… - прошептали сверху. Как можно натуральнее изобразив на своем лицо недовольство ситуацией и сузив азиатского разреза глаза в щелочки, она тем же отработанным рывком подняла очки со ступеньки и обогнув «преграду», устремилась наверх. *** А древнегреческая мифология уже подарила ей бога света, покровителя муз и искусств, а также одного из самых почитаемых богов. И его голова в данный момент твердо стояла на белом постаменте. И нет, это не она отделила ее от туловища в порыве ревности. Ее лишь отлили из гипса для того, чтобы каждое последующее поколение могло изобразить Апполона на своей бумаге. Зайдя в аудиторию, она быстро приступила к рисунку, нанеся на лист первые линии абриса, отмечая линии глаз, губ, носа. Работа спорилась быстро. Обозначив подбородок, она отошла на некоторое расстояние от своего места. - Главное, не только построить пропорционально верно, но и правильно отобразить его черты, рисунок должен быть похож на изображаемый объект, - вещал преподаватель, то и дело отпуская замечания в адрес студенческих работ. Она еще раз взглянула на свою. Сходства с Апполоном не было решительно никакого. Темные волосы, тонкие губы. С листа на нее пронзительно смотрело совсем другое лицо. Она уже видела карий водоворот блестящих глаз, густые брови, гармонирующие со смуглым оттенком кожи и эту странную улыбку, устремленную ей вслед. - Неверно изобразили черты… Преподаватель принялся было указывать на ошибки, но девушка уже не слушала. - Да нет, потрясающе верно, - пронеслось в голове. *** Оставив попытки что-либо исправить в своей работе, девушка сидела на стуле за мольбертом и изучала взглядом свои колени. - Опять чай? – обернулась она, услышав за спиной знакомый голос. Улыбающееся лицо девушки с короткой стрижкой лишь подтвердило догадку. В одной руке одна держала любимый термос синего цвета, а в другой кружку, из которой уже собралась было сделать глоток. В смежной аудитории послышался грохот, от чего она неожиданно подскочила. Словно в замедленной съемке, кружка медленно полетела вниз, а ее содержимое взметнулось вверх, расплескавшись по всему, что находилось рядом. Девушка, не удержавшая в руках напиток, рассмеялась и утерла капли со своей одежды. - Опять чай! – снова произнесли рядом. За мольбертом же внимательно изучали темные пятна, появившиеся на листе бумаги. На белом листе словно возникла цепочка из следов, оставленных кем-то неизвестным. Владелица работы, ухмыльнувшись, откинулась на спинку своего стула, снова закатив глаза от осознания бесполезности сегодняшнего занятия. - Ну да, опять он, - словно подводя итог, произнесла другая. *** Оставив испорченный рисунок в аудитории и твердо решив не заморачиваться по этому поводу, она уже подходила к своему подъезду. В окнах не горел свет, и предвкушения заняться своими делами при отсутствии назойливых глаз было достаточно для того, чтобы поспешить. Только ключей в кармане не было. Не было и мыслей по поводу того, где она могла их оставить. Поразмыслив пару минут, она решила вернуться. Она устремилась по заснеженной дороге обратно к университету. Но по пути нигде не мелькнул знакомый именной брелок, прикрепленный к ключнице. У нее оставалась последняя надежда на аудиторию, в которой проходили сегодняшние занятия. Если только она открыта. Двери, вестибюль. Шаг за шагом, на третий этаж. Из приоткрытой двери в темный коридор падала слабая полоска света. -Хм, повезло, – подумала она. Она распахнула дверь и переступила порог аудитории. Кто-то один стоял рядом со старым столом, на котором лежали и ее потерянные ключи. Длинные пальцы прижимали брелок к столешнице. Он обернулся. Темные волосы, карие глаза. Такая же черная папка за плечами. Похоже, он забежал забрать свою работу. Но лист в его руках, на котором даже при столь тусклом освещении угадывалась знакомая вереница из чайных пятен, говорил о другом. Его тонкие губы расплылись в улыбке. Он посмотрел на рисунок. А она рывком закрыла за собой дверь. *** В коридоре, выходящем на лестницу, стало совсем темно. В окнах аудитории погас свет. Раздался едва различимый щелчок. Это в дверной скважине резко повернули ключ… Шаг за шагом, они шли на третий этаж…