Escape

Больше терпеть Блейн не мог и не планировал. Он грубовато накрыл киску Курта ладонью, убирая его руку и проникая внутрь двумя пальцами. Хватило нескольких движений, чтобы мальчик громко застонал и сжался, содрогаясь всем телом от оргазма. В любой другой момент Блейн бы насладился этим зрелищем, растянул сладкий момент и сцеловал бы стоны с губ Курта, но не сейчас. Сейчас он чувствовал острый голод, который мог утолить только полноценный секс. Только его член глубоко в горячей киске Курта, что примет его прямо сейчас. Курт был мокрым, он все ещё кончал, когда Блейн оказался сверху, впиваясь губами в его губы и редко толкаясь членом в горячую сжатую от оргазма киску, принимаясь двигаться резко и быстро, почти кончая в первую же минуту и только затем немного замедляясь, замирая глубоко внутри Курта и отстраняясь от его губ, чтобы заглянуть в глаза. — Кончишь для меня ещё раз, детка? — хрипло спросил мужчина, делая резкий глубокий толчок и закусывая нижнюю губу от удовольствия, ведь Курт сжимался все вообще и чаще. Он все ещё был слишком чувствительным для толстого члена, но ему явно нравилось это удовольствие через боль. — Давай. Хочу, чтобы ты завтра ходил чуточку неуклюже и позволил мне вылизать тебя с утра, успокаивая саднящую киску… — Блейн почти прорычал это в губы мальчика, вновь начиная двигать бёдрами в быстром темпе, не сбиваясь с ритма. Его пальцы крепко сжимали бёдра Курта, почти прижатые к простыни с двух сторон от тела мальчика, делая его максимально раскрытым, в то время как Блейн двигался без остановки и без замедления, желая дождаться мига, когда Курт вновь закричит и только тогда отпуская себя. Курт даже не понял, когда Блейн успел устроиться сверху, без прелюдий и лишних слов проникая в него. Хаммел снова сорвался на громкий крик в чужие губы, когда почувствовал крепкий, горячий член внутри. Резкие и быстрые движения не давали Курту и маленькой возможности отойти от оргазма, снова накрывая его волной ощущений. Было немного больно, потому что он был слишком чувствительным после оргазма, но все еще невероятно хорошо. Блейн то вбивался в него, выбивая весь воздух из него, то замедлялся, находясь глубоко внутри Хаммела. Курта уже потряхивало от удовольствия, а от шепота Блейна, как и всегда сносило голову. Он судорожно кивнул на вопрос Блейна, глядя в его глаза. Андерсон был невероятно сексуальным сейчас — его глаза потемнели, зрачки расширились, кудри растрепались, прилипая ко важному лбу брюнета. Его голос хрипел, а дыхание стало тяжелым. Самое сексуальное зрелище в мире. — Боже, папочка, — произнес Курт, сжимая простыни в руках, пока Блейн снова и снова двигал бедрами, все быстрее, заставляя Курта кричать, потому что это уже не было стонами. Еще несколько движений и Курт кончил с громким криком, цепляясь руками за простыни и сжимая Блейна глубоко внутри себя. Блейн кончил следом за Куртом, продолжая двигаться ещё с минуту, продляя удовольствие и не скрывая своих эмоций, что выражались негромкими стонами и укусами Курта в плечо. Они снова сделали это без защиты. И в этот раз Блейн понимал это, отдавал отчёт. Он понятия не имел, чем вообще руководствовался , но ему казалось, что это в любом случае не имеет смысла. Он не был врачом и уж тем более не был экстрасенсом, но казалось, что беременность Курта — вопрос решённый. Главное — не говорить об этом пока самому Курту и искренне изобразить удивление, когда Курт сделает тест. — Я так люблю тебя, — хрипло прошептал Блейн, целуя Курта в губы и пьяно улыбаясь. Секс потребовал немало сил и Блейн снова ощущал слабость, но сейчас это было чертовски приятно и совсем не хотелось спать. Даже просто отстраняться от Курта совсем не хотелось. Тёплый. Вкусно пахнущий. И его. Целиком и полностью принадлежащий ему. Когда Блейн кончил, Хаммел снова взорвался громким стоном. Он был еще под ощущениями оргазма, а чувствовать как кончает Блейн, как он стонет в его плечо не стесняясь, не скрывая своих чувств и эмоций, это было просто восхитительно. — Я тоже люблю тебя, — прошептал Курт, обнимая горячего Блейна, что лежал сверху и тяжело дышал. Он был его. Только его. Они будто срослись в одно целое и даже сейчас Курт не ощущал тяжести чужого тела. Он чувствовал лишь полное уединение и любовь. Большую, чистую, безграничную, бесконечную, страстную, нежную, трепетную. Любовь. — Ты… Снова кончил внутрь, — прошептал Курт, поглаживая крепкую и мокрую, после секса, спину Блейна. Хаммел натянул на них одеяло, чтобы Блейн не замерз и не заболел еще сильнее. — Как ты себя чувствуешь, милый? Сделать тебе чай? — спросил Курт, прикрывая глаза и наслаждаясь этим теплом и запахом брюнета. Судя по голосу, которым Курт сделал это замечание, он не злился. И это было достаточно странно, но, наверняка, значило что-то. Помимо того, что ему было слишком хорошо после оргазма или что он не хотел ругаться на больного Блейна. — Единственное, чего я хочу — чтобы ты был рядом и не отходил от меня. Может быть, заменим душ влажными салфетками и останемся в кровати? Мужчина приподнял голову, похлопал ресницами и снова поцеловал Курта в губы, прикрывая глаза от удовольствия. — Не думаю, что я могу заменить душ салфетками, — усмехнулся Курт, глядя в глаза мужчины. Он улыбнулся в поцелуй, целуя брюнета снова и снова, лишь через несколько минут позволяя ему оторваться от своих губ. — Хочу, чтобы я поскорее выздоровел. Чтобы не было никакой слежки. Хочу нормальную жизнь, нормальные отношения, где я мог бы водить тебя в кино, красть у отца на ночевку и ты бы врал, что идешь к подруге. Почему кому-то достается это, но не нам? — тихо спросил Блейн. Видимо, у него снова поднималась температура. Другого объяснения он найти своей откровенности просто не мог. — Уверен, уже завтра ты будешь как новенький. Все будет хорошо, милый, — прошептал Хаммел, вдыхая и покрепче обнимая Блейна. — И у нас все это еще будет. Не будет никакой слежки, никакой погони. Мы будем ходить в кино или устраивать вечера кино у себя дома. Будем готовить ужин и принимать гостей на праздники. Будем дарить друг другу подарки на рождество и дни рождения. Будем украшать нашу елку и пить горячий шоколад на катке. Будем отмечать день всех влюбленных. Я буду ждать тебя с работы домой с вкусным ужином. Будем засыпать перед телевизором вместе, обнимаясь под теплым пледом. Может быть будем смотреть на ночной Нью-Йорк. Я раньше так любил это. Ночной Нью-Йорк невероятно красивый, правда? Я так хочу показать тебе мои любимые места. Сводить тебя в мою любимую кофейню, угостить тебя самыми вкусными десертами в Нью-Йорке. А если мы будем в другом городе, значит мы вместе будем изучать его, да, милый? Будем ходить по кафе, в кино, просто гулять по городу. Потом у нас появятся любимые места, где все будет знать нас и никто не будет знать о том, что мы пережили. Никто не будет знать о том, как мы с тобой лежали в этом номере, а внутри колотилось сердце от любви и от страха за друг друга. Я люблю тебя. И у нас все будет хорошо. Ты мне веришь? — с улыбкой спросил Курт, перебирая густые кудри Блейна, пропуская их сквозь пальцы. Даже если все это звучало как сказка и Блейн не мог поверить в неё на самом деле, сейчас ему казалось, что все хорошо. Хорошо и правильно то, что говорит Курт. И как он говорит. Даже если это сказка, то Блейн готов слушать её целыми днями. Или хотя бы только сегодня перед сном. Он уже был готов провалиться в сон, но встряхнулся. Действительно стоило сначала принять душ, а потом уже с чистой душой идти спать. И телом. — Ты прав. Все будет хорошо. И я тоже люблю тебя, — мягко ответил Блейн, чмокнул своего мальчика в губы и ненавязчиво провёл пальцами от его груди до бёдер, не останавливаясь на животе, но невольно снова задумываясь над этим. — Я знаю, знаю. Но мне очень нравится, что ты так часто говоришь это. И ты перестал стесняться своих чувств, — с улыбкой произнес Курт, поднимаясь с кровати вместе с Блейном. Только в душе он позволил себе немного задуматься над серьезным. Блейн снова кончил внутрь, Курт не знал, случайно или специально, но это уже сделано. Дважды. И значит шанс забеременеть растет с каждой секундой. Хаммел прислонился затылком к стене и прикрыл глаза на секунду. Слишком рано. Слишком. Но разве можно что-то сделать сейчас? Конечно, ни о каких абортах не могло быть и речи и они с Блейном ведь это уже обсудили. Но если они решили это, это ведь не значит, что Андерсон теперь должен повышать шанс беременности. Курт отогнал от себя эти мысли, улыбнувшись брюнету, что как обычно, заботливо завернул его в полотенце. Через десять минут они вернулись в кровать. И если Блейн надел нижнее белье, то с Курта он его мгновенно стащил, как только они оказались под одеялом. Выйдя из ванной в номер, Хаммел поспешил забраться под одеяло вместе с Блейном. Он тихо рассмеялся, потому что Блейн первым делом стянул с него трусики, оставив в одной футболке. — Я бы хотел разбудить тебя с помощью языка, знаешь, и трусики в этом будут явно лишними, — промурлыкал Блейн в ушко любимого, прижимая его к себе и выключая ночник над их головами. — Языком? Думаю, это будет отличное пробуждение. Самое доброе утро, — тихо рассмеялся Курт, прикрывая глаза. — Я тоже на это надеюсь. Блейн улыбнулся, зевнул и прикрыл глаза, прижимая Курта к себе. — Спокойной ночи, мой прекрасный принц. Такая нежность была нечастой в поведении Блейна и в немало степени в этом виновата была температура, но Курт мог пока что насладиться тем, что так сильно ему нравилось и чего он наверняка ждал бы от какого-нибудь красивого мальчика его возраста, который водил бы его за руку и угощал мороженым, полгода не решаясь опустить руки ниже пояса в поцелуях. Хотя кто его знает эту современную молодёжь. Все могло было быть совсем иначе. Куртом могли бы воспользоваться и выбросить… так, Блейну явно не стоило думать об этом. — Спокойной ночи, Блейн, — шепнул юноша, прикрывая глаза. Кажется, температура Блейна спала, потому что мужчина уже был не таким горячим, поэтому Хаммел немного успокоился. Он развернулся в руках мужчины, когда тот расслабился и сладко засопел, мягко убирая кудряшки со лба Блейна. Курт улыбнулся, чувствуя себя немного маньяком, но он просто никак не мог оторвать взгляд от спящего Блейна. Какой же он был красивый. Может, это и правда Стокгольмский синдром и Хаммел просто сошел с ума, но кому до этого есть дело. Он так сильно влюблен в этого мужчину, до дрожи в пальцах. Спустя пару минут он смог уснуть, счастливо улыбаясь и крепко обнимая Андерсона.